Сага. Том 3. 5. Finita la tragedia

               
Наступило утро. Парижские зеваки с интересом наблюдали как под мост Александра 3-го заходит большой парусник с прилегшими на палубу мачтами.
Вот он приблизился к частной стоянке и начал швартовку. Все матросы и пассажиры этого судна, - цыгане. Они быстро и умело выполняли команды боцмана, весело напевая старинную цыганскую песню: «Здравствуй, парижская лошадь» и приветственно махали французам.
Одними из первых, мореплавателей встретили клошары. В руках у Франсуа, например, были цветы, а у Жана и Жака – по бутылке шампанского. Людвиг же, лишь только с судна спустили трап, выпустил на волю белую голубку. Цыгане зааплодировали этому символу мира и сошли на берег столицы.
Франсуа, с поклоном, вручил цветы старику-барону:
-  Баро, в этот радостный день мы приветствуем вас залпом орудий и морем цветов – живите долго!   
Хлопнули пробки бутылок, цыгане выпили по стаканчику, обнялись с такими же вольными людьми как они и тут, на набережную выехал тяжёлый кран...
За рулём его сидел Цезарь. Он останавил машину возле парусника и, под удивленные взгляды присутствующих, поднял над ним огромное ядро, используемое обычно для уничтожения старых зданий...
Парижане и цыгане, в ужасе, замерли…
В этой тишине, из под моста показался никелерованный передок «Ролс Ройса»...
Брамс был водителем, Карапето пассажиром:
-  Сынок, это и есть табор Симфонии, они всё-таки вернулись. Н-да... Дело усложняется!
Сицилиец  настороженно огляделся и попросил зятя:
-  Брамс, выйди пожалуйста, поздоровайся…
-  А может вместе пойдём, папа? 
Карапето набычился:
-  Ну, пошли, сынок…
Он неспеша вылез из лимузина и приветливо махнул цыганам:
-  Лачес дэвэс, ромалэ, бон жур!
Цыгане узнали мужа их таборянки Симфонии и были поражены...
Барон тревожно переглянулся с ромалэ и неохотно надел помятый цилиндр:
-  Сокол наш сицилийский, благодетель, какая встреча!
Карапето удивлённо развел руками:
-  Ты почти не изменился, баро!
Тот скептически закусил ус, вынул из-за пояса старинный пистоль и направился к Карапето. 
Цезарь, тут же, высу
нул в окно крана крупнокалиберный пулемёт...
Барон отметил этот жест внимания и с лёгким поклоном,  приподнес оружие Карапето:
-  Прими на счастье!
Карапето взял подарок, внимательно осмотрел и взвел курок:
-  Тронут, тестюшка…
-  Носи на здоровье! И где же моя дочка Симфония, дон Карапето?
-  А моё золото, старый бродяга?..
Тот осуждающе покачал седой головой:
-  Я думал она и есть твоё золото…
-  Да! Но не царское, не червоное!
-  Ай, ай, ай! Обижаешь, гаджо!
Карапето направил пистоль на цыгана:
-  Отвечай!
Тот коричневым от старости пальцем спокойно отвел от себя ствол:
-  Успокойся, мы ведь раздали золото всем цыганам Мира.
-  Зачем?!
-  На зубы...
Карапето тяжело вздохнул и махнул крановщику Цезарю:
-  Полицейских вы тоже не обошли…
Ядро над парусником начало медленно подниматься вверх...
Цыгане заголосили. И, вдруг, из трюма, одетая по-цыгански, величественно поднялась Симфония:
-  Эй, муженек, Баро и ромалэ имели на золото полное право!
Тот поразился:
-  Симфония?!
-  Да! Но теперь я снова Аза! Вспомни, в день нашей свадьбы ты, сицилийский воришка,  купил цыганам дырявую посудину, а я когда узнала об этой афере была вынуждена тайно завербоваться в советскую разведку, чтобы на твердую зарплату приобрести им этот парусник – иначе табор бы пошел ко дну!
Карапето сменил удивление на плохо скрываемую ярость:
-  Скажи, что все это неправда!
Но Симфония-Аза лишь повела дородным плечом:
-  Ты меня знаешь…
И тогда Карапето направил пистоль на жену... Однако с моста, под вопли и плач цыган, скользнула по тросу Карла и закрыла собою мать:
-  Ты не пришьёшь её, папа! Это я - советская разведчица  «ЛЯ МАММА! ТЧК.
А тут и Брамс запрыгнул на палубу и вступился за женщин:
-  Стой, отец, ясно, что по нашим понятиям кто-то должен погибнуть – так пусть же им буду я…
А когда на палубу вбежал рыдающий Людвиг с криком:
-  Никогда, брат!... Ведь я откусил тебе в детстве пальчик, а ты меня не бросил, но воспитал! Нет, пусть это я, неудачник, покину землю!
Карапето совсем растерялся... К тому же клошары хором пропели:
-  Ни-ког-да! Ты добрый и спортивный парень, Людвиг, уж лучше мы погибнем, ничтожные клошары!
Такого накала страстей совсем не ожидал и не выдержал юный Цезарь!.. Он вылез из крана, и бросил пулемёт на бетон:
-  Падрино, мама-Карла скоро родит ещё одного парня – стреляй-ка лучше в меня!
Карапето, с трудом перевел дыхание и помассировал сердце:
-  И ты решишься на это, Цезарь?!
-  Я же твой внук, дедушка…
И тогда зарыдал старый барон, вынул изо рта свои золотые челюсти и обратился к цыганам:
-  Ромалэ, душа моя не выдержит этой семейной драмы и воспарит! Так снимите же тоже ваши челюсти и отдайте их жмоту Карапето!
Цыгане, плача, вынули челюсти и гневно бросили их к ногам сицилийца...
От увиденного, Барон рухнул на колени и вскинул руки к небу:
-  Так пусть же проклят будет тот день, когда мы наткнулись в Бермудах на пустынное, китайское судно, трюмы которого трещали от алмазов!
Железный Карапето, вдруг, покачнулся и поднес пистоль к виску:
-  Я – Сицилиец, цыгане, а не жалкий протезист, чтобы довольствоваться коронками вместо короны! Прощайте, из жизни уйду я!
И тут, с моста, в этот критический миг трагедии народов, спустился на палубу парашютист -француз в снаряжении и маске спец-наза и с огромным банковским чеком в руке:
-  Остановитесь, синьор Карапето! Узнав о происходящем здесь, президент Франции тоже попытался покончить собой, но потом ощищающе зарыдал и отправил меня передать вам чек на 50 млн. евро, за доставленный моральный ущерб!
Карапето тут же опустил пистоль и взял чек. Все замерли и в этой звенящей тишине, стало слышно как на банковскую бумагу пали горячие сицилийские слезы, оставляя в ней дымящиеся отверстия...
Даже зеваки, похоронной процессией застывашие на мосту, вздохнули тут громко, на весь Париж и с невероятным облегчением! Старый сицилиский дон взял себя в руки, сплюнул на чек, чтобы он не воспламенился от его страданий и громко, как опереточный злодей рявкнул: 
-  Это всё меняет! Цезарь, внучок, отдай фараону трёхцветный кристал Франции и пусть закончатся наши семейные муки!.
Цезарь тут же бросился к грузовику, вынул из под сидения рюкзак и отдал спецназовцу. Тот рывком открыл его, маска парня озарилось мощным сиянием кристала и он воскликнул:
-  Вив ля Франс!
Миг! И кто-то невидимый мгновенно затянул его крючком на мост.
    Карапето обвел взором место чуть было не грянувшей трагедии и медленно опустился на колени:
-  Прости, семья, простите цыгане! То злаполучное судно мне подсунули корсиканские контрабандисты, но эти продавцы жестоко поплатятся за трухлявый товар, не будь я дон Карапето глава сицилийской мафии!
Необычайно тронутые речью старика, Брамс и Людвиг помогли ему встать:
-  Мы с тобой, папа!
Симфония с Карлой, рыдая и вырывая с своих голов  пряди покаяния, тоже пали на колени:
-  Прости и ты нас, отец, - нас просто вынудили обстоятельства, но мы не открыли ищейкам всего мира наших семейных тайн!
И Карапето простил:
-  Встаньте, любимые, а вы цыгане, разберите зубы – семья дороже!
Ох, что же тут началось!.. Семья плача, кинулась обнимать старика, ромалэ запели и забились в огненном танце, щёлкая челюстями, как кастаньетами, а по набережной помчалась к родственникам Изольда, с трудом удерживая за мускулистые ручки Тристана и Сонату-Симфонию:
-  Папа, мама, гости, мы накрыли в цирке столы, с приездом, ромалэ!
Брамс, в это время, поправил свою пиратскую повязку с бриллиантом вместо глаза и шепотом спросил у Карапето:
-  Падрино, а что там барон говорил об алмазах в трюмах китайского корабля?..
Тот хлопнул себя по колену и захохотал: 
-  Настоящие cицилийцы ничего не пропускают мимо ушей, сынок! Ха - ха-ха!
Толпа парижан на мосту Александра третьего, конечно же ничего толком не поняла, но ей хватило и увиденного – люди громко захлопали в ладоши, радуясь простому, человеческому счастью...