Петербургский триптих

I. ЧЁРНОЕ С ЗОЛОТОМ

Неву мне видеть не в первой
такой ночной и многоводной.
Луна застыла над Невой,
над чернотой её холодной.
Такою полною луна
ещё ни разу не бывала.
Она плыла и полыхала,
сама собой обольщена.
Ей так отрадно было литься
громадой света на мосты;
у берегущих берег сфинксов
прогнулись мощные хребты.
Была в луне такая сила!
Под тучной лунною волной
Нева теченье затаила.
Нева затоплена луной.

I I. НА НЕВСКОМ

Случается много престранных вещей.
Однако мы видим их много ль?
В туманном и тёмном, как туча, плаще
гуляет по Невскому Гоголь.
Летят легковые. Сигналит-гудит
водитель, кляня пешеходов.
А Гоголь, нагнувшись, в Фонтанку глядит
И тросточкой трогает воду.
Проходят, возможно, часы и часы,
а, может, всего-то часть мига.
Он смотрит, как странно змеятся носы
волной искаженного лика.
Проснулся в душе, как фонтан-водомёт,
фантазии мечущий кратер:
вот нос оторвётся и прочь уплывёт,
умчится как маленький катер,
Забыв, что обязан быть частью лица,
тот нос высоко вознесётся.
С улыбкой дельца и с чутьём подлеца
чиновником в Думу пробьётся.
Сноровку явив скороспелки-прыща,
стать шишкой огромной не долго ль?
Но, спрятав лицо за туманом плаща,
отходит от берега Гоголь.
В плаще он похож на сгустившийся дым.
Идёт на Дворцовую площадь.
Машины летят. Не встают на дыбы.
Они ведь не чуют, как лошадь.

I I I. МЕДНЫЙ ВСАДНИК

Он дерзновенен, как всегда.
И вновь в ночи ему не спится.
Вот огнекрылая звезда,
как сокол, на руку садится.
И – влажным светом озарён –
готов он взвиться над державой,
шальною мыслью увлечён
ввысь: за величием, за славой.
Ему уже тесна Земля.
Ему мала Земли орбита…
Застыла в ужасе змея
Под игом конского копыта.