Quasi modo geniti infantes...

Почти как новорождённые младенцы...
***
(Вольные размышления над «Собором Парижской Богоматери»)
***
Словно оскорбление творенья,
Был он безобразным от рожденья
Нарушеньем человечьих мер.
И его младенцем, смерть пророча,
В ясли, под собор безлунной ночью
Опустили, под надзор химер.

Вырос несуразным и  горбатым.
Перед Клодом вечно  виноватым.
Патер – и учитель, и отец.
Стал ему собор привычным домом,
Для него, единственно знакомым.
Он не ведал теплоты сердец!

Колокол испортил перепонки,
Голос он ее не слышал звонкий,
Только робким взглядом обожал
Эту бесподобную цыганку,
Дерзкую, смешную хулиганку,
Но о ней он даже не мечтал.

А она плясала и резвилась,
С козочкою белою возилась.
И глазами полными любви
Рыцаря в доспехах провожала.
И своим в душе его назвала,
Как звезду манящую вдали.

Как  же все намешано в природе...
«Верный пес», нескладный Квазимодо,
А при  ней – душа его поет.
А она?  Как  в сердце бьется бубен...
В такт ему безмерно Феба любит,
И почти уж тело отдает...

Но вонзился рок  кинжалом острым!
Жил в сутане** лживый недоносок,
Эсмеральды  черной тенью стал.
Все! Крушились догмы! Он - мужчина!
Боль ее красы тому причина...
Ненависть свою он обретал.

Как посмела быть такой летящей?!
Чувственною, хрупкой, настоящей?!
Без надежд разрушила покой...
Лицемерья маски так похожи...
Он казался и святым, и божьим,
Но заплатит кровью тот – другой!

Вот и суд. Ум под тонзурой плоской
Плел интриги и точил вопросы –
Сочинял состав  её вины...
А она  – Феб жив? Прошу,  скажите!
Мой любимый! Вы его спросите!
С ним одним мне беды не страшны...

Что ж любимый? В  рыцарском наряде.
Бесподобен, словно на параде...
Он уже прощенье заслужил?
Как же! Флер де Лис его невеста...
К ней несется конь сего повесы –
Бог ее приданым наградил...

Эсмеральде – сапожок испанский,
Как легки её бывали танцы...
Болью затуманены глаза...
А теперь – легко она призналась,
Что  грешна! Что с дьяволом якшалась!
В связи с Сатаной ее коза...

Ввысь  взлетела башня колокольни...
Клод Фролло – он снова не доволен!
В ту эпоху скор был приговор...
Все! Теперь ее и не увидит...
Еще больше он возненавидит
С Богом не законченный свой спор!

Не спасло "убежище", конечно,
И палач ее отправил  в Вечность -
Колыхались с белою козой...
И Фролло летит к своей свободе,
Господу он больше не угоден -
Наконец  душа нашла покой...

Над собором голуби летают,
И свистку хозяйки не хватает,
Что же он несчастный натворил...
Там отец низвержен и распластан!
И она, погибшая ужасно!
Это все, что в жизни он любил....

***
Стал он нарицательным уродом,
Брошенный, горбатый Квазимодо.
С колокольни шлет в века привет!
Гонящим взашей его людишкам,
Не читавшим горестные книжки,
В оперетках ищущих ответ.

*
«Quasi modo geniti infantes, rationabile, sine dolo lac concupiscite ut in eo crescatis in salutem si gustastis quoniam dulcis Dominus»
(«как новорождённые младенцы, возлюбите чистое словесное молоко, дабы от него возрасти вам во спасение; ибо вы вкусили, что благ Господь»
(1Пет. 2:2—3)

** Тут - в сутаной очерченной системе