Пушкин

I Feci quod potui, faciant
meliora potentes*

Я – гения российского потомок.
Мой скромен дар, и голос мой негромок.
Пожар поэзии горит в груди моей,
Знакомые рождаются сюжеты,
И образы забытых давних дней‚
Привычным ямбом будучи согреты,
Витают в зодиаке “Близнецов”.**

Их бег веков неумолимо множит.
Душа Поэта их воспеть не может,
Покуда не найдёт‚ в конце концов‚
Себе приюта.
     Муза растревожит,
Помедлив торопливых двести лет,
Оставленный в снегу кровавый след;
Вздохнёт опять привычно и свежо
Поэзии российской божество,

Обворожит восторженностью станса,
Где рифма восхитительно легка,
Восходами наивного румянца
Смущения,
        забытого слегка,
Элегии пленительной строкой,
Записанной задумчивой рукой…

В обличье новом явится поэт
И сочинит ликующий сонет.

* Я сделал то, что мог;
кто может, пусть сделает лучше (лат)
** Автор так же, как и А.С.Пушкин,
родился под знаком “Близнецов”

II Non omnis moriar*

Нет, весь не умер я!
Душа в заветной лире
Пережила мой прах и снова обрела
Частицу, ощутимую в эфире,
С надёжною опорой для пера;

Порывистость, характер мой неровный,
Отвага эпиграмм и острый шарж …
Поэзии служитель благородный,
Готовлю в путь свой старый экипаж.

Пройдя короткий путь во имя чести,
Покинул этот мир без чувства мести,
И, одолжив у вечности минут,
Я, обмакнув стило, вернулся снова
В стихию осени, к родной науке слова,
Воспеть земли заброшенный уют.

III Fama semper vivat**

Когда-то царствовал на матушке-Руси
Великий Пётр.
  Премного воевал
И жил при нём в довольстве и чести
Арап – Абрам Петрович Ганнибал.

Царём воспитан,
        в генеральском званье
Скончался эфиоп на склоне лет,
Но блеск его изящных эполет
И воина сурового призванье
Не унаследовал похожий на него
Чернявый правнук.***

Новое перо,
  Что росчерком немыслимых побед
Смутило пленников глагола прошлых лет,
Вдруг зазвучало чудом тонких рифм,
За пульсом слога потянулся ритм,
И стал курчавый истовый брюнет
России гением.
  И до исхода лет
Истории заветная пора
Живёт во славу русского пера.

* Весь я не умру (лат)
** Слава живёт всегда (лат)
*** А.П. Ганнибал был прадедом поэта

IV Nihil est in intellectu, quod
non fuerit prius in sensu*

Арины Родионовны сказанья
С младенчества он помнил наизусть.
И старенькая пушкинская няня,
Поэзии не ведавшая суть,

Лелеяла преданья старины,
И видел мальчуган цветные сны:
Попа, его работника Балду,
Царевну-Лебедь со звездой во лбу,

Людмилу, что похитил Черномор,
И рыбки человечий разговор,
Гвидона-князя с белкою волшебной,
Хрустальный гроб со спящею царевной,

И даже золотого петушка,
Что вынул старый евнух из мешка.

* Нет ничего в уме, чего бы не было
раньше в ощущениях (лат)

V Non scholae, sed vitae discimus*

Умом на страже благородной цели
Сам Государь российский повелел
Собрать плеяду отроков в Лицее
И обучать веденью важных дел‚
Лелеять их под Царскосельским небом
Вдали от люда, пагубных страстей,
Под оком просвещённейших мужей
Воспитывать Отчизне на потребу
И завершить задуманный проект
В коротких шесть неповторимых лет.

Среди аллей,
  Задумчивой тиши дубов,
Под сенью влажных веток,
Идиллии причудливых беседок
И у прудов, где чаще ни души,
Где девушка, разбившая кувшин,
И яркой зеленью осыпаны поляны,
Прозрачен воздух, мысли полупьяны,
Дворец Екатерининский стоял;

Соединённый трёхпролётной аркой,
Лицей к нему изящно примыкал,
Светилась колоннада цепью яркой.
Здесь дух побед российских пребывал.

Античные богини Парфенона‚
Венера, Муза, спящая Юнона,
А между беломраморных колонн
Ажурной галереи Камерона –
Сократ, Тиберий, гордый Цицерон –
Вся мудрость мира и величье трона.

В прудах синело утреннее небо,
Шёл мелкий дождик на закате дня;
Занятия и службы до обеда,
Вечерняя застольная беседа,
Мундиры синие – лицейская семья.

В библиотеке – робкие шептанья,
Торжественный настрой профессоров,
Необходимость острая познанья,
История народов, дух призванья
И переплёты читаных томов,
Философов значительных пример:
Вольтер, Руссо, Вергилий и Гомер.

Мальчишек игры в лабиринтах зданий
И на полянах шумная возня …
В тринадцать лет прилив воспоминаний
Обременял их мало.
                Но заря
Пожарищ
                над Москвой вставала,
И шли полки, кирасами горя…
Под лязг лафетов с крепостного вала,
Под запах обгоревшего металла
Взрослели юноши, тот век благодаря,
С героями своими заодно
Сердцами пережив Бородино.

Незабываемые Пущин, Кюхельбекер,
Бестужев-Рюмин, Дельвиг, Муравьёв …
Стремился жадный вольнодумный ветер
К сокровищам распахнутых умов,
И юношам, взошедшим на Парнас,
Ночами грезился России славный час.

Был среди них младой служитель муз,
Поэт от Бога, звавшийся “француз”.
Очаровательный, стремительный и резкий,
Порывистый, как ветер лютых зим,
Влюблялся в женщин. Сам упрямый, дерзкий …
Его бранил Жуковский, Карамзин.

Державин ему лиру передал,
Лицей окончен.
  Грянул жизни бал.

* Мы учимся не для школы, а для жизни (лат)

VI Homo sum, humani ninil
a me alientum puto*

Французских просветителей идеи
Витали мыслью дерзкою по миру,
А Пушкин, ещё будучи в Лицее,
Уже писал “Руслана и Людмилу”-
Поэму образов, коварства, наставлений,
Любви прекрасной, сердца откровений…

Двору, салонам, дамам полусвета -
Друзьям минутных слабостей поэта,
Открылась истина, что состоялся гений
Среди балов, театров, впечатлений,
Признания бесчисленных грехов,
Обид и ссор, и писем, и стихов,
Что не поглотит гордого эстета
Река забвения, зовущаяся Лета.

Эмоций нераскрытый фолиант,
Страстей поклонник, дерзкий дуэлянт,
Он душу Петербурга постигал…

И следовал за балом новый бал.
 

* Я – человек, ничто человеческое мне не чуждо (лат)

VII Omnia praeclara rara*

В гранит закован Петербург...
Мосты, истерзанные влагой,
Проспектов строгость,
            златоглавых
Соборов непреклонный дух,
И Летний сад, дождём омытый,
И невский запоздалый лёд…

На глыбе – всадник именитый
Взирает со своих высот
На пасмурный парад фантомов
На крышах зданий‚ во фронтонах,
На важный вид колонн Ростральных,
Творенья зодчих гениальных;

Атланты Северной Пальмиры –
Верхушки шпилей –
     держат вес,
Подобных царственной порфире
Зарёй окрашенных небес.

Бледны задумчивые лица…
Неповторимая столица.

* Всё прекрасное редко (лат)

VIII Juncta juvant*

Наш баловень поэзии печальный
Страстями жил.
  Уже и берег дальний
Был дымкою столичных фонарей
Окутан.
  Зарево идей
Сильней пылало.
  Всё смелей и резче
Он остроумием опасным в залах блещет
И, вольнодумством модным увлечён,
Дуэль ведёт и с властью, и с царём.

Союзы тайные, восторженные речи
И с Чаадаевым бесчисленные встречи;
Достойная дворянская забава -
Игра в отмену крепостного права.

Монархия, республика, свобода
И счастье угнетённого народа,
Аристократов мысль – убить царя,
Кровавая декабрьская заря…

А ветер воет над Невою злее…
Бестужев, Кюхельбекер, Трубецкой,
Полковник Пестель, либерал Рылеев
Готовят план невыполнимый свой.

Поэт наш, от столицы отлучённый,
Михайловскою ссылкой награждённый,
Не смог примкнуть в своём раденье штатском
К восстанью декабристов на Сенатской.

Узнал он позже, брат семьи опальной,
Об акте заключительном, финальном.

Остался шрам на камне, на мундирах,
В казарменных конюшнях, на квартирах,
В истории российского дворянства,
В душе поэта, в судьбах государства.

* Единодушие помогает (лат)

IX Littera scripta manet*

Друзей своих любить не мудрено:
Вся жизнь проходит с ними торопливо:
Во встречах и прощаниях счастливых
Взрослеем, старимся с друзьями заодно.

А лира именитого поэта
Слетала с кончика пера потоком света,
Играли красками необычайных тем
Полотна ненаписанных поэм.

Влюбляясь в каждую хорошенькую даму,
Пропитанный гармонией и драмой,
Он, небом избранный, творил на радость всем,
Чтоб в звучных песнях передать потомкам
Историю российской славы громкой;
И в Болдино – немытой стороне,
Забытом захолустье в центре мира,
Слагал предания о гордой старине,
Воспел Петра – жестокого кумира;
“Онегина”, зачав ещё на юге,
Дописывал под вой осенней вьюги.

Деревни покосившийся пейзаж
Пропитан был поэзией печальной,
Перо скрипело, таял карандаш –
Работал по ночам поэт опальный;

Объятый тишиной и слогом новым,
Склонялся над Борисом Годуновым,
Вёл разговор с тенями не спеша
О Моцарте, об Анджело, Сальери…

Мерцали свечи, до утра горели,
Волнуясь и растроганно дрожа.

И вдохновением его жила душа.

* Написанное остаётся (лат)

X Omnia ars imitatio est natural*

Был Летний Сад прохладой напоён;
Кленовые аллеи нежно рдели,
И листья падали в холодный водоём,
Где отражённого румянца гроздья зрели,
И лебеди, как в зеркало, глядели.

Ограды кружевной легка душа;
Аврора, Немезида и Помона
Стояли, в белом мраморе дыша,
Повержена Петром была Горгона;**

Амур лежал. Над шалуном, радея,
Склонилась грациозная Психея;
Над статуями женщин молодых
Тончайший запах аллегорий веял;

Разлёты струй фонтанов озорных
Резвились свежестью искристых брызг шальных…

А в домике Петра застыл покой
Торжественной минуты роковой.
Судьба уже отправилась в дорогу,
Готовя миру поворот крутой.

Поэт в саду скрывал свою тревогу.


* Всякое искусство есть подражание природе
** Пётр I изображён в образе Персея,
победившего медузу Горгону

XI Excidat illa dies!*

На Чёрной речке снег лежал махровый,
Шинель и шуба брошены на снег;
У Комендантской дачи – бор сосновый,
Стволы берёз белели на просвет.

И торопились оба секунданта
Отмерить десять вдавленных шагов,
И пулею француза-иммигранта
Неумолимый рок уж был готов
Пронзить поэта чувственное тело,
Что никогда не надевало риз,
И завершить трагедией умело
Натальи Николаевны каприз.

Когда молва для каверзы готова,
Развязка удивительно близка…
Как камень из пращи‚ взлетело слово
И опустилось прямо у виска.

Душа освободилась от предела,
Молчанием почтив жестокий мир…

Лишь хмурая свеча во тьме горела.
Поэт ушёл.
  Продолжил жизнь кумир!

* Да погибнет тот день! (лат)

XII Ars longa, vita brevis*

На холмике, зовущемся Парнасом,**
Умолкли птицы, стало тихо разом.
Сосна седая помнит двести лет,
Как приходил к её стволу поэт.

Он не был счастлив в этом мире прозы
И каждодневной мерзости людской.
Прекрасные порывы, словно розы,
Хранят недолго тонкий запах свой.

Перо остыло,
  чудное мгновенье,
Как облако на небе, разошлось…

Необоримой волей провиденья
Тревожат музы наше поколенье,
И тянется рука к изгибам лиры…

Вернитесь, павшие кумиры!

* Искусство вечно, жизнь коротка (лат)
** В селе Берново Тверской области, где любил
бывать А.С.Пушкин, есть холм, прозванный
Парнасом