Дева Рая

Худ. М. Кагаров

…И я опять засыпаю, замерзаю иль блаженно отхожу, усыпаю, умираю под родным фазаньим павлиньим дряхлым одеялом, где матушкой моей оставлен завещан шепот, шелест: Сынок, родименький… спи, спи…
А я плачу от счастья…
А снега летят необъятно…

О Боже! но разве одно материнское чудотворящее одеяло может оградить меня от вселенского снега, от вселенского хлада, от одиночества умиранья, усыпанья…

О Боже… сон что ли заснеженный мой… но я не один под одеялом…

О Боже, кто ты… как пришла ты в сон мой, как пришла проскользнула под моё одинокое одеяло…
И вот обнимаешь, витаешь, нежно окружаешь меня живоатласными шелковыми губами, грудями, руками и ногами…
И горячишь согреваешь чистым медовым хрустальным свежеснежным дуновеньем дыханьем лепетаньем…
О Боже… Кто ты?

И мне уже тепло жарко уже горячо под снежным одеялом…
И я обнимаю объемлю её замёрзшими руками и ногами и губами…
Глазами зарываюсь в душистые пахнущие горным весенним укропом и маслянистым грецким орехом жгучие, курчавые, как бешеные весенние таджикские реки, арыки, водопады, волосы её…
Жарко мне и блаженно…

От падающих снегов окрест светло, как днём, и я вижу лазоревые сиреневые талые талые разлившиеся на всё лицо глаза древней праматери таджиков Согдианы очи нездешние ея ея её…

Ах как спелый дашнабадский малиновый гранат в руке
Ах как спелый рохатинский златоискрящийся виноград в руке
Как спелый златотекучий златопадучий исфаринский абрикос в руке
Как спелое гармское златорассыпчатое яблоко в руке –
Так я чую переспелыми моими перстами под одеялом не персидский атлас не кашмирский бархат а живой колышащийся шелк девьего тела её
И я глажу ласкаю губами мну лижу нежно терзаю обнимаю лелею шелк шелка живые трепетные её
Живой шелк её в моих перстах млеет… нежится… покоряется… проливается…

Ах, я вспоминаю слова из Священной Книги: «Если хоть одна дева рая придёт на землю – то одна её гиацинтовая повязка на голове будет стоить всех красавиц мира…

И я шепчу эти слова и уповаю:
- Ты оттуда? из рая? где гиацинтовая повязка твоя?..

А она, сверкая молодыми зубами как вершинами снежных гиссарских гор, горячо хрустально шепчет радостно, как юная моя необъятная матушка шепчет мне:
- Я из кишлака Ватан… я дочь учителя Ходжи Саймутдина…
В нашем заброшенном голодном кишлаке ни света, ни тепла…
Жаль рубить древние смолистые задумчивые арчи на дрова…
Арчи – наши сёстры… наши тысячелетние матери…
И кто рубит сестёр… и матерей тысячелетних…
Холодно… Одиноко…
Айхххйя!..

Все жители нашего кишлака весной восходят на вершину снежной горы Мухаббат и ждут Великого Ветра Весенних Перелётных Птиц…
Этот Ветер идёт с необъятных гор Памира на Россию… Он несёт перелётных птиц из Индии и Африки…
И вот мои земляки бросаются в этот Ветер и лёгкие от голода долетают до России до Москвы…
Там они подметают улицы и строят небоскрёбы… а осенью они от тоски по родным горам слетают спадают распято бросаются с крыш небоскрёбов в Великий Ветер Осенних Перелётных Птиц, чтобы вернуться домой…
Но весенние птицы долетают, а осенние – не возвращаются…
Так мы с отцом остались одни в кишлаке…
Айхххйя!..
А меня звать Саврия Халифат Согдиана Тадж-Махал Ашурбаннипал Хаммурапи Аргишти Акбар Ватан…
Отец от одиночества, тоски и нищеты дал мне имена царей… и они всегда со мной…
А я к вам пришла…
Жаль мне одиночества вашего…
Жаль одинокого одеяла вашего…
И притч, которые слышат только Господь и собака Осень…
И я пришла…

В Священной Книге сказано: Жены – ваша одежда, а вы – одежда жен
ваших…
И я одежда ваша, дервиш Ходжа Зульфикар, и моя алая гранатовая девственность – одежда ваша…
А девственность – это вечно цветущий куст пеннорозового миндаля на безбрежных снегах февраля…
Кто хочет сорвать его?.. кто хочет его нарушить?..

И зачем вам, дервиш, уходить от живого куста миндаля и возвращаться в мёртвую Москву в Содом в Гоморру, чтобы там умирать вдали от многозвонного миндаля…
Айххха!..

А завтра утром пойдём побредём полетим поскользим по альпийским первоснегам кружевам саванам простыням одеялам в родные алмазные горы горы горы таджикские белоснежные как колыбель и саван…
Айххххххха…

Я знаю там древлюю тропинку тропку по которой боятся ходить скользить даже снежные стелющиеся змеиные ирбисы-барсы, грезящие о вечножаркой Африке…
И памирские чернобурые мудрые, как древняя Индия и древний Китай, волки…
И небесные умудрённые гималайские медведи, верные, последние, как белые носороги, тысячелетние ученики Будды Гаутамы …
И игривые вечновлюблённые как вы, дервиш, козлы-нахчиры, которые рогами доходят до полной луны в ночи полнолунья, в ночи переспелого гона…

И там плавают парят недвижно в нежном текучем лазурите небес орлы-бородачи-овцееды и серые грифы-могильники – последние высокогорные знатоки гурманы молчальники ушедшего от человеков к звёздам Пророка Зороастра…
Говорят, что иные орлы в тоске по Учителю залетают на звёзды…
Айхххйя!..
И это ваши родные братья, Ходжа Зульфикар…
А разве вы не тоскуете по ушедшим Учителям?..
А разве вы не хотите улететь к ним?.. 
В Рай ведёт эта тропинка… тропка… тропа…
В Рай…
Там ждут вас…

…А ты пойдёшь со мной?..

…Я только проводница в рай…

…А я не пойду без тебя…
Айхххйа…

Ах, земная любовь всегда закрывает Небесную…

…Ах, жарко блаженно нам под снежным необъятным одеялом…