На якоре в скале

Серая, враждебная рябь воды, словно потревоженная дрожанием глубин, окаймляет границы бухты, в которую нечасто заходят корабли. Холодно, неизменно холодно... Там, совсем недалеко, за границами этого сформированного природой залива, упругие волны набегают на скалы, пытаясь их отодвинуть. Суровость, сжимающая клочок суши под низко нависшими тучами, настолько естественна, что редкий луч солнца, посещающий этот забытый остров, воспринимается его малочисленными узниками как послание из тёплых краёв. Но только здесь каждым туманным утром дыхание замирает перед чудом: из недр крутого утёса, из непробиваемой скальной породы его, внезапно и дерзко выступает выдвинутый далеко
вперёд нос эсминца.

Вписался смело в антураж
  ориентир.
Где дерзновенный экипаж?
  Где командир?
Нос судна чайками покрыт –
  не вороньём,
Не побеждён он, не забыт,
  и под килём,
Чтоб с минами на мель не сесть,
  вернуться в срок,
Счастливые семь футов есть...
  Ещё есть Бог!

Заходят в бухту корабли –
  военный флот,
Что там виднеется вдали? –
  Эсминца борт.
Он бросил якорь хмурым днём,
  обрёл покой...
Живёт предание о нём
  в молве людской.