Первые стихи на публику
ПРИГОВОР
***********
Я шёл, вдыхая жёлтый зной пустыни,
И расплывались в солнце миражи.
Мне виделись плывущие святыни
Прохладных рек, лесов и светлой ржи,
Морей солёных в серебристых блёстках
И караванов мерных паруса…
Глоток воды, величиной с напёрсток,
Казалось, сотворил бы чудеса.
Скользил ботинок по непрочной глади
Без маяков, светильников и шхун,
А ветер шелестел зыбучей прядью
Бегущих, как кадык по горлу, дюн.
Мой след казался первым и последним,
Мой путь был долог, как кошмарный сон.
И вот тогда, как бред, как белый бредень,
Взметнулся над песками чей-то стон.
Он полыхнул – и тут же оборвался.
В нём было всё: рыдание и смех.
Как будто в крике жалобном сорвался
И навсегда застыл органный мех.
Я обернулся, приподнявши веки,
Глотнул глазами жёлтого огня –
И вдруг увидел сердце человека,
Проделавшего путь мой до меня.
Дрожало сердце. Я дыханьем вторил.
Сияло сердце – алый семафор.
И я услышал: «Здравствуй, бедный Йорик.
Ты – мой двойник. А я – твой приговор».
© Вит. Чел 18.09.2014 /// 1965 г., осень.
И ещё один стих появился вскоре. Вообще это воспоминание об увиденном, когда мне было 3 года. Всё пелось когда-то. Но сначала был стих. И с ним случилась история. Он понравился сразу и всем. А кто-то (или Володя Власенко, или Саша Стешенко, обоих нет уже, не спросишь), кто-то из них на своих выступлениях читал этот стих, и говорил, что вот есть такой парень Челышев. Спасибо и Царствие небесное (Володя вообще трагически погиб). Короче, будущая моя жена ещё училась в школе, был там поэтический вечер. Кто-то (Володя или Саша) этот стих прочитал. А школьница, которая будущая жена, запомнила. И позже всё случилось. Ни лошадей, ни султанов (откуда такое богатство в городе?)… Короче, решил выложить и этот.
СВАДЬБА
**********
На лошадях султаны белые,
На рукавах повязки белые,
На женихе рубаха белая,
А на невесте платье белое.
И будто все чего-то делают.
Всем до всего сегодня дело есть,
И даже бабки поседелые
Хотят казаться тоже девами.
А аромат клубится аховый!
Листом лавровым перепаханный –
Такой, что охали да ахали,
А две старушки даже плакали.
И с самой горькой вёдра трахали,
И заедали водку раками.
Потом рассказы были с страхами.
А две старушки снова плакали.
А утром лица были постные.
А утром вывесили простыни.
А утром горы были костные.
И вдруг запахло ранней осенью…
© Вит. Чел 18.09.2014 /// 1965 г., осень.
Свидетельство о публикации №114092406016