в ожидании совы

P. S. Что внутреннего «я» не нашли, это понятно, ибо - такового действительно нет! Ты вышел вовне, где тебе ослепительно - свет, ставший Словом... Посторонитесь же, совы! Я слишком долго вас ждал, а теперь в вас отпала нужда.

прозрение, как утоление жажды




                власть твоего имени

Он называл себя берегом и, поэтому, выглядел
Соответственно имени: пустошью и скалой!
А а потом он назвал себя выменем,
А море назвал смолой,

Что течет из имен - играя:
Гонит волну за волной!
Навсегда застывая у края,
Что едва отделен скалой -

Ведь земля остается плоской...
А тебя он назвал дорогая,
И стала ты дорогой -
Обернувшись белой полоской,

Что делит небо и землю!
И все же - всегда под рукой
(ведь дорога - всегда под ногой)...
И поэтому я не приемлю власть твоего имени!

Ведь я не хочу быть выменем
И не хочу застывать:
Это море-аморе продолжает играть
И - изгибать прямые,

И - плоскости раздвигать.



















А счастье, не правда ли, странный звук
В этом слаженном хоре и на этом просторе?
Если ты не во власти счастья...
Если ты не во власти рук -

Ибо ты во всем разговоре!
Если ты как берег и море...
Если ты за волной волна -
То в тебе тишина и горе...

То в тебе тишина и счастье...
То и ты на этом просторе не просто величина,
Которая может быть частью!
Которой вдруг повезло...

Ибо - если ты выше зла, ты добро!
Ибо - если ты выше добра, ты зло!
То есть как бы зола добра и как бы зола зла -
И нет у тебя весла!

И нет у тебя рук...
И нет у тебя веревки, чтобы к морю себя приковать:
Это море-аморе продолжает играть!
А счастье, не правда ли, странный звук?





























И люди делятся на мертвых и живых,
Помимо тех, кто плавает по морю:
Им предстоит решать, куда вернуться?
Какою им природой обернуться -

Какою переменчивой погодой...

Ведь люди делятся на мертвых и живых:
В земной коре безумствуют уроды -
На их плечах не просто устоять
Тому, кто ждет ладью на берегу!

Или уже готов сойти с ладьи
На плечи твердокаменных уродов...

Тебя не пожелаешь и врагу:
Ведь ты желаешь своды раздвигать -
Где люди делятся на мертвых и живых...
А я всего лишь эта птичья рать -

Которую возможно собирать!

Или - рассыпать песней на просторе
Где люди делятся на мертвых и живых
И разделяют счастье или горе...
Помимо тех, кто плавает по морю.


























                легковесный текст о тяжести

Селение праведных, тот город на Неве:
Совсем не тот, что город на болоте -
Где бегемота тянут из болота!
Чтоб не смотрел он на людскую рвоту...

Селение праведных, тот город на Неве:
Как будто море ему стало небом!
И вот Нева уже как колос хлеба,
Пленительный как «Завтрак на траве» -

Раскинется как устье в синеве!
А мы с тобою на вершине устья:
Нектар нам поднесет нагая юность -
И место на болоте станет пусто

От рвоты и от прочих бегемотов...
И мы начнем с обычного полета:
Ведь город тот воздвигнут демиургом!
Прозрачна ночь, ей имя легион...

Прекрасны бесы как невидимые пурги -
Поскольку отлетают прочь!















p. s. ты ли свет, который ослеп? ты ли тьма, возжелавшая зрения? у моего поколения жизнь прошла в ожидании совы... а теперь в моих совах отпала нужда!

и опять, и опять утоление жажды и зрения







                крысолов в горах

Крысолов, уведи за собой Москву!
Уведи из Москвы Москву...
Уведи из тоски тоску
Пистолета, что у виска -

Маяковского пистолета!

Ибо лгут, что стрелял он в сердце
(сердцу голову расколов разукрашенной черепицей).
Посреди бесконечной Леты
Недоступного вечного Болдино -

Не могло такого случится!

Крысолов, уведи через Лету
Разукрашенную любовь
И продажную нашу культуру -
Всю несчастную нашу родину,

Что описана в литературе недоступного вечного Болдино...

И оставь мне другую реальность,
Расколовшую разум сердца
(сохранив его гениальность, невозможную у людей:
Приподняв на крылах лебедей -

Дабы в горы вести лишь вершины...

Я оставил тебя в долине
(я оставил тебе все лучшее)
И забрал с собой только худшее -
Чтобы медленно поднималось, становясь вершинами гор:

Открывая тебе простор.

















                крысолов в горах

Любовь, которая мне стоила так много,
С состарившимся сердцем возвратилась!
Но привела смеющиеся лица,
Которые как будто осветились -

Как будто из ночи придя к огню!

Любовь, которой не было, но - будет
(поскольку никогда не позабудет),
Состарила мне сердце, охладила...
А после этот холод осветила -

Как освещают горную вершину!

Я положил, что я ей Крысолов,
Что за собой уводит из долины
Смеющиеся горные вершины...
Я полагал, поскольку я не знал

Ее других даров, что старят сердце -

Поскольку ставят ее выше солнца,
Что освещает холод наших лиц...
Что вновь и вновь идут к вершинам сердца!
Поскольку старше сердца лишь любовь.



























Итак, пою: печаль моя черства!
Мы продолжаем говорить слова,
Которые плывут меж нами -
Словно ладьи меж островами!

И я стою на этом берегу...
И я с тобой расстаться не могу -
И потому пою о красоте,
Которая приближена к мечте

(которая обижена мечтой...
Которая унижена мечтой...)
Которая как мачта на ладье -
Черна, словно деревья по весне!

И потому без паруса она...

Итак, пою: печаль моя весна!
Поскольку в этом мире нет весны -
Настолько постоянно совершается!
И вот слова нам больше не нужны,

Поскольку совершенство приближается -
И словно прижимается к словам
(как будто с островами обнимается)
Дивясь, насколько же слова скалисты...

Печаль моя черства и камениста.























Что полюблю, уходит от меня:
Как будто день спасается от ночи!
Что разлюблю, становится обильно...
Но будущее - в прошлом зарождается

И из меняет прошлое собой:
Что полюблю, уходит от меня -
И в будущем становится всесильно!
Мне оставляя брошенное в бой

Свое зачатие и зарождение:
Ведь с гения все только начинается -
Как будто бы с явления природы!
Потом деяния его, потом его падение...

В земной коре безумствуют уроды,
На их плечах не просто устоять!
Что полюблю, уходит от меня,
Мне оставляя эту благодать:

Все эти смены дня и смены ночи -
Чтобы затем нисколько не винить
Саму возможность не любить - настолько,
Чтоб изменить любую невозможность,

И далее - возможным полюбить.


























Как в пламенем охваченном дому,
Когда любуюсь, гибну - потому
Что не люблю, а только говорю об этом...
И нагота твоя, вся в обрамлении света -

Как в пламенем охваченном дому!

Красивы и жестоки (как кометы)
Являться будут люди, и планета
Нас будет долго на себе носить...
И я солгу тебе немного света,

Где жаворонок будет голосить -

Поскольку есть поэт искусный лжец!
И швец, и жнец, и на дуде игрец...
Но в пламенем охваченном дому,
Когда любуюсь, гибну - потому

Что не люблю, а только говорю об этом...

И вот любовь разгадывает тьму
И в топях Петербург закладывает
(как гати сквозь огонь и Лету) -
Как будто топливо идет сквозь топку:

И мы сгораем, но - неторопливо...

Поскольку лжец поэт весьма счастливый,
Он лжет - ему иного счастья нет!
Покуда лжет поэт не горделиво,
Огонь не жжет, и существует свет.














P. S. В земной коре безумствуют уроды, на их плечах не просто устоять. В земной земле тяжелая природа. В земле небесной - только времена и перемены года!

но Моцарт, вдохновенная свобода




                что создать мог Господь, кроме рая?

Любопытные пьют наши слезы,
Иссушают озера, вырезают леса и луга
(остаются чисты как снега или розы)...
Я большая слеза, я как сердце врага -

Мною можно и захлебнуться!

Остаются чисты, но зато они вьются
От нектара к нектару, собирая дары:
Деловиты как пчелы или как топоры...
Я большая слеза, я как сердце горы -

Об меня можно и расколоться!

Любопытные эти пытают любовь,
Любопытные те мою кровь проливают
(словно Ева с Адамам в раю,
Что невинны как дети)...

И стою я у бездны на самом краю:

Ведь пока эти дети играют в раю,
То не знают греха или смерти -
Ведь из смерти они возвращаются!
И грехи не совсем получаются...

И стою я у бездны вселенских проблем,

Разделяющих небо и небыль!
И смотрю свысока на живущих в раю:
Я пою соловьем, и внимают они соловью -
Как внимают снега или розы...

Любопытные пьют наши слезы.













Если видишь чужими глазами,
То и любишь чужой любовью!
Я к тебе прихожу небесами,
Как приходит волна к изголовью...

Как идет скакунов поголовье,
Устремляя зрачок вожака:
Наше зрение за века
Научилось любить любовью -

Не такой, какой слышат уши...
А такой, какой видят душу!
Мы не просто живем на суше,
По которой ступают ногами:

Я могу сотворить богов
И переступать богами!
Я могу примирить врагов
Или - вовсе не быть врагами...

Все зависит лишь от того,
Какими я вижу глазами?
И когда я приду к тебе,
То какими приду небесами?

И какою тебя найду,
И какую душу увижу...
Будем живы с тобою в аду
Или будем немного выше?






















Расскажи, что луна настоящая...
Что земля подо мной настоящая...
Что душа у меня настоящая.
Без зазрения покажи!

Ибо - если выйдешь за зрение,
И останутся лишь прозрения:
Как горения без огня -
Ты останешься без меня!

И любовь без любви останется...
И тогда ты без слов, как в танце,
Расскажи, что луна настоящая:
Не чадящая, словно лампада -

А лишь чудо преподносящая!
А луне и чуда не надо,
Потому что она есть
Заглянувшая с той стороны...

Это я пред тобою - весь!
Это мы любовью больны
Или даже вполне задорны -
На задворках всего настоящего...

Расскажи мне, что я летящий!
Расскажи мне, что я настоящий!
Расскажи словами души,
Ее зрением покажи.

























Ненавидят и любит, но ради себя:
На роду не написано быть мне любимым
Бескорыстной любовью или быть бескорыстно гонимым
Скакунов поголовьем по степному простору травы...

А потом с поколением ранним и очень ранимым
У костров на глотки поделить родники человечьей молвы!
Ненавидят и любят, но ради себя...
Хорошо, что и ради себя не погубят,

Ибо - вовсе не видят, оставляя хранимым...

А когда ненавидят, но - ради меня!
Или даже полюбят, но - ради меня!
Я бы с ними и дня не остался,
Ибо - минула ночь, и довольно огня...

Я довольно скитался, потому - поскитаюсь еще!

По стене как плющом извиваясь,
Я к окну поднимаюсь
И на дно опускаюсь человечьей молвы:
Вот и минула ночь в ожидании совы -

Но не сгинула прочь!

Ведь они не умеют в ней видеть себя...
Ведь они не умеют в ней видеть меня...
Днем с огнем - из огня я делю на глотки
Родники человечьей молвы!

И живу в ожидании совы.







p. s. о темные века Средневековья! где есть индивидуальность, но - нет индивидуализма! вы оказываются морем света в моем темном мире, где все - ровно наоборот! где - нет личности, есть гомункулы культуры, которые одними нарисованными глазами видят одно и то же - одинаковых друг друга...

когда-то в ожидании совы - поэтому







Мир существует, пока не облетела листва!
Душа - это рыжее существо где-то вне мироздания...
Душа есть невежество, то есть незнание
Ожидающей нас пустоты!

Мир существует, пока существуешь ты...
И пока что эти листы с обликами нарисованными
Освещает душа извне:
Ничего не случится во мне,

Что фатально и непоправимо!
Этот мир существует печально...
Этот мир существует радостно...
Этот мир существует зримо -

Для души, что странствует мимо!
Освещая пласты грима,
Нанесенные очень просто -
Для души моего пилигрима!

Дабы ею они освещались,
И друг с другом они совещались,
Ибо - мир существует, пока не облетела листва
(как лоскутное одеяло - и сшивают его слова)!

Ты душа, что проходит мимо,
Освещая мое имя...
А я твое освещаю
И ему себя посвящаю.























Любовь любимых тел - лишь миражи,
Что в разряженном воздухе души...
Красивы и жестоки, как кометы,
Являться будут люди, и планета

Нас будет долго на себе носить!
И я солгу тебе немного света,
Где жаворонок будет голосить -
Поскольку есть поэт искусный лжец,

Что отыскал упавшую звезду...
Слияние душ в сплетениях наших тел,
Которое возможно и в аду,
Но - в разряженном воздухе души!

Когда уже ни выдоха, ни вдоха,
А лишь эпохи странствия людей:
Когда сердца выходят из грудей
И начинают медленно сближаться -

Любовь любимых тел может казаться!
А может и вполне осуществиться...
И я солгу, что я могу влюбиться:
Поскольку я влюбиться не могу -

Поскольку я всегда тебя люблю!
И мы стоим у бездны на краю...
И лишь сердца перелетают бездну,
Чтобы сближаться медленно и тесно.






















                выходя в замерзающий мир

В разреженном воздухе души,
В разрешенном выдохе и вдохе
Возникают только миражи
Из доисторической эпохи:

О слиянии душ в сплетениях тел -
До того, как наше разделение
Сделалось почти астрономическим!
Делая физическим сближение...

Делая холодным и космическим,
Выложенным по своей орбите...
Я иду по собственной планете
И дышу холодной атмосферой:

Понимаю жизнь как сбережение
Ежедневное себя от смерти
(полагая злобной и холодной)...
И - себя не чувствуя свободным!

Потому я о свободе - лгу!
А меж тем на этом берегу
Мы всегда находимся вдвоем
(лишь друг друга взглядами найдем!):

В разреженном воздухе души
Настоящих разделений нет,
Но зато в нем умирает смерть:
Ведь негаданно лишится прав -

Что ненастоящая, узнав.



















Вот так и гуляют серьезные люди:
Бухнут золота на алтарь -
И нагими уходят в святые места!
А не то небеса на них рухнут...

Вот так открывают груди:
Как открывают букварь -
Дабы учиться по сердцу...
Вот так и бывало встарь!

А теперь и некуда деться:
Кроме как вырыть колодец -
И всем предложить напиться!
Не стоять деревням без колодца,

И земле без воды не родиться...
Да и мне в тебя не влюбиться без твоего лица,
Которое мне улыбнется!
Которое мне рассмеется...

Вот так и начнутся начала,
Без начала и без конца!
Вот так и умрет смерть,
Чтобы мне ею не умереть...

Но я все твои печали
Утолю еще до начала.




















P. S. В потоке крови кровяное тельце живет себе среди багровой тьмы и движется - от сердца к сердцу! И проливается - среди других потоков, когда разорвана войной аорта... А ведь свобода есть, но - из цветов тобой составлена в букет.

сова, что увидела радугу






Когда чувства приходят в движение,
И душа начинает скольжение -
Словно вода по стеклу...
И мы с тобой - никогда,

Словно стоим на ветру!
И не пойти против ветра
(кроме травы сквозь камень,
Кроме как лед и пламень),

Пока не лишимся чувства
И к знанию не обратимся...
И не обратимся к зрению,
И останемся без прозрения:

Ибо - чувства приходят в движение
И покидают нас, чтобы остаться чувством...
Таково это ложе прокрустово, что называется жизнью,
Но - таковой не является!

Ибо - жизнь всегда выше и ниже,
Словно бы дождь по крыше...
Словно не здесь, но - везде...
Словно воздух меж нами

И море меж островами,
И горе падения с вершины...
Но сейчас мы с тобой в долине, что может казаться раем,
И я все о тебе понимаю.

















Вы спали? Что ж проснулись вы?
И стали слово средь молвы...
Но ведь пока вы спали мудро,
Вы пробуждались словно утро!

Не жили? Что ж тогда рождались?
Как будто пудру со щеки -
Вы потекли слезой реки...
Вы перестали быть песком,

Над коим пролегает море -
И лишь песчинкой пробуждались
Быть на бесчисленном просторе!
Вы перестали быть все горе...

Вы перестали быть вся радость...
Вы перестали быть - потом,
И наступили быть - сейчас:
Теперь вы маленькая часть!

Теперь вы маленькое счастье...
И я теперь не в вашей власти -
Поскольку я и есть та власть,
Что приложили к отделению!

Как душу к маленьким губам
Всего за миг до пробуждения.
























Соловей поет о прелюбодеянии!
И ты остаешься с ней,
Пока с ней не расстаешься...
И ведь дело не в расстоянии,

А в том, как теперь зовешься!

Если имя твое поется,
То и душа сольется в небесном прелюбодеянии -
И что ей тогда одеяния?
Какие покинуть тела на растерзание разлуки -

А самой уже без расстояний!

А самой безо всякой муки совершать свое грехопадение:
Ведь тела обретают рождение
В каждом своем слиянии...
И дело не в расстоянии,

На которое ты раздаешься песнею соловьиной -

А в том, кто тебя возьмет именем на язык
И поцелует в рот, делая плотью единой...
А потом на короткий миг
Скинет душа одеяния

Песней о прелюбодеянии.















p. s. а вы где-то лицо потеряли, но - взамен обрели глаза! ваше зрение как стрекоза, казалось бы, над травой... а я в ожидании совы летаю над синевой.

ибо есть чувство разума и есть !зрение слуха






                песнь песней

Что яблонь меж деревьями лесными?
Вот так и имя среди прочих слов...
Что яблонь меж просторами степными?
Вот так и ты стоишь среди ветров!

Я с ними не веду о тебе речи...
Лишь имя назову - и каждый ветер
Сорвет с тебя весеннюю листву,

Ее осенней сделав... Мы как будто

Планетами играющие дети -
Убийствами встречающие утро!
Дать имя означает убивать:
Дать имя означает обладать

Всего одним - из множества имен...
Всего одним - из множества племен,
На кои опустилась благодать!
И если б не природа перемен,

Была бы непомерна эта власть...

Что яблонь меж деревьями лесными?
Я принесу тебе губами имя,
И мы его надкусим - станем злы
Или добры! Среди твоих измен:

Поскольку ты блистательная лгунья,
Бегунья ослепительных колен.





















                пророк тишины

-  Я бы рисовал в темноте,
Ибо я богат в нищете!
-  Я бы прозревал в слепоте,
Ибо я глубок в высоте, -

Так сказал пророк в наготе...

Так сказал пророк на пожарище,
Что он не убьет умирающих
Правдою о том, что их ждет:
Ведь никто из них не умрет -

Если знают все наперед...

-  Если смерти нет, все дозволено, -
Так сказал пророк на развалинах
Нашей веры и наших химер...
Все равно всех простит Бог!

Разве что не раньше, не позже -
Именно в тот миг, когда нужно...
-  Если смерти нет, все равны, -
Мне сказал пророк тишины,

Протянув мне ручья, соловья,

Обращаясь ко мне, как к безбожнику...
А потом я избегнул вины!
И теперь на просторах страны
Я живу изречением ручья:

Ведь если модель возомнит себя равной художнику,
Ибо кровь в ней живая течет,
Среди белого дня я с дороги сойду и склонюсь к подорожнику,
Ибо - кровушка наперечет моя.



















Кто принимал у рожающих женщин
Орущее слово люблю
И решал на всемирном пожарище,
Какого младенца вперед увозить кораблю -

Своего иль чужого?

Тот отныне иначе живет
И в ответе за каждое слово - посреди полыхания!
Я вдыхаю дыхание жизни в тебя
И отныне тебя не покину

В расставания и расстояния...

Ибо слышу, как камни растут
И готовы принять душу!
Ибо слышу, как небо растет -
Начиная с хлеба в ладони,

И на годы вперед!

Вот и слово люблю лишь орет:
Ибо в рот изо рта, в род из рода,
Из природы в природу - словно пламя по льдинам идет
Посреди ледохода, покуда сквозь время меня не найдет...

И не станет любовь - через боль и не там и не с теми.






















Через боль и не там, и не с теми -
Кто сквозь время идет (некасаемый, словно
Проходя между капель дождя)...
Кто как слово идет, и ничто не пробьет ему темя -

Через боль и не там, и не с теми...

Он живет и не в Солнечной нашей системе,
И не оловом, залитым в рот -
А потом, если слово оглохнет,
Он как лошадь издохнет!

Я о нем знаю все наперед:

Он и дальше пойдет через боль и не там, и не с теми -
Только время другое себе изберет...
Станет будущим нашим и прошлое наше изменит,
Забирая с собой наше плоское время!

А потом он бодлеровской клячей лежит на дороге...

Он же - смотрит под ноги, чтобы перешагнуть
Эту дохлую лошадь... А я твою грудь
Распахну и целую твой бьющийся левый сосок -
Через боль и не там, и не с теми

Мы всегда от бессмертия на волосок.



















P. S. И они почти повстречались на одном и том же пути - и все дело в этом почти! Ибо мы почти видим друг друга, ибо - мы почти рядом...

идущему за твоим взглядом




Я не хочу, чтоб время было мной:
Я не хочу болеть моей страной -
Чтобы меня сгибали как тетрадь!
Затем, чтоб совмещать и совмещать соседние листы

И надписи на них, читая с высоты
Все изменения высокого уродства -
Такого, что превыше красоты!
Я не хочу себе такого сходства:

У времени есть легкие, скелет...
Движения губ ведут отсчеты лет -
Сей требухе дорога в перегной!
И лишь душа над пропастью больной...

Но чтобы мною было - не хочу:

Я новый человек! Родильному врачу
Не по плечу принять мое рождение
Сечением Кесаря... Из золота сечения
Я новый человек - мое движение:

Простое появление на свет
Да не сопроводят былые унижения
От падших ангелов... Мы дети Дня Восьмого!
Я не скажу: в начале было Слово -

Но я на деле это покажу!

Хочу я, чтобы голову мою
Желания мои не помрачали
Столь часто временным... Чтобы мои печали
Я утолил в своем родном краю.

















Луч бежит по ступеням и словно ступенчат...
Луч лежит на материи и словно матерчат...
Луч визжит на пиле циркулярной!
Посетив золотые далекие страны,

Разменяв океаны как будто карманную мелочь -
Стал я бестолочь, ибо принялся в ступе толочь!
Стал я сволочь, ведь позволил себя поволочь
Телом Гектора вслед колеснице Ахилла -

Чтоб накидкою бросить на любую Стихию,
Дабы ей обрести человеческий облик:
Взгляд взлетает навскидку и ложится на облак -
Дабы облик принять человека Воды!

Луч бежит по ступеням и словно ступенчат...
Я иду по воде, оставляя следы
И себя добавляя как душу к вещам -
Ибо тонкого мира уже не нарушу!

Я себя добавляю как душу к любви:
Ее делая вещей - словно Спас-на-Крови
Никого не спасает на месте убийства...
Но зато само место уводит вослед за лучом!

И нет места кому-либо стать палачом.



























Ибо каждый любовник бледнеет
Перед взором, ему солюбовным!
И становится как бы бескровным...
И становится как бы небесным -

Ибо тесно любовнику в мире!

Ибо каждый любовник немеет,
Когда слышит небесную лиру -
И не может за ней повторить,
Словно нить в небеса продевая!

Совершая свои чудеса...

Я сшиваю одежды тебе,
А потом их с тебя посрываю -
Ибо вижу за красоту
(за версту столбовую простой красоты) -

Уже следующую красоту...

Ибо каждый любовник полюбит
И последует за тобой:
Он немного уже не в себе!
Ибо всей любовью в тебе -

Всею родинкою на губе...

Ибо каждый любовник бледнеет
Перед взором, ему солюбовным...
Ибо каждый шиповник уколет...
Ибо все поголовно одинаковы в главном.



















Мало того, что любит - влюблена!
То есть до дна сама собой испита
(до самого, когда совсем одна),
Когда любовью больше не больна -

А заново на всей земле открыта,
Как новая земля материка...
Есть старая земля - ее рука
Легко касается! Она в глаза бросается,

Она скорей любовью называется -
И кровью проливается любовь...
И семенем - чтоб называться вновь
Всем племенем людей, что населяют!

Она из тех, которых называют
Дваждырожденными: родиться из любви
Затем, чтобы опять в любовь влюбиться -
Вот так я прорасту в твоей крови:

Любовью для любви... Любить любовь!

Любовью возноситься выше слов,
Выше любви - ведь там любовь родится.
















p. s. когда бы виноградники стеречь (составленных из яблок из глазных) меня поставили, я б сам пустился в танец - прозрачный, как родная речь...

речное изречение, течение






В земной коре безумствуют уроды:
На их плечах не просто устоять!
Но Моцарт, вдохновенная свобода,
Щебечущий как птичья рать,

В рай въехал на плечах Сальери...

Вот так порою наша благодать
Ступает по земной земле -
И только трелью по земле небесной:
Алмазной крошкой по ее коре!

Как хлебной - для высоких крыл...

(поскольку благодати стало тесно)
А был ли яд, которым отравил
То ли Сальери Моцарта, то ли МоцАрт Сальери?
На самом деле - именно второе:

В земной коре безумствуют герои,

Поскольку - только Моцарта не стало,
Один из пьедесталов опустел
(Сальери перестал быть нужен):
В земной коре безумствуют герои,

В которых ум чудовищно натужен!

И он как тесто разбухает в теле,
Но - не умеет выпекать МоцАрта...
И остается нам держать ответ:
Средь созидающих невинных нет,

Щебечущих как птичья рать...

В земной коре безумствуют уроды,
На их плечах не просто устоять!
И место на небесном том плацкарте
По праву занимает благодать...

А нам ее встречать и провожать.













Чтобы стать кораблем или храмом,
То есть путь проложить к сердцам.
Ты сначала строительным хламом
Отправляешься к праотцам!

Чтоб свое лицо предъявить
Составное - из множества обликов:
Отправляешься к праотцам
И становишься словно облако!

И свои проливаешь лица,
Чтобы только в одном родиться...
И когда в высоте ни на сколько
Не останется веселиться:

Там останутся только грозы...
Там останутся только морозы...
И останутся лишь угрозы...
Остальное должно вселиться - проливаясь в сосуд тела,

Чтобы стать кораблем или храмом!
То есть путь проложить к сердцам,
Завершая долгое дело
Всех прижизненных реинкарнаций...

Я хочу в тебя - не влюбиться,
А хочу каждый раз влюбляться!
Все прекрасней и постепенней -
Так, как строятся города...

К горизонту идя, получились сердца нам ступени.





















Свободы нет в любви, как в жилах крови нет -
Один лишь свет!
Спас-на-Крови, что никого не спас...
Но вот стоит один из нас - на много лет окрест

Вперед ушедший, зная наперед,

Как завтра все уже произойдет:
Он нас способен ненадолго изменить!
И Волга вспять течет, и нить с иголкой
Дана мне в руки, чтобы раны зашивать у Спаса-на-Крови:

Свободы нет в любви!

Свободы нет в любви уже надолго -
На сотни лет вперед:
И я свободен к перемене мест!
И я свободен стать изменою природ...

И я свободен много раз родиться...

Но не свободен от любви освободиться,
И не свободен - просто умереть...
Издалека глядит простая смерть,
Которая никак не пригодится.




























К горизонту идя, получились сердца мне ступени:
Мы любовями теми живем, что пока нам по силам!
А теперь я люблю, и со мной мои прошлые тени
Тоже любят не так, как нас любят могилы -

Обнял я твое сердце моим!

Ведь ему невозможно одним...
Ведь ему невозможно другим...
А возможно со мной отправляться
И уже не возможно остаться!

И однажды спросил я у сердца,

Каково ему было скитаться,
Чтобы по сердцу выбрать сердца -
Те, с которыми можно обняться
И испить, словно воду живую с лица?

Оттого я совсем не ревную тебя к мертвецам -

Тем, которыми был я когда-то...
Мы с тобою от них далеки
И в своем далеке бесконечно богаты -
Каждый день налегке возвращаться из мертвых

И сердца избавляя от жира!

Все бывают хранимы - и никто не храним!
Все бывают любимы - и никто не любим!
Чтоб любить запредельно, обязательна жизнь
За пределами даже и этого малого мира.













P. S. Вот так глаза съедают часть тебя (под видом зрения), и чудо постижения тебе по прежнему недостижимо... Но вот касаюсь кончиками пальце твоей руки, поскольку - мы невиданно близки!

под куполом Буонарроти






Прошло уже двадцать лет,
Как огромной страны нет!
А мы до сих пор не узнали,
Что и на что поменяли...

Царство Божие СССР,
Что построено столь же грубо,
Как разбитые в кровь губы
Произносят свою любовь!

Царство Божие СССР
Невозможно построить вновь -
Ведь оно звучит и сейчас!
А мы одной нотой расстроенной,

Что вывалилась из гаммы...
А мы Гумилевым расстрелянным отпущены из казармы

Торговать душой сбереженной:
Жизнь живую менять на мертвую!
На одной шестой части света
Царство божие распростерто -

Но целых его пять шестых
Произносят мои губы:
Что мне проще быть жертвою, чем палачом...
Что палачество не по плечу душегубам...

Царство Божие СССР,
Ибо - небо подперто плечом посреди бездорожья!
Прошло уже двадцать лет,
Как огромной страны нет.
















Не сразу разум постигает вечность!
Сначала вечность замечает разум:
С огромнейшим трудом, как муравья,
Что занят своим маленьким трудом -

Всю вечность оставляя на потом...
И лишь порою поглядит на млечность
Из-под своей недолгой глубины:
Что Богу мы видны, да не нужны!

Или что в мире вовсе нет весны,
Поскольку постоянно совершается...
Такие мне порою снятся сны,
В которых совершенная красавица!

Чья красота настолько совершенна,
Насколько постоянно изменяется:
И мне доступны лишь ее измены -
Как при ходьбе точеные колени

Бегуньи ослепительных колен!

Мне некуда и незачем идти:
Теперь я сам природа перемен!
И я пройду меж капель и распада,
Лишь от тебя не отрывая взгляда.

























Побег кочевников из лазарета на фронт:
Если уж уцелели, то и таиться грешно!
И вот я листаю лечебник разнообразных трав,
И мне порою смешно

От сходства любовного зелья и прочих болезней,
Проистекающих от любви...
Как кровяное тельце пытается из крови
Выбраться и стать бесполезней

Самого наличия фронта, у которого есть профиль.
У которого есть анфас!
А кровяное тельце себе захотело величия,
Которое без прикрас -

Которое есть Космос для кровяного тельца!

И оно оставило сердце,
И оставило профиль лица -
И сбежало на фронт без начала и без конца
(с которого его еще раньше доставили в лазарет)...

Я не знаю, сколько еще приключится бед,

Пока я для него освою переливание крови:
Из сердца и в Космос - и далее, в душу твою!
Как соловей на просторе,
Обнимающий соловья -

И внимающий соловью.






















Весенняя заплетается завязь,
И Бог наблюдает за ней, улыбаясь!
Как соловей на просторе,
Обнимающий соловья...

Или течение ручья,
Что обнимает море...
Весенняя заплетается завязь,
И Бог наблюдает за ней, улыбаясь!

Как от Волги и до Китая - заплетая все туже и туже,
До Гордиева узла...
А если мои карапузы, чьи ноги вполне заплетаются,
На просторах своих затеряются

И станут намного туже того игольного уха,
Которое выше слуха:
Начнут гордыней грешить -
Тешить свою похоть и разных кумиров вешать

В красном своем углу...

Я сотру свое отражение, что дождем по стеклу,
Я сотру свое отражение, что дождем по стеклу,
И нарисую другое - какие берут с собою:
С любовью, а не любое!

От Волги и до Китая
Ноги свои заплетая,
Весенняя заплетается завязь,
И Бог наблюдает за ней, улыбаясь.









p. s. уста твои разбиты, пыль глотая... глаза твои разбиты, пыль глотая! скиталица, простая красота, иначе ли - дорожная верста!

прозрачна ночь, ей имя легион








Духи Воздуха определяются,
Как духи выдоха и духи вдоха:
Если вдыхаешь смерть,
А выдыхаешь жизнь -

Это не так уж плохо!

Если ступаешь по тверди
И звучишь как эпоха,
Духи Воздуха разделяются -
И это не так уж плохо:

Если выдох на верх!

И вот ты закрываешь глаза,
А руки - на клавиатуру:
Давать уроки музыки
Девчонкам с верхнего этажа

Очень в твоей натуре!

Если вдыхаешь смерть,
А выдыхаешь жизнь...
И слышишь ласковый смех
И то, как они танцуют, выступая по партитуре -

Совсем не твоими руками!

А словно бы облаками:
Тебя измеряя веками, а совсем не твоим мгновением:
Как одно дуновение ветра
И другое его повеление -

И сами становятся нами.




















Про время и про поцелуй:
Ибо каждому дан второй
После первого впечатления...
Словно имя у гения -

А потом его самого видевши каждый день!

Про время и про поцелуй,
В котором каждый герой -
За которым его тень
Волочится с минуты рождения...

И стремится в его губы!

Про время и про поцелуй -
Ибо время его погубит!
Если ты не уйдешь в него дальше
И другие губы найдешь

(что повторят много дольше каждый твой поцелуй)...

Про время и про поцелуй
И про утоление жажды,
Которая выпьет тебя -
Если ты не выйдешь из губ,

Встречая губы другие...

Встречая губы нагие:
Без грабь, без груб и без глуп.





















Никого ничему научить невозможно!
Или хочешь водить по шершавой стене
Эти лица чужие, снимая с них кожу -
Протирая окно! И затеплить в окне

Выражение свечи, выражение лампады...

Никого ничему научить невозможно,
Убегая вдоль лунного взгляда
(от того выражения лица,
Что слепила тебе человечья культура) -

И тогда все решает лишь мускулатура,

Протирая окно, что на месте лица!
И лампада затеплится безо всяких затей...
И огонь, что когда-то приносил Прометей,
Не окажется важен в своей роли гонца -

Убегая вдоль лунного взгляда:

Покидая открытые вежды...
Для меня Прометей приносил лишь надежды,
Что настолько напрасны, насколько прекрасны...
И теперь я твержу безучастно

Ко всему, что мне высушит кровь или выколет вежды!

Ибо - вечно искусство!
Не изменить любовь!
Ибо - юность моя никогда не иссякнет:
Ибо - жизнь дольше жизни  прекрасное чувство...

Даже если надежды напрасны.

















А вы где-то лицо потеряли,
Но взамен обрели глаза!
Ваше зрение как стрекоза,
Казалось бы, над травой...

А я в ожидании совы летаю над синевой!

Ибо есть чувство разума и есть зрение слуха...
А вы где-то лицо потеряли,
Которое было глухо!
Которое было слепо к невыразимой печали...

Ту самую маску, что лепит человечья культура -

Которую вы потеряли,
Как ворох макулатуры!
Без которой выжить в нашей культуре нельзя...
Но взамен обрели глаза,

Которые как стрекоза, не знающая присесть

В пределах своей атмосферы...
Но там, где холод и лед (то есть очень не здесь)
Я принимаю на веру,
Что жизнь длится дольше жизни!

Что у души есть душа -

Прозрачная словно лед, звенящая словно медь...
И что у смерти есть смерть.










p. s. трудно жить с людьми, ибо трудно хранить молчание. еще труднее их видеть и не забывать о зрении.

о тех, кто нас видит









Душа моя покинула тела,
И вновь мы стали порознь и нагие...
Казалось бы, вокруг ночная мгла,
Но ясно мне, что явятся другие:

Их звали мгла - и вновь их будет две!
Как добавление света к свету...
К предмету добавление души
Или волос к неумной голове -

Чтоб за волосы из болота!
Или лучу пройти сквозь витражи...
Душа моя покинула предметы,
Едва одушевленные душой -

Чтобы к дороге выйти из глуши...

Так мы с тобой добавлены к любви:
Ее собой едва одушевляя!
Или себя одушевляя ею
(как сердце, что пульсирует в крови)...

Душа, что перестала быть моею
Или твоею - стала больше нас!
Как души, что в своих телах теснятся:
Казалось, они только снятся -

Такая мгла царит в полночный час!

Или вдвойне царит такая мгла...
Душа моя покинула тела.





















Ведь любовь - это не навсегда,
Лишь на время...
И по губам стекают кровь и мед, и города
Водой на темя -

По капле, по китайски и до кости!

Прости меня, любовь, что ты на время,
А я вне времени, как спящий на погосте...
Прости, что я как в гости из гостей:
Стою на месте и меняю кости,

Меняю плоть, чтоб кто-то проходящий
Мог на знакомого себе взглянуть:
Меняю путь, которым вы идете!
Любовь, которую себе найдете...

Прости меня, любовь, что ты на время!

Ты медленно продавливаешь темя,
Определяя цену красоты:
По капле, по китайски и до кости -
И до версты!

А я вне времени, как спящий на погосте...

Я искренне лукав средь бела дня:
Я изменяю нрав и направление...
Кто ищет Бога, тот найдет меня
И не найдет во мне всепонимания,

И не найдет во мне успокоения.


















Все начиналось с нескольких тактов!
Чуть в стороне от проезжего тракта
(чуть в стороне от трактата по музыке)
Трубадур жонглировал звуками -

Как какой-то нищий жонглер!

Что жонглирует пищей духовной,
Ее делая пищей любовной -
А потом воплощая в звуки,
Которые попросту свищут!

Стяжая немного хлеба...

Начинаясь с нескольких тактов,
Что подарит тебе небо,
Он пошел плясать над испугами
И над пропастью нависать -

И вот здесь его легкая небыль принялась ему угрожать!

В эту ночь шел по тракту убийца,
Трупоядец и кровопийца,
И терзал его лютый голод, и была у него власть:
Отойти немного от тракта и дойти до небесных тактов -

Опираясь о вопли жертв...

Он почувствовал жар костра,
У которого грелась музыка,
И из тьмы подошел безлико -
Но не стал никого убивать!

И здесь нечего объяснять...

Ведь один свиристел - восходя,
А другой убивал - нисходя:
И они почти повстречались
На одном и том же пути -

И все дело в этом почти.






P. S. Ты пишешь великую книгу по имени многоточие! Ты видел ее воочию: как будто бы написал за век до создания азбуки... А теперь она просится в руки.

мои зрячие буквицы





Хамелеон (среди прочих выжиг)
Жил бы, тобой притворяясь!
Но только мы можем выжить,
Друг другу приотворяясь...

Чтоб принять твое сердце в мое,
Как причастия огненный уголь в уста,
Я надолго оставил жилье:
Получилась дорога моя не пуста -

Да и совесть моя не чиста!
Ибо - только меняя внешность
(как народы меняют страны)
И себя начиная с листа,

Я почти потерял свою странность -
Которую звал доброта...
А взамен приобрел лишь страстность!
А взамен приобрел лишь стадность -

Как осенние листья с куста...
Чтоб принять твое сердце в мое,
В котором теперь пустота
(и ему предложить жилье, называя его красота) -

От успешности прозревая,
Я теперь кровяное тельце...
Сколько раз нас с тобой изгоняли из рая,
Столько раз изгоняли из сердца - постоянно в него возвращая.



















Когда передо мною бес,
Я теряю интерес!
Когда передо мною много беса,
То я теряю много интереса -

Приобретая много беспокойства...

Когда передо мною без лица,
Без смысла или даже без глупца,
Который потребляет чужой смысл:
Когда передо мной простая мысль -

Которую стремятся насадить...

Когда передо мною просто свойство,
А я ему как лошадь без вожжей
Или река без собственного русла
(которое возможно запрудить

Толпою, вдруг обретшею вождей...) -

Благодарю тебя, мое искусство!
Поскольку бесы попросту бездарны:
Они словно дырявые карманы, которые с зашитым ртом,
Поскольку рассуждают животом -

Меня приравнивая к животу!

Когда бы получилось за версту
Их обойти - но долгая верста (совсем уж обойтись без живота),
Которая как вкрадчивая мысль
О том, что без себя не обойтись...

Итак, передо мной вся наша жизнь,

В которой перед нами много беса,
И мы теряем много интереса.













Когда бы виноградники стеречь
Меня поставили, я б сам пустился в танец,
Чтоб раздавить опасный как картечь
И получить вино гуляк и пьяниц

Из собственной вины, из глубины...

Когда бы я не сам из тех корней,
Что ты кормила хлебом из ладони -
Как будто не стреноженных коней,
Которых поманила небом...

И вот я одинок при свете дня!

Как всадник утомленного коня,
Душа моя покинула меня,
И стал я одинок на белом свете...
И никому я больше не служу,

Как вольный ветер!

Прозрачный как родная речь,
Которой виноградники стеречь:
Где каждый виноград из записных -
Составленный из яблок из глазных,

Следящих за моей виной...

А ты была из звонких и летящих,
Склонившись надо мной, как над ребенком...
И понял я, что я из настоящих,
Пришедших из надолго и из долга.

























Причина смерти Блока - Блок,
Причина смерти Гумилева - Гумилев
(а не затылки стрелянных голов
Или в бокале черный лепесток)!

Причина смерти - в самой смерти...
Причина жизни - в самой жизни...
Само существование отчизны
Настолько виртуально на конверте,

Опущенном тобой в почтовый гроб,
Изыскивая имя адресата -
Есть те, кому дано переписать!
Есть те, кому из гроба воскресать

Невиданно красивым и богатым!
Нам можно все, но не хватает сил
За это все ответить перед Богом...
Устами Блока я произносил,

Что истина в вине, пролитой на дорогу!

Грешить и плакать! Утро пробуждает,
Любовь спасает, и горит огонь...
Опять я полюбил земную мякоть,
Что протянула мне твоя ладонь.


















P. S. Если бы вы видели то, что вижу я, слышали то, что слышу я, и знали то, что знаю я, то чувствовали бы только одно: огромную благодарность!

Жанна д'Арк





О предметах, достойных души,
О приметах, достойнейших сбыться,
Он придумал себе миражи -
Не умея достойно влюбиться!

Не умея достойно молиться,
Он как пристань себе рисовал
Или пристава в околотке -
И судьбу понимал как колготки,

По которым бежит колея...
А меж тем ты была не предметом,
Обладающим свойством сбываться...
А меж тем ты была не моя,

А его - как касание пальцев,
Что на куполе у Буонарроти
И молитвой всего народа,
Не оставшейся без ответа...

Просто я перестал влюбляться!
Просто я не любить перестал!
Просто мне ты была как дыхание,
Которое я вдыхал - чтобы мне не лежать на погосте...

Которое я выдыхал

И словно не знал расстояний
И расставаний не знал.




















Сердечная мышца сердца
Станет отдельно от сердца!
И издали бесконечно
Станет она смотреться...

И засмотрится, и обернется
Вокруг своего солнца -
И поплывет как корабль:
Нам дано двести свою данность

До масштабов данного нам!
Чтобы стать кораблем или храмом,
Требуется не журавль,
А сама его странность и отделенность от неба...

А пока ты свою влюбленность
Не променял на сонность, покатость и протяженность,
Я верю в твою небыль и твою разделенность -
И готовность с тобой разделить наши с тобой разговоры:

Вот так на живую нить сшивается жизнь живая,
В которой от жизни мертвой отделены просторы!
Ведь ищут себе наследника -
Чтобы выжить самим...

Ибо - хочешь остаться в живых? Ищи собеседника.



























-  Прикоснитесь к ним сами!
Ведь они от этого станут,
Настолько же хороши -
Как и от моей души, которая их коснется...

Так мог бы сказать кувшин,
Который вот-вот прольется, смывая гончарную глину...
Мастер, когда создавал
Золотое горло кувшина,

Едва ли осознавал власть своего творения!
И я прикасаюсь к гению, гений одушевляя...
Едва ли осознавая, насколько мало сознание...
А зноя опять намело,

И тебе пора выйти  по воду в солнечную метель!
И мне подарить лобзание,
И мне подарить крыло...
И на этом крыле постель, которой можно взмахнуть!

-  Чтоб дыхание жизни вдохнуть,

Прикоснитесь к ним сами!
И они от этого станут
Настолько же хороши,
Как и от моей души, которая их коснется, -

Так мог бы сказать кувшин,
Который вот-вот прольется.






















Вот так постель съедает часть тебя
Под видом сны... И чудо акварели -
Только усмешка масляных шедевров!
И Шахразада, чтобы просто выжить,

На царской простыне готова выжечь
Пастелью чудной тысячу одно
Признание о том, что саламандре
Как не поведать о своем огне?

Как не поведать о своей вине,
Которая съедает часть тебя...
Ведь для того, чтоб выжить, не любя,
Здесь оставляет саламандра хвост -

Прокрустово съедая часть тебя!
Чтобы твои постели в полный рост:
Чтобы реальность вышла за реальность
И сделалась немножечко другой...

И вот к тебе я прихожу нагой,
Поскольку только так приходят дети -
Чтобы с тобой взрослеть на белом свете!
Ведь делаю реальность дорогой...

Ведь делаю реальность больше тела!
Ведь делаю реальность больше дела!
И мы живем намного больше выжить -
До самого последнего предела.











p. s. настоящее зрение пока не дано никому, иначе бы видели, что мир существует единственно потому, что полностью душу продать невозможно.

мы, в сущности, учимся