О Марсике, не ставшем Марсом

Андрей Орлов вообще-то работал на леспромхозной пилораме захолустного рабочего поселка, но в душе считал себя крестьянином. Он даже тетрадь себе завел под названием «Дневник крестьянина Андрея Орлова», где собирался описывать достижения в подсобном хозяйстве, но запись там была всего одна – скучным показалось автору систематическое ведение записей. Был Андрей женат, но с женой ему не повезло. Так уж вышло, что по сути супруги были полными противоположностями: она – закостенелым консерватором, а он – новатором, она – серой личностью, а он – необыкновенной.
К деньгам, например, Андрей относился с некоторым презрением. И если представить, что деньги – разумные существа, то можно сказать, что они отвечали ему тем же. Во всяком случае, в его карманах они бывали в небольших количествах и надолго не задерживались. Зато всякими знаниями он был нашпигован, как какой-нибудь огурец семенами. Вот только применить их в жизни у него ну никак не получалось – видимо, он страдал странной болезнью, описанной еще Грибоедовым. «Горе от ума» называется. А жене в облаках витать было некогда – больше всего она была озабочена тем, как троих детей обуть, одеть, прокормить, да умному мужу угодить, чтоб не скандалил.
Жить в рамках, накладываемых на людей обществом, Андрею казалось скучным и даже унизительным. Он не искал проторенных дорог и шел по жизни узким путем. В том числе и как крестьянин. Например, однажды он прочитал, что полугодовалого поросенка после забоя можно не палить, как обычно, а просто облить кипятком – щетина вылезет сама. А у них поросенок как раз подходящего возраста, и ноябрь на дворе… Весь вечер он был в приятных раздумьях, ночь почти не спал – все газеты читал, ума набирался. Утром проснулся поздно, и вчерашняя затея уже такой радужной не показалась. Раскачавшись, поросенка он все же заколол – часа в три дня. Начали они с женой поливать тушу – бесполезно, не вылазит щетина. Бились они, бились – и руками волоски выдирали, и пинцетом щипали, и даже брить пытались – ничего не выходит. Пришлось-таки палить. А тут уже стало темнеть на улице, затащили поросенка в дом, и там стали скоблить и разделывать. Жена, конечно, все это время сильно нервничала – она как раз только что побелила. Но, в общем-то, ей было не привыкать – подобные казусы в их семье происходили регулярно, виноватым муж себя не считал и в любом спорном вопросе брал верх. Лишь один раз ей все же удалось сделать по-своему. Правда, победительницей она себя все равно не почувствовала.
Дело было так. Вскоре после того случая с общипанным поросенком их корова разродилась бычком. Андрей не признавал простых кличек типа Борька или Мишка, и всегда выбирал особенные. Бычок родился симпатичный: сам красный, ножки белые, и на лбу белая звездочка. Хозяин решил назвать его Марсиком, видно, в честь бога войны. Марсик оправдал его надежды – к полутора годам он превратился в самого крупного быка в деревенском стаде, притом самого воинственного. Андрей быком очень гордился, видно, потому что сам он ростом не вышел, и никто в деревне с ним особо не считался. Даже жена была выше его ростом. Но уж ее-то он держал в страхе – она всегда знала, кто в доме хозяин.
Так вот, идет, бывало, бык по деревне, роет землю копытом и ревет. Не только женщины и ребятишки, но и мужики старались обходить его стороной. Однажды сосед, Сергей Кузьмин, взял да и стеганул быка бичом, когда тот демонстрировал свою боеготовность возле его дома. С тех пор Марсик невзлюбил Кузьмина, и если где завидит его, так голову вниз и вперед с угрожающим ревом. Соответственно, и Кузьмин Марсика недолюбливал. Не раз он предлагал соседу кастрировать быка или хотя бы доску ему на рога привязать.
Андрей Орлов ругаться с Кузьминым не хотел – крут был сосед, в местных начальниках ходил. Но доску привязать у него все руки не доходили, а кастрировать быка – значит, испортить все. Дело в том, что Андрей мечтал быть не просто крестьянином, а селекционером.
– В нашей деревне коров постоянно огуливают годовалые бычки, – объяснял он непонятливой жене, – дольше их никто не держит, потому что невыгодно. И никто не понимает, что от этого порода вырождается. А вот в колхозах специально оставляют быков-производителей. Они вырастают такими огромными, что у коров под ними хребет ломается, так что осеменяют их там искусственно. Конечно, с этими быками много хлопот, зато у колхозных коров надои втрое выше, чем у наших. Марсик на следующий год станет настоящим Марсом! Он улучшит породу всего деревенского стада, и люди нам потом еще спасибо скажут!
– Ты мне лучше скажи, чем кормить его собираешься? Сена у нас – кот наплакал, хоть бы корове до весны хватило! Хотел оставлять быка – надо было летом не спать до обеда, а сено косить! Вот Кузьмину рабочие косить помогают, и то он не заморачивается с племенными быками!
– Да твой Кузьмин дальше своего носа не видит, а еще и начальник! Нашла, кого мне в пример ставить! Только и знает, что на чужом горбу ездить! Он задаром и пальцем не пошевелит! А я за быка ни с кого ничего брать не собираюсь! Просто проведу эксперимент. Научный, можно сказать! Добро людям сделаю, как ты не понимаешь – это выше твоих мещанских интересов!
– Я не поняла, ты что – вместо коровы быка собираешься на зиму оставлять?
– Ну и что тут криминального? Коров у нас в поселке много, а бык один будет. Как ты не соображаешь?
– Ты бы хоть о детях своих подумал!
– А что о них думать? О траве никто не думает, а она все равно растет! Не умрут!
– А если он кого-нибудь закатает? Ты об этом подумал?!
– Вот все ты норовишь испортить! Каркаешь тут, как ворона! Но недаром говорят: послушай бабу и сделай наоборот!
В общем, решил Андрей Орлов облагодетельствовать односельчан, не спрашивая на то ничьего согласия. Как он думал держать огромного свирепого быка в поселке, где не только колхоза, но и пастуха отродясь не было – тайна, покрытая мраком. Ясно одно – страсти вокруг Марсика в семье Орловых кипели нешуточные. И как бы жена не сопротивлялась, муж, в конце концов, заколол бы корову-кормилицу, но судьба распорядилась иначе. Ни с того, ни с сего, у Андрея в начале ноября заболел зуб. На болезни он обычно внимания не обращал, но зуб болел все сильнее и сильнее, и через неделю у него вылез такой флюс, что верхняя губа торчала дальше носа. А жена все зудела, что ему надо ехать в больницу. Конечно, все естество Андрея было против, но сил терпеть боль и этот зуд больше не было. Поехал сдаваться. Домой его сразу не отпустили – в больницу положили. И вот приехал он через три дня, а на веранде его бычья голова встречает. Оказывается, жена с помощью соседа Кузьмина расправилась с Марсиком. Хозяин прямо в ярость впал: как это глупая баба его научный эксперимент испортила? На соседа он тоже злился, да что толку? Тому на его обиды было также наплевать, как ему самому на обиды собственной жены. И не стеснялся мужик, всю жизнь, припоминая тот случай, обвинял ее в своеволии и змеиной хитрости.