Бег с препятствиями

       - С благополучным прибытием на историческую родину!
Непростым был этот путь. Когда я впервые услышал от жены предложение покинуть Казахстан, реакцией моей был громкий, продолжительный мат. В голове не укладывалось, как это я смогу уехать от того, чем жил всю свою жизнь. Бросить эту степь, эти горы, этих людей, с которыми столько прожил и пережил? Да ни за что! Но, как говаривал всем известный дедушка Щукарь: "Ночная кукушка завсегда дневную перекукует". Не знаю где и как она в мусульманско - христианском Чимкенте разыскала синагогу, а через неё отделение СОХНУТ, но через пол года мы получили приглашение на постоянное место жительства (ПМЖ), действительное в течение шести месяцев. Нужно было оформлять загранпаспорта, ехать в консульство в Алма-Ату, продавать квартиру и вещи.
       - Ваш паспорт просрочен на год, - обрадовала меня начальник паспортного стола с погонами подполковника, - Вот вам направление на административную комиссию, уплатите штраф и получите новый паспорт.
       - И сколько мне придётся ждать новый паспорт?
       - От полугода до восьми месяцев.
       - Но у меня срок вызова истекает через три месяца.
       - Это ваши проблемы…
       - А сходи-ка ты, Саня, в ОВИР, - посоветовал кто-то из друзей.
               Короткая  очередь в коридоре ОВИРа, и вот мы сидим в кабинете перед немолодым, уставшим от жизни казахом в штатском. Он задаёт нам несколько несущественных вопросов, мнётся, и, наконец, говорит напрямую, показывая глазами на Любу,
       - Пусть она подождёт в коридоре.
Люба покидает кабинет, и разговор принимает более конкретные формы.
       - Сколько? – спрашиваю я.
       - Пятьдесят баксов в каждый паспорт.
Я достаю свой просроченный и Любин действительный паспорта и вкладываю в каждый по пятьдесят зелёных американских рублей.
       - Когда будут готовы паспорта?
       - А когда вам нужно?
       - Чем скорее – тем лучше.
       - Через два дня устроит?
       -Конечно!!!
       -Куда уезжаете?
       - В Израиль.
       - Эх, куда бы нам отсюда уехать?! Счастливые!
Это был крик души представителя коренной национальности. Он  прочно врезался в мою память.
               Теперь нужно было ехать на беседу в консульство, в Алма-Ату.
       - Чем вы можете подтвердить своё еврейство?
       - Вот свидетельство о рождении, в котором написано: «Отец еврей».
       - Этого недостаточно. Нужен ещё хотя бы один подлинный документ.
В архиве противочумного института, где отец проработал до самой своей смерти, личное дело его «не нашли». Подозреваю, что его просто не хотели искать бесплатно. Оставалась последняя надежда – военкомат.
       - Мы не даём на руки личные дела офицеров запаса, - обрубила наши надежды крашеная девица с сержантскими погонами по ту сторону окошечка.
       - Мне же только копию снять.
       - Ничем не могу помочь.
Проходивший на наше счастье мимо офицер, услышав этот разговор, распорядился выдать нам личное дело отца на три дня. Был решён ещё один вопрос.
               И вот он наступил этот день. За сумасшедшие деньги (2 тысячи 500 долларов) продана двухкомнатная квартира. Ещё за тысячу всё, что в этой квартире было. Розданы знакомым и подарены школьной библиотеке любимые книги и пластинки Высоцкого и Окуджавы. Мы в столичном аэропорту Казахстана. Багаж на четверых – три клетчатые китайские сумки и портфель с документами. Идет досмотр. Молодой, улыбчивый таможенник профессионально достаёт со дна портфеля запрещенные для вывоза наши с Любой трудовые книжки.
       - Вы знаете о том, что эти документы не разрешается вывозить из страны?
       - Знаю.
       - Почему вывозите?
Что я могу ему ответить? Я молчу. Попался – значит попался.
       - Вас провожает кто-нибудь? – спрашивает офицер.
       - Да. Брат, - отвечаю.
       - Идите и отдайте ему документы.
Я иду к ограждению, за которым толпятся провожающие и, пройдя половину пути, слышу в спину,
       - Александр Леонидович! Вернитесь, пожалуйста!
Возвращаюсь к стойке,
       - Хорошо, - говорит казахский Верещагин, которому « за державу обидно», - Я вас прощаю, но …
Я терпеливо жду.
       - … но за это же нужно заплатить, - негромко объясняет мне, бестолковому, товарищ старший лейтенант таможенной службы.
Лезу в карман и достаю стодолларовую купюру. Более мелких банкнот у меня нет. Незаметно передаю её таможеннику, и он ставит штамп в наших документах.
       - Счастливого полёта! - желает мне Родина устами представителя таможни.
       - Спасибо!
Нам предстоят три часа ожидания в накопителе. Устраиваем в креслах уставших детей, и я выхожу на улицу покурить. Рядом  курит и тихонько матерится мужик приблизительно моего возраста.
       - Что-нибудь случилось? – спрашиваю.
       - За провоз памятной медали, которую мне на заводе отлили на прощание, содрали 150 баксов. Суки!
       - Точно, суки! – присоединяется к нам ещё один курильщик, - За провоз кошки 700 долларов взяли, или, - говорят, - выкидывай. А как я её выкину? Она с нами двенадцать лет прожила!
         Так провожала нас столица Казахстана.
Самолёт на взлётной полосе остановился, забился крупной дрожью, сорвался с места и помчался вдоль разноцветных огоньков. Через минуту я увидел под собой редкие огни Алма-Аты – города, в котором я вырос, учился, работал, женился и воспитывал детей, на кладбище которого похоронена моя бабушка,  а между могилами родителей покоится наш старший сын, Леонид…
       - Наш самолёт приземлился в аэропорту «Бен Гурион», приятным женским голосом объявил динамик, - Просьба, не покидать свои места до полной остановки двигателей.
               Мы с женой, в мои сорок шесть и её сорок три года начинали новую жизнь. С НУЛЯ.