Кира

Кира приходит домой и бессильно падает на кровать.
Сколько же можно, Господи, так уставать?
В шесть сорок пять прозвенит будильник - пора вставать,
А пока она может попробовать хоть три часа поспать.

Сон не идет, в голове гудят мысли пчелиным роем.
Кира два года себе новую жизнь по кирпичику мерно строит,
Но время идет, а работе не видно все так же конца и края,
Что-то теплое бьется у Киры в груди, но все медленнее, покуда вовсе не замирает.

Это Город с Кирой играет.

Город построен давно, он огромен, жесток и стар, у него свои интересы.
Дым заводских печей укрывает его туманной своей завесой.
Город умеет не доверять, если ты слаб, не колеблясь, он тебя сокрушает.
У Города сила большая.

Городу Кира чужая.

Кира приехала в Город без всяких целей, просто поняв, что на малой родине больше она не может,
Оттуда не то что уехать - сбежать хотело до дрожи.
Кире тогда было побоку - в двадцать море-то по колено,
Все задуманное исполнится непременно -

Так ей мечталось. На деле свобода выбора обернулась безмолвным пленом.

У Киры график, дедлайн, и куча иных подобных красивых слов.
На деле - панельная клетка в ряду однотипных домов,
Бесполезная должность, бессмысленная работа,
Дверная бирка со стершейся позолотой,

Потерянная свобода. Кира вольней дышала в родном болоте.

Кира не любит Город, не любит себя, обожает лишь крепкий кофе,
Ждет выходных, чтобы пить до беспамятства - в этом-то Кира профи.
И думает с пьяных глаз: "Ну зачем было все бросать, если здесь - как в родном, излюбленном захолустье?"
Город, манивший когда-то ее огнями, светится слабо, неверно и очень тускло.

Кире больно и пусто.

Город смотрит на Киру с презрением, шлет ей одно испытание за другим.
У Киры больная печень, тоска в душе, под глазами опять круги.
Ей бы все бросить, вернуться в провинцию, та встретит нежно, утешит да обласкает,
Но Кира сжимает зубы, в офис себя таскает -

Гордость не отпускает.

И однажды, когда сентябрь бьет моросью, под ногами чавкает грязью расплывшаяся земля,
Кира в парке находит израненного воробья.
Потрепанного не столько кошками или подростками-имбецилами, сколько судьбой.
(Кира упорно всех сравнивает с собой)

Кира приносит его домой.

И Город следит, затаив дыхание, как Кира всему назло
Кормит с руки, вправляет изломанное крыло,
Не спит всю ночь, глушит кофе, не решается с рук спустить,
Гладит тихонько, внезапно нежно, и шепчет: "Ты будешь жить".

В Кире в эту минуту - ни капли лжи.

И за полчаса до будильника засыпает у батареи,
Даже во сне невесомое тельце в ладонях грея.
Город растерян, сбит с толку, Город смотрит и не находится, что сказать.
Город видит решимость в сонных ее глазах.

И впервые спускает для Киры время на тормозах.

Проходит месяц, у Киры все разом сладилось, точно некто свыше взялся ее беречь.
У Киры сизифов камень с грохотом падает с плеч.
Кира вдруг ощущает себя своей, просто чувствует, что теперь никто не обидит, никто не тронет.
Словно кто-то невидимый обнял ее, заключая в свои ладони.

Воробей отзывается на "Васька" и у Киры селится на балконе.