Солнечный зайчик

 «Послушайте!...» (В. Маяковский)
«А может быть, весь окружающий мир – лишь потёмкинская деревня
в ожидании ревизии какого-то демиурга?»  (Станислав Ежи Лец)

Моя страна непобедима. Пусть шансы падают рубля,
Зато взмывает в небо Рима* «пятёрка» в виде журавля.
Его сложила из купюры той, что была в СССР,
Ведь накоплений нет у дуры, и должность та же: «и тэ эр».
Но кто же я? Судите сами. Откуда начат мой восход?
Летит журавлик-оригами. Рубли отпущены в полёт.
Когда-то в школе музыкальной училась рядышком с МИФИ.
Теперь близ арки триумфальной пишу весёлые стихи.

Сыграю «ви» дуэтом пальцев. Подобных нот не видел свет.
Я зайчик солнечный. Ведь Зайцев отец мой, призванный поэт.
Ему бросали: не от мира, мол, шизофреник - вот клише.
Его измученная лира была прибежищем душе.
Отца любить не перестала. Пускай узнают глухари:
Назвал меня в честь розы Аллой под впечатленьем от зари.
Он мне привил вниманье к слову,  любовь к Отчизне и Творцу.
И в том, что чувствую основу, я низко кланяюсь отцу.

Как хорошо: ничто не стёрто! На флагах наших кораблей
Начертан крест, эмблема флота, а на борту его «Андрей».
Отца я часто вспоминаю, свой крест с достоинством он нёс,
Что ничего ещё не знаю, однажды тихо произнёс.
Немало лет копила знанье. Была отличницей всегда,
Не подпустив очарованья как возомнившая звезда.
Не перегрелась. Дивной пищей служил не раз небесный блин.
Сковороды скоблила днище и выбивала клином клин.
Теперь в седле кормлю Пегаса. В своём стремлении горю.
А в голове не каша – касса. Идеей щедро одарю.
_________
Блестела чистая кастрюля, вдыхая запахи приправ.
Зной подмосковного июля звал размышлять в тени дубрав.
Сквозь ветки пылкое светило к ногам бросало тонкий луч.
Как по канату я ходила там, где ни облачка, ни туч.
Вид тихой дачи за забором в душе рождал благой восторг.
«Что делать?» мучилась глаголом. С базаром я вела свой торг.
Вздыхала от того, что рынок своей невидимой рукой
Прибавил горя и поминок, не ликвидировав застой.
Нахрапом действовал преступник, Россию втягивал во мглу,
И помышлял вероотступник: как приспособиться ему.
А на челе космополита горел огнём масонский глаз,
И компрадорская элита страну сливала в унитаз.
Смеялось зеркало кривое. Земля была под наглецом.
Он похвалялся новым строем с нечеловеческим лицом.
На грядке чмокало болото, а в телевизоре Гайдар.
Я поняла, что делать что-то мне предстоит, приняв удар.

Скрипел блокнот, мой друг-печальник, шуршал смородиновый лист,
И кипятился старый чайник: «Ну, погоди! Капиталист!»
Кругом была свобода слова: всласть материться и орать!
Без материнского покрова народа глас не слышит знать.
На небе облако кровило последом сильного дождя.
Я мыслей ход переменила и нацепила плащ вождя.
Мне Питер сниться стал ночами, и ржавый крейсер на Неве,
Я увлекала флот речами и мясо жарила в черве.
А бунт без смысла, беспощадный свой верх держал на корабле,
И рынок с мордой кровожадной меня придавливал к земле.

Проснувшись, сдабривала почву, полола скромный огород,
И, до краёв наполнив бочку, я размышляла про народ.
На ветку спрыгнула синица. Ей приглянулся червячок:
«Небесной станешь ты царицей. Мне вождь не нравится: сморчок.
Строкою властвуй над умами!» - и вмиг покинула насест.
И обложилась я трудами, и понесла тяжёлый крест.
Смотрела круглыми глазами на торжествующий бардак.
«А может лучше стать цунами? Внести порядок свой? Но как?
Ведь обустраивать Россию пытались лучшие умы.
Неужто ей глаза косые в эпоху варварства нужны?!
Что ты наделала?! Синица! Зачем поставила в тупик?
Какая к лешему царица? Скорей всего передовик!»
Меня выслушивал передник. В духовке маялся пирог.
Меж мной и небом был посредник. Невидим этот голубок.
Он обволакивал фатою, передавая нити слов.
А я уже была женою. Мы расписались на Покров.

Пушилось облако как вата. На суку зарился кобель.
«В чём перед небом виновата? Какую дёргать колыбель?»
Тут как назло любовной дрожью Бог наградил. Так бил озноб!
Я побрела по бездорожью: горбатых исправляет гроб.
Поверив россказням синицы, плодила в день по куче строк.
И в «Новый мир» свои страницы снесла и думала: пророк.
В своих кругах свои кумиры. А я никто. Как протеже
Нашлось в «Гудке» местечко лире, а не в каком-нибудь «е-же».
В душе раскрылись эдельвейсы: «Нас напечатали! Ура!»
И кто-то голову на рельсы пообещал сложить с утра.
Власть заявила: «Виновата». Преемник вытащил чеку,
И взорвалась опять граната, пополнив скорбную строку.
Рекой лились потоки крови: Чечня, Каширка и Беслан.
Мне доставалось от свекрови, я составляла мирный план,
Претерпевая склоки мужа, непониманье и тычки.
«Как будто в голову контужен. Когда протрёт свои очки?»
А тот, кто представлял Росатом, мой седовласый "пионер"?!
Конечно, будучи женатым, отверг греховный адюльтер.
Стихи меня спасали. Дети не огорчали, и при том
О звёздном помнила я лете, ну и конечно же о нём…

И занялась серьёзным спортом, презрев спокойную ходьбу,
Готовясь к сказочным рекордам, и не роптала на судьбу.
В день марафонского забега я приняла условья игр.
Так до меня никто не бегал. Не рвал ни сердца он, ни икр.
Как Арлекин бежит по кругу, так я бежала от себя
И отсылала письма другу, его без памяти любя.
О! Редких встреч стальная бритва. По сердцу резала «Нева».
Сходились долг со страстью в битве. Я оставалась чуть жива.
И снова брызгала фонтаном. Свой возводила Петергоф.
Передо мной вставал Романов, кресты и сонмище голгоф.

Я стала думать не о личном и на иконах видеть нимб.
И было мне небезразлично: кому достанется Олимп.
Заветы вспомнила синицы: «Строкою властвуй!» И умом
Я напрягалась как царица: «Ну как управиться с орлом?»
Терзал ладонь мутант двуглавый, преподносила жизнь трактат.
Обременённая не славой, я налегала на диктант.
Желала, чтоб меня читали и академик, и простак.
Не трон российский возвышали, а центрифугу и верстак.
Писать хотелось покороче, но мыслей уйма в голове.
Что ж! Помогу томами строчек своей измученной стране.
Раз пережили мы блокаду, такую власть переживём.
Не отдадим Россию аду и смысл новый обретём.
Коль охватила дистрофия, выздоровления рецепт
Пропишет вовремя мессия: писатель или же поэт.
Анатомическое стремя близ наковаленки висит,
А молоточек будит темя: «Не спи! Осмысливай, пиит!»
Скажи любому произволу, чтоб поумерил аппетит,
И отошли безумца к лору: быть может выявят отит.
Да разве можно жить без уха, когда такая заваруха?
Как отвести от всех беду, чтоб не рыдать в сплошном аду?
¬__________
Ад пахнет серой. Чистишь уши – попробуй, как она горчит!
Тот, кто грешит и бьёт баклуши, на сковородке заскворчит
Как шмат расплавленного сала. Попалась, грязная свинья!
Тебе таинственная Алла свои выносит вензеля.
Выводит глупого на воду. Знай! Умывайся, дурачок!
Какую выбрал ты свободу, зажав ладонью пятачок?
Смрад накрывает Украину. Но вскоре сыщется Богдан,
Объединятся рубль с гривной и прекратится балаган.
А хор Григория Верёвки затянет «На небо дивлюсь»,
И канут в Днепр все уловки, воспрянет киевская Русь.

Из мирового океана черпай Медведицы ковшом!
Кто цедит ржавчину из крана, пускай уколется ершом.
Помоет грязные бутылки, возглавит выдачу-приём,
А холод дьявольской ухмылки на свалку сдаст, в металлолом.
Месье! Прочтите эпиграмму. От Розы Мира вам строка.
Позор заржавленному крану! Конец поборам в жэ-кэ-ха!
Конюшни авгиевы чищу. Моя лопата аж трещит.
Духовной вскармливаю пищей. Она желудку не вредит.
Из зёрен каша, не из плевел. Полезно грубое зерно.
Ведь я кухарка, а не Ленин, и не цитирую «говно».
Так управляю государством, как никогда не видел свет.
Оно зовётся «бабьим царством» и ожидает свой расцвет.
А я, подобно пионеру, «Орлёнок» был в тринадцать лет,
Провозглашу Святую Эру и попрошу всего букет.

Отец коралловые розы на день рождения дарил.
Предвидел он метаморфозы, но ничего мне не открыл.
В наследство «Petroff» пианино, десертных ложек серебро,
И любопытство Буратино, и вера в сказки и добро.
Я ключик ДВАДЦАТЬ ЛЕТ искала! Хотелось многое понять.
Да, рождена поэтом Алла. И ей так хочется летать!
Чтоб на безоблачную землю смотреть с божественных небес,
Я сердцу трепетному внемлю. Любви всегда страшился бес.
Он выбрал спешку. Я улиткой в ушко вползала как в калитку.
Пусть широко разинет рот тот, кто остался у ворот.

Но прежде чем свернуть к баранам, продолжить начатый рассказ,
Вам наблюденья капитана озвучу про косящий глаз:
Когда повсюду безобразие, то выручает косоглазие.
И если глаз стремится к носу, ответ отыщется к вопросу.
Когда же он сбегает к уху – фальшь посрамится с показухой.
____________
Страна стояла на распутье. Вооружалась пушкой рать.
Россию строил мистер Путин. А значит нужно воевать,
Чтоб от подножья вертикали, где воровской конгломерат,
Мне проложить горизонтали своих систем координат.
Расставив все ориентиры, приобретя солидный вес,
За ремесло взялась сатиры. Пусть зарыдает мракобес!
Наестся перца или соли, а не фруктового драже.
Ведь я усилиями воли беру пример у Беранже.
О! Совпадения сплошные! В его роду нашлись портные!
Известно мне, что Чернышевский, в темницу брошенный царём,
Туда попав за выпад дерзкий, французом нашим вдохновлён,
Его готовил переводы. Невы стремительные воды
На остров заячий неслись. Опять про зайцев?! Удивись!
Я карту сверху созерцала по счастью. Знают ли в Кремле,
Что крепость в честь Петра и Павла стоит на заячьей земле?
Кто что бы там ни написал, но всё же замысел витал!

Читатель, вынь скорей беруши! Я факты не тяну за уши.
«Что делать?» автор знал едва ли. Читала по диагонали
Я в школе незабвенный труд. Портнихи выбрала маршрут
Как Вера Павловна. Бедняжка! Стихи строчила, не рубашки.
И сны мне снились озорные и вещие, а не дурные.
Спина сутулая модистки не позволяет стать артисткой.
Но если тянет к Мельпомене, ты навсегда душой на сцене. 
Болей призваньем режиссёра! И нечисть выведи, и вора!
В эпоху смуты, разложенья, когда утрачен идеал,
Строчи швеёй произведенья и выводи свой интеграл!
Такая срочная работа: бить по врагу из пулемёта.
Прозрей же! Племя стоеросово! Такое здесь устрою Косово!

Справляйся с «Зингером», зайчиха! Кумекай праздничный костюм!
Твой дед портным был. Жми, крольчиха, раз обрюхатела от дум!
Какое дедово лекало приставишь к грубому сукну?
Карл шил военным. Внучка Алла наложит вето на войну.
Такая ровненькая строчка ей удалась в один присест.
В конце неё поставит точку: не повторился чтоб «Норд-вест».
Бурли, шальная кровь варяга! Беги строкой по руслам вен!
Нам своего не бросить стяга и мы добьёмся перемен!
Синеет крест на фоне белом. О! Как величественный жест
Подходит зайцам угорелым: косым косой достался крест.

Страдаю сразу на два уха. Моей иголочки ушко
Зашьёт дырявую разруху, не отдавала чтоб душком.
Как нитку тащат за иголкой, так я тяну свою канву
Повествования, чтоб волки узнали Истину одну.
Когда горбатому верблюду приспичит в Царствие шагнуть,
Ему препятствовать не будут и пожелают: «В добрый путь!»
Тем, кто сколачивал богатство на горе нищих и сирот,
Бог запретил дорогу в Царство. Пускай кривят свой хищный рот.
Медведи, с ними леопарды! Мне фильмы нравятся Птушко,
И цель моей Олимпиады не блеск медалей, а ушко.
Оно как факел, но без газа. В нём Слово – пламя и агнец,
Лекарство от любой заразы, и крепкий щит, и кладенец.
Известно мне ещё со школы, на золотую шла медаль,
Поэт обязан жечь глаголом и освещать глаголом даль,
Предостеречь чумного волка, который падок на овец,
Что для него висит двустволка на сцене театра «Пять колец».
«Пиф паф!»- разносится глобально. Подвинуть можно континент,
Когда подход нетривиальный: ушастый взят в эксперимент.
Моя тотальная прослушка касалась лишь небесных сфер.
Свой звёздный час ловило ушко. Ни в КГБ, ни в ФБР,
На поле информационном покрова матушки Земли,
В колодце чистом и бездонном  находки черпала свои.
В лаборатории господней полно пробирок для людей.
Всяк перед выбором свободный. И гений это не злодей.
_____________
Пусть говорят: пишу по-детски. Тянуть продолжу канитель.
Меня крестили. Поп советский, подвыпив, выставил купель
И окунул туда с лихвою. Нырнула рыбкой, и родня
Не распрощалась чуть со мною. Попу досталось за меня.
Ах! Непросохшая ты ряса! Топил меня нарочно поп,
Подкинув резвого Пегаса, чтоб сочиняла я взахлёб.
Впадая в частые запои, как алкоголик-рифмоплёт,
Святую воду пью. Помои не пей, скопытишься, народ!
Не захлебнулась. И с водою дружу, но водку не люблю.
Я море жалую с землёю и поклоняюсь кораблю,
Христовой Церкви. Во спасенье она являла чудеса.
И в ней мои стихотворенья алеют словно паруса.
Они, багряные хоругви, не гладью вышиты – крестом,
Костра дымящиеся угли, благословлённые Христом.
Да разве я впадаю в прелесть? Когда нависла ада тьма,
Сгораю за святую ересь: да будет счастье от ума!
Так надоело видеть горе и слёз невысохшее море!

Не субмарина, не селёдка не попадаюсь на крючок.
Свистать наверх! - срываю глотку. По Зодиаку я рачок.
Предпринимать пришлось атаки своей заточенной клешнёй.
Вам правду-матку режут раки и демонстрируют раскрой.
Из натуральной ткани «хаки» сошьют невиданный кафтан,
Чтоб свистнуть тем, кто хочет драки: «Держите шире свой карман!
Туда насыплю соли горькой из трюма диво-корабля
Как православный лидер стройки. Гордись Учением, Земля!»
Пускай сбежит чумная крыса, «Не верю!» гнусно пропищит.
Но никакая закулиса её вовек не защитит.
Узнай, любая коза-ностра, пойми, опричников главарь,
Что гениальное всё просто. На букве зиждется алтарь.
И чем скромнее – тем чудесней, он смотрит прямо на восход.
Пусть над землёю льётся песня. Встречай владычицу, народ!
Вот вам и АЗ, и буки-веди. Смотрите! Выбилась из сил.
Но, слава Богу, что медведь ей на ухо так не наступил.
Она строитель: вира-майна! И не потерпит дел пустых.
Открылась миру божья тайна. Среди мощей жила святых.
Сказал Христос, что все мы живы. Так промышляет вечный Дух.
Не для рекламы и наживы нам Бог настраивает слух.
Ливрея скучная моммоны! Истлей, одежда мертвеца!
Твоих ушей коснулись стоны, ведь ты ослушалась Отца.
Ох! Ростовщическая рента! Не по тебе ли этот звон?
Вся пятерня моя как пента. Подставит щёку Пентагон.
Тем, кто в поход идёт крестовый, мой ход конём в противовес.
Я защищаю Божье Слово и говорю: «Христос воскрес!»

Служу. Перо моя оснастка и незапятнанный листок.
Пусть от стыда зальются краской коварный запад и восток.
Земли политой кровью предков я супостату не отдам.
Не будем есть ничьих объедков, не нужен бубен и там-там.
У нас свои найдутся гусли и песни лучшие в миру.
Россия, став святою Русью, не превратишься ты в дыру!
Апологеты разных свастик! Вам направляется хула!
Не затевайте здесь ужастик. Спасти не сможет Шамбала.
Дивитесь, Штаты и Курилы! Не смерть явилась в мир с косой.
Жена не по морю ходила: по полю минному босой.
И будет каждый удостоин иконы не за три рубля.
Алкай победу, русский воин! Виват, священная земля!

Среди развалин и утиля, в пыли исхоженных дорог
Стоит она, икона стиля, а с ней Италии сапог.
Не привидение с Афона.  Ковчега дивного матрос
И возрождения Мадонна, Атлант, Геракл и Колосс,
А также Минин и Пожарский, как два в одном её лице,
Валяет дурочку по-царски в залитом солнышком венце.
А лавры плавают в кастрюле. Пусть музыкальным будет суп!
Смотрите! Клоун на ходулях свой оголяет женский пуп.
Не демонстрирует вагину, а надрывает пуповину
Как средоточие таланта. Пуп это мира доминанта!
Пускай упрётся в ноту «до» тот, кто страдает по дзюдо.
Вот доказательства приёмы! Глубинны мысли водоёмы.
Быть может этого не знают кощунницы из «Пусси Райот»?!
Здесь мама римская, в России! На паперть киньте ей гроши!
Шутиха в образе мессии. Её девиз: «Давай! Смеши!»
Под дружный всплеск протуберанцев, зажав отверстие в дуде,
Играет песенку про зайцев в своём Никулинском суде.
Стоит без тени превосходства. Над нею солнышка зенит.
Её подвинул на юродство не кто-нибудь, а сам Главлит,
Создатель всей литературы. Читайте же от А до Я!
Апологет карикатуры исполнит соло: «За царя!»,
А также «За святую веру!». Когда Отечество в беде,
Шутихе слово, пионеру, а не какой-нибудь звезде!
Она смеётся. Об трибуну ломать не станет каблука.
Кто выступает за коммуну? Отправит лесом дурака.
Cапог близ Индии не моет. На нём не вакса – рыбий жир.
Кто одержим ещё войною? Помажет маслом. Не транжирь!
В её котомке только миро и необычный помазок.
Она воспользуется лирой один единственный разок.
Ведь цель оправдывает средства. Не проклиная в мире зло,
Глядит на всё глазами детства. Ей в детстве крупно повезло.
Пусть видит трус из-под забора, как храбрый зайчик, а не волк,
Упрятал яблоко раздора в свой сверхъестественный пирог.
Он с пуповиной, но не гадость. Дивись приличному куску!
Светись на добрых лицах радость! Затми унынье и тоску!
Сияйте, солнечные лица! Здесь промышляет не волчица.
Моя Любовь – кольцо и круг, и волк тамбовский мне не друг.
Спасибо, Господи Иисусе, наш Рим опять спасают гуси,
Точнее - пёрышко с гуся. Похоже, выложилась вся.
 
На скакуне я белом въеду в свой небывалый новый мир.
Звенит  в ушах моих «Победа!», и орхидею ест сатир.
А мне бы сгрызть билет счастливый, тот, что привёл в такой конец.
Лошадки огненную гриву я будоражу: «Молодец!»
Покаюсь в том, что без билета скакала в холод и метель.
Простите всадницу за это. Звенит за окнами  капель.
На стенке школы там, где зайчик, его ведь кто-то наведёт,
Напишут: девочка плюс мальчик, и счастье каждого найдёт.

Февраль-март 2014г.

*идея Третьего Рима ломает все планы Римской католической церкви,  стремящейся к единоличному правлению, созданию Мирового правительства и единой мировой религии («Теория заговора и Ватикан» И.Евсин )
Кто бы что ни говорил там, выход есть наверняка,
Из любого лабиринта, из любого тупика.
Есть неведомая сила…(из песенки «Проданный смех»)