Возможно, историки...

Возможно, историки спорить начнут,
Но в наши и в древние годы
Рождённым рабами дарован лишь кнут
И образ туманный свободы.

Влача в беспросветности тяжкие дни,
Что мУки их лишь продлевали,
Стремление к воле растили они
И верою всей уповали,

Но это – давненько, а нынче (надрыв
Случился иль тучи сгустились?)
Свобода и воля – уже не порыв:
В концепты они превратились.

Хотя процветает нахлебников гнёт,
Но грабят сейчас по науке:
Структура безликая страждущих гнёт,
Не чьи-то конкретные руки.

Всё тонко подстроено – так, что любой,
В ловушку когда попадает,
Ей жертвует жизнью, мечтами, собой
И мёртвым её покидает.

Однако всё больше и больше таких,
Кто гидру кормить не согласны,
И злобно она нападает на них:
Для гидры те люди опасны,

Поскольку способны нарушить её
Инструкции, нормы морали
И догматы, мненье имея своё,
Храня его, чтоб не марали.

Они не замедлят сорваться с крючка,
Блесну обойти, да подальше;
Не словишь их, как на верёвку бычка,
Не скормишь им порцию фальши.

Но гидра не дремлет, с идеями масс,
Как кошка с мышонком, играя,
То тот, то иной издавая указ,
В одном и другом привирая,

Подсунув надежду на мнимый успех
С муляжною верою в Бога…
Достойная жизнь не наступит для всех,
Пока их достаточно много –

Людей, что, обмануты будучи, всё ж
Покорны и грозно не глянут,
Инертны настолько, что их не спасёшь.
Зато остальные воспрянут,

И с этого к благополучью пути
И к ценностям истинным, главным,
Ступив на него, никогда не сойти
Ни им, ни потомкам их славным.