На улице всё стихло, лишь слышен шорох платья

На улице всё стихло, лишь слышен шорох платья,
Когда я, обессилев, присяду на крыльцо.
А ты меня захватишь  в  холодные объятья,
И снова мне придётся смотреть в твоё лицо.

Ты жутко улыбнёшься, когда я попытаюсь
Отбросить твои руки и будто сильной быть,
Но руки твои – цепи, и в них я задыхаюсь,
И в них не вижу смысла с тобою дальше жить.

Не вижу смысла дальше любить твои движенья,
Твои простые фразы о том, что пора  спать,
Твою самовлюблённость, плохое поведенье,
И то, как ты умело в глаза мне смеешь  лгать.

Растерзанную душу ты рвать всё продолжаешь,
Ты топишь её, душишь и даже не поймёшь,
Что медленно и больно меня ты убиваешь,
Я мучаюсь от жажды, а пить ты  не даёшь.

Зачем тебе нужна я? Зачем меня ты держишь?
Ты видишь, что устала я и еле говорю.
Но ты опять на ухо слова неправды шепчешь.
Я лживо отвечаю, что всё ещё люблю…

Закончится всё скоро. Меня скорей погубишь.
Не видишь, что глазами и жестами  молю.
И страшно мне, что больше меня уже не любишь.
И грустно мне, что больше тебя я не люблю.