Сон Маяковского

                Или может я Иосиф?
                Ну зачем мне знать твой сон?





Ходил - устал - меж облаками.
Вижу - туча. Взбил и лёг.
Тот, кто в жизни правит снами,
В небе-
       на помине лёгок.


             (Сон первый)


Слышу, запах аммиака.
Кто-то ватку
            земле поднёс.
Солнце, что ли?-
               решило заплакать,
Лучами в головы
               похоронных роз.
Сколько их? Боже!
             А сколько будет?
Лепестками
         обвивать
               смерть.
Шипами,
       розы указывают людям,
как орлы орлятам,
дорогу
      в небесную твердь.
Словно, родное
             земли гнездовье
гонит, взывая:
              ложись на крыло.
Души
    погубленные войною -
Стаей,
     вылетают в неба окно.
Солнце,
       крылья лучей,
                как курица,
Растворило,
           и: цып, цып, цып.
Цыплята,
        в гробах,
                потекли по улицам.
Сонных
      заводей
             пересып.
Кто?
С какою? - поганой свитой -
Яме носит
         звонкую медь?
Вижу : жизнь,
             с рукой перебитою,
отступает,
наступает - смерть.
Будут, будут ещё ранения:
головы, живота и ног.
Смерть погонит бичом поколение,
На спасительный русский восток.
И догонит.
         Рукой протянутой,
Отступающей - дуло в висок.
Но желание
           свинец раздаривать,
Остановит,
         проклюнувшись,
                срок.
И расправит
           крылья Жар-Птица,
Солнца-Рябы
             златой птенец.....
Сон спугнул,
            будто,
                скрип половицы.
Но, вообще-то,
             сну - не конец.


         (Сон второй)


Сон
    с ног на голову
                опрокинулся.
Новым сном
          на меня накинулся.
Поворачиваюсь на бок,
                на другую сторону.
Слышу: сон другой
                восклицает: здорово!
Пусть покажет что-нибудь
                другая половинка.
Отличается демонстрация,
                когда лежишь на спинке.
Вижу:
     знаю - личное.
Где-то
       в глубине подсознания.
Ребусо-ромбичное
               цокольное здание.
Помещение тёмное
               полуподвальное.
Плотными шторами
              задёрнуто памятью.
Руки -
      длинные, почему-то -
                открыть бы.
                Хочется!
Кто-то приказывает уму,
          с сознания светлой площади:
Беги!
Перебираю ногами колченогими.
Вырываюсь. Смотрю - бегу,
                не зная куда,
                с двуногими.
Крикнуть хочу :
               куда?-
                вот остановка!
Руку поднимаю махнуть -
                А!-
в руке
      винтовка.
Затвор передёргиваю.
                Не отступать.
В воздух - предупредительный.
Выстрел -
        (слыхали, как стреляет пистон?)-
                пробкою,
                неубедительно.
Как всегда,
           на себя примеряю случай.
Думаю: вроде дылда такой,
                а не сделал лучше.
Что же ожидать
             от этих коротышек?
Бегут,
      на ходу,
           пользуются средствами от подмышек.
Зачем, думаю, не приоткрыл завесу?
Марафонить
с этими
всё равно не интересно.
Иду, понурый, по какой-то улице.
Дорогу
      мне
         перебегает чёрная курица.
Знаю : плюнуть налево,
                если кошка.
Шарю по карманам,
               в поисках крошек.
Есть.
     Цып, цып, цып - идёт.
Ладонь протягиваю, вижу:
                ворон открывает рот.
Кар - клацаньем
               клюва сталистого.
Вор-сон снова
              себя перелистывает -
Разлетается,
           как
              тыщи
                камней, по воде,
в разные
       стороны
             брошены,
которые
       разлетаясь
                говорят, будто бы:
  ХО -
        РО -
             ШЕ -
                ГО.
Достигая цели,
              роятся
                на продолжения,
И хорошими продолжают
                себя
                предложениями.
Жаль, не учил
           таблицу умножения.
Сон потерял
          счёт предложениям.


        (Сон третий)


Вижу подобное -
              во сне ворочаюсь.
Левой демонстрации
            ворваться
               в сон
                хочется.
Безграмотность, запятыми-тараканами,
                разбегается дорогами незнания.
Зато, музыка,
         над листами-пюпитрами,
                ударяет в буквы
                кочками муравьиными.
И они строятся,
              строчки -
                с небес павшие,
А вырастая
         упираются в небо
                вавилонскими башнями.
И уже не скажешь,
            что мой стих
                насекомыми покинутый,
когда видишь зАмок
         созданный расой
                буквочных термитов.
Или очень на них похожих:
на скафандре -
               антенны рожек.
Музыку
     передаёт
              передатчик.
Целый кусок симфонии
                пролетает дальше.,
осыпая меня столбом пыли
от
   нотами
          взброшенных крылий.
Ручка-смычок
        рассекает воздух.
Движения
        сабельные - рубящие.
Собираю, складываю в повозку
кубики, строить будущее,
нарезанные
          кирпичики эфира,
под музыку
        альфы пёсьеной.
Ангажементом лиры
            вытягиваю себя,
                как синус из
прямого угла,
            за волосы.
Натыкаюсь на оленя с вишнёвым деревом.
Тяну -
     добавляю скорости.
В эфир -
       золотыми перьями -
                раскрываюсь -
на чистом диске
появляются первые записи.
Вечность звонит мне:
ты в списке.
На презентации быть обязательно.
Не отвечаю.
Плывёт улыбка -
              фиксацией мига прошедшего.
Реакцию
       тела
            своего
                встречаю,
как свидетеля произошедшего.

Целый день туда-сюдакал.
С ног - на голову вставал.
В перерывах
морзе
квакал -
Маяком передавал:
Вырос.Вырос.
Знаю.Знаю.
Словом
      так
я не владел.
И уже небесный клирос:
"Новое - для новых дел".
Три-четыре сотни строчек,
Разместилось
            в разность мест.
В книге длинную цепочку
вывел
простокарандашный перст.
(Представляю, какое
             произвожу впечатление,
если на лицах, на меня взирающих,
появляются человеческие выражения,
с застывшей в глазах
                разумной сосредоточенностью.
Вероятно, думают : точно
                чокнутый).
Между быта-часами
                вывёртываюсь,
принимаю луны отражения -
                солнечные зайчики.
Тянется рука
          за ручкой
               привычным движением,
и плывут по клавишам-тетради
                тренированные пальчики.
Все
   рекорды
         мои
           прошлые-
                битые!
Пятьсот сорок строк
                непрерывной записи!
Мысль извергнуть себя силится
                восторгом
и падает в пропасть радости:
ни -
   фи -
      га -
         себе! - из глубины
                осчастливлено.
Эхо
радостное
живёт
в той
пропасти.

Ни-фи-га себе,
             осчастливлено,
обратной связью
               в мозгу разносится.
Доходя до последних строчек,
Не найдя причины для торга,
Рвутся звенья златых цепочек
стоп-кадрами
        застигнутого
          врасплох восторга....
Думаю,
     дёрнул чёрт,-
                не иначе.
Не стал бы я сам
              этот
                сон
                прерывать,
себя переворачивать.


      (Сон четвёртый,заключительный)


Вижу: времени скорлупой скованный,
как бочка, кольцами определённых срокОв.
Словно я - верблюд двугорбый,
но к полётам - не готов.
Помню: как хотел, давно,
Чтобы мне всегда светилось.
Вышло: я кричал в ведро
Пустое - переполнить силясь.
Как верблюдом, сидел в гнезде.
Двугорбым, не умещался.
Снизу пальцем показывали все:
Глядите - попался.
Ладонь растопыриваю,
смотрю, кожа на руках
                словно крокодилия,
                но прошедшая адаптацию.
Сделано из рептилии,
              сам себе хвастаю.
Вижу: люди мозг отключили,
хоть и пращуры у них были
                и серебряные тоже.
Не говорю, что они дебилы,
просто труху поедают алюминиевыми ложками.
Всё у них прошёл -
      ни одной лошади -
некоторым художественным восприятием -
                проехало
                по головы-площади.
Дерево, корнями врослое
в определённую точку земли -
В одном месте,
          от младенца - до взрослого,
кольца-срезы дорогу проколесили.
Тут колесишь, колесишь -
                спидометр -
                крутит километраж.
Без предупреждения, раз и помер.
Переезд,
      на цокальный этаж.
А семена?-
          идентичное продолжение?
"Церебральное!- обгоним туберкулёзное".
Девяносто процентов недоделанных,
обмениваются классическими позами.
Крикнуть хочу о главном,
о ярком, как Солнце встающее.
Выпадает : Мария, как ты?
Понимаю: не
         недостающее.
Слышу звуки какие-то
            на идише доносятся:
"Израиль хочет
           снабдить
             Россию картофелем".
Про себя: у Израиля много картошки,
Вот он и хочет ею поделиться немножко.
Себе: что в России картошки даже не стало?
Другим: видимо её мало.
В ячейку-Фаррела северную дверь,
Ветер западный барабанит военным
                маршем.
Открываю, кричу : не стану верить! -
бросаю в лицо наотмашь.
Думаю про себя:
           День Сурка что ли,
                на земле случился?
Сто лет прошло, а война
              всё стучится.
(Век по небесам скитаюсь,
словно чеховский монах.
Только молот-серп за пазухой,
только облако в штанах).
Ничего не имею против
                традиций западных,
перед статуей витовой
                танцевать,
                круги наматывая.
Не надо вынуждать мою Родину,
Выдыхать сибирское-
У-
                матывай.
Стена, чешуйчатым эфиром,
демонстрацией, за диском-диск.
Слышу, как картину мира
             листает Перст -
                экрана писк.
И вот, я вырвался оттуда.
И в небо взмыл кружа, кружа.
Природной тягой
             своей
                к чуду,
Достиг седьмого этажа,
         неба Нового.
Вижу, разминается кто-то,
               в образе орла двухголового,
По приседал - ласты под мышку
   и карабкаться стал
                на
                небесную вышку.
Этот нырнёт.
В себе уверенный.
В глубине проплывёт
                и вынырнет : не верили!
Вижу: облако,
              смотрит Разиным.
Думаю, про себя: безобразие.
Кто-то шёпотом:
              роли избраны.
У истории - свои Визборы.

Кувырок,
      кувырок - сальто!
Сольдо
четыре
отдаю Буратино -
забираю у него азбуку
и иду,
а язык асфальта
облизывает
         мои
           ботинки.