Встреча с Возлюбленным

           Встречи… Какими разными они бывают! Долгожданные и неожиданные, радостные и печальные, долгие и мимолетные, дружеские и не очень, назначенные и случайные… Но каждая ли оставляет в памяти след?
         …Я возвращалась из Владивостока домой в Спасск, с  делового совещания. Как помню, было это в  семьдесят седьмом году – увы! – уже прошлого века. Через Спасск идут все пассажирские поезда дальнего следования, но  решила сделать крюк и добираться через Артем – Угольную.  В Артеме прошли мое детство и юность и часть взрослой сознательной жизни,  там жили мои родители и три сестры с семьями,  а я по ним очень скучала.  Скучала –  так  мягко сказано! Я тосковала по родным душам  той глухой, обволакивающей все мое существо тоской, которая рождается как бы подспудно, и вот уже  и места себе не находишь, и мысли громоздятся одна на другую, и дело из рук валится,  и на сердце муторно. Спасением были командировки: то управление издательств затребует, то нас, редакторов городских и районных газет,  крайком партии пригласит на пленум ли совещание – для ценных указаний. Потому и случался тот спасительный крюк «Артем – Угольная» на обратном пути. Повидаю родителей, побегаю по сестрам – и  можно жить и работать дальше…
        Помню, август был. Заседать закончили часа в четыре, поезд – на другой день в обед, почти сутки в запасе.  Можно и спасительный  крюк сделать. У железнодорожного вокзала заскочила в какой-то автобус, а он, как потом уяснила, идет до Угольной.  Кто-то из пассажиров посоветовал выйти на остановке «Совхозная» (она  на нужной трассе), а с Угольной автобус будет идти на Артем – и я смогу пересесть.  Так и сделала.  Ждала  недолго,  но автобус  пришел  набитый людьми до отказа. «Выгадала»! Если бы проехала до конечной остановки, то сейчас бы ехала сидя, а тут – еле втиснулась. Стою у задней двери на самой нижней ступеньке, не пошевелиться. Рада, что еду. Вот минули «Угловую-поворот». Вдруг автобус резко накренился на правый бок. Все дружно ахнули: шутка ли, если совсем завалится? Выравниваемся. Оказалось, правые колеса по рытвине прошли. Ох уж эти наши приморские дороги! Стою. Не шевелюсь. Остановка на «Кирпичном заводе».  Толпится группа мужчин: видно, рабочие после трудового дня. Слава богу, водитель заднюю дверь не открывает,  а то ведь выйдешь – не зайдешь, и такое могло бы случиться.
          Но через переднюю дверь  втиснуться  в автобус удалось лишь двоим, остальным придется дожидаться следующего. «Автобус не резиновый!» - громко  объявляет водитель. Кто-то возмущается: «Неужели? Вон сколько натолкал!» - «Всем ехать надо!»  Автобус  тронулся. Двигался он медленно, натужно, повизгивая и скрипя. Отходил, видно, свое старина! Пассажиры, казалось, слились в единую груду потных, уставших за день тел. Что-то сплошное, в чем едва различишь чье-то лицо…
      - Здравствуйте! – вдруг прорезал напряженную тишину чей-то мужской голос. Кто-то, видно, знакомого встретил, но ответа не последовало.   
        - Александра Антоновна! Здравствуйте! 
      Теперь это уже явно ко мне. Поверх голов пассажиров,  через плотно прижатые друг к другу в проходах человеческие фигуры пытаюсь (через весь автобус!) всмотреться в  того, кто  поприветствовал меня в столь необычной обстановке.  А-а-а! Оказывается, это один из тех двух мужчин, что  втиснулись в автобус на «Кирпичном заводе».          
          - Здравствуйте! – недоуменно вежливо отвечаю.
          - Вы меня не узнаете? Я Возлюбленный.
          - Нет, не узнаю.
         -  Что ж вы  так: Возлюбленный, а  не узнаете? Ай-я-яй!
          А это уже друг  «возлюбленного» (или товарищ по работе?)  вступил  в беседу. Чувствуется, парень не без юмора, да и не привык, видно, лазать в карман за словом. В автобусе  послышались легкие смешки.
          - Да Слава я,  Возлюбленный, из ускоренного семестра. Вы нас в вечерней школе учили. Вспомнили?
           Легко сказать – «вспомнили»! Но что Возлюбленный – фамилия  этого парня,   уяснила. Вечерняя школа, ускоренный семестр… Когда это было? По-моему, в 1961-ом.  Я тогда уже третий год после окончания университета работала в вечерней школе рабочей молодежи в Артеме. Занимались в здании средней школы № 1, которую я в свое время окончила. Родные стены, и учителя, которые когда-то учили меня, - мои коллеги… Школа большая – пятьсот учащихся. Все классы и кабинеты были заняты под учебный процесс. А ученики – взрослые люди, мои ровесники и старше, редко кто моложе. Шахтеры и строители в основном, женщин – по пальцам пересчитать… Те, кому учиться помешала война и послевоенные трудности.  Дети войны… Многие тогда, не окончив семилетку, шли работать или поступали  в ремесленное.  Теперь же, с окончанием школы рабочей молодежи, они связывали свое будущее. В вечернее обучение без отрыва от производства  ввели и так называемый ускоренный семестр для имеющих всего лишь начальное образование.   Длился он два с половиной года и давал возможность   пройти за это время  программу 5 - 8 классов.  Восьмилетка тогда стала обязательной   на пути ко всеобщему среднему. В такой семестр влился и Слава Возлюбленный. Сколько ж ему сейчас лет? Тридцать пять? Нет, пожалуй,  тридцать. Всматриваюсь, насколько позволяет обстановка, в этого рабочего парня. На нем  темный пиджак, одетый  поверх майки. Загорелое, обветренное лицо, уже украшенное морщинами,  блестит от пота, пол-лба закрывают  слипшиеся, явно поредевшие  русые волосы. Кажется, он тогда за первой партой сидел на среднем ряду, перед столом учителя.  Улыбчивый, блондинистый и, по-моему, голубоглазый семнадцатилетний паренек. Был в классе моложе всех, явно послевоенное дитя,  почему-то  застрявшее  на четырех классах.  Плохо учился? Сбегал с уроков?  Из совсем уж бедной семьи? Сейчас и не припомню, а тогда – знала. Но что в семестре учился хорошо и восьмилетку окончил, помню…  Потом в вечерний строительный техникум поступил. Может быть, сейчас на кирпичном заводе работает…  Наверное, женат и дети есть… Все эти мысли пронеслись тогда в голове быстрее, чем сейчас легли на бумагу.  Мой  бывший ученик, с трудом протискиваясь   между плотно утрамбованными пассажирами,  двигался в конец автобуса.
       - Вы у нас географию преподавали…
      - Хорошо преподавали! С маршрута  не сбивается: из дома – на работу, с работы домой! -  подкидывает с передней площадки  развеселившийся товарищ Возлюбленного.
       - И английский язык… А химию вела Надежда Васильевна. Так?
      - Тоже хорошо вела. Знаете, какую самогонку Славка гонит? От коньяка не отличишь. И «Вот из ё нэйм?» и «Ай  лав ю!» знает.
      - А математику – Надежда Ивановна Волкова… Она у нас и классной была. Так?
       - Так, так. Все верно…
      -  О! Зарплату посчитать умеет! Жаль, мало платят! – не унимается друг.
          Мне было не до ответа: автобус еще раз накренился вправо, я инстинктивно  уперлась во что-то руками, чтобы тверже удержаться на ступеньке. Почему-то казалось, что двери  вдруг могут открыться,  и я непременно вывалюсь из автобуса. 
         - Остановка «Севастопольская»! – объявил водитель и открыл обе двери.
          Спиной вперед я  вышла из автобуса,  и дверь мгновенно захлопнулась. Бедный Возлюбленный! Он не успел  выскочить вслед за мной, хлопал по стеклам двери ладонями и кричал:
       - Счастья вам! Счастья!
       Повернувшись лицом к уходящему автобусу, я помахала вслед  рукой.
        - И вам счастья!
         Но Возлюбленный этих слов уже не мог услышать. Вот так… Встретились… Поговорили…         
      Через сквер Авиаторов, по мостику через овраг, мимо гаражей-контейнеров шла я к дому сестры.  На душе было радостно и светло, и  если кто видел меня тогда, вряд ли понял,  почему я  всю дорогу  улыбалась… Теперь эти места в районе Севастопольской не узнать, а молодые березки, насаженные  когда-то между двумя новыми панельными пятиэтажками,  превратились в настоящую рощу. Шутка ли – тридцать лет прошло! А с Возлюбленным с тех пор так и не случилось  больше встретиться…