Затопленье

   

Ревел мотор, рвалась, как паутина,
Былых времён связующая нить.
И била дрожь кудрявую рябину,
Ей до рассвета оставалось жить…

Ей помнились туманы над рекою,
И ржание стреноженных коней,
И раннею весеннею порою –
Тоскливый крик усталых журавлей.

Здесь были рядом память и забвенье,
И на могилах правились кресты.
Здесь выражалось общее презренье
И соблюдались многими посты.

А далеко, за мощною плотиной,
Копилась тьма губительной воды,
И надвигалась страшная картина
Нежданной и негаданной беды.

Хранила память речку в вечном беге.
И от рябины кружевную тень,-
Разбитый остов брошенной телеги,
Как добрый символ русских деревень.

А на верху, наверное, по плану,
В какой-нибудь, совсем обычный день,
Казалось, что без всякого изъяна
Судьба решалась многих деревень.

И был порыв неведомого зуда,
Хоть не было предательств и измен,
Но рушились дома, страдали люди –
То ветер дул неумных перемен.

Теснилась жизнь к обрыву буерака
И зло кривил бульдозерист лицо.
Дремала под кустом бродячая собака,
И снилось ей знакомое крыльцо.

Всё, чувствуя душой своей широкой,
Вот не в такие ли смурные дни
Сказал поэт из Вологды далёкой:
"Россия, Русь, храни себя, храни".

Ревел мотор – рвалась, как паутина,
Былых времён связующая нить.
И била дрожь кудрявую рябину –
Ей до рассвета оставалось жить.

Ушли под воду летописью древней,
И долго плыли рядом два креста,
Как будто бы с распятою деревней
Опять распяли самого Христа...