Мадьярская скрипка - 1954

    (ресторан "ЮЖНЫЙ")               


                Памяти венгра Додика, скрипача

…Тот кабачок у порта в старом доме
так памятен, как будто был вчера.
Там пьяные, кто в злобе, кто в истоме,
матросы коротали вечера.
Их ни «на бога» не возьмёшь, ни криком.
– Не траться, фраер! Пожалей слюны!..
Туда попасть считалось высшим шиком
для слободской заносчивой шпаны.
Там наливали в долг. И если ссуда
была нужна, давала всем без слов
буфетчица, Ивановна, паскуда,
скупавшая «котлы» у шулеров.
А не вернёшь – ну что ж,
хлебнёшь как надо! –
блатные с «пиками» не «мусора», поди…
Стекала в бухту звёздная прохлада,
теснилась неприкаянность в груди.
Ещё в порту не подорвали дзота,
он бычился с готичной вязью – «ХАЛЬТ!».
Любой пацан тогда «по фене ботал»
и цвиркал через зубы на асфальт.
А к дому возле рухнувшей акации
за справками народ тянулся, где,
что ты не скурвился при немцах в оккупации,
без устали строчил НКВД.
Из проходных дворов тянуло скукой
дешёвой, как казённое сукно…
Тот ресторанчик был шикарной штукой,
похлеще, чем трофейное кино.
Играл в оркестре там мадьяр на скрипке
так нежно, словно знал он тайны птиц.
Стихали споры. И уже улыбки
черты смягчали огрубевших лиц.
В дыму табачном плыли пары в танце,
дрожал смычок у самого виска.
Казалось, что владела иностранцем
какая-то надмирная тоска.
В глазах цыганских стыл туман далёкий
и шёл на нас, как на берег волна,
и понимал я той тоски истоки,
настолько близкой мне была она.
И удивлялся я: как в этом теле,
большом и полном,
по веленью рук
такие чувства плакали и пели,
что плакали и пели все вокруг?
И просыпались души,
– (или, что там?) –
и полнились любовью и виной.
Рыдала скрипка вовсе не по нотам,
по судьбам, исковерканным войной.
Сиротство… плен…
разлука… гибель близких…
то умирал смычок, то оживал,
и, как в кино, руины, обелиски,
мерцая, плыли через дымный зал.
И зал смолкал.
Сходились брови строго.
– Присядь, танцор! Не надо!
Не греши!..
А скрипка разговаривала с Богом
и с Ангелом Хранителем Души…
И вот сейчас, пусть даже и солги я,
что прахом всё,
что выжег те года,
щемяще в  сердце ноет ностальгия –
о чём? – бог весть! –
но вижу, как тогда:
тоскует скрипка, бредит бас-гитара,
и Додик-венгр, лоснящийся, большой
из золотого, с монограммой,
портсигара
подносит папироску с анашой…

УЛИЦА   РУЗВЕЛЬТА    В   ЯЛТЕ

  Послушай нежный блюз листа,
  подумай о весне;
  нет больше улиц Рузвельта
  других во всей стране.

  Чем так прославился он столь,
  сей муж из дальних стран?
  А так же есть отель «Бристоль»
  и славный ресторан!

  Чудесных в Ялте див не счесть,
  их больше, что ни год,
  за что же иностранцу честь
  наш город отдаёт?

  За то, что в самый грозный час
  он с нами был в беде,
  а дружбу мы без громких фраз
  приветствуем везде.

  Политики аэрозоль
  коварен и бедов:
  английский помнит порт Бристоль
  дым транспортных судов.

 Везли оружие и хлеб
 средь взрывов напролом
 и дух товарищества креп
 в борьбе с фашистским злом.

  Кольцо блокад и бед разжав,
  познав победный путь,
  здесь, в  Ялте, главы  3-х держав
  вершили мира суть.

  И Ливадийский наш дворец
  расскажет всем теперь,
  какой нашёл себе конец
  фашистский лютый зверь.

  Как сладок в зной арбуз для рта,
  так сладок  город весь,
  когда иду по Рузвельта
  я к набережной здесь…


  «БРИСТОЛЬ»

                Валентину  Уткину

  Раньше назывался не  «Бристоль» –
  «Южным» ресторанчик звался нежно.
  Здесь  мелькнули юность и надежды –
  в этом-то и всей печали соль.

  Ресторанчик «Южный» – шум и чад,
  шарм послевоенный, блеск и драки,
  о прошедших днях сейчас молчат
  новоиспечённые писаки.

 Припортовый шалый кабачок,
 злачный центр всех улочек окружных,
 здесь блатной скромнел, скромнел «качок»,
 если морячки гуляли в «Южном».

  Говорят, помпезным стал «Бристоль»,
  но могу на это лишь заметить:
  как салюту звёзд не обесцветить, —
  Айседоре  не затмить  Ассоль.               
  Грина и Есенина люблю!
  Вспомню их – и в сердце, словно талость.
  Сколько за кормою миль осталось!
  Жизнь – она подобна кораблю.

  Порт английский славится – Бристоль.
  улица – в честь Рузвельта! – всё краше!
  Ради них забыть нам юность, что ль,
  ничего не выйдет – это наше!

  Пусть в душе останется мечтой
  ресторанчик, где на скрипке Додик
  «Чардаш» выдавал,  и было, вроде,
  до «Бристоля» уж – подать рукой…