Живая цепь 2013-2014

Храм слова

Кипит, бушует жизненное море.
Шлифуют волны гальку и песок.
А где-то там, в тиши, «не зная горя»,
Бежит почти неслышно ручеёк.

Он в роднике берёт своё начало,
Прозрачнее стекла из недр земных,
Не думая о выгоде ни мало,
Он струй вкушает прелесть ледяных.

 ***
За слово, как за пролитый небрежно
Бесценный кубок царского вина,
За каждое из них и неизбежно
Поэт ответит Господу сполна…

Слепой слепого не увлёк бы в яму:
Твори в священном трепете поэт.
Поэзию приравнивают к храму,
Когда ни лжи, ни пошлости в ней нет.

   

 «Лад»            
      
                Василию Ивановичу Белову

                1

Археолог русской жизни,
Слова сеятель и жнец,
Заслужил в своей Отчизне
Он особенный венец.

Весь такой, как Русский Север,
Крепкий, строгий и простой,
Он в народ и землю верил
С вологодской теплотой.

                2

Шли копатели колодцев,
Брали плату за обман...
Да и нынче так ведётся
Класть народное в карман.

И какой же мудрый, складный,
Кроме редких деревень,
Был порядок православный
Жизни каждый год и день.

Это руды золотые,
Это реки серебра –
Корни русские святые,
Всемогущий дар добра.

               3

На скамье у тёплой печи
Под гармонь свою нет-нет
Горевал о русской речи
И о тех, чей близок свет.

«Как же, как ты, мой Василий,
Ненаглядный мой Шукшин?
А ведь сколько было силы,
Недостигнутых вершин…»

Материнскую могилу,
Как святыню, он берёг.
Так любил он край свой милый,
Только зла терпеть не смог…
 



***      
                В.А.

«Мне нечего сказать вам, люди»,-
Поэт в отчаяньи писал,-
Как залп из тысячи орудий
Он перед смертью посылал.

Всё отдаю я в ваши руки.
Прекрасен человечий род,
Но уж отныне на поруки
Моя душа вас не берёт.

Вы беспощадны, вероломны,
Не жалко вам родной земли.
Распять и сжечь и, безусловно,
Продать бы всю её смогли.

Не плачут реки, терпят горы,
Молчат в смирении леса,
И прячут ветры на просторах
Живой природы голоса.

А этот дар неоценимый,
Как тело матери своей,
Как жизнь свою, беречь должны мы
Для жизни будущих людей.

Придут в семью беда с тоскою,
Когда ты в лебедя стрелял,
Не будет знать душа покою,-
Так русский издавна считал.

Стреляют. Больше для забавы.
Охота нынче как игра.
И нет на нехристей управы.
Что толку, братья, от пера,-

Пиши и плачь,- и отказался
От мира с горечью поэт.
Но если б в вере утверждался,
То знал бы, - тайн для Бога нет.

Ему открыто всё и всюду,
Он бережёт больной народ.
Природа в муках, но покуда
Бог ждёт и терпит, - всё живёт.



 ***               
Холодный гипс зимы и голода
Сковал блокадный град Петра:
На чёрно-белом снимке города
В объятьях смерти жизнь-сестра.

Она водой ледовой плещется
В бидонах, флягах и ковшах.
Горбушкой тёплою мерещится,
Молитвой стынет на губах.

Она записку пишет матушке,
Которой нет уже в живых.
И светит в солнечном оладушке,
В мечтах мелькает молодых.

Она теплушка и зенитчица,
Грузовиков тяжёлых пар,
Она смекалка и добытчица.
Она ещё и Божий дар.

Узкоколейку спешно строили,
Чтобы оставшихся спасти.
Сверкали взрывы по-над кровлями.
И нужно было всё снести:

Свезти на кладбище на саночках
Своих спелёнатых родных,
Такого не расскажут в сказочках
И песен не споют таких.

Живи, живи, живи и радуйся,
Душа-цветочница, дыши!
И на сто восемьдесят градусов
Поворотить беду спеши:

Молись, молись, душа, упрашивай,
Чтоб больше не было войны.
Нельзя, нельзя забыть вчерашнего
Под лживый щебет тишины.


«Доктор Живаго»


Когда народ томился на кресте,-
В товарняках, на баржах и подводах,
В пустых лесах,- наверное, мечте
Всё ж было место и при тех невзгодах.

Когда его огнём мороза жгли,
Калёным выжигали дух железом,
В печах душили, всё же не могли
Так победить, чтобы душа исчезла.

Когда вели на бойню и расстрел,
Крушили семьи, всё лишали смысла,
Твой скорбный дух Россию облетел,
Твоя душа слезой над ней зависла.

И пролилась живительным дождём,-
Пусть жизнь цветёт, пусть ветер возрожденья
Залечит раны.Скоро мы уйдем,
Но вечное пребудет в поколеньях.


***   
                «Метель», «Зимняя ночь»

Мела, мела метель, и колокольный звон
Поспешно уносил срывающийся ветер.
К чему этот рассказ, меня печалит он,
Как много их, таких превратностей на свете.
И мы, как робкий снег, что тает на стекле,
Во власти бесконечных недоразумений…
Ещё и та метель, повсюду на земле,
Когда на потолке скрестившиеся тени…
Все это о любви - «Метель», «Мело, мело...»
Поэзия, печаль, искусство - одиноки.
Мне хочется укрыть поэтов под крыло.
Им больно на земле, хоть режут эти строки.

Как жаль мне вас, друзья, поэты и певцы.
Всё сущее вобрав в одно большое сердце,
В мучительном труде, как в кузне кузнецы,
Вы на один с огнём играете со смертью.
А вам бы хоть чуть-чуть обычной тишины
Меж безнадежной тьмой и нестерпимым светом,
Чтоб быть гонцом добра, посланником весны,
Живой душой любви и просто человеком.

Да разве есть слова…, и кто же их поймёт…
Как может понимать листву залётный ветер:
Рассыплет, по сырым оврагам разнесёт…
И не облечь в слова земные мысли эти.
 


***
                Б. Кустодиеву

Ко мне знакомый вдруг пришёл,
В такую даль, в такую зиму!
Земляк, как ты меня нашёл?..
И я до слёз, невыносимо
Хочу, чтоб каждый слышать мог
Природы проповедь живую
И в красоте земной меж строк
Красу увидел неземную.
Какой богатой полнотой
Окружены мы в этой жизни!
И что нас встретит в жизни той,
В небесной праздничной отчизне!
Нежны берёзы в кружевах,
Отяжелил их ветви иней.
И город в розовых лучах,
Как будто на твоей картине.


***
На Спасской шествие студентов,
Спешат в морозец налегке,
Почти, как в старых кинолентах,
Но только с сотовым в руке.

Такая же в движеньях живость,
В улыбках свежесть, яркость глаз.
Цветенье молодости - милость
Судьбы, не долгая для нас.

Как будто молодняк игривый
Бежит, сбиваясь, вдоль реки,
И развиваются, как гривы,
Цветные шарфы и платки.

А это будущее наше,
В них новый Тютчев и Шукшин,
И в продолженье дней вчерашних -
Святой России гражданин.

Уже за ними не угнаться,
Хотя их опыт невелик.
Они - совсем иное братство,
Иные ценности, язык.

Но это вовсе не помеха
Прославить им свою страну.
Лишь бы их солнечного смеха
Весна не встретила войну.



***
                Николаю Рубцову

Твоя приближается скорбная дата.
Ты из дому вышел в крещенский мороз,
А зайцы стоят пред тобой, как солдаты,
И Филя тебе телогрейку принес.
Звезда заглянула пронзительным взглядом
В твои невесёлые заводи глаз.
И ветер, как друг, оказавшийся рядом,
Оставил щедроты свои про запас,
Тебя подтолкнул лишь тихонечко в спину:
«Иди же, к полудню окрепнет мороз…»
Но в мёрзлую русскую землю к помину
На все времена ты как памятник врос.




***
Когда я выхожу в открытый космос,
Там непременно Николай Рубцов,
Вдали, над пирамидами, - Тарковский
Парит, листая летопись отцов.

А звёзды собираются в соцветья
Родных черёмух северной земли,
Слезами сироты плывут столетья
И облаков стальные корабли…



  ***
                М.И.Цветаевой

Ты не сама... Тебя сдавила жизнь
Железным тросом, якорною цепью,
Безжалостно на горло наложив
Замок амбарный,  - на великолепье
Живой хрустальной соловьиной речи,
Всю пропасть безысходности – на плечи…
О, как легко трепещущую шею
Свернуть у нежной Божьей певчей птахи…
Не выдержала… как же ты, Психея,
Надела эту черную рубаху?
Как повела сама себя на плаху?
Молитва наша пусть тебя согреет…




***

                И. Талькову

Так роднит тебя c большим поэтом
Скорбных глаз то боль, а то мольба,
И, конечно, главное не спето,
И такая ж подлая судьба.

Видно сердце не могло беречься,
И уста сдержаться не могли,
Через песни пламенною речью
К нам твои признанья потекли.

Говорил, что главное – призванье
В этой жизни нужно отыскать…
Жаль, что призрак разочарованья
Всюду стал тебя сопровождать.

Ты не мог не поделиться с миром
Потрясеньем жгучим, огневым.
Честь отдав поруганным мундирам,
Зло назвал ты именем своим.

Что в тебе от Пушкина, наверно,
Это образ жизни -  не покой,
Не идти на компромисс со скверной,
Даже если сам ты не святой.

               

***

                Е.С.
Какая радостная лира,
Весенних гроз виолончель,
В ней окрылённость Велимира
И слёз Есенина капель,

В ней тютчевских ручьёв раздумье,
Шмелёва русская душа
И чисто детское безумье
Ходить по крышам, чуть дыша…

Он шёл туда, где на пригорке
Всё в землянике, как в росе,
Но не сумел сдержать восторга,
Берёзкой в лесополосе

Остановился вдохновлённый:
«Люблю, надеюсь и молюсь…»
Ему предстала обновлённой
Святая мученица  Русь.



***
Кругло вертится на языке,
Затаилось в почтовом конверте,
У немого, как будто в руке:
Слово - к жизни, порой - слово к смерти.

На асфальте: «Люблю, ангел мой,
И за всё в этой жизни спасибо».
В небо облаку вслед: «Постой!
Подожди, мы с тобой могли бы…»

Сколько тонких оттенков чувств,
Важных мыслей и просьб, и жалоб.
О, когда же я научусь
Говорить? Никогда, пожалуй.

Слово свыше на то дано,
Чтобы, зная свою ущербность,
Мы его берегли. Оно
Проверяет еще на верность.

Слово - прежде всего -  это Бог,
И должно быть святым и чистым.
Если б каждый об этом мог
Помнить, радоваться, учиться...
               


 ***
Кисть Микеланджело тонка
И виртуозна, и весома,
Но для души она мелка.
Венецианов ближе к дому,
Где благодать и чистота,-
Его крестьянский холст бесстрастен.
С портретов светит красота,
И высший смысл её прекрасен.
И неотмирности печать
Лежит на лицах и картинах,
Земного жития печаль
Тиха и всем и всё простила.



***
                Александру Сергеевичу Маркову

По набережной мимо арки               
И старожилов-тополей
Тихонько едет Саша Марков,
Известный волжский книгочей.

Как древний Нестор-летописец,
Он служит правдою перу,
Любовь к Отечеству возвысить
Сумев на жизненном ветру.

Он, как ловец, бросал свой невод
В глубины прикаспийских тайн,
Морской травой отбросив небыль,
Улов богатый обретал.

Его душа вросла навечно
Суровой нитью в полотно
Живой печатной русской речи
И крепостной стоит стеной

В истории родного края.
И кажется, что он -  ключарь,
И тех, кто прошлого не знает,
Не пустит в городской алтарь.

А вездесущие каналы
И старый город, и мосты
Его давно уже признали
Поэтом местной красоты.

Акации с карагачами
С любовью долго смотрят вслед,
У них эпоха за плечами
С ним прожитых в согласьи лет.


       ***
                Е.Семичеву
       Дорогой Евгений, ты из детства,
       Там, где флоксы, как вино, пьянят
       И с реки, как царские невесты,
       Белые кувшинки смотрят в сад.

       Где грушовку золотые осы
       На полу безжалостно сосут,
       Жигулей бушующая осень
       И души извечный самосуд.

       Где везут останки «Грибоеда»
       В край родной от диких басурман,
       Где ещё вчера была победа,
       Вся в слезах освобождённых стран.

       Это радость неслучайной встречи
       Заливает душу до краёв,-
       Выдать сразу, всё, в чём ты замечен,
       Постелить ковер плакучих слов

       Под ноги тебе, водой сибирской
       Напоить из блюдечка луны
       И поклон от кедров богатырских
       Передать, не пожалев спины.
               

 

***
                И.Б.
Древнегреческий мыслитель
Среди нас, скрываясь, жил,
Гений творческих наитий,
Цвет и честь научных сил.

Балаган богемы пошлой
Он, как мученик, терпел.
Критик тонкий и дотошный,
Упрощаться не хотел.

Он страдал, как низко пало,
Наслаждаясь мишурой,
Человечество, нимало
Не поднявшись над собой.

               



***
От калейдоскопа я устала:
Чуть встряхнёшь - и новые стихи.
Как в болезнь, непоправимо впала
В огненный поток земных стихий.
Словно в телескоп души и сердца
Я смотрю на млечный жизни путь.
Мне нельзя в землянке отсидеться,
Нужно быть, как пролитая ртуть,-
Непослушной, быстрой и опасной.
Всё! Разбит термометр навсегда!
Жизни яд смертельный и прекрасный
Победит Спасителя звезда.



                Б.Ахмадулиной

Я дарю Вам десять белых роз,
Голос ветра с Финского залива.
На его серебряный поднос
Льется легкий дождь неторопливо.

Так же все, как было и при Вас:
Чаек крик, суда на горизонте,
Молодой листвы нежнейший газ…
И, прошу Вас, пригласить позвольте

Дорогую гостью за Урал.
Здесь березы встретят Вас  поклоном -
Лес всегда поэта понимал -
Храм зальется колокольным звоном.

Жилой дорогой блеснет Иртыш,
На горе – видением небесным
Град Тобольск, и пропоет камыш
О казачьем подвиге чудесном.

Приросла Сибирью наша Русь.
Я дарю Вам из моржовой кости
Снежный март, осиновую грусть
И подснежник первый на погосте.



Стихи

Они ещё в пути, как в море пилигримы,
Как в лодках под дождем и ветром рыбаки,
В брезентовых плащах,
                во тьме волной гонимы,
Я вижу их, они не так уж далеки.
Когда же, наконец, они на берег ступят
И, воду отряхнув, взойдут на мой порог, -
Откроют вдруг лицо, нежнейшее по сути,
Обнимут, как сестру, и лягут строем строк.



***
Я грешный человек, прости меня, Господь,
За то, что смею я касаться слова.
Я подневольный раб, мои - лишь кровь и плоть
И падшая душа, и ничего другого.
Боюсь, когда придет алмазная строка,
Я недостойным слушателем стану
И исказится смысл, и подведёт рука,
Или предамся я самообману.
Сплошным потоком слов звенит связной эфир -
Всем позывным не внять, всех не услышать,
И нужно заключить с противниками мир:
Отточеннее слух, когда в душе всё тише.
Когда бы я была невольницей пера,
(Но я его люблю, хотя никак не стою),
Я бы от всей души в молчаньи замерла
И предалась вполне житейскому покою.
Прости меня, Господь, я думаю о том,
Как принести свою, хоть маленькую пользу,
Но, если есть Твоя святая воля, чтоб
Мне с помощью Твоей её же и исполнить.