Династия Морозовых

Фамилия Морозовых со временем стала почти что нарицательной – такой огромный вклад внесли представители этой династии в развитие промышленности, финансовой сферы, науки, образования, культуры, здравоохранения и духовного потенциала России.
Хотя сам термин «предприниматель» появился лишь в XVIII веке во Франции и обозначал человека, который берет на себя риск, связанный с организацией нового предприятия или разработкой новой идеи, новой продукции или нового вида услуг, предлагаемых обществу, история русского предпринимательства исчисляется практически тысячелетием. Его юбилей можно было бы отмечать вместе с тысячелетием России, настолько неразрывно связаны друг с другом эти понятия.
На протяжении многих веков русское государство осваивало обширные территории благодаря тому, что опиралось на предпринимательство и частную инициативу. То есть параллельно с политическим освоением шло освоение экономическое, которое обеспечивалось тяжелым и самоотверженным трудом предпринимателей, далеко не всегда поддерживаемых государством.
История династии Морозовых – ярчайшее тому подтверждение.

Символом русского предпринимательства XIX века стала семья старообрядцев Морозовых. Родоначальником знаменитой династии был крепостной крестьянин Московской губернии Савва Васильевич Морозов, который родился в 1770 году в семье старообрядцев. В детстве помогал отцу вести хозяйство, но быстро понял, что небольшой клочок обрабатываемой земли может только прокормить семью – не более того.
Труд в православной этике русского человека - безусловная добродетель, и такое отношение к своему труду было характерно для многих русских предпринимателей, прежде всего и особенно – для старообрядцев, которые в значительной степени сумели сохранить старорусские идеалы и традиции. Савва Морозов блестяще доказал это всей своей жизнью.
Савва еще подростком стал заниматься шелкоткацким делом, нанявшись ткачом на небольшую шелковую фабрику Кононова, получая по 5 рублей ассигнациями в год на хозяйских харчах. Когда на Морозова выпал жребий идти в солдаты, он откупился от воинской повинности, взяв у хозяина крупную сумму денег взаймы.  Кононов мечтал таким образом пожизненно закабалить хорошего работника, но тот привлек к ткачеству всю семью, перешел на сдельную оплату труда и… выплатил долг за два года.
Воодушевленный достигнутым результатом, Савва завел в родном селе Зуево в 1797 году собственное предприятие с первоначальным капиталом в пять (!) рублей. Пятнадцать лет дело развивалось, но развивалось чрезвычайно медленно, только великий московский пожар 1812 года, уничтоживший всю столичную ткацкую промышленность дал сильный толчок вперед. Сразу после войны возник огромный спрос на льняные и хлопчатобумажные изделия, миткаль и ситец. Предприятие Морозовых стало быстро богатеть.
Дело постепенно расширилось и пошло так хорошо, что в начале 1820-х годов  Савва Васильевич купил у своего хозяина - помещика Рюмина – вольную для себя и своей семьи за  17 тысяч рублей единовременно (огромные деньги по тем временам). На Морозовском предприятии уже работало 40 человек.
Чудо? Вовсе нет. В России издавна существовала группа энергичных предпринимателей- старообрядцев, у которых было в обычае помогать друг другу. Более того, поступавшие на их предприятия крестьяне, став рабочими, также принимали старообрядчество,  потому что за это им полагался льготный заем для быстрого выхода из крепостного состояния и для покупки квитанций для избавления от рекрутчины. Морозов в этом плане исключение – ему денег на откуп от армии дал хозяин.
В 1830 году, вернув долги, Морозов основал в городе Богородске небольшую Богородско-Глуховскую хлопчатобумажною мануфактуру. Через несколько лет – в  1838 году -  открылась одну из крупнейших на то время в России по размерам Никольская механическая ткацкая фабрика, которая размещалась в большом многоэтажном каменном корпусе. Через девять лет рядом был выстроен огромный прядильный корпус.
В 1850 году уже в очень преклонном возрасте Савва Васильевич отошел от дел, передав управление сыновьям. Умер он в 1860 году.
У Саввы Васильевича было пять сыновей: Тимофей, Елисей, Захар, Абрам и Иван. О судьбе последнего известно немного, а первые четыре явились создателями четырех главных Морозовских мануфактур и основателями четырех ветвей рода Морозовых. Семейного предприятия не было, каждая ветвь по-своему управляла собственной мануфактурой. В результате перед революцией 1917 года общий капитал всех семей Морозовых составлял более 110 миллионов рублей, а на их предприятиях трудилось около 54 тысяч рабочих.
Самая первая – Богородская мануфактура – перешла к третьему сыну, Захару. Постепенно расширяя дело, он в 1847 году построил механическую ткацкую фабрику, а в 1855 году утвердил паевое товарищество «Компания Богородско-Глуховской мануфактуры». После его смерти в 1857 году всеми делами заведовали его сыновья, Андрей и Иван Захаровичи, при которых дело еще больше расширилось и расцвело. Потомки Абрама стали хозяевами Тверской мануфактуры.
И время для предпринимательской деятельности в России было самым подходящим. Страна располагала значительным резервом внутренних средств, чтобы вкладывать их при необходимости в промышленность. Начиная с 1876 года, вплоть до 1913 года, Россия имела непрерывный активный баланс.
По темпам роста промышленной продукции и по темпам роста производительности труда Россия вышла на первое место в мире, опередив стремительно развивающиеся Соединенные Штаты. За 1880-1910 годы темпы роста промышленной продукции России превышали 9% в год. Торговля и общественное питание в России были одними из самых развитых в мире.
Таковы были плоды русского предпринимательства, обещавшие к будущем большой урожай. На основе анализа динамики развития России французский экономист Э. Тэри уверенно предсказывал:
«К середине текущего XX века Россия будет господствовать над Европой как в политическом, так и в экономическом и финансовом отношении».
Не сложилось… Первая мировая война, революции, гражданская война… Но в любом случае довоенную Россию пора уже, наконец, перестать считать отсталой, нищей и полуграмотной страной, уступающей по всем показателям остальному «цивилизованному миру». У истории нет сослагательного наклонения, но если бы внешнеполитические условия у России в начале двадцатого века были такими же, как у Европы и США, неизвестно, кто сейчас был бы мировым лидером и образчиком прогресса.
Впрочем, я отвлеклась.
Успешнее остальных братьев был Тимофей Саввич, основавший сперва фирму «Товарный дом Саввы Морозова сын и К°», а в 1873 году учредивший паевое товарищество под тем же названием. Контора товарищества находилась в Твери, но основные усилия прилагались к развитию и модернизации Зуевской фабрики, находившейся в селе Никольском (ныне – город Орехово-Зуево).
Эта была мануфактура в полном смысле этого слова, целиком укомплектованная новейшими английскими станками, использовавшая высококачественный американский хлопок и импортные красители. Продукция фабрики, зачастую продававшаяся непосредственно со складов, полностью соответствовала мировым стандартам и приносившая ежегодно несколько миллионов рублей чистого дохода.
Эти деньги Морозов тратил с большим знанием дела: приглашал не только опытных мастеров-англичан и талантливых русских инженеров, которых, если требовалось, отправлял на обучение за границу. Город Орехово-Зуево напоминал, по словам современников, «удельное княжество Морозовых». Все 15-тысячное население работало на мануфактуре и полностью зависело от нее. Даже полиция содержалась за счет Морозовых. Можно сказать, что Морозовская мануфактура стала первым в России градообразующим предприятием.
Но не все было так пасторально-прекрасно. Тимофей Саввич был грозным и жестоким хозяином. Он – тоже первым в России -  ввел драконовскую систему штрафов за малейшее нарушение. Даже образцовые рабочие теряли на штрафах до 15% заработка, у некоторых вообще к выдаче оставались жалкие гроши. Не случайно именно на Зуевской мануфактуре в 1885 году произошла первая в России организованная стачка рабочих.
Положение рабочих она чуть-чуть улучшила, но оказалась роковой для хозяина: Тимофей Саввич, получив нервное потрясение, надолго заболел, отошел от дел и в 1889 году скончался. Дело унаследовал его сын - Савва Тимофеевич, который до сих пор считается самой яркой и противоречивой фигурой в мире русского предпринимательства.
Детские и юношеские годы Саввы прошли в Москве в родительском особняке в Большом Трехсвятском переулке. Родители твердо придерживались старообрядческих традиций, но вместе с этим у детей были гувернантки и гувернеры, их обучали светским манерам, музыке и иностранным языкам.
В 14 лет Савву определили в 4-ю городскую гимназию, где он, по его собственному признанию, научился «курить и не веровать в Бога», что уж вовсе немыслимо для старообрядца.
По окончании в 1881 году гимназии Савва поступил на физико-математический факультет Московского университета. Прослушав четырехлетний курс, уехал в Англию и поступил в Кембридж, где успешно и глубоко изучал химию и даже собрался защищать диссертацию, но необходимость возглавить семейное дело заставила его вернуться в Россию.
С 1887 года он уже был фактическим руководителем Никольской мануфактуры и первым делом ликвидировал введенные отцом притеснительные меры: отменил штрафы, построил для рабочих много новых казарм, образцово поставил медицинское обслуживание. Все эти улучшения он провел на правах управляющего.
В подлинном смысле слова хозяином мануфактуры он никогда не был, поскольку большая часть паев после смерти Тимофея Саввича перешли к его вдове, Марии Федоровне, женщине очень властной, с большим умом и самостоятельными взглядами, которая пережила своего знаменитого сына и скончалась в  1911 году в возрасте 80 лет, оставив после себя 30 миллионов чистого капитала.
Личная жизнь Морозова также была своеобразной. По словам хорошо знавшего их Горького, «личные потребности Саввы были весьма скромные, можно даже сказать, что по отношению к себе он был скуп, дома ходил в стоптанных туфлях, а на улице иногда появлялся в заплатанных ботинках». А вот его супруга, Зинаида Григорьевна, была совершенно другой: увлекалась наимоднейшими туалетами, становившимися притчей во языцех в Москве и за ее пределами, обожала ездить на модные, дорогие курорты, ее выезду завидовали даже особы царской фамилии, со многими из которых она была «на короткой ноге». О таких мелочах, как собственная ложа в театре и внушительная коллекция драгоценностей можно и не говорить, хотя о вкусах самой госпожи Морозовой лучше всего свидетельствует роскошный особняк в невиданном еще готическо-мавританском стиле, построенный в 1896 году в Москве на Воздвиженке.
Некоторые, правда, считают, что особняк был построен по заказу другого Морозова - Арсения Абрамовича - после посещения им Испании и Португалии. Действительно особняк представляет собой миниатюрный средневековый замок в духе ренессансного португальского зодчества стиля «мануэлино», в котором широко используются живописные детали декора — раковины, корабельные канаты, подковообразные и стрельчатые арки.
Фасад здания украшают торжественный вход в виде подковы и две
романтические башни с кружевным аттиком и решёткой балкона.
Внутренние интерьеры особняка были выполнены в разных стилях:
китайском, итальянском, мавританском. Все это больше соответствует экстравагантным вкусам Зинаиды Григорьевны.
Савва Тимофеевич ни в чем не отказывал супруге, но его собственные интересы лежали совсем в иной сфере. Морозов был предводителем купечества и промышленников России («Купеческим воеводой») и Председателем Нижегородского ярмарочного комитета. Вторая должность позволяла ему оказывать непосредственное влияние  на промышленное развитие России, решать конкретные вопросы социального сотрудничества предпринимателей и рабочих и даже разрабатывать государственные проекты развития здравоохранения и просвещения народа.
Свои современные взгляды и незаурядную дальновидность тридцатилетний председатель Нижегородского ярмарочного комитета ярко проявил в 1896 году в своём выступлении на официальной церемонии открытия ярмарки.
«В одном твердо убежден: торгово-промышленное сословие на Руси сильно не только мошной своей, но и сметкой. Не только капиталами, но и умом... Одна беда — культуры мало! Не выработало еще наше сословие сознание собственного достоинства, сословной солидарности!..Но тезисы о малочисленности и слабости русской буржуазии, о ее малограмотности и обделенности талантами являются проявлением либо вопиющего невежества, либо злонамеренного искажения истины».
Позднее на всероссийском торгово-промышленном съезде с особой силой проявились выдающиеся качества Саввы Морозова как тонкого политика, промышленника государственного размаха, который из своих коллег намеревался воспитать третье сословие, наподобие французской буржуазии.
Савва Морозов удивлял самого Максима Горького своим безграничным уважением к русскому народу:
«Можете считать меня сентиментальным, неискренним — ваше дело. Но я люблю народ... Народ люблю не так, как пишете об этом вы, литераторы, а простой физиологической любовью, как иногда любят людей своей семьи: сестер, братьев. Талантлив наш народ изумительно! Удивительная талантливость всегда выручала, выручает и выручит нас. Вижу, что он ленив, вымирает от пьянства, сифилиса и главным образом от того, что его не учат работать. А талантлив он изумительно. Очень мало нужно русским, чтобы они поумнели».
Говоря о политической ситуации в России, Морозов заявил:
- У нас везде неладно: на фабриках, на мельницах, а особенно в мозгах!
Точнее, пожалуй, и не скажешь.
Савва Тимофеевич предлагал и конкретный выход из сложившейся ситуации:
«Необходимо введение всеобщего обязательного школьного обучения с расширением программы существующих народных училищ и установлением упрощенного порядка для открытия всяких учебных заведений, библиотек, читален, просветительных учреждений, обществ, так как в просвещении народа — сила и могущество государства и его промышленности».
Но его призыв, к сожалению, так и не был услышан. А Горький так сдружился с Морозовым, что тоже его удивил: увел у него любовницу - актрису-аристократку Марию Андрееву. Точнее, любовница предпочла романтического Буревестника революции ее спонсору.
Все Морозовы занимались благотворительностью. Например, Алексей Викулович Морозов свой досуг отдавал коллекционированию фарфора, гравированных портретов и древнерусской живописи. Его собрание фарфора послужило основанием музея фарфора во дворце Шереметева в Кускове. На пожертвования Морозовых были созданы, помимо многого другого, институт для лечения раковых опухолей при Московском университете, несколько психиатрических клиник, Морозовская детская больница, городской родильный дом и богадельня. Не стал исключением и Савва Тимофеевич, пожалуй, даже превзошедший своих родственников.
Он, впрочем, руководствовался при выборе объекта благотворительности какими-то одному ему известными соображениями. Например, на создававшийся профессором Цветаевым «Музей изящных искусств» (ныне «Государственный музей изобразительных искусств им. А.С. Пушкина»)  Морозов не пожертвовал ни копейки, хотя проект был воистину всенародным.
Это тем более странно, что Савва Тимофеевич, не считаясь ни с какими расходами, поддерживал все, в чем предчувствовал важное влияние на отечественную культуру. В этом смысле показательно его отношение к Московскому художественному театру, в создании которого заслуга Морозова ничуть не меньше, чем у Станиславского и Немировича-Данченко.
На учреждение театра требовались значительные средства. Их не было ни у Станиславского, ни у Немировича-Данченко. Получив отказ от правительства, они стали обращаться к меценатам или, как бы сейчас сказали, искать спонсоров. Морозов с самого начала в 1898 году дал на театр 10 тысяч рублей. В 1900 году, когда в деятельности труппы возникли большие осложнения, он выкупил все паи и один взялся финансировать текущие расходы.
В течение трех лет он поддерживал театр на плаву, избавив его руководителей от изматывающих финансовых хлопот и дав им возможность всецело сосредоточиться на творческом процессе. По словам Станиславского, «он взял на себя всю хозяйственную часть, он вникал во все подробности и отдавал театру все свое свободное время». Морозов очень живо интересовался жизнью МХАТа, ходил на репетиции и предсказал, «что этот театр сыграет решающую роль в развитии театрального искусства».
Под его руководством было перестроено здание и создан новый зал на 1300 мест. Это строительство обошлось Морозову в 300 тысяч рублей, а общая сумма, издержанная им на МХАТ, приблизилась к полумиллиону. В результате абсолютно убыточный театр, обреченный на скорую гибель, стал одним из ведущих театров России. Так что уместнее было бы называть его «Театром имени Саввы Морозова».
Погубило Морозова то, что он в начале XX века живо заинтересовался политикой. В его особняке, например, происходили полулегальные заседания кадетов. Это, впрочем, было еще неудивительно, так как многие крупные промышленники тяготели в то время к конституционным демократам. Но Савва Морозов был максималистом и радикалом, так что половинчатые реформы, которые те собирались провести в России либералы, его никак не устраивали. Закончились его поиски тесным общением с партией, придерживающейся самой крайней социалистической ориентации. Известно, что Морозов давал деньги на издание «Искры». На его средства были учреждены первые легальные большевистские газеты «Новая жизнь» в Петербурге и «Борьба» в Москве.
Все это дало Витте право справедливо обвинить Морозова в том, что он «питал революцию своими миллионами». Морозов делал даже больше: нелегально провозил типографские шрифты, прятал от полиции революционера Баумана и сам доставлял запрещенную литературу на свою фабрику. Справедливости ради следует отметить, что он вряд ли представлял себе, к каким последствиям приведет это его «спонсорство», да и сам он этих последствий не увидел.
После событий января 1905 года, которые буквально потрясли Морозова, он составил собственную программу социальных и политических реформ. В частности, в ней шла речь об отмене самодержавия, об установлении парламентарной системы со всеобщими прямыми выборами, о свободе слова, печати и союзов, неприкосновенности личности и жилища… Программа поставила точку в отношениях Морозова с социал-демократами: они ее категорически отвергли из-за «излишней буржуазности».
9 февраля 1905 года Морозов выступил с заявлением по рабочему вопросу на заседании Правления Товарищества Никольской мануфактуры, в котором, в частности, говорилось:
«Существующее законодательство и способ его разработки не соответствует потребностям населения и русской промышленности, в частности, необходимо в выработке законодательных норм участие представителей всех классов населения, в том числе лиц, избранных промышленниками и рабочими. Участие этих же представителей необходимо и в обсуждении бюджета, ибо последний является могущественным двигателем в руках государства при разрешении промышленных вопросов страны".
Заявление предполагалось предоставить в Кабинет министров. Но члены Правления не поддержали заявление Саввы Тимофеевича, как «излишне революционное» и отказались его подписать. На самом деле это была настоящая широкомасштабная программа демократизации России, реализация которой могла бы разрядить социально-политический кризис, предотвратить социальные потрясения 1905 и 1917 годов и вывести Россию на путь гражданского демократического цивилизованного развития.
Не получилось найти общий язык ни с промышленниками, ни с революционерами.

Тогда Савва Тимофеевич задумал единовластно провести на своей фабрике серьезные преобразования, которые должны были дать рабочим право на часть получаемой прибыли. Но мать, обладавшая решающим голосом в правлении, отстранила его от управления делом вообще, не понимая «новомодных веяний и безбожных затей».
В принципе, ее можно понять: одна из близких родственниц, Вера Викуловна Морозова, вышла замуж за московского мебельного фабриканта Павла Александровича Шмита. Когда ее старший сын Николай возглавил в декабре 1904 года фабрику отца, то все свое состояние пожертвовал РСДРП, а за участие в революции 1905 года был арестован и умер в тюрьме.
Видимо, решение матери стало причиной тяжелого нервного срыва. Морозов начал избегать людей (с женой у него уже давно не было взаимопонимания), много времени проводил в уединении, не желал никого видеть.
Созванный в апреле по настоянию жены и матери консилиум врачей констатировал, что у Саввы Тимофеевича наблюдается «тяжелое общее нервное расстройство», и рекомендовал направить его за границу. Морозов уехал в Канн и здесь в номере Ройяль-Отеля 13 мая 1905 года застрелился.
Революция 1917 года не обошла стороной и семью Морозовых. Старший сын Тимофей Саввич (15.11.1888 - 21.02.1921 гг.) окончивший математический факультет Московского университета, и являвшийся попечителем Московского Старообрядческого института и Коммерческого училища, был расстрелян в 1921 году большевиками. Одна из дочерей – Мария – утонула в Оке при невыясненных обстоятельствах, а вторая дочь – Елена - эмигрировала в Бразилию. Младший сын, Савва, окончил институт инженеров транспорта. Был репрессирован. Позже работал переводчиком в Мострансе, инженером по строительству мостов и скончался в 1964 году.
Внук Саввы Тимофеевича Морозова, его полный тезка Савва Тимофеевич Морозов был старейшим московским журналистом и писателем. Участник Великой Отечественной войны, почетный полярник СССР, автор романа «Льды и люди» и повести «Дед умер молодым». Он несколько раз приезжал в Орехово-Зуево, встречался с общественностью города, выступал в музее и Зимнем театре. Скончался в Москве в 1995 году.
История Морозовых - это история превращения крепостных крестьян, самоучек в высокообразованных бизнесменов, настоящих интеллигентов и тонких ценителей искусств. Принадлежа к классу, который обладал господствующими экономическими позициями, но был лишен политической власти, Морозовы безуспешно искали выход из назревшего в стране общественно-политического кризиса, пытаясь, с одной стороны, достичь того или иного соглашения с верхами, а с другой — даже идя на поддержку революционных партий, хотя представить себе не могли, чем обернется эта поддержка.
P.S. В 1993 году был инициирован так называемый «Морозовский проект» - широкомасштабная программа подготовки кадров новой формации для работы в условиях рыночной экономики и поддержки малого предпринимательства в России. Ядром проекта является учебно-деловой центр «Савва», созданный и активно действующий на базе Орехово-Зуевского химико-экономического колледжа — на родине династии промышленников — предпринимателей Морозовых.
На 10-тилетнем юбилее Морозовского проекта в своем докладе Президент Академии менеджмента и рынка профессор Грошев В. П. назвал Орехово-Зуевский Бизнес-Колледж и УДЦ « САВВА» среди десяти лучших на территории РФ, где уже насчитывается 72 таких центра.
В приветственной телеграмме, частности, говорилось:
 «Сегодня Бизнес-Колледж и Учебно-деловой центр «САВВА» является одним из весьма авторитетных учебно-деловых центров делового образования Российской Федерации.
Интеллектуальный заряд, передаваемый Вами студентам и слушателям, служит весомым доказательством способности Учебно-делового центра «САВВА» не только шагать в ногу со временем, но и быть на гребне решения важных социально- экономических проблем».
Широкая и активная совместная деятельность в центре и в регионах, спонсорская помощь участвующих в Морозовском проекте организаций — все это позволило создать разветвленную систему подготовки нового поколения предпринимателей и поддержки малого бизнеса, которая имеет свои представительства в виде учебно-деловых центров в более чем 60 регионах Российской Федерации.
   Будучи негосударственной системой, Морозовский проект завоевал государственное, общественное и международное признание, стал заметной составляющей национальной инфраструктуры поддержки малого предпринимательства, явлением национального масштаба, олицетворением того нового, что постепенно, шаг за шагом утверждалось в российской действительности.
Наконец, возникновение и развитие Морозовского проекта надо рассматривать в контексте возрождения исторической преемственности лучших традиций российского цивилизованного предпринимательства, не потерявших свою актуальность и сегодня.
Полагаю, Савва Тимофеевич остался бы доволен.