Жизнь и сковородка

Петр много лет прожил холостяком – с женой разошелся давно, как только дети выросли. Жениться второй раз он не хотел. А зачем? Он сам и сварит, и постирает, и пол помоет не хуже любой бабы. Зато куда и с кем пошел, когда пришел – ни перед кем отчитываться не надо. А главное, денежки свои кровные тратишь на что хочешь, а если не хочешь тратить, то на книжку складываешь. Честно говоря, и женщины за него не рвались – им подавай мужиков щедрых, с размахом. Но Петр не горевал по этому поводу – одиноких баб хоть пруд пруди, и при желании скрасить холодные ночи ему не составляло особого труда.
Но время берет свое – тяжеловато стало справляться с хозяйством, ведь жил Петр в своем доме. Тем более что в лучшие годы он о водопроводе не позаботился и воду таскал флягами с колонки. А тут лето на носу – надо будет еще и для полива воду возить, притом в основном ночью, пока никто свои огороды из летников не поливает. А потом еще самому постирать, сварить, посуду помыть, дом в порядок привести – весь день так прокрутишься, а ночью опять за водой на колонку. Дети Петру помогали по мере возможности, но у них, понятно, своих проблем и без него хватало. В общем, быт у него был весьма суровый. И призадумался Петр о женитьбе. Ровесницу брать не хотел – что ему со старухой делать? Давно ему нравилась одна бабенка молодая, Людмила, – при каждой встрече ей предлагал познакомиться поближе. Жила она одна в маленькой квартирке – сына в армию забрали, а потом он остался на сверхсрочную. Но Людмила была скромница, любовников заводить стеснялась. Короче, думал он, думал, и сделал ей официальное предложение. Она сначала было отказалась: жених немолод, некрасив и небогат… Но годы идут, кандидатов в мужья не прибавляется, а одной жить тяжело и скучно. А тут, вроде, мужик серьезными намерениями… В общем, согласилась. Правда, регистрацию они все же отложили до осени – а вдруг, мол, не получится совместная жизнь? Да и к свадьбе, если что, деньжат подкопить надо.
На время отпуска Людмила, недолго думая, перешла к будущему мужу – нравилось ей жить в своем доме и копаться в огороде, даже трудности сурового быта не особо пугали.
С этого времени жизнь в доме Петра закипела: Людмила и побелила, и шторы свежие повесила, и в шкафах порядок навела, и посуду начистила, и всяких красивых безделушек наставила. Так что через месяц холостяцкая берлога превратилась в уютное любовное гнездышко.
Людмила за это время привыкла и к Петру, и к его дому. Она уже мечтала о том, как раскрутить его на новое постельное – старое уже никуда не годилось. Деньги по холостяцкой привычке Петр ей не отдавал, и мелочевку в дом она, чтоб с ним не спорить, покупала на свои. Но постельное стоило слишком дорого, она не могла себе позволить таких подарков… Потом надо привести в порядок веранду – там все пылью покрыто, перед людьми неудобно. И ограда у него бурьяном поросла. Короче, куда ни глянь – поле непаханое. Но Людмиле здесь все равно нравилось – наконец-то она нашла применение всем своим женским способностям.
Петр, вроде, тоже был всем доволен: жена молодая и стройная, все друзья завидуют, что греха таить. И дома, конечно, похорошело. Не нравилось ему только то, что Людмила нет-нет, да и предъявит какую-нибудь претензию: то ей не нравится его старый оббитый эмалированный чайник, то она требует замены треснувшей разделочной доски, то ворчит, что выпил с соседом, то на рыбалку не пускает. Иш ты, раскомандовалась! Захотела посадить его в крепость, а его желания не спросила! Лучше бы на себя посмотрела – дверями хлопает громко, ножницы на место не кладет, дверь в туалете на вертушку не закрывает… Разве этого он ждал столько лет одинокой жизни? Вот было бы так – ночью приласкала, днем всю бабскую работу сделала, задвинул ее в угол и стоит себе молча, пока снова не понадобится… Ясно, это только мечты. А стычки, как понимал умудренный годами Петр, бывают у всех молодоженов. О разрыве отношений он не помышлял, просто хотелось бы немного перевоспитать будущую жену. Сам-то он перевоспитываться не собирался – зрелый человек, его уже не переделаешь. А жене надо просто научиться уважать его седины и принимать таким, каков он есть.
Однажды Петр решил показать свои кулинарные таланты и сварить фирменный борщ – он ведь когда-то поваром работал, знает толк в питании. Людмила, довольная затеей, чистила овощи и напевала себе под нос, пока он не поставил на плиту сковородку для поджарки овощей. Весь дом затянуло сизым дымом и едким чадом.
– Что там у тебя случилось? – спросила женщина.
– Да ничего страшного, просто сковородка дырявая. Ее надо почистить, найти дырку и заклепать – алюминий мягкий, заклепается легко, раз плюнуть!
– Да ты купи новую, она всего рублей двести стоит, а то ты всю побелку мою закоптил, плиту жиром залил, и дышать в доме нечем!
– Я вот заклепаю, и не надо будет тратить двести рублей!
– Ну так клепай тогда, а дырявой не пользуйся!
Дом проветрили – благо, на улице тепло, и сели за стол. Борщ действительно оказался вкусным, супруги наелись и успокоились.
Но ночью разговор опять зашел о злополучной посудине.
– Эта сковородка столько лет мне верой-правдой служила, в отличие от тебя. И потом – ей попользуешься, повесишь на гвоздик, и она висит себе молча, опять же в отличие от тебя.
– Так эта дырявая сковородка тебе дороже, чем я?
– Ну ладно, сковородку я выкину, что будет следующее? – зло спросил Петр и отвернулся.
– А я когда дверями хлопать перестану, ты что от меня потребуешь?
– Все! Достала! Спокойной ночи.
– Только это ты и можешь – отвернуться и захрапеть! Приятных снов!
На следующий день Петр ушел один на день рождения к какому-то родственнику и вернулся пьяный вдрызг поздно вечером.
– Я тебя люблю, а ты надо мной издеваешься! – заявил он, увидев хмурую жену, и заплакал навзрыд.
– Это ты надо мной издеваешься! Бросил меня тут одну и напился!
– Сама довела! Достала со своими сковородками!
– Правильно, я только побелила, а ты напустил дыму полный дом!
– Ах, вот ты как заговорила! Нашлась хозяйка! Убирайся вон отсюда! Чтоб ноги твоей здесь больше не было!
– Да ты что, совсем спятил! Пожалеешь ведь потом! Проспись сначала, утром поговорим!
– Я тебе сказал – уматывай! Я пошел к соседу, а ты собирай вещи, пока я добрый!
Людмиле ничего не оставалось, как исполнить убедительную просьбу. Благо, вещей она с собой привезла не много – покидала в сумку, что на глаза попало, да и уехала домой.
Петр сначала еще хорохорился – в воспитательных целях привез ей остатки вещей – пусть, мол, много о себе не воображает. А потом затосковал – все же неплохо ему жилось с молодой женой. Начал названивать, в гости зазывать. От приглашений она отказывалась под разными предлогами, а потом и вовсе на звонки отвечать перестала. Может, кого получше нашла, кто знает? Короче, накрылось семейное счастье дырявой сковородкой.
Кстати, о ней, о сковородке. Вскоре после ухода жены Петр решил поджарить себе на завтрак пару яиц: налил в любимую посудину жир, поставил ее на плиту, а сам вышел на улицу. Когда вернулся в дом, пламя было уже до потолка – еле затушил. Белить заново, конечно, пришлось самому. И то ладно, главное, что дом не сгорел!
А сковородку он все равно не выкинул – теперь она лежит в гараже и ждет, когда рачительный хозяин сдаст ее в цветмет.