Библия, Бытие, глава 31

Услышал Иаков тогда, что сыновья Лавана
Отцу говаривали так: "Всё Иаков забрал,
Всё чем владел ты, папа наш, оставил лишь баранов,
Скопил богатство себе он за счёт твой – нам отца".

Заметил также Иаков: Лаван не так как раньше
К нему относится, как бы порядком охладел,
Замыслил будто тесть чего, заискивать стал с фальшью,
Однажды, когда неба край на западе истлел,

Услышал будто Иаков: "В землю отцов вертайся,
К твоей родне, к твоим корням, а Я буду с тобой,
Ступай смелей, не унывай, нигде не опасайся,
Семью свою всю собери и не ищи покой".

Рахели, Леи Иаков послал сказать о планах,
Чтоб вышли в поле, так сказал: "Я вижу - ваш отец,
Стал относится он ко мне, как будто к басурману,
В Паддан-Арам идиллии пришёл нашей конец.

Рахель и Лея, выйдите вы в поле, где отары,
Работал я на вашего отца изо всех сил,
Не думаю из-за того, что тесть мой стал чуть старым,
Он ополчился на меня, я стал ему не мил.

Лаван обманывал меня, меняя мне оплату,
Но Бог не дал в обиду мя, Он был всегда со мной,
И если тесть мне присуждал в награду всех крапчатых,
Рождал крапчатых тогда скот, а беленьких потом.

Так Бог забрал скот у отца, у вашего и отдал
Его мне, жёнушки мои, поверьте было так.
Однажды спаривался скот, весною было, холодно,
Уснул, пригревшись у скалы, во сне Бог подал знак.

Приснился сон: я поднял взгляд, невдалеке увидел -
Козлы, покрывшие всех коз крапчаты и пестры,
Ещё пятниста треть из них, а Ангел Бога сильный,
Мне говорит: Иаков мой, не сожжены мосты,

Взгляни, и вот увидишь ты - козлы, что скот покрыли
Пятнисты, крапчаты, пестры, Я видел, как Лаван
С тобой негодно поступал, Лаван, его верзилы,
И действия на всех путях его были обман.

Я – Бог Бейт-Эля помнишь, где возлил на камень масло?
Потом в сердцах поклялся Мне, с тех пор всегда с тобой,
Теперь оставь Паддан-Арам, вот как заря погасла,
Погасла здесь и жизнь твоя, здесь не мирись с судьбой".

Рахель и Лея рекли так: "О, есть ли у нас доля,
В наследстве нашего отца, считает за чужих?
Он продал нас – истратил всё, и не осталось боле
Того, что выручил за нас – покорнейших трусих.

Конечно же, богатство всё, что Бог лишил Лавана,
Принадлежит детям и нам – как знаешь поступай,
Так как велит тебе Господь, муж наш, ты не обманешь,
Оставим же Паддан-Арам, в путь двинемся пускай.

Ты возвратишься в землю ту, в которой ты родился,
С тобою вместе мы пойдём – я, Лея, дети все,
Семья большая, Яков наш, как мы тобой гордимся!" -
Закончила так речь сестёр любимая Рахель.

Иаков посадил детей и жён двух на верблюдов,
Погнал весь скот вперёд себя, и взял своё добро,
Которое скопил себе в земле Паддан-Арама,
Взял курс теперь на Ханаан, отправился домой.

В тот час, когда Лаван ушёл овец стричь, Рахель смело,
Украла у него божков, был верен им Лаван,
А Иаков не известил тестяку - было дело:
Бежал со всем имуществом, тем совершив обман.

Иаков реку перешёл, направился к Гиладу,
Лишь в третий день Лаван узнал, что Иаков бежал,
С собою родственников взял и гнался до упаду,
Настиг в Гиладе в день седьмой и прекратил брюзжать.

Тогда явился ночью Бог Лавану-арамею,
Во сне и так ему сказал: "Якова берегись,
Себя веди с ним будто бы совсем и онемел ты,
И помни, что от этого твоя зависит жизнь.

Не молви зятю ничего – хорошего, плохого...
Шатёр поставил Иаков в нагорьях ГиладА,
Вот тут-то и догнал Лаван зятька себе Якова,
С роднёй своей стал лагерем, невдалеке стада.

Лаван Иакову сказал: "О, что же ты наделал?
Ты обманул меня - увёл моих двух дочерей,
Как пленниц на лютой войне, теперь я – ошалелый,
Тайком ты почему бежал? И напугал детей...

Ведь мог же ты мне всё сказать, чтоб я мог с бубном, арфой –
Всей музыкой изысканной тебя проводить в путь,
И радостью и песнями, как делается в Парфии,
Не дал родных поцеловать, хотя бы и взглянуть.

Ты безрассудно поступил, зло причинить мне в силах,
Но Сам Бог твоего отца сей ночью мне сказал:
Добра-худого не глаголь, как встарь, чтоб тебе жилось...
Идёшь домой, зачем тогда божков моих украл?"

Тогда Лавану Иаков на это так ответил:
Боялся, думал, силой ты отнимешь дочерей,
Пред Богом также говорю – не жить тому на свете,
Найдём мы у кого твоих божков-чертей.

В присутствии родни смотри, найдёшь – бери обратно",
Ведь Иаков тогда не знал – божков взяла Рахель,
В шатёр Иакова вошли – искали виноватых,
Затем и в Леином шатре Лаван ещё кряхтел.

Когда пришёл черёд Рахель подпасть под шмон папаши,
То идолов она взяла, сложила под седло
Верблюжье, села на него, и взяла в руку чашку,
Всё перерыли и ушли, искавшие зело.

Не гневайся, мой Господин – сказала дочь папаше,
Никак нельзя мне пред тобой подняться, у меня:
Как женщины случилась кровь - болезнь лунная наша,
Как не искал, не мог найти Лаван богов кляня.

Тут рассердился Иаков, устроил спор с Лаваном:
"В чём преступление моё, тесть мой, ты усмотрел,
Какой же грех я совершил как будто я - поганый,
Преследуешь и станом стал на расстоянии стрел?

Ты обыскал моё добро - и не нашёл искал что,
Ведь, правда, коли что нашёл, достань и положи,
С тобой сейчас твоя родня рассудят пусть и скажут,
Коль виноват перед тобой и как нам дальше жить.

Я двадцать лет служил тебе - не скидывали овцы,
Баранов, что в стадах твоих всех также я не ел,
Растерзанного зверем, я не нёс к твоей околице,
Но сам убытки возмещал, против воров был смел.

Ты требовал за всех платить пропавших днём иль ночью,
Тебе убыток возмещал, вот так мне и жилось:
Жестоко зной палил меня – подчас не было мочи
Переносить все тяготы, и ночью не спалось –

Не приходил, бежал от глаз весь сон, терзал и холод,
Такими были двадцать лет, что жил в твоём дому,
Давно минула та пора, когда силён был, молод,
Четырнадцать за дочерей, за скот шесть - не могу.

А ты, Лаван, мне десять раз менял мою оплату,
И если б не был со мной Бог Авраама и отца,
Кого боялся так Исаак, пред кем всяк виноватый,
Прогнал бы ты из дома прочь меня, как подлеца".

"Вот эти дочери – мои и дети – мои дети,
Стада... и те мои стада, что видишь - всё моё,
Но что же сделать я могу теперь всем им на свете,
Ведь поколение ушло и поросло быльём.

Давай же заключим союз, ты – я, и все кто с нами,
Свидетельством он будет нам на время наше впредь,
Пусть помнят внуки старика - их дедушку Лавана,
Иаков, рано ведь ещё нам кликать к себе смерть".

Тогда Иаков камень взял, поставил его знаком,
На память, а родне сказал: "Сберите здесь камней,
Собрали, каждый свой принёс и сели бивуаком,
Трапезовать и пировать того, что повкусней. 

Лаван назвал Йегар-Сагдуф, а Иаков – Гиладом,
Всё это место, гору ту возникшую с камней.
Свидетельство пусть насыпь нам, за наш с тобой порядок –
Сказал Лаван, Господь на нас пускай взирает с ней.

Ещё название МицпА то место получило,
Всё потому что вдалеке Господь увидит их,
Сказал ещё тогда Лаван: "Запомни, зятёк, милый,
Коль будешь дочек унижать, возьмёшь ли жён  других,

Запомни, между нами Бог – свидетель, нам боятся
Его и вот груда камней и памятный нам столб,
Всю жизнь нам помнить - камни здесь не просто так валяются,
Границу нам не пересечь, друг другу больше зло

Не причинять, Авраама Бог, Нахора и всех предков,
Пусть судит между нами Он! Иаков поклялся
Им – Сущим, Господом, Яхве, как звал Его он редко,
Кому под нож лёг сам Исаак на горе Мория. 

Принёс он жертву на горе, созвал всех своих близких,
Им трапезу чтоб разделить, переночевали там,
А утром всех расцеловав Лаван склонился низко,
Отправился в обратный путь, домой в Паддан-Арам.