Совсем другое дело

Я редко вспоминаю свои студенческие годы. Наверное, это потому, что учился на вечернем отделении, работал, был женат и имел ребёнка. Вместо традиционной картошки нас отправляли на табак и не от университета, а от производства.            
               Стойкое отвращение к процессу учёбы у меня возникло ещё в школе. С ранних лет терпеть не мог сидение за книгами, решание задач и примеров, творческие муки над сочинениями и изложениями, и прочие усилия, связанные с усиленной деятельностью головного мозга. Я всегда был практиком. Мне больше нравилось работать руками и ногами, чем головой. Как же я умудрился поступить в университет, закончить его, защитив дипломную работу с оценкой «отлично» и, проработав 25 лет по специальности опубликовать N-ное количество научных работ в серьёзных журналах и сборниках? Сам удивляюсь!
      Всё на свете имеет своё начало и конец. Промелькнули пять с половиной студенческих лет, остались в прошлом все эти сессии и каникулы, зачёты и экзамены, курсовая работа, которую мне засчитали автоматически за публикацию в Зоологическом журнале написанную шефом. Нет-нет, не подумайте ничего такого. Он включил меня в соавторы вовсе не от фонаря. Вся техническая часть той работы была моей, ибо должность моя тогда именовалась «техник». Пришло время заниматься дипломной работой.
      Материала у меня для написания дипломной было достаточно, и материалу этому мог позавидовать соискатель кандидатской степени. Добывал я его лично в нескольких поездках по высогорным районам Киргизии. Обрабатывал своими руками, применяя вариационную статистику и взяв за образец кандидатскую диссертацию зоолога, за которым был закреплён.
        Но, кроме руководителя по месту работы, студенту – вечернику полагался, так же руководитель по месту учёбы, коим стал заведующий кафедрой зоологии университета. Порядок работы был следующий: я пишу главу и отдаю её руководителю на работе. Он делает свои замечания, если для таковых есть причина, я правлю текст в соответствии с его замечаниями и отношу к руководителю в университете. Тот, в свою очередь, делает замечания, я их учитываю и пишу окончательный вариант.
               Именно так у нас всё и происходило. Я писал главу, давал к ней таблицы и графики и относил шефу. Тот делал свои замечания, я редактировал написанное с их учётом  и нёс свой труд в университет. Вот тут оно и начиналось…
               Едва взяв в руки текст, зав кафедрой хватался за красный карандаш и начинал подчёркивать и зачёркивать рождённые мною в муках глубокие исследования. Я молчал. Почему? Потому, что с первого по шестой курс на биофаке учились мои друзья, посвящавшие меня во все тонкости процесса обучения.
- Ты с ним не спорь, Саня. Соглашайся, - наставляли старшие товарищи. Вот я и не спорил.
- Вам понятны ваши ошибки? - важно спрашивал зав кафедрой.
- Да, конечно, Николай Александрович, - покорно отвечал я, забирая исчирканный красным плод своего труда.
               Что было дальше? Дальше я возвращался на работу, брал несколько листов чистой бумаги и слово в слово, запятая в запятую, переписывал «отредактированную» завом главу. Через пару дней я вновь стоял в кабинете руководителя, а он, перечитывая заново то, что чиркал раньше, удовлетворённо ворчал,
- Вот видите? Теперь другое дело. Теперь совсем другое дело!

25.06.2014.