наркота

Глеб Светлый

                поэма


Творчество посвящается Богу




   Наркота      

 

Часть первая


               
Всеми проклятый ошпырок


1


    Бухал я как-то долго, бесконечно…
    Чтоб уровнять себя…(Ну, как бы так сказать…)
    Со всем, что окружает… Где беспечно
Все крыли матом, чтобы покарать.
Где пошло было всё, всегда извечно.
Борьба за самку – это ли не гадь?
И вот, кто победил - долбал, конечно
    И попой к верху начинал урча скакать…


Потом за территорию сражались
    Ходили эдак важно и сопя
А после колья в руки - на смерть дрались
Надсадно так уродуя хрипя.
И вот, плодились, значит, размножались,
Шли на работу и стучали – чуть шипя…
Подсиживали всех и услаждались
Когда кому-нибудь пинали все в пупя.


Я понимал, конечно, чо уж право…
    Естественный отбор там… То да сё…
    Ну, чтобы выжить здесь – самец быть должен бравый
И чтоб уродов наказал он всех за всё!
И в дом привёл красавицу Любаву
Ну, вырвав у других там шмат-кусё!
И в доме был хозяин, а не Вава
И трахал, чтоб жену, как поросё!


Но было пошло… Как-то очень было гадко…
Жить среди этого… И этому внимать.
Перенимать сии полезныя повадка
  Альфасамцу в округе подражать.
И хоть вело сие к усладе, где пресладко
Где все мочалки будут, значит, обожать!
И примут сперму большинство в округе матка
А ты наказывать всех будешь и карать!..


Но это было мерзко. И откуда
Во мне взялась такая ипостась?
Чтоб презирать родимое из пруда!
Что миллиарды лет здесь, эт-т-т-т-та, Вась!
Закон ведь жизни это! Не паскуда!
Сильнее кто – тот значит, эта власть!
Имеет право, значит, это удом
Покрыть всех самок – чёрная, кря, масть.


Быть может я, чухонец был трусливый
Который всех боится – эта вошь?!
Но гадкий свой мирок – любой пугливый
Сколотит – раз без совести хорош!
Всегда найдётся более кто вшивый
Тебя слабей, глупей, дурнее тож.
Бей, унижай! Пинай их всех, спесивый!
И королём живи – средь этих рож!


Когда закон тот перешёл немного выше
Когда узнал я, что и бог есьм неба царь.
Кого-то милует… А тот кто едет крышей
    Кто в сумасшедшем обществе лопарь
(Ну, то есть простота, бас-с-с-сота, слышишь?)
Сошёл с ума от этих адских харь
И вот, в грехе он еле, значит, дышит
    Бухает, или курит ада гарь.


Не можешь бросить?! И прощенья просто нету.
Прощения не будет! Не проси!
Раз дрочишься ты где-то по секрету
Прощения не будет – раз беси.
«Раз ты козёл – сказал Христос примету –
Навечно в ад и в вечности соси!»
«А молокаям – так добавили аскеты –
Кто дрочится – не будет небеси!»


Раз сорок лет не жил ты, гад, в пустыне
Голодным раз росу ты не лизал…
(Ведь после подвигов святых ты мразь отныне
Что даже не постился - лишь алкал).
Алкал водяру, чтоб ужраться до полыни
И не росу, а только курочку лобзал
У женщин, где отхожести в ундине
Там место лишь твоё, ночной шакал!


И раз родился ты не в том, где нужно месте
Где в бога верили дремучие скоты…
Вершина ж эволюции по двести!
Ну, чтоб свободней как-то, перейти на ты…
А опосля селёдки в грудь невесте
Ну, наконец-то разорвёшь тогда путы!
Всем в животы тогда ножом огрести
Ты перережешь их для пущей красоты!


И если кроме этого не видел
Ты никаких других совсем чудес
То вот тебе не повезло ни в коем виде
Поселится в тебе навеки бес.
И нет прощения тогда в таком прикиде
Никто тогда не выведет из лес
Раз ты не верил в бога, то обидел
Ты этим глубочайший, значит, вес!


Не то, что ты про боженьку не слышал.
Ну, слышал же конечно – дикий поп
Сверкнёт там електричество над крышей
Ну, он креститься, причитать, там, остолоп!
Земля им центер мирозданья, глупы мыши,
И плоская земля-то – прямо в лоб!
И тысячи сжигали в земной тиши
Кто сомневался в благодати, как микроб.


И бог карает всех, не бил кто челом!
Не дай там бог, не раб ты преклонен!
Не унижаешься, не ползаешь всем телом
И от молитвы если ты не воспален.
И вот, аскеты глазом так сверкают зело:
«Всех в ад навечно! Что ты удивлен?
Грешил и не покаялся умело?!
В геенне будешь гад воспламенен!»


2


И снова мерзко, пошло как-то было…
Откуда злоба-то такая, боже мой?!
Ведь это, что-то неземное – адом крыло
Действительно из ада – гений злой!
Сии картины лицезреть… Там не на мыло…
  Не яйца там отрезать – раз дурной.
  На веки вечные душа от боли выла
В геенне огненной – прощенья нет герой.


  От этих слов лишь жутко становилось
Хоть рос обычным, юным дураком.
Была и злоба – ненависть удила
Зажав углами рта, я шёл с «пером».
И убивал бы, если б доводилось
Чтоб зло вернуть туда – в помойку, в слом…
Но до такой, чтоб степени травилось
Моё воображение – облом…


Так в пошлом мире стал я потихоньку
Хоть тоже пошло, в закутке, портвейн глотать.
Но становилось, как-то легче… Полегоньку
Текли кудай-то мысли в испол-л-л-лать…
И совесть затухала на стороньку
Куда-то уходила полетать.
И я весь мир любил, вдруг, как болоньку!
Хотелося всех встречных лобызать!


Я ржал со всеми вместе и плевался
А стыд всё больше, больше пропадал…
От этого так радостно я стался
И матом крыл и в тему попадал!
И даже нравился, когда я изгалялся
На всю округу харкал и плевал
За дойки ведь я девок домогался
И даже там чегой-та обещал.


Но нравился лишь тем – кто, что там дале…
Дальнейших стадий и не видел уж никак…
Как я заглатывал спиртное и блистали
Мои глаза всё больше у простак.
И выходил вдруг в адовом портале
Уже не я, а беса полный бак.
Вселялся он и здесь уж я в удале
Душил, кромсал, и резал нежный злак.


На всех, как падший гений я бросался
Желая всю округу удавить.
Он был во мне. Ничем я не терзался
Хотел я только ярость утолить.
Хватал за горло, всех кто попадался
Лишь жаждал всех, вокруг меня, убить
Кто ниц не падал и не унижался
Вед Я один был, весь такой, итить!


И слава только Богу, что бодливой
Корове рог никак уж не даёт!
Со стороны я только выглядел гадливой
Какой-то мерзостью с ногами, что в полёт.
Рычал лишь только мордою спесивой
Но ноги не держали, ни на йот…
Земной шар улетал в ночи пугливой
И я за всё хватался, как за плот…


Удара небольшого мне хватало
Там в печень, иль под дыхло, иль в торец…
Чтобы навек закрыл я поддувало
И на земле, чтоб корчился писец.
Геройство, как-то сразу оставляло
И добавлять не надо было… Молодец
Ну, пнёт там пару раз, чтоб не воняло
Чтоб бесу, что во мне, пришёл конец.


О слава Господи, что не дал ты мне силы!
Что я не то, что там подкову не согну…
Мои и в трезвом состоянии унылы
Возможности… Чуть ветер и ко дну.
Чуть больше бы здоровья – это ж вилы!..
Встречал я тех – колышет кто волну!
И после литра от водяры крепнут жилы
И вот, с ножом оне несут мышцу стальну!


  С одной бы пьянки я б пожизненно загинул.
Не вылезал бы из тюряги никогда.
И остров бы Огненный не покинул
И с батюшкой б сроднился навсегда…
А так с утра не помнил я былину
Что сотворил вчерася я балда…
Лишь чувствовал, что в ужасе я стыну
Так совесть выжигала города…


Ещё меня все презирали словно гада
Как будто я последняя есть дрянь.
Здоровье т было у людей – сие ж отрада!
Стакан, другой – не становились в драбадань.
Не затухала разума лампада
От литра и от двух за Юрюзань…
И даже если упивались до упада
Ну, просто засыпали, эт-т-т-т-та, глянь…


И потому так совесть выжигала
Что я ничтожество на вечные века…
И грызла, и пинала, и бодала,
Что только бы верёвочка мягка
И я бы удавился у причала
Где плещет безмятежная река…
Рукой трясущейся я шарил пятипало,
Чтобы не видеть даже тростника…


Но вечно, что-то не давало, не фартило…
То силы не было ни грамма… То уже
Мне приносили похмелиться очень мило
И я трясущейся рукою в неглиже
Заглатывал бесовское ярило
Чтоб на секундочку, чтоб вырваться из же…
Так было худо, что слова сии: постыло,
Хреново, мерзко ехать на уже,


Так пакостно, что с адом лишь сравнится
То состоянье, что кумар и отходняк…
Слова ни те и не о том совсем… (Гордиться
Возможно всяким словом… Там - иссяк…)
На самом деле хуже не приснится.
Нет ужаса такого, что босяк
Здесь на земле, чтоб ощущал, когда родится
И жизнь всю проживёт в нужде – голяк.


3


Нет ничего – могло бы быть, что хуже
Не пытки, ни болезни – не сравнить.
Какая голова болит??? Все стужи
Метут в твои глаза… И всё… не жить.
Как будто между Мяунджей без гужа
На мазе ты завяз зимой в мутить…
И до Алдана не добраться сильным дуже
Мотор заглох и по морозцу не дойтить…


И в этой вот, пустыне отчужденья
Где ужас так закрался не прогнать
Нет спичек и надежды на Спасенье
И никакой вообще надежды жизнь листать…
И в остывающей кабине посиненье
По органам крадётся, чтобы стать –
Такое юное и сильное явленье
Навеки, чтоб угасла - не сиять…


Такое,  где-то чувство после пьянки
Когда бухаешь месяц, или два…
Стоишь весь голый на морозном полустанке
А мимо пролетают поезда.
Но полустанок не простой, лишь только банки
Людей заместо и тепла лишь провода
И только ветром обдаёт, как из бярданки
Как скорая проносится езда.


И потому, когда тебе приносят водки
То жизнь продляется… Глоток… Ещё глоток…
Чуть розовеют щёчки у молодки,
В глухой, таёжной деревеньке дали ток…
И вот, на полчаса упыри кротки
И тысяча чертей скромней чуток,
Кикиморы не лезут под колготки
Чтоб змей туда засунуть весь клубок…


И вот, бежать куда-то, значит, надо
Чтоб где-нибудь водяру-то достать.
Чтоб снова не попёрли все из ада
Молодушку в кошмариках качать…
Чтоб вновь деревню, что немножечко хоть рада
Не обесточили опять, т-т-т-т-такую мать…
И вот, тогда во мраке-то бравада
У бесов и чертей придёт опять.


Бежишь и умоляешь, и воруешь
И грабишь всех и клянчишь и трясёшь…
Лишь только б не вернулось это, чуешь,
Когда не человек ты – просто вошь.
Когда ты это адство не сторгуешь
И сумасшествия уж не перенесёшь  
Ведь мозг взорвётся оттого, что не обуешь
Не вместишь всех кошмаров этих рож.


Так в долг, на пять минут, под честно слово
Добудешь жидкости прозрачной, как вода
(Но в адовый портал сведёт любого
Не думай, что ты крут, как никогда).
И вот, трясущейся рукою, значит, снова
Погонишь по сосудам в города
Ту жидкость, где бредовая основа
Где бред есть всё – стада, беда, года…


Так рюмка-две и опосля стакана
Вдруг совесть затухает, как костёр
И боли все уходят у барана
И черти отлетают словно сор…
И значит у ублюдка, хулигана
Чтоб развернуться снова есть простор
И значит снова можно жутко рьяно
За нож хвататься – тешить бесов хор.


Ещё стакан и кровлю всю уносит
Куда Макар телят и не гонял…
И вот, напрасно кто-то нудно просит:
«Не пей, козлёнком станешь…» - Ну донял…-
«Мая ж шальная радость травку косит!
Я лишь хочу, чтоб все увидели, понял?!
Как я всех буду мучить на допросе!..
Всех перережу! Кто ещё не внял!»


4


Когда такое продолжается годами
Вопрос сквозить тут начинает - есть ли бог?
Ну, тот, который приступает вечерами
Жжёт города и топит, как итог.
Когда не то, что ты аскетными трудами
На окровавленных коленях, чтоб был прок
Всё молишься, трепещешь всё устами
Чтоб, как-то бог услышал, чтобы слог…


Но ты ж скотиною живёшь, акие  годы
И кажный дён готов ты всех убить!
Сие в Содоме не творили те уроды!
Ну, были чуть раскрепощённые от тить…
Но, восхотели, что шевелится без броды…
Но это разве всё с тобою-то сравнить?
Ведь ты ж маньяк! И где? Какие богу оды?..
Ты ж только к сатане, чтоб всех забить.


Но ты живёшь?! Так, что же бога нету?
Чтоб бесконечно так себя вести.
И вот, бухаешь безразмерно, без запрету
Без совести и всяческой чести!
Иль страшно даже и подумать, по секрету…
Ведь это ж еретизм, майн гот, прости.
Что бог совсем другой!.. Не для аскету!..
И что Содому от него не огрести?..


Но я об этом и не думал, право слово…
Водяра есть и значит можно жить!
И значит, в сумасшествии, мы снова
Блудить на тройке понесёмся в лог – кутить!
«А ну быстрей, ямщик! Иначе крова
Лишишься с кистенём-та подружить!
Ай, тебе мозг я вышибу корова
Надеюсь, знаешь, что меня не надо злить!»


Так мы неслись со шлюхой вместе к яру
Махая кистенём над головой!
Я угощал сегодня и угару
Должно хватить нам было под дугой!
Должно хватить нам было, чтобы пару
Коней лихих отправить на убой!
Убить трактирщицу зловредную и стару
И закусить и запалить её избой!


Есть упоенье в гибели – чего там!..
Когда считаешь всех себя дурней!
Чегой-та бедолаги роют с потом…
А ты, всем в пику, вставил дурных дней!
И вот, гордишься сумасшествием енота…
Что ты весь соколом таким! Ни как плебей!
И вытворяешь даже хуже идиота!..
Ну, потому… Что, эт-т-т-т-та, выше всех идей!!!


Есть золотой век наркомана. Это, где-то…
Ну, типа осени – листвою золотит…
Нас осыпает… Ты уверен бабье лето
Навечно оно к нам благоволит…
И карма, как разбойник: «Дай монета».
Сие ведь с кем-то… Это кто забит…
Но ты ведь не такой и для эстета
Закон другой… И карма нас простит!


Но нет – сие обман. Отец обмана
Через гордыню нас заманивает в ад.
Поётся нам отравленная манна
Мол, ты один такой, единственный, камрад.
Ты этим тешишься, конечно же – осанна!
Монета копится разбойнику – он рад!
И вот, как накопил снесло чтоб жбана!..
Чтоб фляга потекла… Держи же гад!


5


Так я лежал в заброшенном сарае
Минут там не было, безвременье одно.
В секунде ад был в этом смрадном крае
И не было конца – одно лишь дно.
Прощенья не было в сей жуткой волчьей стае
Помилованья тоже заодно:
«Ты что жалел кого-то в тёплом мае?»
Послышалось откуда-то родно…


Я глаз скосил и рядышком вальяжно…
Увидел чёрта, что расселся, как король
Копыто на копыто эдак важно
И как всегда играл заученную роль.
«Что косишь глазом, морда ты загажна?
Платить долги мне ужасом изволь.
Я пью твой ужас – мой напиток бражный!
А ты моя еда. Вся твоя боль».


Трясущейся рукой пройдясь по брюкам
Я понял, что обоссан, как всегда
И это была вечная мне мука
Такая адская с чертями слобода.
И со здоровьем была полная разлука
Ни встать, ни лечь – такая вот беда.
И вот, с деньгами даже не было ни звука
А что без денег ты какашка – ясно, да.


«И это верно – без бумажки ты какашка
И лишь с бумажкой, хоть дерьмо, но человек. -
Так вторил чёрт. – Вся жизнь твоя промашка
И для петли твоей давно уж срок истек.
Весь ты ничтожество. Для попы промокашка
И нет тебе прощения во век.
Мы не прощаем тех, кто ползает, букашка,
И под копыта попадает нам абрек.


Я буду пить твой ужас бесконечно.
Так я хочу. Такой вот, я больной.
А ты гордишься раз – с головкой, что увечный
Мне будешь кормом, опахалом – там, где зной.
Ты лезешь сам ко мне упорно, безупречно
И если честно, то давно уж стал родной.
Подумаешь… Чуток тебя беспечно
Там обаяли, что становится стальной…»


Водя по скулам я трясущейся рукою
Всё шарил по лицу, стирая грязь
Казалось мне, идя дорогой тою
Клопов я истреблю и прочу мразь.
«Послушай падаль – начал я с тоскою -
С чего ты взял, что я в тебе завяз?
Я сам свобода. Требую покою.
Парю орлом! И лезь в свой тухлый лаз».


«Свободен раз от бога - автоматом
Становишься ты нашенским рабом.
Лишь выбирай, мочиться будет с матом
Кто на тебя?! Чтоб чувствовал истом…
Ты думал, что центральный в мире атом?!
Паришь над всеми эдаким орлом?!
А ты ничтожество. За всё с тебя оплата!
Ты в долг залез хозяину в дурдом.


Ты должен и хозяин с тебя взыщет.
Ты в мире нашем грязь из под ногтей.
Ты думаешь, беда тебя не сыщет
Коли отравы понажрался до чертей?
Пожог леса – лишь ветер в поле свищет…
И хочешь щас избушечку в полей?
Дровишек хочешь на зиму, кострище
Согреться там, где нет ни дров, ни пней!»

 
«Послушай гад, тебя я слушаю, конечно
Лишь только потому, что очень слаб.
Но если думаешь, что ты мне друг сердечный
То очень ошибается масштаб.
Лишь обаянье ваше сумеречно
Ещё я признаю насчёт там баб…
Но, чтобы вы мне диктовали гадость вечно
И был, чтобы у вас я низкий раб?!»


Но тут мне стало худо, очень худо.
Мозг переполнился жутчайшими из харь.
Все морды лезли на меня, как бы запруда
Переполнялася и в душу влезла хмарь.
Я понял, что сейчас не будет чудо
Сойду с ума от ужаса в угарь…
И чёрт мне задолбает своим удом
Всю мою голову… Кубышку вскроет… Ларь…


Пред сумасшествием в последнее мгновенье
Мелькнуло вдруг в сознании: «Молись…»
И стал долбать я лоб крестом в том охрененьи
Гвоздями словно прибивая свою жисть.
Я так лупил себя крестом в том упоеньи
Как за последнюю соломинку держись
Что чуть не пробивал лоб в одуреньи
Так было не до смеха – поразись…


Я был махровый атеист и не крещёный.
Над богом надсмехался, как над тем,
Что дико и невежественно оно,
Что для дремучих и старушечьих систем.
Там это для сектантов это лоно
Которые с детишек варят крем.
Короче мракобесие гиббона
С землёю плоской словно чернозем.


6


И вот, тот бог с Гоморры и Содома
Он стал бы в бесконечности спасать?!
Возиться с пьяной быдлою вне дома
Маньяка словно деточку качать?!
Чтобы кишёчки, чтоб у пакостного гнома
Чтоб прочищались, значит, надо Благодать…
(Который если верит – только в Хомо!
В свою лишь исключительную стать.)


Да нет, конечно! Пакость ту земную
Он проклял бы на семьдесят колен!
И в ад навечно бы отправил удальную
Мятежнейшую душу – не согбен!
(Через гордыню голову больную
Возможно ль вылечить такой безумный крен?
Неистребимейшую веру и стальную
Что: «Никому и никогда не сдамся в плен!»)


А тут во первых получилось, что сам рухнул
Спилимши сук-та, на котором восседал.
Не с Божьей ж волей во себя стакан ты ухнул
И вот, ущёл в осадок и опал…
Посля опохмелялся и протухнул
Душою-то своею навонял…
От Божьей воли ли от пьянства ты опухнул
И от убийства лишь удар тебя унял?!


Или ещё такое: « Попущенье!»
Глаголят нам святейшие отцы!
Мол, есть такое в общем ощущенье
Раз бог – он самый главный, то концы…
Вот атаман – он самый главный! (Прочь смущенья!!!)
И вот, кому-то кистенём он бьёт в торцы.
Ну, а кому-то производит отпущенья
И дарит на головку им венцы.


И бог он, в общем-то, такой же… Чо уж право…
Раз царь небесный – значит, выводы просты…
Он круче всех!!! Ну, от того и слава!
Поём мы и все помыслы чисты!
Мол, мы не знаем провидения и нрава
У бога и поэтому глисты.
Мы бьём челом, боимся аж не здраво
Мы гнева божьего – что жжёт он нам мосты.


Но если Бог – Любовь возможно ли такое
Что бог он попустительствует злу?!
Чтобы понять такое на постое
Свой ум великий надо ввергнуть в мглу.
Не легче ли всего внести благое
В своё заснежено, завьюжено иглу
Такое вот, понятное, простое,
Не страшное и жуткое в углу…


Что всем всегда дана одна свобода.
Сам выбирай, что хочешь ты! И с кем!
Подобное к подобному!.. Без брода
Быть может, жаждешь ты идти и без систем?
Ступай, чего уж – жажда антипода!..
Иди без знаков, без дорог, без всяких схем…
Не воля Божья в горло огненная вода.
На вашу дурь не воля Божья – беса тем.


Тогда Господь действительное Благо
Без всяких непоняток – чистый Свет!
И никаких противоречий!!! Если шага
У Бога не на Благо просто нет.
Тогда Содом с Гоморрою - ватага
Сама себе создала жизни бред
И накопивши минус словно брага
Отправилися в огненный палет.


Закон космический – что если долго гадить
Ходить своею мыслей под себя
То завоняет так, что не отвадить
И пропитает сумасшествие тебя.
Причём здесь Бог, когда проблемы сзади,
А также спереди проникли до зыбя?!
Но ты упорствуешь во зле – что и не сладить
И ловишь кайф, что головою в прорубя.


Причём здесь Бог, когда ребёнок малый
Подскажет – руку прочь от печки – там огонь…
Но той же злобою суёшь её ты шалый
И жаришь на огне – удалый конь.
Тако же ж с завистью и блудом – с той же скалы
Не прыгай, говорят тебе – сторонь!
Да где там – ведь гордыни полны залы
Для дураков сие придумали – «Не тронь!»


7


И вот, поэтому оно у нас во первых.
Мне говорили не ходить, сто раз, туда.
Там алчность – там, где мало. Твои нервы
Не выдержат нагрузки провода…
А во вторых, когда колками стервы
Мне натянули струнами года
И заиграли мне на нервах эти лервы
Туда навеки в ад втоптая - да…


И я в последнем проблеске сознанья
Рванул оттуда ухватившись за Христа
Включивши все свои взобудыханья
Летел туда, где только даль чиста…
И на меня сошло вдруг лобызанье
Прикосновенье юного листа…
Меня коснулось Высшее Созданье
Что вознеслось из ада и креста.


Я сам не верил, что такое и возможно
Я лишь от ужаса, как сука причитал
Когда влезали змеи мне в подкожно
И чёрт насиловал без спросу мой онал…
А оказалось-то до Бога и не сложно…
Спротив Него – ничтожество металл!
Лишь надо призывать Его и можно
И уповать на Божий покрывал…


В меня глядели Божеские очи
Я никогда не видел тех добрее глаз…
Кудай-то отступили все сволочи
И ад ушёл. Всё сгинуло зараз.
Я только что кричавший из всей мочи
Взирал на Бога – весь трясясь сейчас…
Как будто кто рубильник обесточил
И электрический мой стул исчез, как газ…


Глаза мне говорили, как же трудно
Брести-та против ветра, сам не свой…
Казалось бы напротив – всё так нудно
Что есть морально и по Божески – Атстой…
Струнить себя там, постоянно, чтоб подспудно
Того не делай, этого, как в бой…
Всю волю, чтоб в кулак и где не чудно
Идти на подвиг прямо, как герой.


Не проще ли нажраться, как скотина
И всё по барабану – в драбада!
И только встало, поднялось на Катерина
И сразу же – «Эй  Катька, подь сюда!"
Иль там, какая-то мерзейшая детина
И портит, значит, глаз твой завсегда…
Подходишь сразу сзади к исполину
И сразу вилкой ему в горло – глубже - да!..


Но это всё не так…И накрываясь
Так сердце бьётся, как в последний Божий день…
Долбит и мечется на части разрываясь
Попробуй только против совести, пельмень!
Чудесно жить в наркотиках блукаясь!..
Но вспомни отходняк – в висок кистень…
Казалось даже, что не можно эдак маясь
Менять на бред – погожий листьев звень…


Попробуй против воли-та на деву
Чтобы она не захотела уж никак…
Вот только заберёшься под поневу
Так сердце будет бахать – словно в бак
Какой-то дурень бьётся ломом с леву…
А ты внял бреду – просто напросто, простак…
Тем более с ножом идти на Севу
За то, что осерчал, мол, просто так…


Тут сердце так молотит – невозможно!
Всё тело наливается свинцом.
И вот, не можно, даже осторожно
Взять жизнь свою и выбросить на слом.
Когда ты думаешь, что можно жить безбожно
Ты с сердцем распрощайся сразу, гном!
Здоровье всё угробить-та не сложно…
А где найдёшь обратный ты паром?


И потому глаза мне говорили
О как же трудно против рожна-та переть.
Они меня отрадою поили
А я ж привык Савраскою под плеть…
Но больше вот, не смог, где лишь лупили.
Ну, не шмогла лошадка больше – ёрш ту медь!..
Так черти укатали и забили
Что мозг не выдержал, что я одна лишь снедь.


А те глаза всё в душеньку смотрели
И я внимал капелям и ветрам
Совсем другим, которые летели
И очищали душу, где Бедлам…
По Божески-та жить – ведь это ж Лели!
И трудно только по началу, где лишь хлам.
Сменить курс судна трудно, где метели
И против ветра к чудным берегам!


Но галс меняй – сдирай, чтоб с кисти кожу
Трещат пусть мачты, лупят паруса!
Пусть тухлый ветер пахнет не пригоже…
Но вот… Уж парус против ветра! Не краса?!
Тысячелетьями взирали в эту рожу
Все твои предки оземь волоса!..
Лишь преклонялись демонам, о Боже…
А ты от мерзости, от земной, в небеса!


И вот, чем дальше против ветра – только краше
И сил всё больше будет прибывать!
Пусть белою вороной – только ваши
Не видеть, чтобы ужасы-листать.
Меняй лишь галсы, улетай под мачтой дальше
Оттуда, где презрения печать
Где только злоба, ненависть тем чаще
Чем больше демонам поёшь ты исполать.


А после ветер сменится, послушай…
И будет дуть по ходу судна – жизни ветр!
И парус понесётся – там, где суша
Где континент – ни остров, метр на метр.
Тот ветер будет свежим – дуя в уши
Он будет их излечивать до недр…
И где прибой, который скалы крушит
Нас будет ждать апостол нежный Петр.


Всё как-то будет мягче и волшебно
По Божески лишь только поступай!..
Подобное к подобному… Целебным
Является родник, где отчий край…
Коль выбрался на берег, что лечебный
То поначалу понемногу обсыхай
Потом захочешь кушать – вечер хлебный
Накормит и напоит – успевай…


8


Так бросимши бухать ты по началу
Увидишь мир, в котором ты живёшь…
Коснёшься кос берёз, как у причалу
С волною вместе, с всхлипом, запоёшь…
И будешь рад под ивушкой привалу
Где солнце, чрез листву, как будто брошь…
И радоваться будешь саму малу
Вдохнул муравушку и полетел, как рожь…


Покушал, на крылечко вышел сытый
Вдыхаешь воздух, что вливается сам в грудь…
Да вот же счастье!!! Б-б-б-б-боже… И забытый
Сон вечный, сказка, не даёт никак уснуть…
Как в детстве, всё живое… И налитый
На грядке огурец – он знает суть!
И только вечера коснётся и умытый
Как тут же с узелком пойдёт он в путь!..


Не так, как раньше жил в анабиозе
Под тонной неподъёмнейших страстей.
Ничто сквозь них не видел, как в обозе
Вол запряжённый – по хребтине новостей…
Вся жизнь была заключена в той дозе
Что надо было вырвать из пастей
И снова муки бесконечные мимозе
Заместо солнышка жеванье челюстей.


Как будто всеми проклятый ошпырок
Валялся весь обоссаный в дерьме
Но было мало, МАЛО ссаных дырок
Лизать их и сосать, чтобы в ярме…
И было мало водки, в носопырок
И мало кокаина в кутерьме
Из адских рож, что вылезли с Бутырок
Не растворяясь в жуткой, адской тьме.


А тут шагнул с крыльца-то и всё много!
И зелени и цвета и дерев!..
И впереди ждёт бесконечная    дорога…
И бесконечный дождика напев!..
Коль если будешь под шуршанье жить полого
И вместе с каплей рисовать Любви припев…
Присядешь у заброшенного стога
И будешь снега ждать, как юных дев…


Здесь я уснул… И как-то резко отключился…
Как будто в спину кто-то двинул – мол, лети!..
Я полетел и красками упился
Всех трав, цветов, что были на пути!
О как же много всех цветочков – веселился
Полей, лесов и рек не обойти…
И как же мало было раньше, где лишь злился
Бабла и женщин и водяры не найти.


И впереди была одна лишь вечна сказка
Ведь я был тот – кто знает тайну у Любви…
Ты хочешь, чтобы жизнь была лишь ласка?!
От мук, где только мало – лишь уйди.
Раскайся в жизни, что была одна лишь маска
И к Боженьке с молитвой подойди
И то, где раньше на лицо – за всё лишь краска
Заполнится Любовью всей груди…


Конечно же, не сразу это будет
Воспоминанья с каждым годом лишь больней
И ветр грехов прошедших вены студит
Но всё же лучше раньше чем поздней.
И лучше по любому, чтобы груди
Здесь на земле раскаялись полней
Чем это будет там, где сам ты судьи
И сам себя уродуешь сильней…


Но маленькая капля камень точит
Что значится молитва для людей…
И рано, или поздно твои очи
Наполнятся Любовью лебедей…
И ты Полюбишь дни, дожди и ночи…
Всё, что ни происходит! Без идей…
Идеи это глупо, между прочим,
Одна гордыня – мысли из мечей.


                9


Любовь есть постоянное блаженство
Ничто не может тронуть, огорчить…
По мелочам не разбазаривай вселенство
Копи сокровища души – себя лечить.
Знай все в округе реченьки, как Женство
Они тебя обволокут и только пить…
Тебя омоют девы совершенство
Под шелест волн всё злое позабыть…


Знай все в ближайшей местности овраги
Где ручейки бегут, журчат, искрят!..
Припасть к ручью, в хрустальность, бедолаге
Ну, всё равно, чтобы очиститься до пят!..
И вот, уже все мысли твои наги
И девственно чисты, как у ягнят…
В журчаньи шелестят от Бога стяги
И ввысь души ростки твои летят!


Знай все дороги чрез леса, поля и долы
Все тропки потайные чрез урман…
Да невозможно передать янтарны смолы
Которые вдыхает хулиган…
И опьянев от сосен Божеских престолы…
От елей в голове один туман…
Бредёшь так и на небо нервы голы
И всё, что кроме этого обман…


И накопив за много лет в душе отраду
Её уже не выветрить никак!
Когда рад кустику знакомому!.. Как ладу
Так шёл и встретил на дороженьке простак…
Когда цветочки полевые, как усладу
Вдыхаешь их, лаская нежный зрак…
Их разноцветности и есть подобны кладу
Что ищем мы на небе-то, чудак!


А зимний снег в лучах, когда на солнце
Все радуги цвета увидишь тут!
Всю душу пробирает аж до донца
Мир звёзд под лыжами - блистают и цветут!
Как будто бы в ночи тебе оконце
В заледенелом мире холод крут…
Вдруг радость, счастье, жизнь в краю чухонца!
И все твои печали здесь уснут…


Из-за таких отрад вот, только ходишь!
Но разве это всё? О нежный, нет!
Тот край заснеженный, в котором тихо бродишь
Сосною каждой шлёт тебе привет!
У ели хороводы мило водишь,
Заворожённо смотришь - в каждой снега плед…
И понимаешь вдруг, так ясно, и находишь
От каждой ёлки истекает Бога Свет!


Везде есть Благодать – Она от Бога…
Ты только её, нежный, улови!..
Всё источает радость, недотрога!
Меня с собою лишь в лесочек позови…
Вот, посмотри – с тобой пойдём вдоль лога
Ведь каждое растение в Любви…
Оно лишь отдаёт, где даль полога,
Лишь кислород всем дарит и живи!..


И трогая их все, соединяясь
С их бескорыстием и Бога чистотой…
Идёшь так, очень глупо улыбаясь
И очищаешься природы красотой…
Берёзонька и ёлочка склоняясь
Нам говорят – куда торопишься? Постой…
Не важно, где ты носишься слоняясь
А важно – даришь жизнь когда, постой!


Когда ты отдаёшь кому-то благо
Тогда лишь в жизни смысл! Когда отдал!
Когда забрал ты у кого-то – в вены брага
И отравляет сам себя, всегда, вандал.
Но вот, подал копеечку, бродяга,
Так ты ж себе в миазмы воздуху подал
И можешь подышать чуток, салага,
Пока помойки не увидишь вновь оскал…


10


Когда из сна я из волшебного очнулся
Проспамши сутки, или более того
Я в новую реальность окунулся
Совсем не сразу (это вовсе не ново…)
Ведь я в помойке установочной проснулся
В помойке мыслей, штампов – иго-го!
Возрос я в этой ржачке – шарик сдулся…
Здесь сумасшествия затронули маво…


Ну, сами знаете: «Ты чо, не русский что ли?»
«Ты чо, бальной, что с нами ты не пьёшь?»
«Вядро со свистом там у ей!», «Кузнечик в поле!
Твой пенис в ней!», «Все шлюхи, лярвы то ж!»
«Весь мир бардак!» И пошлость на престоле.
«Все люди звери и скоты, как рожь из рож».
И матом всё на километр и даже боле
Движенье каждое и орган – всё на нож.


И в этом сумасшествии из мата
Живя всё там же, ты попробуй против встать!
В тех установках – где за всё должна быть плата
И кто не с нами – надо гадов всех карать.
И кто не пьёт – стукач – стучит на брата.
А кто стучит, то пидорасом сразу стать
Ему никто не помешает – вся палата
Весь наш дурдом воскликнет: «Истязать!»


Но как писал уже и раньше, мерзко было
Жить среди пошлости и гади бытия.
Слова не те конечно близко… Нутрь вся стыла
От хамства каждого, где в мире – только Я.
А опосля ж того, когда обрыло
Когда я понял, что дороженька сия
Ведёт лишь в ад, где сука в гади выла
И не спасёт стальная силушка твоя.


Нет, не спасёт ни сила, ни здоровье
Когда на ад настроен мозг, то только в ад.
Подобное к подобному – сословье
Когда ты разрушенью только рад
Лишь адски существа. Когда злословье -
Тогда ты оскверняешь Божий сад.
Здесь сила не спасёт тебя воловья.
Подобное к подобному – раз гад.


И потому поняв вот это – на природу
К прекрасному я двинул – в Божий храм!
О дайте, дайте воздуха!!! Свободу!!!
Ну, не могу дышать миазмами, где хам.
Так постепенно проторял дорожку, броду
Прокладывал я стези в лес к ветрам.
И шли ко мне ветра небес – к уроду
И забывался постепенно весь Бедлам.


Но жить ведь, как-то дальше было надо?!
А жизнь в Бедламе проходила у всех нас.
Я возвращался из Божественного сада
Заполнен Благодатию – Парнас!
И кажда клеточка во мне до неба рада
Была очами, красотой из Божьих глаз!
Свисающих у берези каскада…
И ивушки купавшей в речке влас…


И сразу получал уже по полной
И мата и пошлятины скотов.
Мол, без бумажки ты какашка – чтобы больно…
И лишь с бумажкой человек и без оков.
У каждого своя цена – раздольно!
За пятихатку отдаются без понтов
Тринадцать лет девчоночки – прикольно!
На всю плевать, на мудрость, праотцов!


Но чем я больше уходил и возвращался
Тем больше становился, так сказать,
Спокойней что ли и терпимей… Умилялся
Когда я целый день на земну т Благодать…
Когда я в ёлочки, сосёночки вливался
То оставалось лишь о них всегда мечтать!..
И что мне после этого??? Смущался
Конечно я… Но не страдал – себя топтать.


11


Ну вот, к примеру – нахамит мне продавщица
И злобой изойдёт, как в туалет.
Но что мне это?! Коль на веточке синица
Мне пропоёт очаровательный куплет!
Когда пойду я по морозцу-то… Креститься
Хотя бы мысленно - наш нежный в рай билет…
И «Отче наш…» Здесь обязательно… И лица
Что надо б ненавидеть в мнози лет!


Ан нет! Когда ты с Богом – всё уходит!
Когда молитву сразу в злобу ты суёшь!
И сразу облегчение, и сходит
На нет вся ярость паразита – злобна вошь.
Когда на Бога уповаешь – то низводит…
Бесям идёт приказ – сие не трожь!
Те сразу слепнут и не видят на породе
Того кто им по вкусу был пригож.


Иль очень стало модно грабить, значит…
Не поспеваешь просто ты за ростом цен.
И вот, сначала по десяточке заначит
Красотка продавщица при обмен…
Но аппетиты-та растут и уж удачи
Саксем вам не желают в энтот дён…
И вот, уже не остаётся старым сдачи
В два раза ценник умножает блеск Селен!


Здесь вариантов семь, а может восемь.
А наш один на все миры и времена
Молитва «Отче наш…» Быстрее в просинь
Туда за  облака – за пелена!
И вот, глядишь из пекла сразу в осень
Из злобы бесконечной из слюна
Вдруг замечаешь голубые ветви сосен
Качают, прорастают семена.


И что тебе та радость от отмщенья?
И что тебе от справедливости кусок?
Когда в тебе от листьев, травки ощущенье
Как будто с ними вместе в зелень – в Божий сок!
Потёк в тебе до снега умиленья…
До умиленья от всего, что видеть мог!
И чувствуешь небесные селенья
Как там лишь в радости живут – Любви итог!..


Воровок сразу жалко становилось…
Тебе то что?! В другой лавчонке всё купил.
А им ведь жить, всё с тем, где не копилось
А убывало из последних даже сил.
Чем больше всех дурили – больше мстилось
Болезнями детей и их могил.
Вся Благодать от них куда-то испарилась
И над могилами лишь пёс помойный выл.


  12


И вот, опять же здесь давайте разберёмся
Кто мстит им, как не бог опять же мстит?!
Так скажет церковь, и мы все здесь не смеёмся
Раз волос с головы-та не слетит
Без воли Божьей – значит, здесь сдаёмся…
Ну, сам подумай, раз с похмелья я разбит
Посля вчера, когда спиртягой понажрёмся…
То бог и наказует! Раз мутит…


Иль там нажрался я окрошки с запеканкой
Потом ватрушечек поел чуток и щей,
Запил сие канпотом полубанкой
И киселём задобрил для мощей.
И вот ляжу и подыхаю я поганкой
Как будто отравился я кощей…
Ну, ясно ж б-б-б-б-боже наказал меня буханкой
И заворот кишок от всех борщей.


Иль там действительно травил себя я долго
И литрами водяру я вливал.
Текла в меня из ада водкой Волга
А мне лишь было мало – так алкал!
И вот, когда пришли ко мне из морга
И бесы стали бить меня, как кал…
Кто их послал?! Тут ясно всё без торга!
Лишь бог – так взял меня и наказал.


Такой абсурд нам церковь преподносит
Мол, попустительство и всё тут и шабаш!
И почему никто, вот здесь, себя не спросит:
«Так значит он не свет? О б-б-б-боже наш…»
Эксперимент идёт мол, как же переносит
Букашечка сей ведьмовский шабаш?!
Отравы разные букашечке!.. Поносит
И вот, блюёть – в какой-то вечный раскардаш.


Но бог мол, не даёт тех испытаний
Что червячок не сможет  пережить.
И снова черти – к наркоте, чтоб привыканий
Затаскивают, чтобы уморить.
И травят так водярою созданий
Чтобы из ада никогда уже итить!
Чтобы не вылез червячок из тех страданий
И добиваются, коль долго так поить.


И добиваются, когда уже из ада
Не вылезет букашка никогда.
И вот, у гадов наступает здесь услада
Они едят и пьют твои года…
Здесь церковь говорит – сие отрада
Тут провиденье божье навсегда!
Бог знает наперёд, где тебе надо
И вот, когда перестаёт мутить балда…


Не слишком ли вы увлеклись здесь объясняя
Что самый главный бог, как ни крути…
Вы наркоманом были?! Где воняя
Ползёшь в аду, где нет совсем пути.
Ты ноль, ошпырок – бес, что отслюняя
Плявком тебя назвал и не уйти
Из под его копыта – обоняя
Лишь вонь его вдыхай и не винти.


Ты стал питанием и питием у бесов
По дурости забредший не туда
И нету выхода из адского из леса
И не найти здесь человечьего следа.
Кто не был молод, нежный мой повеса,
Тот не был глуп, конечно, никогда!!!
Так вот, за это в а-а-а-ад! Туда, где пьеса -
Один лишь ад – когда в крови барда.


И это всё от бога??? Говорите…
У вас он что, в натуре, сатана?
На все готовы ухищрения, смотрите,
Чтоб знали все, что он главней всех! Так вот… На…
Что ничего без воли бога – ощутите!
Городят бочку арестантов, из волна.
Лишь только те, кто слушает, всосите
Что ничего без воли бога! Эй на-на!..


А ларчик-та, как просто открывался
Когда всё Любишь, каждого и всех!
Свободу воли каждому! Старался,
Чтоб не подумали, что раб кто без утех…
Свободу воли каждому! Чтоб стался
Всеравный принцип выбора и вех!
Чтоб недовольным здесь никто уж не остался
Тот выбрал Благодать, а этот грех.


13


Когда спасение пребудет только в яде
Чтоб жертвою у демона не стать…
Дозор тогда пребудет, как в параде
От края и до края испол-л-л-лать!
И совесть вот тогда проснётся в гаде
Когда луч Света будет освещать
Все закоулочки и шкеры в тухлом чаде
Все тайны тайн, так гревшие – вскрывать.


Вы скажете: « Ну, всё! Вот здесь и точка!
И без греха нам не прожить… А здесь в огонь».
Но нет же! Нет, родные! Для листочка
Всегда Спасенье будет – оборонь.
Всегда Спасает Боженька сыночка
Дозор глаголет сатане: «Сие не тронь».
(Кто кается, где тёмненькая ночка
Кто в ужасе бежит от смрадной вонь…)


Кто не поймёт, как всё он это делал…
Как бесу в сладострастии внимал…
И как его телесность в гади пела
И мерзостям тухлятины внимал…
Ведь всё протухнет – всё, что раньше грело
И яйца и отросток, что опал.
И разная вкуснятинка, что зело
Так сладко пахла… (И её на пьедестал!..)


Всё, что велось к тому, чтоб грело члены
Протухло вместе с телом в смрадный жуть…
И оказалось ничего здесь кроме пены
Какой-то мерзкий и загаженный весь путь.
О как казалось – ты один на все вселенны!
И потому всё так оправданно!!! Согнуть
  И вставить всем туда, чтоб удивленны
  Чтоб охренели все от гения чуть-чуть!


И не протухло только то, где ввысь мечтанья!
Где ты стремился и хотел кому помочь.
Подал копеечку кому-то – и лобзанья!..
Подал собаке хлеба в тёмну ночь…
Где всею жизнию ты строил Бога зданье!
Работал не за деньги, как сволочь…
А людям помогал – очарованье!
Хотя всё то же делал – аж точь в точь!


Но, как же было мало тех моментов
Когда лишь ввысь! И радость в небеса!
Всё почему-то на границе инцидентов
И злобой бесу гладил волоса.
И здесь раскаянье великое до цента
Когда не видел по бережку береса…
А как-то всё искал, где чёрна лента
Адреналинчику, чтоб впрыснуть и краса!..


И вот, раскаянье – основа для спасенья
Когда луч Света всю высвечивает грязь.
Как низко бы ни падал в мерзком тленье
Но в каждом видно сразу Божью вязь!
За эту вязь, за златый волос в Воскресенье
Потянут каждого, какой бы ни был мразь…
Всё мерзкое сгорит в одно мгновенье
Добром и жалостью всю будущность раскрась!


Спасутся все! Такое невозможно
Чтоб ктой-то спасся и плевал потом оттель -
Мол, я мол, меньше грешный! И безбожно
Не гадил, так вот, в месяце апрель!
Весы Осириса качнутся осторожно
И перевесит свет, туды т её в качель!
У гадов же, которые острожно
От света не наступит и капель.


Не можно быть настолько грешным человеку
Чтобы весна не наступила никогда.
Побольше просто солнышка и зэку
Оттаяли студёные года!..
При Божьем Свете невозможно до парсеку
Не охватила, чтобы совесть все следа
Где ты прошёл и не оставил, чтоб засеку
Своих грехов непроходимых города…


И невозможно не взмолился, чтобы кто-то
Увидев то, к чему же он пришёл:
«О Господи, спаси меня енота
От сущностей, к которым я забрёл.
Не думал я, что это хуже скота
Ужасней палачей – так хаос зол.
Им нужен только ужас от басота
Мой ужас – им одна еда на стол…»


14


Спасутся все! Ведь дети мы с рожденья
Лишь только Божии и значит Светел путь!
У нас в пути паденья, восхожденья
Но лишь крепчает слабенькая грудь!..
И невозможно, чтоб в пути освобожденья
От мерзостных страстей, от мерзкой жуть
Не делал ты добро лишь для спасенья
Кого-нибудь… Кого-нибудь… Кого-нибудь…


Да даже ежели всю жизнь ты был в отстое
Там сатанист, иль мерзостный садист
И вот, влекло лишь тёмное и злое
И возбуждался от того лишь, что не чист.
Но невозможно совершать одно больное
И как бы ни был человече с виду мглист
Но обязательно найдется, то малое
От Бога, что живёт в нём, зелен лист.


И вот, за это малое, за листик
Он держится, как тонущий за луч.
Как за верёвку альпинист над небом чистым
Когда сорвался и болтается меж круч…
То может быть собачка голосиста
Что валит всем под ноги много куч…
Или сестрёнка-даун неречиста
Что лишь рычит, не вылезая из онуч…


И вот, когда в аду, подобное с подобным
Сойдётся и увидит, что он есть…
Что для хозяев он является лишь сдобным
Раз жизнь его явилась людям месть…
Когда увидит он, к каким попал хворобным
И не спасёт его ничто от этой жесть.
Когда увидит тех хозяев местом лобным
К кому стремился он всё время – жуть огресть…


Когда запричитает, как подбитый:
«О Господи, спаси и сохрани…
Чтобы не видеть только глаз налитый
Одною злобой и садизмом в полони…
Ведь я не думал, что я весь такой забитый
Я думал круче всех я, как в брони…
А оказался голый и разбитый
О Господи, слезинку пророни!»


Сие и есть та блудная овечка,
Что отошла чуть и свалилася в овраг
И бьётся накрываяся сердечко
От страха и от ужаса, где враг.
Поэтому и тянешься, где печка,
Чтоб хоть немного отогреть у жизни стяг
И причитаешь, вспоминая: детство, речка,
Ты босиком – травой ласкаешь зрак…


И Бог, конечно же, услышит обращенье
Когда оно идёт от всей души…
Когда всё искренне – раскаянье в селенье
И жуткий ужас в этой адовой глуши…
И вот, поэтому от Боженьки Спасенье!
Весна пойдёт, где лёд один в тиши…
Всё стает и придёт Освобожденье
Зашелестят у речки камыши!..


Тогда из этого из семечка малого
Что добрым делом ты посеял здесь во льдах
Взойдёт росточек – мира Светлого основа
Что разрастётся после – только АХ!..
И страннику всегда здесь будет крова
Стучись лишь в замок и откроют, нежный птах…
Накормят песнями и танцами малого
Там пища – только музыка, не страх…


Ещё питаются поэзией, где Муза
В стихах присутствует – летит куда-то ввысь!..
Здесь на земле сие в заливе Лаперуза…
Иль просто на природе – поразись!
Походишь так, подышишь и обуза
Примерно, тон так двадцать, удивись!..
Куда-то испаряются те груза
Душа взлетает и летит – ты подивись!


Ещё сравнить здесь можно с добрым делом
Когда кому-то, что-то сделал, иль принёс…
И вечный кайф! Душа твоя запела
И с плеч упала тяжесть - целый воз.
И постепенно привыкаешь быть здесь БЕЛЫМ!
Сие сравнить для наркомана, как наркоз…
Но это высота! И вечность! Стела!
Где ты живёшь, благоухаешь между роз…


16

 
Там нету времени. Ну, то есть абсолютно!
И твои добрые дела живут всегда!
Не надо бегать, чтоб куда-то поминутно!
Кому-то здесь сходил в аптеку, как балда…
А там… А там семянушко т посеется уютно
И всходы-то пошли! Гляди куда!
Где было мерзко, пусто и паскудно
Сияют в прелести живые города!


Здесь каждый человек – он тополь словно
Стоит в пустыне у реки, которой нет…
И добрые дела его любовно
Что посылает в мир – сие не бред,
А те семянушки – пушочком, безусловно
Туда по реченьке Черчен - души палет!..
И вот, в Такла-Макане свечка ровно
Среди песков вдруг вырастает жизни свет!


Была река, и нет её бродяги
Но тополя стоят и ждут весны…
Так мы здесь держим на земле, у жизни флаги
И наши добрые дела всегда красны!
Так мы здесь создаём, как словно маги
Миры, которые пред Боженькой честны!
Они не изменяются от браги
И каждым утром там цветут росны…


Где нету времени, там нет такого – было…
Там просто радость потому, что она есть!
Не кончится там то, что нам открыло
От Бога Благодать… От Бога весть!
Там нет такого - словно, что застыло.
Но радость не уходит!.. (Словно месть
Здесь на земле - за то, что радой жило…
Ну, что же получай болезней жесть).


О-о-о-о-о, в мире том, что созданы делами
Делами нашими и помощью, вот тут…
Там по-другому всё! Сидишь так вечерами
Берёшь перо и вот, стихи идут…
И ты своими ароматными устами
Сольёшься с Музой-Благодати – целый пуд!..
А с Нею семена!.. И берегами
Летят пустынными и вот, приют найдут…
 

17


Иль просто думаешь – помочь, как нежным людям
Великий подвиг совершают, что всегда!
Чтоб мир из ада был всегда разбудим
Заслон ведь, где-то нужен аду? Да.
И вот, на этом вот, разрыве наши груди
Живущих здесь Великие года…
И гасим ад – все страсти, когда студим.
А это каждый день – чертей стада…


И вдруг заболевает он простудой
Герой-то наш – наш витязь, наш боец!
Спасёт его родного только чудо
Иначе будет земной жизни-та конец!
И это чудо, чтоб не стало худо
Небесный житель – Боженьки  птенец!
И вот с молитвой, с Благодатию оттуда
Спускается от Господа венец!..


От той молитвы нечисть сразу слепнет
Питанье болью прекращается на час.
Ну, а здоровье от молитвы только крепнет
И вот, глядишь и Благодать попёрла в вас!
Но чуть расслабились и снова гадость лепнет
Ей нужен ужас, чтоб попёр в их тухлый лаз.
И здесь опять с молитвою воскресни!
Чтоб неповадно было пялить чёрный глаз.


И тут глядишь, воскреснул человечек
Хотя, как мало ему надо – знают все…
Стучит – дин-дон! У юноши сердечко!
У девушек на средней полосе!
Страстишки там, чтоб выстудилась печка
Придутся в них оне во всей красе…
Ведь несмышлёныши и в крыше там протечка
Но хочется блеснуть, чтоб на бесе!


И вот, наркотики – запретное так сладко…
И печка выстужается в мороз.
И в адском холоде сердечку-то надсадка
Не тянет всех кошмаров весь обоз.
И здесь является уж новая повадка
В сердечке-то, что губишь средь торос.
Уж не дин-дон… Выходит здесь накладка.
А лишь тух-тух, тах-тах – такой понос.


Дрезина гонит в ад – такой няпруха.
С глухими тонами у сердца сей тах-тах.
Прошамкает бяжжубая старуха:
«Ну, что же делать? Коль пошеял, шам ты, штрах?» 
Вся внутренность твоя уже протуха
И жить осталось сколько, вертопрах?
Такая молодость, ядри её, братуха,
Чуток пожил, а дальше только швах.


А мало ль тех страстей?! И кажна сука
Чуть запустил её в себя и студит печь.
Идут болезни – каждая есть мука
Весь пыл твой юный, жар – лишь только лечь.
Ведь каждой страстью ты в себя стреляешь с лука:
Отравой, мухоморами… И течь
Течёт и едет крыша – в даль-разлука…
Болезни начинают адом жечь.


Так в двадцать, тридцать лет – уж еле дышишь.
Букет болезней – в общем, инвалид.
И в отходняк скребутся в теле только мыши
И сердце предавно уж не парит…
И ты всё куришь, куришь выше крыши
В сравненьи с ядами страстей сие постит…
И вот, инфаркты в тридцать лет седой парнише
Гипертония, рак и язвы всё смердит…


И здесь небесный житель - бесконечно
Спасает всех, чтоб и они узнали сласть
Когда кому-то отдал быстротечно
И вечный кайф! Он даст зерну упасть!
И вот, сначала надо же конечно
Чтоб просто жил – такая раз напасть…
С молитвою спасают их сердечных
Чтоб перестала грызть их ада пасть.


18


И уж потом, когда поймут, что эти страсти
Им в одиночку не осилить никогда,
Когда поймут – без Бога их на части
Растащат сумасшествия тогда…
У сумасшедших, что они тогда во власти
Остались – раз одни они когда…
И что без Бога - есть одно лишь только счастье
Свиньёю стать и гадом для суда.


Тогда лишь блудная овечка и заблеет
Что провалилась, очень глупо, в яме той:
«Спаси о Господи, меня здесь бес имеет
Что без Тебя хозяин над ордой.
Такое он придумал! (И так реет!..)
Мол, нет его – с поганою балдой!
Мол, только человек и всем владеет
Венец мол мирозданья – козлодой!»


И так им весело, когда поверив в чудо
Тот человечек начинает понимать
Мол, там, действительно!.. И Дарвин – аж до зуда!
Так в тему всё! И хочется чесать!
Когда венец ты мирозданья, то ни блуда,
Ни злобы нет – раз хочется карать!..
И орган возбуждения аттуда
Так поднимается над тем, что наказать!


Я представляю, как смешно им паразитам –
Когда так носик к верху человек!
И розовые щёчки у пиита
И гонору на целый на парсек!
И вот, гордыней всё уже увито
Когда вершина эволюции навек!
И смотрит эдак на свой фаллос весь налитой
Куда б еще его засунуть свой омег!?


Раз чудо ты природы, то всё можно!!!
Когда вершина эволюции в цепи!
И если жить умно так, осторожно!
То можно резать всяких слизней! Уж терпи…
Такое умозаключение пресложно!?
И не стыкуется в раздольнейшей степи?!
Отнюдь совсем…Всё то, что есть безбожно
Логично всё! Ты лишь мечты лепи.


Всегда найдутся бомжи, проститутки
Ну, от которых, мир сей, надо очищать!
И коль умно здесь подходить – чтоб до минутки!
Всё рассчитать так, значит, это… Не прощать!
Где всё продумано до самой до попутки!
Анализ, где произведён, до самой ять!
Тогда твори, что хочешь до побудки!
А днём приличный гражданин и не пищать.


Ведь попадаются одни дурные типы!
Для дураков полиция у нас!
А умный все наросты и полипы
Счищает с обуви! Плявал на всех он вас!
Или такое на крайняк – коль в осень липы
Тоску так наполняют – в профиль, в фас…
То почему бы не расслабиться, Архипы?!
Не принять дури там один-другой Парнас?


Ведь наркоманами становятся подонки
Какие-то уроды – бе да ме!..
А ты ж вершина пирамиды – нервы тонки!!!
Такой изысканный – с правилом на корме!
И никогда им не объять – (кто здесь болонки)
Твою тоску о светлом об уме!..
Тоску, среди дебилов, о сторонке
Где лишь поэты и возвышены в думе!..


И вот, поэтому стакан, другой возможно
Чтобы избавиться вселенской от тоски.
Чуток повеселеть средь этих рожно
И вырвать всю обыденность-тиски…
И вот, уйдёт действительность… Подкожно
Дебильность та, что давит на виски…
И ты со всеми вместе, па, не сложно
Просушишь яйца, тельца там куски…


Оно ж совсем не важно, как ты попадаешь
Через гордыню попадаешь в самый ад.
Но вот, однажды, как-то понимаешь
Что ты ничтожество и твой хозяин гад.
Тебе диктуют. Ты всему внимаешь.
«Иди, колись». – И ты исполнить рад.
«Иди, дрочи». – Везде ты вынимаешь.
«Иди, убей». – И ты целуешь в зад.


И ты не то, что там вершина мирозданья…
Так ктой-то плюнул – мерзко, стыдно, вонь.
Трясущееся, глупое созданье,
Ошибка из дупла, в углу посконь.
Сейчас придёт хозяин земна зданья
Пред кем (без Бога!) человек – пидальный конь.
Садится он в него, и лишь лобзанье
Сей человек копытам шлёт, до кайф, в полонь.


Уже ты знаешь, что хозяин очень строгий.
Чуть не по нём – страшнее кошки зверя нет.
И если ты не лижешь его ноги
(Деяньями своими, что есть бред)
То сразу отходняк – на части доги
Тебя, где раскромсают словно плед.
На лоскуты порвут лицо твоё и дроги
К хозяину потащат на обед.


То он смеялся – весь, когда ты был в гордыне.
(Когда уверен был, что первый из людей).
Он миллиарды лет здесь на картине
А ты его еда, его плебей.
В нём нету жалости – глаза две жутких стыни
Он пьёт наш ужас, боль из всех зверей.
И чем ты круче, чем ярей ты в исполине
Тем больше раб его, в аду, дурных идей.


19


И лишь одно, навеки вечные, спасенье
Лишь обращенье к Боженьке – Христу…
В любом аду, где нету протрезвленья
Молитва к Богу – жизнь подаст листу…
Как будто бы в пустыне, где лишь тленье
Где миражи справляют нечисту…
Глоток воды, о Боже, осененье
Прикосновенье к жизни и кресту…


Что делает молитва… Жизни рада!
От Боженьки дождинка-благодать!
И снова жизнь тебя коснётся лада
И с жизнью вечно будет исполать…
Минуты радости у нечисти из ада
И снова в ад – навечно, чтоб страдать.
У Бога радость вечная-услада
Лишь научись травинки понимать…


Ну, несравнимы радости маньяка
С Любовью к женщине – когда боготворишь…
Там быстро, мерзко, гадко – власть из ссака…
Любое здесь движенье и паришь…
Там сумасшествие, страдания бардака…
Здесь в вечности онеженье вершишь…
Там ад лишь впереди, как после мака.
Здесь только радуйся, где ждёт тебя камыш…


И вот, причём здесь пошлости там где-то…
Тебе то что?! Ну, по спирали весь народ…
Ну, разный уровень развития, где лето
И каждый по себе здесь ищет брод.
Здесь никогда не будут все аскета
И песень лебединая, как плот
У всех ведь очень разная… Палета
Иной ведь достигает, здешний скот,


Когда кусочек выкинул собаке…
Да на заводе, как-то радость получил
Там, за рацуху – что облегчил труд макаке
И счастье не от денег он испил…
А то, что после снова были драки
За то, что бесконечно он кутил…
Так это уровень развитья в вурдалаке
Убить десяток там, не стало просто сил…


Другой изысканнейший вдрызг (как понимает…)
К искусству, там, каким-то боком прислонён…
И бесу он, поэтому внимает
Что выше всех духовно это он!
А сам известен только тем, что не мешает
Усыновлять супруге испокон
Детишек из детдома не терзает
И словно мебель там присутствует, как фон…


Но все какие б ни были смиряться
Из ада ужаснувшись убегут!
И вот, с молитвою у Бога  поселятся
Ведь в каждом был полёт… И увлекут!
Их ангелы на небо – так уж статься
Ведь в каждом добрые дела – цветы цветут!..
Да, так задумано – нам всем здесь развиваться
Чрез тернии, чтоб к звёздам чрез Сургут…


Я сам, как вспомню – кем я был когда-то…
Как в городе Сургуте дерева
Что посадили мальчики – перната
Чтоб пела  гвардия на ветках в синева…
Потом мальчонки искололись суррогата –
Ночь, улица, фонарь, аптека-2…
В аптеку шли давно уже без мата.
На полчаса, чтоб ада марева


Не досаждали, чтобы адские виденья…
И сколько было тех ночей осенних вдрызг?
Когда забытые у Боженьки селенья
Сюда кочуют в этих жутких, хладных брызг…
И в мокрой обуви по лужам без сомненья
Они всё шли под фонарями жёлтых крыс…
Лишь глупость – Божеское, нежное творенье,
Отдать за яд, чтоб ещё хуже – только в низ.


И вот, теперь лишь дерева напоминанье
Что были мальчики, что жили и росли…
И испытав неимоверные страданья
Они загинули в заснеженной пыли…
Аптека и сейчас стоит – всё зданье
Торгует кодеином из дали
Из адовой – проклятое терзанье
Всем мальчикам и девам без жали…


Так я в их возрасте был тоже ярый малый.
Ну, только не кололися тогда…
За то бухали – что горело! Тут я шалый
О дайте выпить яду, господа!
О как гордился, что плявал на жизнь, удалый!
Что я, такой вот, бешенный всегда!
Что я Печорин эдакий - бокалы
Заполните мне ядом – все года!..


В то время, когда Пушкин Лукоморье
Писал в семнадцать лет и с Музой ввысь!
Чертил я лишь три буквы на заборе
И был дебилом, нежный, удивись!
Я ладил только с бесом на просторе
Гордыней полон, словно гадкий крысь
Был самый гениальный всем на горе
Хоть мысли и не поднимались выше пись.


Чем больше бреду – больше и гордыни.
Как я не сдох тысячекратно в том бреду???
Когда спустя тысячелетья в этой стыни
Я вышел на Христа во поводу…
Меня вели водяра из полыни
И тысяча чертей - всем на беду.
За уд вели кикиморы, чтоб в тине
В болоте блуда сдох у них в заду.


Я был отравлен суррогатом до горячки.
До белочки! Держа с чертями связь…
И сердце было полумёртвое на тачке
Таблеток и колёс лепило вязь…
От водки, от отрубов в адской качке
Что было два-три раза в сутки – мордой в грязь
Я сумасшедшим стал, и не было минутки
Чтоб не мотался предо мной бесей образь.


Сейчас я думаю, что если бы из ада
Не вылезал десятилетьями тогда
То я бы не пришел к Христу, услада,
Не стал бы бить челом, где города…
Не нужен Иисус кто не из чада.
Зачем Христос святому – то? Да-да…
Спаситель нужен тем, кто тонет – рвёт от гада!..
Не там, где мутная, спокойная вода.


И вот, поэтому, кто ищет Иисуса…
Кому Он нужен, чтобы с Ним Спастись!
Тот и Спасётся – от еврея, до тунгуса!
Кто ужаснётся только аду - поразись!
А значит все!!! Ведь нет того улуса
Где б ни боялись ада – подивись…
И чтоб спастись от адового гнуса
Ты Иисусу просто помолись!..
 
 

                Часть  вторая


Иисус   Христос


1


Ну, сам подумай, если б жил всю жизнь в почёте
Ну, как по маслу всё – забота и хвала!
На берег правил ты, красуясь на вельботе
Под пальмой, где красавица  ждала…
И все желанья, пробуждаясь в юном скоте
Предупреждались уж заранье под крыла!
Под пёрья ветер загонялся в том палёте
И всё там было только в кайф – ла-ла!..


Вы думаете, мысли здесь настигнут
О смысле жизни, о причуде бытия?
Вы думаете, будет смысл постигнут
Когда в природе существует только я?
Да нет конечно. И зачем? Горбом не выгнут
Хребет их и красивая выя…
Чуть заболит что – и сейчас им всё отрыгнут!
И наилучшие лекарства из змея!


Когда такого нет – простуда за простудой
И сердце начинает бить дурдом…
Нет, оно бьётся, но какой-то халабудой
Висит в тебе… И всё. Пора на слом.
И вот, в тебе лет двадцать так у пруда
А сердце громыхает словно гром
Так, чтой-то там неясное аттуда
И нету денег, чтобы на паром.


Тогда подумать есть о чём конечно
Когда пред горем и бедою ты один.
За что??? Такое… Вечно всё увечно.
А у других – здоровье исполин!
А тут ни силы, ни здоровья – быстротечно
Уходит жизнь, как в осень из осин…
И вот, живут другие же беспечно
Тебе же остаётся керосин.


Ну, просто думать начинаешь – за какие
Грехи такие чёрт меня занёс?
Хотя не веришь ни во что конечно – выи
Своею гордой не склонял ты словно пёс.
А тут идёшь к людишкам и любые
Ты униженья им приносишь! Целый воз!
Ну, чтоб пожить, ещё пожить чуток… Лихие
Денёчки отдалить седых волос.


И вот, анализы и прочие проверки
Где раком жизнь поставят и в дупло…
Где в нос засунут провода и в носопэрки
Запустят току, чтобы повезло.
И очереди, очереди к дверке
По два, по три часа, чтоб всем на зло!..
А то по пять часов сидят и на фанерке
Читают отоларинголог – НЛО.


Без очереди лезут постоянно
Скандалы, драки костылями через час!
Дерутся инвалиды неустанно
И звуки клюшек, костылей спужают вас…
Но ты с мочой! Так, пролезаешь эдак странно,
Что от пролитья радуешься спас!..
И эфту банку, всем на вид так! Филигранно!
Ты выставляешь пьедесталом – без прикрас!


Потом с полнейшим пузырём мочи – до звона
Ты с женщинами жмёшься на узи…
Все так хотят мочиться, что препоном
Не станут никакие жалюзи!
И вот, ты жмёшься к женщине до стона
Так хочешь писять, что совсем не до Зизи…
А женщина к тебе, чтобы из лона
Не выпустить струю вообрази.


Обследований всех не перечислить
Ну, жить то хочется, чего уж тут кривить!
То палец в попу вставят словно мысли
И хочется одно лишь – только жить.
То в пенис вставят железяку, чтоб не скисли
И всей имунке захотелося парить…
И твои яйца навсегда уже обвисли
И не хотелось, чтобы этого и тить…


Скромней становишься намного, несравнимо
C гордыней той, что была до сего…
Когда мечтаешь ты о судне, чтобы мимо
Не пронесла его сестрёнка – мимо-то…
И вот, когда мечтанье исполнимо!
Когда так в утку отстрелялся и охо…
Тут можно жить и дальше нерушимо
Коль няня не забыла судно – о-о-о-о-о-о…


2


Кто ты, вдруг, понимаешь как-то ясно
Ничтожество полнейшее в глуши…
Чуть ветерочек летом и всечасно
Ты начинаешь  дохать в камыши.
Простуда там, бронхит и горло красно…
И вот, им кайф полнейший в той тиши!..
То воспаленье лёгких и напрасно
Сие ты думаешь имункой сокруши…


Нет. Лишь температура, только кашель
И слабость всё сильнее с каждым днём.
Ты думаешь, не будет дальше краше…
Нет – дальше смерть – лятальный ход конём.
И чем быстрее то дойдёт до бедной Саши
Что надо к людям умолять и бить челом…
Быстрее победят так силы наши
Поволокут обратно к жизни на паром…



И здесь по-разному уже спасают тело
Смотря, в какой ты стадии дошёл.
Шприцом из лёгких откачают если зело
Ты тут уже кончаешься и квёл…
Когда в кого-то уповаешь, можешь смело
Смотреть в лицо болезням – раз добрёл
Когда ты знаешь, справятся умело
Отпилят твой зараженный мосёл.


И вот, хоть даже это всё и остаётся
И туалеты все загаженные вдрызг
Где не вдохнуть – ни охнуть, как поётся
И не присесть – на стенах даже брызг!
И в женском туалете не сотрётся
Та надпись персонала – просто писк!
Мол: «Уважаемые дамы – совесть жжётся –
Не срите мимо унитаза это риск».  


Но тут, какая уж гордыня если тоже
Ты сам такое же дерьмо, как все и вся.
Со всеми вместе гадишь пакостная рожа
И не смываешь гадкий порося!
Сливной бачок вишь набирает не пригоже
(И это видно не случайно в карася!)
Лишь через час он наполняет, как положе
И всё ж таки смывает не спрося!


Больница пробуждает от гордыни
Здесь напрямую понимаешь, кто ты есть.
И вот уходишь от опасной очень стыни
Где ты превыше всех – такой болесть.
Где в теле пребываешь ты рабыни
Той исключительности, что разгладит жесть.
И в розовых очках стоишь в павлине
Дерьмо-дерьмом, но важный не догресть!


Гордыня всё равно, что сумасшедший.
Сошёл с ума и зрит себя Наполеон.
Бомжара – от которого набредший
Нос затыкает, так воняет беднай он.
Но посмотри, что за повадки, вновь пришедший!
Какая избранность! Изысканность персон!
Как важен он в движениях, нашедший!
Как есть на теле у красавицы бубон.


Не так ли каждый из всех нас – вот так считает
Что он есть избранный, хоть как ты не верти.
Бандюга если – значит даже не мечтает
Итак, сосут все у него его сорти.
Священник тот за всё уж почитает
Себя за подвиг каждый взаперти!
Чем больше ты святей – он точно знает -
Тем значит лучше всех других! Хоть как черти!


Так дальше это с каждой будет остановкой
У каждого, чуть-чуть лишь заикнись.
Чуть похвали кого-нибудь с обновкой
И вот, гордыня пробудилась в его жизнь!
Не дай там бог, какой-нибудь сноровкой
Он обладает человечек – (поразись!)
Как он уж смотрит в окружающих винтовкой,
Павлином эдаким – чумой не заразись.


3


Все забывают, что равны мы все пред Богом.
Бог Любит одинаково: козлов,
Овец, что провалились ночью в лога
И блеющих из ужаса оков…
Бог ищет всех заблудших вдоль дороги
И слышит тех, кто блеет из кустов.
А кто он там? Козёл ли он двурогий,
Ничтожество, иль мразь нарколугов…


Оно ж для Бога вовсе и не важно.
Ты каешься, и значит в небо с Ним!
А ты кто есть, что смотришь эдак страшно
Такой весь избранный, изысканнейший мим?
Основа: скромность и смиренье в миге каждом…
Раскаянье средь лютых, снежных зим…
Будь трижды гений, но зачем тщеславье ажно?
Коль нету скромности – тогда не воспарим!..


В больнице лечится гордыня моментально
Разденут только догола – ты глянь!..
И ты уже не человек! Когда анально
В тебя проникнут с изученьем – просто дрянь…
Ты всей душою это чувствуешь ментально
Где Алексндер Македонский, а где рвань?
Иль гастроэнтеролог в рот арально
До самой попы пробирается, до грань.


И вот, там, сердце, онкология, желудок,
Или проблемы с почками – тоннаж…
И постепенно понимает твой рассудок,
Что нужен ли вообще ажиотаж?
Да, ты ничтожество – там три, четыре пуда.
Там мясо, требуха и прочий фарш
Костей и мышцев в этом мире та же груда
Вонючести и тухлости – купаж…


Все действия врачей и намекают
На эту только гаденькую весть.
Глаза твои туманны, иль блистают?!.
Для них в глазное яблоко пролезть.
И постепенно так мечты твои истают…
Когда там опухоль в мозгу процентов шесть
И не мечты твои, в тебе, всю жизнь витают, 
А холодца там килограмм и не унесть…


4


Но вдруг ты слышишь от товарища в палате
Как он из тела, когда умер, выходил:
«Лежу я – говорит – вот так в санбате
И умираю… Ну не стало жизни сил.
Стою у стенки вижу, как в кровати
Лежу я мёртвый и совсем себе не мил.
Так ветошка какая-то, некстати…
Вонючий и противнейший дебил.


Тут врач стоит передо мною – Анна Ванна
Ляктричеством пытаясь оживить…
И капля так летит из лева крана
Но никогда уж до земли не долетит…
У Анны Ванны под халатом эта странна
Кровавое пятно давно смердит
Ну, менструация всегда так не желанна
Но на халате и не видно – не претит.

 
Но мне то, что за  дело, б-б-б-б-боже правый,
Я в бога и не верил никогда!
Вдруг, вижу мужичёк такой-то бравый
И машет лапкой – подойди мол, ты сюда.
Да с ним ещё – ещё один стоял. Лукавый
Евоный взгляд казался родным, как среда
В которой долго я резвился…И не здравый
Мир психболезней привлекал меня лишь – да…


Такое это жуткое родное
С которым я сроднился уж давно…
Ну, согласитесь, привлекает же больное
Чтоб страшно было очень… Чтобы дно.
Адреналинчик там щекочет в том отстое
Внизу там живота, чтоб в ад окно.
По сердцу лапа гладит той порою
И сладостно и мерзко, гадко – о-о-о-о-о…


И вот ребята были все аттуда.
Их трое было – помню, как сейчас.
Мне показалось, что они врачи и груда
Нас ждёт анализов – примерно целый таз.
И я пошёл, а что же делать тута?!
Ведь надо слушаться седых дожимши влас…
Меня подбадривал один из них зануда
Мол, будет всё океюшки у нас.


Так шли мы коридорами – темнело
Почти что с каждым шагом в тот конец.
От первого удара ошалело
Я оглянулся, эта, молодец.
Но мне сказали, чтобы шёл я значит, смело
Ведь всем нам рано, или поздно – всем писец!
И чтобы я себя не вёл так обалдело
Как эта – девственник, какой-та там юнец.


И чем темней – наглее становились
        Мои врачи и костоправы, так сказать.
        И вот уже пиная, веселились       
        Как я подпрыгивал, оглядываясь, м-м-м-м-мать…
        Потом пинали смачно – и резвились
        И я от боли, что есть силы, стал орать  
        Но им лишь силы прибавлялись и упились
        Моёго ужаса они – такая стать.


       Там в полной темноте меня гнобили
       И унижали так – не передать…
       Оне же перевозбудились – ужас пили
       И значит пенисом везде меня карать.    
       Меня, как шлюху распоследнюю всё били
       Насиловали снова словно рать
       Все дыры, что во мне все раздалбили
       И стал я ветошкою, что ни дать ни взять.


       Когда же ужас мой достигнул ап-п-п-п-погея               
       И я визжал, как распоследняя свинья…
       В сознаньи ветерочек вдруг повеял:
       «Молись, болезный, чёрна полынья…»
       И я запричитал: «О Боже…Как там…- блеял -               
       Спаси меня… Спаси... - так блеял я -
       Иисус Христос – вдруг вспомнил я болея -
       Спаси и сохрани… Спаси меня…»


       И сразу стало легче, легче, милай,
       Уже меня не били копытом.
       Меня вдруг видеть перестали – край постылай
       И подзывали эдак нежно для истом…
       Но я молился и молился не уныло,
       А трепетал осиновым листом…
       И луч ниспал в меня из белокрыла
       И в том луче явился мне паром…


                5
      

       Иисус Христос стоял передо мною
       И улыбаясь, нежно говорил:
       «Ну что же ты кричишь ночной порою
       Из всех, что есть в тебе вот только сил?!
       Тебе ведь нравилось ходить дорогой тою.
       Подобное к подобному – кто мил…
       Ты обожал адреналин, и страсть к отстою
       Тебя притягивала жуть и ужас пил».


       «О Господи, не то, не то всё это…       
       Всё надо в меру – в меру как-то так…
       А это же краёв нет! Без палета…
       Без отдыха, покоя – вечный мрак.
       Сейчас я думаю реклама: «Без Запрета!»
       Для молодых совсем и юных – кто простак…       
       Я клюнул на реклама – на конфета
       Под шоколадом, у которой в ад сквозняк».


       Христос здесь улыбнулся: «Милонежный,
       Запомни это – передай потом другим.
       Жизнь без запретов в край ведёт заснежный.
       Жизнь без запретов - бесконечность адских зим.
       Нельзя быть к душеньке своей вот так – небрежным.
       Нельзя быть, где угодно пилигрим.
       Куда-то в омут потянуло и прилежным
       Вдруг надоело быть, неистребим!


       Смотри в природу – всё Великое в покое       
       Где миллионы бесконечных жизни лет.
       Все очень скромно так живут любой порою
       И шелест листьев – вечный наш балет…
       Никто не обижается в отстое…
       Срубили древо – но не значит - только нет.
       Росточки снова прорастают в Бологое!..
       Траву скоси – но вновь растёт привет!
 

       И в этом разнотравии в поклоне
       Цветут все кланяяся солнцу и ветрам!..
       Чирикают воробышки на кроне
       И помогают излечиться деревам…
       Вся животина, чтой-то вечно роет в лоне
       Там ягод наедятся – какнут там!
       И вот растёт, буреет всё на склоне!
       Чуть что все разбегутся по норам.


       Ну, изредка бывают заморочки
       Там разных ядов наедятся по углам
       И мозг приходит к сатанинской, адской точке
       Сознание ввергается в Бедлам.
       И с пеною у рта без проволочки
       Несутся в бешенстве по полю и горам
       Кому-то яд воткнуть, чтоб в оболочки
       Клыками донести свой яд устам.


       И это ты, когда всех презирая
       Всё ищешь удовольствия в овне…
       Когда вдруг мало журавлиная что стая
       Проплыла по небу в каком-то чудном сне…
       Когда вдруг мало неба, где листая
       Проходят дни и месяцы в окне…               
       Листва летит избушку засыпая
       И ты у вечной красотищи в полоне…


       Но это ж всё и так летит и тает…
       Проходят месяцы покоя и года…
       А хочется того, что оживляет
       Бодрило, чтоб адреналинчиком-то – да…
       Чтобы в своём чудесном, родном крае
       Уехать в край, где перережут провода.
       Где вместо солнышка – на небе, что блистает
       Дыра из ануса была – мочой вода.


       Тогда экзотика, когда в крови наркота
       Когда вид жертвы возбуждает, как магнит…
       Когда всё то, что возвращает к жизни скота
       Всё скотское тебя лишь полонит.
       Тогда экзотика, когда от жизни рвота!
       Вот это новое, что Боженьке претит! 
       Когда плевать на жизнь свою, других – так вота!
       И кайф всё то, что всех шокирует – смердит.


       6


       Ну и чего ж здесь удивительного, беднай
       Что ты попал туда – куда попал?
       Подобное к подобному раз вреднай.
       Раз всё, что было вредное, алкал.
       Раз презирал – решив, что лоб златой – не меднай!
       А у других? Они ведь все – ночной шакал!
       Ведь это ж видно! Ты такой весь демон бледнай…
       Оне ж скоты до одного и скотский бал.


       Спасай других – тогда тебе Спасенье
       Подобное к подобному, мой друг!
       Когда спасал – не будет удивленье
       Когда тебе избушка среди вьюг.
       Идёшь и чувствуешь, что переохлажденье
       Что скоро сгинешь от ночных, дурных маруг.
       Хрустит снежок души оледенье



       Спасай всех птичек, собачат, помойных кошек       
       Ну, у помойки-та костей им сыпани…
       Пичужки видишь, жмутся у окошек
       Ты крупки им какой-нибудь срони…
       И так спасай больных всех малых крошек
       От мерзостных болезней заслони
       Нажми всего-то на мобиле пару блошек
       Добром своим детишек сохрани!


       Бомжару где увидел в переходе
       Стоит, трясётся беднай с бодуна.
       Твоя задача – только дать и в антиподе
       Когда-нибудь пробудится весна…
       Чтобы никак не усугубилась в уроде
       До состоянья отобрать, когда стена…
       А так – ну, рано, или поздно на свободе
       Ну, невозможно без Любви, где лёд-страна.

      
       Когда душа твоя в настрое постоянно
       Кому-нибудь помочь – кого спасать!
       Не рассуждая гениальностью пространно
       Что боком это выйдет, значит, стать…
       Тогда ты получаешься охрана
       У Господа детишек охранять!
       И, безусловно, к Господу! Нирвана
       Тебя жизнь вечную лишь будет умилять…


       Сейчас пойдёшь на подвиг - снова в тело
       Слои нижайшие, чтоб Светом орошать.
       Так значит соответствуй Богу смело
       И мысли все заполни, чтоб отдать!
       И всё что отдал, то твоё! Запомни зело!
       И на работу ты иди лишь отдавать!
       Бабло итак ты срубишь неумело…
       О научись над суетою подлетать!

       
       Во всём ищи – твои деянья только людям!
       Что на спасение все действия твои!
       Копаешь огород? Чтоб не остудим
       От чеснока был организм у полыньи.
       Творишь стихи? И Музой в жуть!.. Разбуди!..
       Но только в стол… Стихами стол пои!..
       Ведь Муза Света чрез тебя заходит в груди!
       И топит лёд!.. Весною изойди…»


                7


       Здесь снова в своё тело был затянут
       Как будто в яму выгрябную – о-о-о-о-о отврат…
       Достаточно лишь этого и вянут
       Души порывы, когда сунут в этот ад.
       Живя в помоях, в этой вони – все здесь канут
       Порывы прелести, когда в миазмах сад.
       Болезни бесконечные достанут
       Простуд, ангин и загнивания парад.


       И как-то в этих геморропародонтозах
       Где лишь озноб, болезни без конца
       Ну, не стыкуешься со Светлой Музой в дозах
       Чтобы на троечке играли бубенца…
       А если и стыкуешься в морозах
       То только от страстей родишь птенца…
       В гордыне что-нибудь и блуде в разных позах
       И всё искусство от художника-творца.


       Ведь чтобы что-то Светлое родилось
       Здесь надобно молиться каждый день…
       Ну, очень хочется гордыня, чтоб резвилась
       Сатиру эдак накатать на каждый пень!      
       А без тщеславия, гордыни - только снились
       Почёт и слава и бабули в голубень!
       Катаешь в стол, как вечный двигатель окрылость!..
       Но по землице разливашить Божий звень!..


       Но я отвлекся. Вышел экскурс, отступленье      
       От главной темы, где очнулся в яме я.             
       И это было отвратительно - явленье   
       О-о-о-о-о…От которого лететь, лететь в поля…
       Превозмогая этой мерзи ощущенье
       Ведь Иисус – берёзкой был меня…
       Я Анне Ванне говорю, мол, эта, тленье
       У ней пятно на юбке сзади от буя.


       Она не удивилась и сказала
       Что следующий раз меня спасать
       Не будет, как маньячного вандала
       Что лишь по юбкам заглядает описать.
       Но я сказал, что это всё ваще так мало
       Из тех событий, что могу я рассказать!
       Что видел я Христа, что из бокала
       Даёт Он жизнь, чтоб мы могли дышать…


       Что надобно спасать, чтобы Спасенье
       Пришло ко всем – везде Любовь лови!
       Спасай и будут оживать все ощущенья
       И улицы, листва – лишь позови!
       Хлебца там птичкам сыпанул и вот, явленье
       Дома ожили Благодатью, улови!
       И говорят тебе стихотворенья
       Кто жил в них – сколько, принесли в сей мир Любви…


       Иль хлеба кидани голодной псине
       Что вся продрогла и примёрзла у ворот
       И вдруг увидишь в дубе исполине
       Как Благодать в него нисходит, как оплот…
       И Благодать сойдёт в тебя, как бы в былине
       В богатыря нисходит это вот…
       И вот, в заснеженной зиме ты, как в перине
       В нирване уж везде от Бога плот…


       Когда детишкам переводишь ты деньжата
       Ну, по мобиле на «Добро» ты жмешь педаль
       И отсылаешь, чтобы жили все ребята
       Чтоб не страдали никогда и в Божью даль!..
       То так выходишь с утреца т с своей пяната:
       На стенах намалёванная шваль,
       Миазмы из подвала, как из ада
       Канализация заполнила подваль…


       Но ты так дверцу-та тем камушком притулил
       Чтоб свежим воздухом т обдало весь подъезд!
       И для тебя миазмы т все уснули
       А надписи – да это ж благовест!
       Ведь ты ж в нирване, а детишечки роднули
       Ну, так вот развиваются окрест!
       И льют, какие могут токмо, эта, пули
       Тем, выражая сверхвселенский свой протест!..


       Иль там болит у них – вот это удивляет!..      
       Или фантазия работает вот так!..
       Напишут «НЕЧТО» это умиляет!
       Мистические тайны добрый знак!
       Иль матом кроют – здесь развитие витает!
       Так невозможно, чтобы сразу добрый злак!
       Сначала яд незрелости замает
       И отравляет и себя и всех простак…


       Так весь подъезд обдамши кислородом
       Выходишь так на улицу в восход!
       И благодать - когда идёшь ты зрелым плодом
       Чтобы кому-нибудь отдать свой зрелый плод!
       И вот, ласкаясь в лучах солнца переходом
       Ай, переулочком кудай-та в небосвод!
       Кому-то, что-то принести – ты Божьим бродом!
       Или отдать все силы, чтоб в кристальность вод!


       Отдать! Чтобы кому-то лучше стало!
       И дай-то Бог кого-нибудь спасти!
       Совсем не важна здесь наградой, чтоб обдало
       И благодарность, чтоб потом не унести!
       От тех, кому ты чуть помог наростить сало
       Совсем не надо ничего тебе – прости…
       Зато от Боженьки прибудет опахало
       Оазис, где пустыню не снести.


       Д и просто радость бесконечная – нирвана!
       Совсем не надо к небу - в небеси…               
       Вот здесь уж на земле  - всему осанна!!!
       Твори добро! И благо в волоси!
       Молитва обязательная манна
       Чтоб не опутали тебя во сне беси.
       Очухался и к Боженьке! Дурмана
       Чтобы очистился… И страсти все гаси…


       Так я глаголил Анне Ванне увлеченно
       И обернулся, чтобы главное сказать!..
       Но вдруг заметил для себя я удивленно
       Её давно уж нет в палате, эта знать.
       Так и живём – всё, что не ты, то и презренно
       Свой маленький мирок, чтобы ласкать…
       А всё, что прочее – не ты и прокаженна
       Любая мысль другая – лишь плевать».


                8


       Такие вести вдохновляют, чо уж право…
       Когда не просто ты мешок дерьма-костей…
       А нечто непонятное… Купава
       Ласкает власы – плещут запахи густей…
       И доказательства – коль мыслить даже здраво!
       Когда в палате перечислят всех гостей
       И даже вдалеке – куда Любава
       Ходила, выясняла новостей…


       И вот, предчувствия тебя не обманули
       Когда всю жизнь бежал любого зла!..
       И даже когда в быдлость окунули
       Ну, всё равно ж Савраска не свезла…
       Когда пытался подражать дурной Федуле
       Альфасамцам, чтоб в гору повезла!..
       Но сердце отливало-то не пули    
       А боли, рези, забивание козла.


       Савраска дёргалась и билась, эта, в гору
       Подпрыгивая клоунски смешно….
       Но ты стягал её водярой без разбору
       По паху, по глазам, чтоб до тошно.
       Потом уж упадёт в ночную пору
       А ты её ногами – не грешно…
       Чтоб злоба вырабатывалась – мору!
       Чтоб передохла вся деревня в ночь – в мошно…

       Так сердце накрывалось бесконечно
       От всех от этих мерзостей страстей
       И стало у молодого увечно
       Ведь разрушенье не живёт среди идей.
       Возможно ль разрушая безупречно
       Стоять так крепко на ногах-то средь полей
       И вот, насвистывать так песенку беспечно
       Когда ты удушил своих коней.


       Но стоит убежать куда-то к речке
       И вот, дин-дон, сердечко-то, дин-дон!..       
       Ай, потому, что там листочки – небу свечки
       И утром зажигают перезвон…
       Ещё волна так ш-ш-ш-шух - тебе овечка!
       Берёт тебя своими плесками в полон…
       И всё родное, Б-б-б-б-боже!.. Травка к щечке…
       Всё оживает!.. И всему!.. И всем!.. Поклон…


       И вот не чувствовать… Как это даже можно?            
       Что вот, где правда жизни! Не отстой!
       Что всё отстой и мерзко, где безбожно
       Распад всего и разложение и вой.
       И всё бессмысленно, где нет Любви и ложно.
       Нет смысла там, где нет Любви, изгой.
       И жизнь лишь тягота – всё пошло и подкожно
       Все циклы жизненные только на убой.


       И вдруг, ты не ничтожество, мой милый!
       Жизнь вечна! Бесконечна! Навсегда!
       Ведь всё, что было раньше это ж вилы.
       И всё, что раньше было НЕТ – сегодня ДА.
       Уже не просо ты мешок миазмов стылый
       Есть вечная душа  и провода
       Несут в тебя Любовь от Бога в час постылый
       Лишь обернись и вся вселенная – ни льда


       А лишь Любовь – везде, всегда и всюду!
       На Свет лишь обернись, где воздух свеж…
       Вся жизнь была лишь бред. Поверь же чуду!
       Коснись неслыханных полей!.. Любви надежд!..
       В твоём бреду, любовь была подобна блуду
       И ты ловил подсолнухи в промежд…
       Любовь же лечит сифилис, простуду,
       И психболезных, чтоб сомкнули своих вежд.


       Любовь в покое оставляет сумасшедших
       Излечивая их от смертных мук
       Прощая всё и всех, кто к ней прибредших
       Кто перестал надеяться на сук.
       И тех в аду кто жизнь свою проведших
       Кто знает только с разумом разлук
       Как им понять святых и приобретших
       От Бога радость в сердце дивный стук?..


       Им не понять… И вот, поэтому Спасенны
       Пребудут все – поэтому вот так!!!
       Понять возможно ли кто с детства забубенный
       Где мать-алкоголичка сорный злак…
       Уже в утробе он травился спиртом в вены
       Извилины разглаживались в брак…
       Его глаза уже не были удивленны
       Когда насиловал его сожитель зак.


       Когда на узенькой столкнулися дорожке
       Святой блаженный и бандюга и дебил…
       Д и вроде руки, ноги в каждой крошке
       Но разные, что нету даже сил.
       Бандит ему: «Ну, скидывай сапожки
       И крест сюда давай на восемь кил».
       Святой ему: «Мне жалко твои ножки…
       Своё сердечко всё отравою забил».


       С бандитами не шутят – сразу в печень      
       Он получил такой удар, что не снести.
       В минуту он был так весь изувечен
       Что отдал Богу душу из горсти.
       Бандюга же расправил свои плечи
       Сегодня будет кайф его шерсти…
       Добыче радуясь, что златом обеспечен
       Он сапоги стянул – да в пору! По кости!


       И кто его спасёт? Топор, иль плаха?
       Ни медицина, ни святейшие отцы.
       Святые скажут: «Ты ко мне без Божья страха
       Не приходи. Лишь в ад твои концы».
       Здесь лишь Любовь Спасёт его от краха
       Надевши всем на голову венцы…
       Любовь Спасает прелюбого жутка птаха
       Заранье зная про отравны леденцы.

      
       Про мать его, утробу и отраву
       На что святым отцам ваще плевать…
       Любовь лишь  по возвышенному праву
       Всё знает, покрывает и летать!
       Всех изгоняет бесов – всю ораву…
       Не потому, что там за что-то… Это стать.
       Любовь не может по-другому, чтоб любаву
       (Что сумасшедшие маньяки) не Спасать.


       Спасая бесконечно – это радость!!!
       Всё остальное мелко. Так, на миг.
       Нет большей радости исправить в ком-то гадость
       Спасти от мук, чтоб замер в сердце крик.
       В НОРМАЛЬНОЙ психбольнице это ж сладость!
       Вот, привезли больного, где тупик…
       И чем сложней больной – тем больше чадо
       Жальчее… И быстрей из морды лик!..


       Так хочется скорее, чтоб исправить!
       Чтоб буйный он не натворил, чтоб новых бед.
       И вот, успокоительного вправить
       Укольчик там, другой и лишь в палет….
       И так лечить его от бесов, чтобы править
       Они им не могли ни в кои лет…
       Да нету кайфа больше чем прославить
       Вновь человеческое имя из всех бред.


       И кто-то после говорит, что бог серчает
       Лишая себя радости навек?!
       Он, что дурнее паровоза, что не знает
       Что нету радости ни грамма, где абрек.
       Ну, есть конечно радости… Шибает!..
       Торчишь так несколько минуток беднай зек…
       И снова в ад навеки получает
       Всё до последнего алтына человек.


                9


       Но тут-то вечный кайф! Как это говорится…
       Почувствуй разницу, как это говорят.
       Любовь Она нигде не возносится…
       Любовь – в пустыне, где колодцы напоят…
       Любовь Она покой и лебедь снится…
       Любовь, когда согреют всех котят…
       Любовь, когда в душе всё колосится
       Цветёт и пахнет! И нигде и не винят…


       И к взрыву гормональному с прыщами       
       Как понимают все её вокруг…
       И никакого отношения! Со щами
       Пусть сотня припадёт к тебе подруг…
       Но коли, нет Любви, то не борщами
       Не извращеньями блудными на твой плуг…
       Не удержать семью не силой, не мощами,
       Ни ворожбой, ни блудом диких луг…


       Любовь – Она великая загадка      
       Но просто разгадать Её смотри…
       Ты отойди свои любимыя повадка
       И страсти свои мерзкие не три.
       Ни злобься, не завидуй (хоть украдко),
       Не осуждай – гордыню-та сотри,
       Не будь на алкоголь и зелье падка
       Блудные мысли, словно яд, со лба сотри.    


       Борись вот с этими страстями милонежный
       И «Отче наш…» читай – ну очень слаб…
       Ведь против негатива ты прилежный
       На счёт раз-два и снова будешь раб.
       Но «Отче наш…» и океан, вот здесь, безбрежный
       Любви и Света - ты в котором краб…
       И тени все уходят - неизбежный
       Конец твой в сумасшествии - в ухаб.               


       Любовь к тебе пойдёт сначала тихо…
       Так, просто радостно… Идёшь себе, идёшь…
       Погода, что к тебе была лишь лиха
       Вдруг, станет мягкой, нежной из порош…
       И раньше, где была неразбериха
       Покойным станет и величественным то ж
       И ты из сумасшедшего из психа
       Покой приобретёшь, как будто брошь…


       Траву увидишь вдруг, совсем нежданно!
       Ты её видел, но не видел никогда…       
       Увидишь, как колышется – осанна!
       Заполнена покоем навсегда…
       Ты можешь биться и беситься партизаном
       Ползя в покоях Божьих сквозь года…
       Но будешь рвать себе лишь сердце хулигана
       И поседеет только раньше борода.


       А сей покой, что созданный веками
       Пребудет всё таким же на века…
       Ты лишь себя накажешь вечерами
       Когда покой нисходит на жука…
       Та Благодать идёт от Боженьки волнами
       Колышет вдруг прибоем, где рука
       Поэта и волнует берегами
       Невиданными…Миг – летит строка…


       Трава волнуяся летит вслед за строкою…
       А выше посмотри-ка – дерева!
       И видел ли ты их ночной порою
       Когда одних галлюцинаций покрова?
       Когда вся жизнь один лишь бред порой ночною
       И ты из бреда всюду лепишь острова.
       Из блуда остров – и крушишь ты все устои,
       А из гордыни остров - булава.


       А отличишь, где липа, а где ясень?!
       Или ветла где, ива и ольха?..
       Господь ведь создавал наш мир прекрасен,
       Чтобы они впитались внутрь стиха…
       Войди же в лес – всем существам вокруг опасен,
       И посади здесь на пенёчек потроха.
       Но чтоб один ты был (иначе труд напрасен)
       И тишине внимай и прочь лети греха…


       И ты почувствуешь, как радость наполняет
       Тебя всё очищает и свежит!
       И как в тебе самом подснежник расцветает
       Благоухает, лепесточками парит!
       И снег под солнышком туманами истает
       И ручеёчек каждой капелькой искрит!
       И всё в тебе, как будто бы витает
       Когда с природою Божественною слит!..


       Прижмись к берёзе и послушай девы пенье
       Рассказы её юные вдали…
       Прижмись к сосне почувствуй опьяненье
       И запаху смолистому внемли…
       А дальше всё равно, где озаренье!..
       Да, пусть растрачены все силы на земли
       И пусть вся жизнь прошла в бреду и отравленьи
       Но всё-таки дошёл, где журавли


       Курлычат и трубят весне на диво!
       Да жизнь! И снова Жизнь! И Свет и звон!
       Капель летит, ручьи бегут игриво
       И зеленеет дальний перегон!..
       И ты ушёл оттуда, где полива
       И никогда. Былинке нет. И только стон.
       И пусть в последнее мгновенье позитива
       Из негатива проявил листвы полон.


       Христос сказал: «В последнее мгновенье
       Пришёл ты – значит Боженька и Спас…»      
       Конечно негатив и отравленье
       Всю высосало жизнь, как штат Техас…
       Конечно Божеское в детстве омовенье
       Протухло в блуде через тухлый лаз…
       И в водке сумасшествия явленье
       Через ножи и бред иссохся водолаз.


       Конечно, сил уж не было в пустыне      
       Когда ты взвыл от издевательств миражей
       Но главное дошёл к ручью отныне!
       И раньше в тыщи раз было хужей…
       И вот, пошла вода к тебе – к рябине…
       И если раньше хоть того ты был дюжей
       Но сколько выдюжить в пустыне в исполине?
       А тут с молитвою-водой давай гужей!..


                10      


       Так сразу от страстей беги в природу
       И упади в траву и ей внимай…
       О как же раньше ты стремился на свободу
       На все законы наплевать! И пей, гуляй!.. 
       И по гордыне било сильно, по уроду,
       Две тыщи лет там, ктой-то в месяц Май
       Сказал, мол: «Не блуди – иначе броду
       Ты потеряешь – ежли мнози пожелай…»


       И вот, колды в дурдоме оказался
       От «белочки» конечно, как всегда…
       Вдруг вспомнилось, как истины касался
       И видел ты от Боженьки следа…
       Но в том бреду – в котором ты блукался
       Где истина огненная вода…
       Всё это было отстранённо так… Какался
       Ты в истинах простейших все года…


       Всё понималось словно идиома
       Для красного словца, ну скажут так…
       Там: «Господи, ты видишь!» - скажут дома
       А сам и в чёрта-то не верит – не дурак!
       Иль: «Шьёрт тэбья дьери», - колды облома
       И матом, матом – эвачи мастак!
       И хоть желал конечно смерти до истома…
       Но вроде в шутку… И отшутится простак.
               

       Когда же черти вдруг явились чрез анально
       И ты их выгнал лишь с молитвою в обрат   
       Тогда и вспомнил: «Б-б-б-б-боже, как же гениально!..
       Не жаждай ничего – иначе ад.
       Тебе ж так мало надо – капитально!
       Вдохнул, поел, до ветру друг-камрад.
       И может быть, как это ни банально
       Напишешь стих, иль музыку, мой брат…


       Не дай же Бог захочешь денег, или девы…
       Кому-то ежели захочешь отомстить…
       Иль там захочешь славы и напевы
       Пошли уже… А после их не укротить.
       Любить всех дам – отличные посевы!
       Но жаждать их… Беги - пока залить            
       Ты можешь сей пожар от их поневы
       Пока её не жаждешь ты убить».


       Две тыщи лет! Дремучие вы люди!
       Не понимали всех явлений и чудес!
       Всего боялись! Голову на блюде…
       Я многократно выше был сих грез!
       Я был в науках дока, щупал груди…
       Сам чудеса творил без всяких слез!
       И вдруг иду так, поражённый злобой в блуде
       И для убийства нож и правит бес…


       Но я ж не тот!!! Я ж эта - не дремучий!
       И Натали – не Руфь и не Рахиль!
       Но я её зарежу так, как круче
       Меня нет никого – такой мой стиль.
       И то, что я в бесовской еду куче
       Всего-то одержимый – ада гниль!
       Да я б забился сразу бы в падучей
       Когда б узнал, что я ведомый сотни миль!


       Тут есть над чем подумать – право слово…
       Когда две тыщи лет назад всё про меня!
       Не зри на даму с похотью, корова!
       Так было сказано – меня в том не виня…
       Да где там… Это в общем про любого
       Вокруг меня, что быдло до хреня…
       А я ж такой, что проживу без крыши крова
       Вскакну лишь на удалого коня!


       И засмотревшись с похотью, удалый
       И размечтавшись об отхожих об местах!..
       Я стал готов! И храбрый стал и шалый
       И ущипнул за грудь, за девичью, в кустах…
       Но на меня так посмотрели типа: «Малый,
       Ты что совсем дебильный вертопрах?!»
       Она сказала: «Если в жизни, что-то мало
       То брат её добавит мне на страх».


       Две тыщи лет назад всё говорилось!
       Не злись, иначе будет, как всегда…
       Но как не злиться ежли не забылось!
       И вот, она уже с другим, как города.
       Так было сказано: «В гордыне, чтоб не вылось
       Скромнее стань – в олении стада…
       Но ежли Я один такой кобылость!
       Единственный такой! Тогда бяда.


       И потому с ножом я окрыленный               
       Шёл выманить её хоть до моста
       А там толкну её в кусты весь вдохновленный
       И удушу её верёвкой до хруста…
       Но перед смертию – такой весь возбужденный
       Входить в неё я буду раз до ста!
       И лишь тогда я буду удовлетворенный
       Когда с агонией я кончу без Христа.


       Я выманил её тогда из дома.
       Чуть голосок дрожал, но ничего             
       Она не догадалась… И истома
       Когда пошла она со мной-то – иго-го!
       И пенис встал заранее, как лома
       И я трепался об искусстве оттого
       Чтобы она не догадалась до парома…
       Она смеялась от листочка одного…


       Так мы дошли уже до тех кустов ракиты
       И сердце сука начинало донимать…
       Оно так бухало, как будто бы зениты…
       Как птица в клетке начинала умирать…
       Но пенис вёл меня вперёд налитый
       Я начинал уже окрестность озирать…
       И вдруг навстречу брать её сердитый:
       «Опять с ошпырком этим ты гулять?!»


       В последнее мгновенье это чудо!
       Я не забуду то мгновенье никогда…
       Я был готов навесить тыщи пуда
       На свою душу тонкую тогда.
       И вдруг меня минула ада груда
       Я трепетал, как в осень рябь пруда…
       Как я не стал последняя паскуда
       Которая кайфует от балда???

      
       Которой только это в жизни надо
       Лишь убивать, насилуя кто слаб.
       Где лишь одна единая услада
       Торчащий пенис только чтобы даб!
       Сие одна, единая награда
       Потом тысячелетия в ухаб
       И ничего не будет кроме ада
       Ну, так как чёрт – единый мой прораб.


       И всё минуло вдруг!.. Когда пошли мы дале…
       Она от брата меня силой упасла.
       Я трепетал, как будто в тронном зале
       Я был у снежной королевы несть числа…
       Наташа думала, что я… Что был в опале
       У брата… И поэтому несла
       Успокоительную чушь, чтоб перестали
       Трястись так мои члены и мосла.


       С тех пор я с нею больше не встречался.
       Я избегал тех встреч из всех лилейных сил.
       И тех мгновений так с другими опасался
       Что только становился я не мил
       Как тут же уж с другою я общался!
       Одну и ту же тему не долбил.
       Навязываться больше не долбался
       Со злобой и гордынею, дебил.


       Но дело ведь совсем-совсем не в этом               
       Что я такой всеужасающий урод.
       А то, что было сказано поэтом
       Две тыщи лет назад, для всех, как плот…
       И кем бы ни был ты зимою лютой, летом
       Там супергениальный, или скот
       Для всех один закон лишь стать эстетом!..
       И всех, всегда Любить лишь, идиот.


                11


       И чтобы МАЛО, чтобы не было такого.
       Такое слово, чтобы просто исключить.
       Вам мало что?! Что в жизни есть основа?
       Любовь везде и всюду! Лишь парить!..
       И каждый день на небо, как обнова!
       Ярило! Дня такого не было! И жить!
       Всё внове! Облака чаруют снова
       И снег метёт, что только лишь Любить!


       И всё по новой! Каждый день отрада!
       Другие краски неба и земли!
       Листва шумит как будто водопада
       Ты этим сказкам севера внемли!
       Нигде на свете нет такого Божья сада
       Как только лишь в России, в деремли –
       Кристальность вод, кристальность воздуха и лада –
       Что ёлка, что берёзка – с ней дремли…


       Нет больше в мире правильности веры
       Чтобы Спасенье каждый приобрёл…
       Здесь, на земле, лишь страсти – нету меры…
       Одну лишь гибель каждый святый здесь нашёл.
       Но есть, однако же, надежда из Мещеры
       Когда-нибудь, как ни был б малый квёл
       С молитвой Божьей выбраться с пещеры
       И вот, пред Боженькой цветок души расцвёл!


       Все признаются страсти в теле каждом
       И губят, как они души полёт.
       И от гордыни не избавиться, как жажда
       Она тащит тебя к дерьму и после прёт.
       И чем ты больше свят, тем больше слажды
       Гордыня тебе песенки поёт…
       Ну, ясно ж, что ты лучше! И однажды:
       «Ничтожества все! Твари!» - и добьёт.       
      

       И от гордыни рассужденье помогает -       
       «Процесс развития дебильнейших существ!»
       Мол, чтоб созреть – ну, каждый это знает,
       Есть много стадий, чтоб развиться до естеств.
       Не знаю, каждый гдей-то там всегда витает
       Мол, он всегда был полон всех веществ!
       И с детства витамины источает!
       Оздоровительными полон вечно средств!


       Уж помню я, как он мутил балдою
       Жрал ханку – ну и после в драбада.
       И требовал от женщин он удою
       А после им крутил на шею провода…
       Ну, то есть сумасшедшим на постою
       Не мог не быть он… Это как вода
       Что отравили мухоморами горою
       И лишь выпаривать водичку-то когда


       Тогда лишь пить возможно эту мерзость.       
       Такая молодость – чего уж тут дурить?!
       Один лишь яд в крови – в глазах же дерзость!
       Отравою закачан до итить!
       Кто закачал?! Оставим эту ерзость…
       Мы про людей сейчас хотим поговорить.
       Попробуй плод незрелый ты растерзасть
       И в лучшем случае понос, чего мудрить.


       Винить незрелый плод здесь просто глупо...      
       Незрелый человек он, что умней?
       Ты в рот ему не суй своёго пупа
       И не откусит он тебе его ей-ей.
       Поменьше обращай на гваделупу
       Внимание своё на бармалей
       И сразу будешь меньше видеть крупа
       Тех глупых недоразвитых коней.

      
       Процесс развития! Ну, что же вы хотите?!      
       Откуда взяться жалости в тебе
       Коль ты не обжигался? И не льстите
       Что вы такой вот от рожденья по себе…
       Пока не выжжет совесть, не шутите
       Что вы такой изысканный в судьбе.
       Не разрывает совесть? Уж простите
       Но вы одно дерьмо и смрад в избе.


       Ещё усталость непомерная отравой
       С ума сойти ведь очень тяжело.
       Страсть каждая вернётся не забавой
       А в сумасшествие воткнёшься всем кайлом.
       Здесь разрушенье психики булавой.
       Здесь разрушение здоровья бурелом.
       Всё это утомляет той канавой
       В миазмах оказавшийся челом.


       Так зреет плод чудес приобретая         
       Из негатива в позитив меняя мир.
       Свой мир, конечно же!.. От совести потая
       От солнца совести – цветочками сортир.
       Когда не можешь вспоминать, как ты блистая
       Смотрел на свой смердящийся кумир
       И заставлял всех обожать его глотая…
       Здесь муки совести повыжгут адов пир.


       И на кого здесь обижаться и сердиться?
       И чем гордиться? Ты дошёл и он дойдёт!
       Ещё ни мало будет он беситься
       Пока кошмар из сумасшествия доймёт.
       И скажет так: «Харэ беси кормиться
       Я вам не блюдо, что вам повар подаёт!
       Харэ жрать ужас мой и в кайфе веселиться
       Заместо чтоб Любви – весь ад плюёт».


                12


       От блуда помогает лишь работа.
       Но чтоб такая, чтоб домой ты приползал.
       Работай грузчиком, копай траншею в пота
       Иль огород, но чтобы пот стекал.
       Куда-нибудь иди, чтоб из болота
       Десятки километров, чтоб взалкал.
       Мечтал, чтоб только о кроватке – в море плота…
       Чтоб лишь упасть и только чтобы спал.


       Блуд это даже, в общем необъятно
       Под этим словом, что здесь понимать:
       Педерастия тут, ну, это всем понятно,
       Педофилия – это в ад себя загнать.
       И вот, не можешь не дрочить туда обратно
       Уже давно не можешь не чесать
       На всё, что движется ты дрочишься занятно
       И сумасшествие уж начало карать.


       Ещё такое здесь давненько процветает
       Когда любовью назван мерзкий, тухлый блуд.
       (Что только между лишь супругами бывает:
       Стыдливо, в темноте и редко тут).
       Вдруг названо любовью, что воняет
       Все отношенья половые – мерзкий зуд.
       Когда неважно кто и с кем, когда гуляет
       И позы все, какие есть, все в ад ведут.


       Когда на первом месте только наслажденья
       Насытить ненасытимость – лишь ад.
       Когда тебя лишь вдохновляют вожделенья:
       «Вот с этой ещё не было в услад…»
       Вот с этим ещё не было явленья
       Поднятия ошпырка – лун парад…
       То всё это ведёт лишь только к тленью:
       К болезням, к аду, ужасу в твой зад.


       Пока ты целый в лес бегом, в природу
       Меняй знакомых, уезжай, беги, беги…
       И в лес, чтобы идти, куда без броду
       Чтоб вымотать все силы, чтоб ни зги.
       Чтоб ни на йоту не осталось на свободу
       Свободно мыслить, так – разнежиться в пурги…
       Коль если дама, то прибейся к огороду
       И раком, чтоб до вечера смоги.


       Да, вымотаться спортом можно дома
       Танцуй, чтоб каждой клеткой изнемочь!
       С молитвой: «Отче наш…» - ты невесома
       Пребудешь на земле в любую ночь.
       Через неделю так, отступится истома
       Блудные мысли ты молитвой обесточь.
       Чрез месяц будет легче, то есть «лома»,
       Что наркоотходняк отступит прочь.


       Но вожделения останутся, конечно.       
       Ну, просто будет много легче через год…
       Поймёшь – нельзя так просто жить беспечно
       Без «Отче наш…» - и не прожить совсем удод.
       Здесь не бывает пустоты, чтоб безупречной
       Ни с Богом, значит, сразу с бесом ты урод
       Под златым фантиком которых яд извечно
       И в сумасшествии рассыплется твой плот.


       13


       Тщеславие – когда нужна вдруг слава
       Чтоб все вдруг поняли, что лучше всех ты их!!!
       Хоть это детский лепет, но отрава
       До сумасшествия доводит адский стих.
       Здесь надо восхищались, чтоб не здраво
       А лобызали, чтоб следы у ног твоих!
       Чтоб от одного пука только - браво
       Орала вся округа до пердих!


       Мол, не было доселе вот такого
       Умнейшего из умных! Зашибись!
       Тончайшего из тонких у малово!
       И экзотического – мир весь провались!
       И только он «Спаситель» будет слова
       Спаситель всего мира – поразись!
       И только он священная корова!
       И перед ним, чтоб все вдруг сразу пали в низь.


       Бороться с этим так-то, в общем просто
       До первой до хамла и до шпаны.
       Чтобы избили и унизили тыщ во сто
       И помочились, чтобы сверху пацаны.   
       Чтоб в магазине обозвали, чтоб короста
       Прилюдно, чтоб обгадили штаны…
       Чтобы дошло – всего твоёго роста
       На ветошку лишь женщинам годны.
    

       Ещё такое помогает рассужденье               
       Что было всё задолго до тебя.
       Что все твои изыски прегрешенья
       Давно описаны – что жизнь твою губя.
       Две тыщи лет такое откровенье
       Ниспослано  нам было всем Любя
       И это Христианское ученье
       Не заморозят никакие прорубя.


 
       И чтобы ты не создал в Воскресенье
       Ученью лишь возможно подражать!..
       Ведь это Жизнь! Жизнь вечная в Спасенье      
       Что никаким пером не описать…
       И Света творчество – твои произведенья
       Чуть прикасаются к тому, что испол-л-л-л-лать…
       Великих наших гениев творенья
       Чуть первый листик… Книги ж не перелистать!


       Великих наших геньев! Ты ж басота
       Что создал ты между мирами на краю?
       Шёл по служебной лестнице сволота
       И с секретуткой между ног завяз в бою.
       Ах, знаю-знаю – ты был творческая рвота!
       Но, правда, выше пояса, в строю
       Ничто не создал! Только ниже - всё до пота!
       Писал всё, рисовал ея струю.


       И что там дальше? Злоба? Это значит
       Виновны все, за всё, везде, всегда.
       Все гады, сволочи, зараза – не заплачет
       Над вами вешняя, хрустальная вода…
       Лишь ненависть одну в себя заначит
       Злорадствовать, что проклята среда.
       И вот, болезни уж пошли на всех, на даче
       На розовые щёчки – бледнота.


       И радует лишь злоба - загляденье          
       Как люди стали чахнуть, умирать…
       И это сумасшедшее явленье
       Всех поглотило – ты решил карать!
       Сие твои проклятья, осужденье –
       И пьют, дерутся, убивают свою мать
       Что не дала опохмелиться… Озверенье
       Идёт на всех, из ада, в Божью стать.


       И вот, пока совсем не поглотили
       Тебя твои проклятия в твой ад
       Быстрее кайся и рули из адской мили
       Оттуда, где всю жизнь ты был лишь гад.
       Оттуда, где злорадствуя забили
       Мужчину, что был стар и бородат
       За то, что он тут ходит, где вы пили
       За то, что стар и слаб и храмоват.

      
       И вот с молитвою из этой мерзкой жути
       Любви и счастья только всем желать!
       Да, он больной, больная – но из мути
       Из адской мути надо, чтоб дышать…
       И значит воздух, кислород в больные груди
       И от миазмов мегаполиса бежать…
       Чтоб жизнь была в её единой сути
       Людей всех просто надо обожать.


       Я понимаю не всегда сие возможно
       В тюрьме, на фронте, средь ублюдков если ты…
       Не стань таким же – это очень сложно
       Но и не все пути, вот здесь, просты.
       Да, защищаться надо, коль безбожно
       Наглеет рать из чёрных псов – ведут мосты
       К тебе, к тому, что беззащитно яд в подкожно.
       Касаются паскуды – чистоты.


       Но ты не должен унывать совсем, хороший       
       Всё это скоро кончится, родной.
       Пройдут лишенья, вновь настанет день пригожий
       И кончится, казалось вечный бой.
       Бери пример с солдат с нелёгкой ношей
       С фашистскою сражалися ордой.
       Никто не озверел – хоть было плоше…
       Детей чужих везде прикрыв собой…


       Ты лишь чуток почувствуешь свободу      
       И сразу в поезд, чтоб Москва – Владивосток!
       На полустаночке, где в ноздри запах броду,
       Где ощутишь всей грудью жизни ток…
       Там чрез окно (возьми такую моду)
       Через окно, где туалет, покинь исток!
       Покинь миазмов речку… Антиподу
       Скажи: «Сочувствую, но ада срок истёк».


       Иль на попутках по России затеряться      
       От тех волков, что рыщут в поисках души.
       Знай, голосуй, чтоб навсегда, чтоб испаряться!
       Чтоб ни одна собака и не вши…
       Монету протяни и наслаждаться
       Красотами России-та в глуши…
       И ты всё дальше, дальше заплутаться
       В тайге дремучей – там, где ты в тиши…


       Ну, Русь-та необъятная, мой милый!
       Какие волчьи там законы? «Не уйти…»
       Смени попуток десять и унылый
       Период злобы твой уйдёт, как ни крути.
       Устройся на работу в край простылый
       Чтоб деньги только честные в пути…
       Стань скромным, всепрощающим и стылый
       Твой мир ужасный больше не найти.


       14
 

       Здесь дальше алчность – это когда мало:
       В квартире метров, влагалища и деньжат,
       Уютной жизни, родины, бокала…
       Сие до бесконечности сей ад.
       Оно ж потом, когда здоровья-то не стало
       Когда, вдруг, понимаешь – слабоват…
       Ослаб ты как-то… Форма мысли вдруг достала
       Скольких лишился ты по дурости услад…


       Ты мог ходить, дышать и бегать рьяно!
       Ты мог вскочить и побежать куда-то вдаль!
       И были сотни в голове безумных планов!
       И брались крепости! Энергии не жаль!
       И ты всё пил, курил, бодал барана
       И кутал разных женщин в одну шаль…
       Хотелось больше оборотов у стакана!..
       Любой мотор перезагруженный – есть шваль.


       Сейчас другое – всё одышка, ожиренье,
       Гипертония давит болью на виски,
       Тахикардия гонит к смерти ускоренье,
       Стенокардия сердце бедное в тиски…
       Не то, что там бежать до одуренья…
       Тут донести до туалета бы куски…
       Перевести там дух – в том теле тленья
       И вот, обратно до таблеток, до тоски…


       И только тут поймёшь, как много раньше было
       Когда ты мог бежать, дышать, сверкать!
       Зачем алкал ты наркоту? Всё тело выло
       Хотелось, как водяру-та впитать…
       Потом ещё, ещё – пока за шилом
       Рука вдруг не тянулась, чтоб впаять
       Его соседу в шею, очень мило…
       Ну, просто захотелось убивать.


       Потом от ужаса лихого, чтоб забыться
       Алкал ты снова водку без конца…
       И так до бесконечности… И сбыться
       Могло одно – лизанье леденца…
       Когда такую ж дуру – закадриться
       Больную находил ты в бубенца…
       И за стакан – из ада, чтоб родиться
       Она была готова до конца…


       И так, на состояние отстоя
       Где ты какашкою ползёшь куда-то вниз
       (И радости такие - в жути воя,
       Что ктой-то ещё хуже – смрад твой лиз…)
       Меняешь мир – Любви, чудес, покоя
       Хрустальность вод, с Любимою, где пирс…
       Где всё уж есть в тебе самом - без боя!
       Награда – жизнь в покое! И молись!..


       Где мало - это жуткое явленье.       
       Где алчность – это мир весь за стрихнин.
       Лечиться так – чтоб было Воскресенье –
       Гипнозом добровольно, паладин.
       А после вновь бежать, куда-то в Енисенье
       На всех попутках – не жалей резины шин…
       Никто не знает, где тебя! И ощущенье
       Родился заново – средь ёлок и осин.


       Там встретишь женщину, милейшее созданье
       Которая тебя боготворить
       До дней последних будет и страданье
       Твоё ей будет, как своё и ввысь парить!..
       Но нечисть не согласна, чтоб лобзанье
       Её отвергнули, вот так – кто хочет жить…
       За ад ведь надобно платить!!! И наказанье
       Назад не хочет кто отраву пить.


       И начинается давленье, ожиренье,       
       Сосуды ядом все повреждены
       И сердце оборвалось, как сцепленье
       То бьётся, то не бьётся – в яви сны…
       Но это много лучше освиненья…
       Здесь умереть по человечески в весны
       С любимой женщиной, где голос её - пенье
       В дороге к Богу ягоды красны…


       15


       Что дальше? Зависть? Как стыкуется всё это!      
       Гордыня, блуд и зависть, как одно.
       Д и остальные страсти – словно в лето
       Все проросли, переплелись, и вот, на дно.
       Тщеславие и злоба у поэта,
       Гордыня с блудом чешут о порно:
       «А почему дебилам можно все минета?»
       И вот, маньяк готов совсем больной.
      

       Так дальше зависть – эта гадина здесь значит,
       Что у соседа всегда толше, крепче член.
       И лучше дом и одежёночка тем паче
       И в огороде и крупней и выше хрен!
       И у соседа, когда он идет, рыбачит,
       Жена такая, что крепчает только ен…
       И всё бы отдал лишь за тот кусок удачи
       Чтобы войти в неё, как мочится в плетен.


       Оно ж по дурости ведь только сознаётся      
       Что у соседей всегда лучшие стада.
       Закон такой, коль долго жить здесь, познаётся
       Что никому не будет лучше никогда.
       И если в чём-то вдруг судьбина улыбнётся
       Следи – отнимется другое навсегда.
       И если вдруг разбогател (что не сжуётся)
       То жди беды, где лунная вода.


       Чем больше ты материально богатеешь
       Тем ты бедней духовнее - закон.
       И чем богаче ты духовней - (разумеешь!)
       Тем ничего тебе не надо – испокон!
       Кому завидовать?! Когда, мой друг, созреешь
       Тогда небесным всем сокровищам поклон!
       Тогда в тебе лишь будет радость! Только реешь
       Когда стекает благодать в тебя с окон!..


       Тогда ворона каркнула и радость
       Как оттенила тишины хрустальный звон!..
       Ни день-другой там от мобильника услада
       Иль от машины, там, ну месяц царь Дадон.
       А радость вечная!.. Когда бывает в тягость…
       А после, как привыкнешь в Божий тон…
       Кому-то, что-то отдаёшь и здесь услада!
       И радость вечная! Живёшь, где райский фон!..


       И вот, возможно ль с этим что-то и сравниться?!
       Да невозможно это даже и сравнить!
       Всё злато украдут – повеселиться! 
       А всё с карельской что берёзы – то сгорит…
       Но если, что-то отдаёшь, то не родиться
       Тому, что тебя взбесит, огорчит.
       Живёшь уж здесь в нирване!.. Лишь молиться…
       В отраде Божьей, как цветок – всегда полит!..


       Чревоугодие, как это объясняют       
       Сие, как пёс, который на цепи
       И хорошо, когда собаки-страсти лают
       Там, гдей-то у забора…Ну поспи…
       На поводке, когда все страсти – не воняют
       Чуток, быть может, даже нужные в степи…
       Размножиться там, как ни пошло, бают…
       Иль оборону злобой укрепи.


       Но если пёс залез на стол и жрёт из блюда
       Сам из которого ты только-только ел.
       И ты к нему, чтоб выгнать, но паскуда
       В ответ рычит и вцепится в твой тел…
       Тогда беда исходит – вот отсюда
       И надо, что-то делать здесь пострел.
       Точнее гнать любыми средствами оттуда
       Пока тебя он сам совсем не съел.


       С любыми так страстями повсеместно
       Обязан пёс своё здесь место знать.
       Бесение желудка не чудесно
       Лишь операция поможет доконать.
       Лишь урезание желудка, если честно,
       В беде вот этой помогает похудать.
       Хотя диеты есть, конечно: есть лишь пресно,
       Иль что там, с чем чудесно рассчитать…


       Но надобна такая сила воли
       Иль денежки, которых не достать,      
       Что обвинять больных людей в нелегкой доле
       Последнюю здесь советь утерять.
       Д ещё ведь травят маргарином (хоть без боли…)
       Мороженку лишь съел и умирать
       Жир, что растительный закупорит все доли
       Закупорит сосудики, как тать.


       И ты от лакомств разных понемножку       
       В бесеньи горла, что всё та же яда страсть
       Опять же к ожирению дорожку
       Протаптываешь к аду, где им сласть.
       Здесь все болезни изъедят, что бедну крошку.
       Хотел вкуснятинки?! И ада тебе в пасть!
       Пироженку, печенинку на ложку?!
       За это бляшки на сосудах тебе дасть.


       И если раньше до годов шестидесятых      
       Полакомиться можно было вам
       Мороженкой там, кексиком в пенаты
       И вот не загрязнить свой Божий храм.
       То после с маргарином ты в палаты
       В свои сосудики понёс различный хлам
       Они забились и болезни все пузаты
       И сердце накрывается в бедлам.


       Старайся кушать всё естественное - значит      
       Там крупы, курицу, картошку и хлеба…
       Не ешь вкуснятинку – отраву – хуже чачи
       Все эти тортики, мороженки – в гроба.
       Тем болье с курицей всё остальное плачет.
       В сравненьи с курицей – другое всё полба…
       Варенье есть и ягодки на даче!
       Идите к бабушкам и лезьте в погреба!


       И даже главное не пост, о мои други,       
       А главное не делать культ еды.
       Монахов видел я, что просто слуги
       У бесов горла, хоть не бреют бороды.
       Ушица строго с водочкой в подпруги
       Чтоб ароматами прошибла слободы!
       Чтоб вкусовые все сосочки без натуги
       Им выдали, чтоб райские сады.


       Есть, чтоб существовать – и только эдак!      
       Никак во Франции – существовать, чтоб есть!
       Поменьше знай о пище и эстета
       Что с чем готовить и пропорции нам плесть
       Совсем не надо! Мы пойдём, найдём палета
       Вообще в другом от Бога Свет донесть!
       И ваше ЖКТ мы, как-то эта
       И сможем, чтоб не замечать мышину весть.


16      


       Печаль, тоска, унынье, депрессуха
       Отрава ещё та, ты погляди:
       «Везде одно дерьмо…» - всем шепчешь в ухо
       И весь такой обиженный в груди…
       «Везде одни скоты, мой друг Пятруха,
       Но ты ведь слишком быдло, чтоб поди
       Понять мою печаль Велика духа
       Постигнуть те вершины – посуди…»


       Всё начинается со смерти и печали
       С потерей близкого, любимого в дали…
       А после кайф уже от яда, что в бокале      
       Что все жалеют бесконечно Натали…
       И заявляешь всем уже: «Достали! –
       Когда рассталась ты с любимым, там в пыли…
       Что - Даже если и бывает, что в начале…
       То дальше лишь дерьмо, как ни моли…»


       И травишь бесконечно всю округу
       И изливаешь все миазмы в Божью даль.
       Любви – мол – нет! Отравою по лугу!
       Любовь у них в штанах – моя печаль…
       Пихает в горло свою палку, с вонью, тугу
       И умоляет, чтоб подальше уд впихаль!
       Но месяц, два и он своёму другу
       Уж намечает цель другую в пастораль.


       Иль ты забитый и зачуханый парниша
       Тебя трясут действительно скоты.
       Ты должен денег им за то, что его шиша
       При издевательствах растёт от срамоты…
       Здесь надобно бежать, конечно, Гриша,
       Не возбуждались, чтобы адские болты.
       Бежать туда, где есть покоя крыша
       Склоняются всегда к тебе листы…


       Есть обязательно и бабушки и тёти
       Ты только вспомни обязательно в тиши…
       Другие школы и училища… На плоте
       По речке жизни подвиг соверши!
       И прочь тоску – чем дальше ты от скоти.
       И прочь печаль – себя не сокруши.
       Бог Любит всех униженных… В заботе
       Спасти сияние лазурное души…


       И умилительная дама в горле с членом…
       Меняй свой мир! Изменишь всё вокруг!
       Беги оттуда, где достали тебя с хреном
       И не блуди на новом месте, милый друг.
       Не позволяй мужчине эти крена
       И ты увидишь направленье, сменит плуг!
       И перестанет по ночам мутить Селена
       Лишь добрым делом ты займись – пройдёт недуг.


       Меняй свой мир! Сама вдруг удивишься      
       Какими милыми людьми окружена
       Ты вдруг окажешься! И просто умилишься
       Такими же чудесными из сна…
       Подобное к подобному - приснишься
       Тому о ком мечтаешь и весна…
       И он придёт к тебе – ты удивишься
       И будешь Богу ты удивлена…


       И вот, какая здесь тоска?! Когда изменишь      
       Сама свой мир, ушедши от скотов!
       И надо с Богом обязательно!.. И вспенишь
       Просторы жизни и в Любви ты вечно нов!
       Без Бога нет опоры – только тени…
       Нет смысла жизни… Никаких вообще основ.
       Ради чего несут тебя олени?
       И почему нельзя крысин мне сыпать в плов?!


       Мораль и смыслы сразу все размыты…      
       И почему ваще я должен быть хорош?
       Я сдохну и протухнут все ланиты…
       Так почему же старушонку – эту вошь
       Мне надо не душить, чтоб дети сыты…
       Спасти детей – сдавить увядших кож…
       Но крыша едет сразу – карты крыты
       И бесов ход из адских, страшных рож.


       А с Богом сразу смысл и всепрощенье!         
       Одна Любовь! – (С законом кармы не шути…)
       И у меня давно такое ощущенье
       Людишкам на убогоньком пути
       Такое не постигнуть восхищенье.
       К законам кармы например не подойти.
       Хоть сколько ты живи, но шепчет тленье -
       Кто умный – тот не попадётся – уж прости…


       Иль, например, к Любви, как к стержню зданья
       Не подойти в тысячелетья никогда.
       Чем больше здесь живешь, тем упованья
       Куда-то исчезают навсегда…
       Лишь только злобой истекаешь в назиданье
       Лишь только осуждаешь города,
       Всех проклинаешь только на терзанье.
       Седых и старых уж боятся, как суда.


       Рассказы о Любви всем откровенье!!!
       Простить врага, как чудо на века!!!
       И чем старей – тем больше удивленье
       Привыкли ж в злобе, истекала, чтоб строка.
       Чем старше, только больше озверенья
       Не своротить уже от злобы два клыка.
       И значит, нам привнесены любви коренья!
       И значит, к нам здесь пролилась Любви река!


       Естественны ученья только скотства
       Набей мошну и возгордись в величьи сил!
       Мечтай о блуде и когда-нибудь уродства
       Свои проявишь там, на небе из всех жил!
       Но возлюбить врага – из идиотства
       Который состоит, иль там дебил…
       Отдать свою мошну из благородства
       И опровергнуть вечный ход могил…


       Мы всей землёю не могли сие придумать!
       Сие протиестесственно! Ни в кайф!
       Перечеркнуть всю жизнь! Ты лишь подумай…
       Послать все страсти к ним обратно в адский край.
       И выйти из тел мёртвых толстосумов
       Гордящимся гниеньем в месяц май…      
       Болезнями своими – дом безумных…
       В тухлятине обредших ядов рай.


       И значит нам привнесено сие ученье
       Оттуда, где страстей мерзейших нет.
       И здесь укоренилось неба пенье
       Пусть вылилось у многих тоже в бред.
       Но в православьи понимают осененье
       Всю неестественность его  в земной билет.
       Лишь прочь отсюда в неба озаренье!
       И добрыми делами от всех бед!..


       И коль у вас грехов переизбыток
       Сие не значит, что возможно духом пасть.
       В отчаянье нельзя впадать – в убыток
       И вешаться, чтоб грызла ада пасть.
       Кто здесь раскаялся – в ком совесть не убита
       Коль выжигала тебя совесть, рвала всласть…
       Старался не грешить, хоть мразь пришита
       И не отделаться отравная напасть…


       Коль уповал ты на Спасенье родна Бога
       Коль Бога призывал душе помочь…
       То и Спасёшься! Выбирается дорога
       Свобода выбора твоя рождает ночь.
       Какую хочешь, нежный недотрога,
       Какой ты сам – такая ночь – точь в точь…
       И коль из ада хочешь выбраться из лога
       К тебе и крылышки протянут – хоть сволочь.


       А сколько там грехов – сие не важно.
       Тягчайшие грехи здесь не причём.
       Твоё желание избавиться с загажно
       Определяет ты куда своим плечом.
       Когда б Иуда не повесился отважно
       Раскаялся б в своих грехах лучом…
       То стал б апостолом, как Пётр, и было б слажно
       Тот тоже предал Иисуса, как мечом…


       Поэтому печалиться не нужно
       И до себя никак тоску не допускай.
       Бог примет всех – больных, тупых, недужных
       Ты только этого, мой нежный, пожелай.
       Бог Любит всех! Ничем Он не остужен!
       Но ведь подобное к подобному – ты знай!      
       Стремишься ль ты к Любви?! Уже разбужен?
       Или тебе по сердцу разгуляй.


       17      


       И только лишь в России сохранилось…
       Лишь только в Православии – у нас
       Все эти страсти выявить случилось
       Как будто бы Господь нас только пас…
       Все страсти восемь, что другим и не приснилось…
       (Погрязли в содомии – вот сейчас…)
       Лишь в ледяной стране, где с неба лилось
       Лишь здесь и Благодать с берёзы влас…


       Вы спросите, не много ли досталось    
       Страстей лишь восемь, а отростков и не счесть
       На то ничтожество вонючее и малость
       Что человек по существу своёму есть.
       Чуть только погружается в бокала
       Отравы той, что никогда не перечесть
       Так сразу сумасшедший и ни мала
       Ему за это будет ада месть.


       И начинаются терзанья и страданья
       Дурдом лишь усугубит ту болезнь.
       И нету выхода – ты видишь в теле зданья
       Коль крышу унесла треклята жезнь.
       И здесь Спасенье лишь на Бога упованье
       И рано ль, поздно ли уйдёшь из адских грез
       Когда поймёшь всё скотство проживанья
       Где сильный правит миром – адский лес.


       И из него нет выхода и края
       Ни в злобе и ни в блуде, ни в тоске…
       И нам амёбам здесь не выбраться плутая
       Хоть даже снегом наметёт нам на виске.
       Вообще против страстей – которых стая
       Неся своё ничтожество в куске
       Не можем ничего мы - суть не зная…
       Мы - одноклеточно поганое в носке.


       Такое, много лет, сопротивленье
       Что мы оказываем, суть не осознав
       Лишь с Божьей помощью присутствует явленье
       Где через совесть нас вытаскивут с канав.
       Лишь с Божьей Благодатью ощущенье
       Что мы такой всепобеждающий Наф-Наф!
       Иначе ада против нас остервененье
       В минуту будет параноик Голиаф!

          
       И лишь упорно, когда лезем в разрушенье
       Вопреки совести и вопреки уму…
       Считая, что мы лучшие в селеньи
       Нас отпускают на свободу потому.
       И сразу наступает ада тленье:
       Шизофрения, паранойя посему
       И сразу начинается гниенье
       И сразу камень вам на шею, как Му-Му.


       Гниют свистки, гниёт вся кровь от блуда      
       И аденома у простаты, как закон.
       А нам всё кажется - и как сие?.. Откуда?..
       И почему несправедливость испокон???
       Гордыня разума лишает нас зануда
       Всё время кажется, что сам ты, как икон!
       Что самый тонкий, самый умный и до худа
       Ты представляешь, как весь мир тебе поклон!


       А раз ты самый-самый то чего там?!
       То значит всё дозволено, раз так!
       Ведь это значит, что в тебе не будет скота
       Всё, что бы ты не сделал – добрый знак!
       И значит, можешь злиться – ведь басота
       Любой другой с тобой в сравнении – дурак!
       И значит, можешь проклинать их всех в болота
       Ну, потому, что все другие – это брак.


       И этот сумасшедший (вы не смейтесь)
       Считается разумнейшим у нас!   
       Кто разделяет детей Божьих – флаги взвейтесь!
       Тот первый человек и козлопас!
       В нём нету совести – и даже не надейтесь
       Что он когда-то пожалеет бедных вас.
       Он где угодно. Если в церкви – хоть разбейтесь
       Но бог его – для вас – совсем не Спас.


       Гордыня мерзкое созданье и от гнёта
       От гнёта это страсти не уйти.
       Где б ни был ты – везде умней енота
       Который из другого из пути.
       Любой сантехник так – умней, у нас, пилота
       Иль там профессора, как милый не крути.
       А деревенский житель, что до пота
       Накосит сена, что вокруг не обойти


       Умней учителя насчёт того же сена.
       Учитель же умнее его в сто раз
       Насчёт того, когда взойдёт Селена
       И сколько нам угля даёт Кузбасс!
       И почему тогда Наташа дала крена
       И изменила вдруг Болконскому в тот час?
       И как князь Игорь убежал тогда из плена…
       Как кычет Ярославна…Экий сказ!


       Но надо совершенно по другому
       Нам подойти к известным всем вещам!
       Да ты умней другого по любому
       Но и с чего решил ты, что он хам?
       Ведь это значит, что нельзя жить по-плохому
       Когда зависим друг от друга – как без мам!
       Когда не можем друг без друга! И к парому
       Что отвезёт нас к Божьим берегам!
      

 


Часть третья


   Родина


     1


Я раньше думал так – в страстях блуждая
Что весь такой я упоительной – крутой!..
И удавалось всё! Всех жил я презирая.
И получалось всё – хоть правил я в отстой!
Была семья, шашлыки в месяц Мая!
Я весь такой стоял в подснежниках малой!
Потом так, вёл супругу в лес – член услаждая
Окрестность всю, обозревая на убой.


И член всегда стоял и деньги были
И дом был полна чаша и вина!
Мели метели, нас не холодили
Ведь дом мой тёплый был и печка – эй-на-на!
И в праздник, как положено, кутили!
И водка охлаждалась, как страна!
А после закусь там, пельмешки – с ними пили!
Накатывали кайфы, как волна!


Жены подружки предо мною танцевали
Тащил, раз женщина, в отдельный кабинет,
Хватал за дойки их – они не возражали
И никогда от них не слышал, чтобы нет.
Да ладно – ведь они ещё рожали
И от меня производили в божий свет…
И на мои лишь мысли уповали
И на меня молились при минет…


И как-то так вот, постепенно, понемногу
Я стал, уверен, что я просто пуп земли!
Ну, раз там кто-то лижет мою ногу
Запоминая всё – хоть полный бред мели…
И всё!.. (То есть, что нужно осьминогу)
Всё было у меня – хоть, что вели!
Все были предо мною ниц, пологу
Все предо мною только долу постели…


А кто был крут – такой же, как я гордый
Двустволка к тем лежала у меня.
И ежли были там, какие наглы морды
Патроны в дулы – ну ка, слазей ты с коня.
И дуйте все отсюда в зюйды, в норды
Иначе я семью обороня
Спущу курок, и будут вам рекорды
Собрать всю дробь в кишках не навоня.


Так геньи зла меня там шибко ублажали
И бесы пели мне осанну завсегда:
«Не будь же глуп – ведь истина в бокале!
Так перережь же в деревеньку провода!»
Ведь мало кто, чтоб все здесь уважали
Чтоб на земле, вот здесь – всё было тебе – ДА…
Все в основном здесь неудачники – достали!
У всех с рождения не жизнь – одна бяда.


А ты, хоть жизнь тебя и била, колотила
Растоптанный весь – сам на ноги встал!
Отца не помнишь, мать всю жизнь лишь пила
В детдоме жил, как проклятый шакал.
И хоть всё детство, юность жизнь губила
Тюрьма лишь плакала, хоть был ты ростом мал…
(А ты как  конь зажамши, что удила
Тебе всё тпру, а ты всё прёшь – тудой в анал!)


Но в армию пошёл и там остался
Стал человеком, отошёл дружков своих.
Из корефанов – кто скололся, кто ужрался
Кто из тюрьмы не вылезает – буен, лих.
Но ты, так пели бесы, сам поднялся!
Стал человеком! В люди вышел словно стих!
Я думал, что я сам мыслёй пронялся!
Что мысли лишь мои, во мне! Стриптих!


Ну, сам подумай – раз я мыслю, значит эта
Раз в голове моей  возникло – значит, я!..
Сам я и есть произведение поэта!
Сам я и есть головка от буя!
Коль знали б мы, что мысли у эстета
Наполовину от чертей летят руля
То были б осторожней и привета
Не все бы мысли допускали к нам в поля.


И потому я думал сам – какой же главный
Я есьм всему на свете голова!
И голос мой басистый и преславный
Басит, как будто лепит острова.
И весь такой я сам удался – эдак плавно
Течёт река из мыслей и слова.
Иль речи говорю, я так, заздравно!
Или кого тащу под покрыва…


Хочу я пью, хочу, не пью – чего уж боле?!
Ну, то есть сила воли – иго-го!
По выходным решил прибавить я в юдоле,
Расслабиться там… Нервы… Оттого…
Стакан, другой водяры и на воле
Я чувствовал отрыв от пут – ого!
От пут земных я отрывался в диком поле…
И это было, в земном крае, так ново!


     2


Спивалися какие-то уроды
Которые воняли просто жуть.
Д они с рожденья были антиподы!
С рожденья выбрали обоссаный тот путь.
А я ж такой!.. Мне б толечки свободы…
Ну, после всей недели – так, чуть-чуть…
Так думал Я! Так пели мне всё оды…
Мне б только хорошенечко уснуть…


А после пятница, суббота, воскресенье…
Мол, понедельник день тяжёлый - раз уж так.
Похмелье дело тонкое в селенье…
Мол, надо мужиком быть – не слабак!
Мол, чтобы пить здесь надобно уменье!
Суровым надо быть тут – не простак.
Чтоб лихо так завязывать – крепленье!
Здесь сила воли – прекращать ходить в кабак!


Когда бухал я каждый день самозабвенно
Я даже был уверен и тогда
Что лучше всех! Ну, так, как окрыленно
Хожу, работаю! Не то, что в драбада.
И позволяю лишь себе отъехать пенно
Когда закончены дела все в слобода.
Тогда лишь я – ещё стакан и упоенно
Ищу в нирване я забытого следа…


Когда пытался завязать… Не очень тонко…
Моё тогда было похмелиё…
Вдруг снисходили голоса на поросёнка
И кто-то в уши мне орал – так страшно - ё-ё-ё-ё-ё…
Сосед соседку избивал здесь… Как болонка
Она визжала, причитала ё-маё…
А он рычал, как сатана, орал так громко…
И стены заливала кровиё.


Она визжала, причитала, умоляла…
А он пинал лишь на смерть, чтоб убить.
И вой и рёв и ад в моё хлябало
И я не мог уже сие переносить.
Бежал на улицу и дрожь всё сотрясала…
Трясло меня, как с-с-с-с-суку, до итить…
Хватал я трубку телефона из портала
Кричал в ноль два, что дама хочет жить!!!


Потом бежал домой и укрывался
Быстрее одеялом, чтоб уснуть…
Но мозг-то отравленный… Открывался
И начинал опять прислушиваться туть…
И вдруг я слышал ясно – изгалялся…
Он продолжал кровавый адский путь
И адовый портал распаковался
И он пинал её – втоптать, чтоб в грязи грудь…


Он бил её по страшному – так жутко,
Что у меня, вот здесь, тряслася вся стена.
Не проходила без удара ни минутка
И вся захлёбывалась кровию она…
Я вновь на телефон, как в попу утка
Подстреленная нёсся – оба-на!
«Полиция! Полиция! Не шутка!
Он убивает её снова! Ей хана…»


«Послушай гад – шипело в трубке нежно -
Мы разбудили уважаемых людей…
Ещё раз позвонишь и неизбежно
Дубинкой в задницу отведаешь, Гордей».
Я снова шёл домой, чуток прилежно
Подпрыгивая этих новостей.
Что это было? Как это заснежно
Там, где я собирал плодов горстей…


Ложился спать, но мысли, где-то были
Совсем не там, где б надо б ночью быть…
То вурдалаки в вытяжной трубе всё выли
И кровь от ужаса и жути стала стыть.
То пот всё с носа капал, как открыли
Во мне какие-то кингстоны - затопить
Все трюмы мне и дупла, чтоб залили
И мрак в себе уже не смог я осветить…


Ну вот, опять плач слышу за стеною.
Как горько плачет эта дама, Б-б-б-б-боже мой…
Как будто нету в жизни ей покою
Как будто горе безразмерно под дугой…
И снова рык – явился за душою
Тот гад, что всем, всегда, везде изгой.
И снова стал пытать её в забою
И жизнь вся превратилась в вечный вой.


Когда услышал, что трещат у дамы кости
Не выдержал я снова – хоть ты как…
И вновь до телефона, что есть мости!
И вновь, ноль два, давай названивать – простак:
«Полиция, полиция! Всё бросьте
И к нам летите – в нашей улице бардак!
Не хочет он сдержать из ада злости
Он хочет лишь втоптать нежнейший злак…


И он не человек – я знаю точно.
Боится человек, когда в аду…
А этот нет… Его сознанье так порочно
Что он лишь  наслаждается в бреду.
Где Свет у нас, то там всё обесточно…
Он нас  ведёт всех в ад – во поводу.
Нам не спастись – так завязь эта прочна.
И ни в каком нас не спасёт Христос году…»


«Послушай гражданин, нам надо с вами
Состыковаться как-то в этот час.
Вы у подъезда стойте – да и сами
Покажете, кто так смущает вас».
Но я им не поверил, за кустами
Я бросился бежать без всяких крас!
И так до утра я пробегал под мостами
И не сомкнул ни капельки я глаз.


3    


Днём как-то отпускало – я работал.
Трясло лишь только сильно – словно лист…
Да лоб не просыхал от хладна пота
Но я всё строил из себя – кристально чист!
Сознанье опускалося в болото
Но я так руки по карманам и ершист!..
Чтоб не заметили никто – трясёт, как скота!
Что до костей весь отравленный – хоть плечист.


А ночью только я ложился изможденный
Как снова под окошком - тут, как тут
Они стояли, злобой упоены
И говорили обо мне лишь – словно зуд:
«Он где-то здесь живёт, урод скаженный… -
Так говорил  один из них. – Зэр гуд.
Вчера в полицию всё бегал – вдохновленный,
Чтобы тебя услали за Сургут».


«Добраться б только до него. – Басил так кореш. -
Глазные яблоки я б выдавил его.
Он видно матери своей рождён для горя
Ну, зря смердит на свете от того.
Я яйца его вырву – будет море
Кровищи, визгу – этого всего.
Но уж потешусь над ублюдком на просторе
Услада будет пенису – ого!»


Я трясся здесь от страха и от жути
Воспринимая это в тыщу раз больней…
Ведь мозг был отравленный – в этой мути
  Как будто бы в пещере – звук сильней…
«По-моему вот эти окна – тути.
Сейчас ему мы вставим сельдерей!
С пинка дверь открывается к Марфуте.
Сплошное удовольствие - ей- ей!»


Я тут же к двери, что же делать? Боже правый!..
Хватаю стол и ну его к двери!
Потом все стулья, шкаф – нар-р-р-род лукавый!
Пролезут всё равно ведь, чёрт дери.
Схвативши нож, топор – придурок бравый
Я встал наизготовку – отопри!
Попробуй дверь, раз ты такой нездравый
Не буду я считать тебе до три!


Но как же ужасался я тем гадам.
Откуда столько злобы, ёшкин пень?..
Ведь это ж, что-то неземное, та услада
У них, что от насилия, пельмень…
Портал открыли, видишь ты, из ада
И всё пошло сюда, что наша тень…
Весь мрак и ужас, жуть и смрад из чада
Всё привнесли в рассветный божий день.


Ну, вот уж к двери подошли – я слышу шёпот:
«Он там, он просто затаился… Посмотри
Все двери завалил – шкафом так – опа!
И думает, провёл нас до зари».
Я пот лишь вытирал, не слыша топот…
Я ждал их всею сутью изнутри…
Вдруг, слышу у окошка кто-то – хопа!
И кто-то уж на кухне – сизари…


Туда я сходу с топором! И вижу тама
Стоял он, тот, кого боялся очень я…
И топором так только оба! К чёрту рама!
И в дребезги летит стекла моя!
Он увернулся вроде, как-то… (Нама знама!)
А я вдругорядь топором-та по шея!
Так только – хоба! Хоба!!! Моя мама
Не знала ты, что богатырь твоя сыня…


Так кухню к чёрту топором всю раскурочил
Как будто полегчало так – чуть-чуть…
Пошёл я спать – мои слипались очи
И я хотел одно - навек уснуть…
Но только лёг, как тут же среди ночи
Экран зажёгся на всю стену – чуть подуть…
И начался концерт из мерзкой мочи
И показался бесконечным жизни путь…


Все танцевали, пели в голом виде
Совокуплялись тут же на стене.
И вот, в таком позорнейшем прикиде
Они все были словно на коне.
Одна мочалка на меня была в обиде
Что я с ней не сливался в том кине.
Меня звала она на полке сидя
Чтоб член мой был в зубах во полоне.


И пели так: «Шёл полем я и лесом
Избушка вижу пи-би-пи-пи-пи стоит.
Я пип туда засунул с интересом
И пи-би-пи-пи-пи его мне раз пиит».
Ещё такое: «Жил я с жутким пи-би весом
Как будто пи-би-пи какой-то рыба кит.
Пошёл в поход я, чтоб разжиться пи-пи прессом
И там был сожран пи-би-пи-пи паразит».


И многое ещё чего там пели
Да складно всё так было – хоть куда.
Я начал вспоминать в какой метели
Я это слышал из вонючего пруда…
Но я не вспомнил ни сосёнки те, ни ели…
На пошлость память о-го-го почти всегда!..
Не слышал я те перлы из постели…
Из туалета перлы так же никогда.


А так, как мозг мой невозможно, чтоб работал
По сто частушек сочинял всего за час!
(Одну частушечку за час, мабуть, всего-та
И то навряд ли разродился, чтобы в таз).
То значит… Это значит… Что болото,
Что выливалось на меня, т-т-т-т-тавой, сейчас
Оно было привнесено в меня, как в скота.
И кто-то меня удил, или пас.


Ведь это значит… Это значит… Это значит!
Пришёл хозяин – в дом свой он пришёл.
И я никто! И звать никак меня! Тем паче
Что я питанье для него. Его осёл.
Всю жизнь я думал – раз кубышечку заначил
То я хозяин – ежли гнёздышки я сплёл.
А ежели ещё машину, дачу
То я саму судьбу за нос провёл.


Но я свинья, которую на вырост
Выращивают, чтоб потом сожрать.
И культивируют во мне – мол, я проныра!..
Мол, самый умный – мне лишь на небе блистать.
И чтоб потом побольше было мяса, жира
Все страсти культивируют всосать!
А после муки жрут твои – тебя «кумира»,
Что от страстей дошёл до дурки – лишь страдать.


Вот этот разум, что не мой – не познаваем
И есть хозяин! У которого свинья
Есть я – который быстро обучаем
Любым страстям – чрез возвеличиванье Я…
А чем гордиться т? Хлевом – своим краем?
Иль что я хряк и бьёт моя струя
И в свинку в ту и в эту! Семеняем
И размножаем муки до буя!


Внедренье в мозг мой разума другого
И пониманье кто я в мире этом есть.
И кто хозяин у казачества лихого.
Хозяин в доме – где я пища, чтобы есть.
Вселило лютый ужас в мои крова
Такой, что дыбом встала моя шерсть.
Стоймя стоял мой волос, честно слово.
Я ужасом пропитывался весть.


Частушки продолжались и хозяин
То в образ шлюхи превращался, то в убой,
Что тошно было, аж до самых, до окраин
И замер колокольчик под дугой.
В конце концов, через окно, от жутких таин
Я выпрыгнул и дёру – дуй не стой…
Так бегал до утра протухший Каин
И пригород услышал волчий вой.


4


А днём почувствовав, что силы  больше нету
Ещё чуть-чуть и фляга потечёт…
И крыша в даль уедет без билету…
И в «Белые столбы» всегда почёт.
Почувствовав – сживут меня со свету
И снова ночь не пережить мне этот гнёт…
Я залудил стакан, что для поэту
Когда бухаешь бесконечно - лишь спасёт.


И сразу мгла отвянув посвежела…
От бешенной коровки-та поток
По всем сосудикам пошёл… Похорошело…
И в деревеньку, значит эта, дали ток.
И вурдалаки, что с меня так крову смело
Высасывали словно бы итог
Всей жизни, чтобы тело не потело
(Я их последний в деревеньке был сынок…)


Все сгинули куда-то и пропали
И вот, когда ещё придут они опять?!
И как не скажешь тут, что истина в бокале,
  Чтоб так вот, взять и отходняк перелистать…
Ещё стакан и полностью отпали
Все мои страхи, что меня имать
И вот, глаза уж дивным блеском заблистали
Я захотел уж сам кого-то покарать.


В последнее так время часто было
Когда приму стакана три на свою грудь
В меня вселялось что-то… В жути выло…
И я не помнил после пройденный свой путь…
Хотелось бесу одного, чтоб в венах стыла
У всех в округе кровь – от мерзкой жуть…
Я был забитая, евоная кобыла
И бёг туда - куда вожжой он правил в муть…


Я запугал уже подружек своих родных
Которые когда-то на меня
Молились, посвящая свои оды
Крутому парню коим был когда-то я…
Я их душил и избивал, как будто броды
Я подрывал последних хороня…
Меня заполоняли  антиподы
Спокойствию и нежности в поля…


На утро мне рассказывалась повесть
Каким я чудом их родимых не убил
И выжигала натурально меня совесть
Я выл от ужаса из всех последних сил…
Но только стоило подвыпить и подковость!
Опять мной управляли на кобыл…
В мозгу всегда одна сквозила новость
Вот из кого бы сделать так, чтоб стал он, был?


Когда очнулся от последней от попойки
Нашёл себя я на чужом совсем дворе.
По ручкам видно, что не Зойке дёргал дойки
А убивал кого-то я в ночной поре…
Все руки были, как нашёл их на помойке:
Избитые, опухшие – в заре…
Кровищи на мне было, как от мойки
Как будто бритвой я кого пластал в норе.


И я не помнил ничего из тех событий
Что в ночь происходили при луне.
А ведь ходил я после всех своих упитий,
Вертел башкой наверняка, как в чудном сне…
Потом к кому-то приставал – хотел доити,
Иль просто утопить хотел в дерьме…
Кого-то избивал – искоренити
Хотел я всё земное на коне…


И совесть вгрызлась так, как будто стая
Собак – младое тело на куски…
Орал от этих мук я убегая
От места преступленья на виски…
Быть добровольным сумасшедшим, ведьма злая…
Быть буйным сумасшедшим… Как носки,
Что каждый день ты одеваешь – согревая…
Так, я кажинный день себя в пески


В которых лишь один мираж изведал.
А вместо жизни лишь песок – один песок…
Всё остальное миражи… Ты привереда,
Ты думал – вот он радости исток!
Ты думал вот же счастие, где бреда…
Там, где неправда всё. Лишь призрачный поток…
Всё! Радость, слёзы, справедливость, месть соседа…
Враньё одно, как сзади ножик в бок.


Всё лишь враньё. И потому всё рассыпалось
Все клятвы, заверенья, праздник, плач…
И на поверку из всей жизни, что осталось?
Конец всем жизням, где за мной один палач.
Пустыня Каракум, где лишь блукалось
Где с бредом говорил я умный грач.
Где нету жизни – только муки – в душу вкралость
И я сошёл с ума от чокнутых задач.


5


До «Белых – так – столбов» я докатился
Куда же было мне тогда ещё бежать?
И там элениум, то сё, я примирился
И ночью стал я не страдать, а просто спать.
Гулял в садочке я и с бабочкой резвился
Ведь это ж надо, чтоб чудесно так порхать!..
И красотой цветочков я упился
И на меня ниспала Благодать…


Когда из ада вышел… Как ниспала
С меня чудовищ этих пелена.
И я увидел мир другой совсем! Ни мало!..
Ведь я не видел никогда – когда весна…
Я как-то очень занят был, когда вливала
В меня природа этот голос – бересна…
Шептание ветвей берёз качала
Где был бы в колыбели чудна сна…


Я как-то вечно очень занят был, как сука
Что озабочена там, что у ей течёт…
А что вокруг неё? Сие докука
С тем по сравнению с желаньем, что влечёт…
Так я был вечно занят органом бамбука
Што, эфто самое – в штанах всегда растёт.
И вот, казалося мне целая наука
Что была дама, а тут глянь – бамбук грызёт…


Иль, как я занят был величьем идиота!
Мол, не было доселе – от того!!!
Такого вот, как Я!!! Не как все скота…
Читай – тончайшего, изысканного – о-о-о-о-о…
Ну, кто ещё на музыку так вота
Как я, чтоб реагировал – ого!..
Потел, мурашкой покрывался с первой нота
Чтоб так от Музы кайфовали – преново!


Какая там ромашка и берёзы?..
Когда я весь в искусстве! Аполлон!!!
От Чеховской Каштанки льются слёзы…
Кругом же быдло и скоты со всех сторон!
(Пожить в норе, размножиться, как козы,
Разбогатеть, как глупый царь Дадон.
Ещё поездить, побухать и после дозы
Устроить своим яйцам перезвон!)


Вот, то ли дело Я, как голубь мира!
Лечу я в своих мыслях хоть куда!
Всё видит глаз мой! Длань моя сатира!
Везде я вижу ваши скотские следа!
Я если даже выпью, то порфира
Не даст упасть мне ниже, чем стада!
Иль даме там, какой всажу кумира
Дак это ж я, а не сосед-паскудник! Да…


А что там травушка-муравка, или ёлки…
Так эту сволочь не известь – везде растёт!
В упор не видел те природные осколки
Что под ногами, там, мурлычет, иль снуёт…
Всё для обслуги лишь людей! Для травли волки.
Должно терпеть всё сапожища, значит, гнёт.
На то мы высшие созданья, что наколки
Там: «Клён», иль «Слон» на белом теле – та поёт!..


Я если б не бухал так бы и сдохнул
Уверенным в величии дерьма.
Когда упал до дна до самого - протохнул
Тогда объял в себе – лишь бреда кутерьма.
Когда увидел, где росточек мой усохнул
Не вынесши сатирнага ума…
В своей гордыне от триумфов я оглохнул
И продал душу чёрту за дарма.


Где отрицанье жизни – вы поймите –
Ведёт лишь к смерти это, как закон!
Нельзя же сук пилить на коем вы сидите
И так до бесконечности урон.
Коль кроешь матом, проклинаешь – значит ждите
Сучок надломится, нагнётся – треснет он…
Не перестали злобствовать? Ищите
Заранее больницу – на поклон.


Вы осуждаете кого-то? Отрицанье
Всей его жизни и развития во вне.
  Не переносите кого-то? Вам стенанье
В болезнях, а не в чудном райском сне…
Вы возгордились, что тончайший и лобзанье!..
И значит, осудили на коне
Того кто развивается – созданье
Ещё убогое в бесовской пелене…


Но вы-то возгордились!.. Значит Бога
С Его созданьями отвергнули, как грязь. Мол, ясно ведь – всем грешникам дорога Лишь в ад – такую гадостную мразь.
И значит, отрицаешь, недотрога
Больных созданий, что есть Божеская вязь…
А их всех примут у Божественна порога
И вылечат, как низко б не завязь.


Иль наркоту, какую потребляешь
И значит тебе МАЛО, то, что есть.
И значит жизнь, что окружает, отрицаешь
Когда не хочешь никакую видеть весть…
Ну, и понятно, почему ты бледный таешь,
Когда ты к жизни повернулся, словом месть.
Где алчность – там, где мало – лишь воняешь
И губишь свою молодость и шерсть.


Но, как же просто всё, оБоже, ты подумай!
Ты к жизни только повернись лицом анфас!..
И жизнь пойдёт к тебе обратно возле чума!
Цветочки в тундре зацветут тогда у вас.
К ногтю любую страсть! (Она, как пума
Которая крадётся жрать, чтоб нас…)
И жизнь вернётся, где одна была лишь дума
Чтоб осудить всех и проклясть – такой вот сказ.


Наркозависимость лечи – тогда в пустыню
Где только смерть, страдания и жуть
Придут дожди, молодка и разиня,
Позеленеет проклятый твой путь.
Тогда вернёшься ты на родину, мой сыне,
Когда страстей ты разгребёшь – из браги муть…
Пойдут лишайники и мхи – вот здесь отныне!
Потом берёзы, сосны в слабу грудь…


6


Так повернулся просто к жизни я в дурдоме
И вдруг увидел то, что век не видел я!
Цветочечки растут в Любви истоме
И ароматами цветут – бегут в поля…
А выше т посмотрите в Божьем доме!!!
Стоят они – отрада-то моя!
Деревья в сине-голубой хороме
И шелестят листвою издаля…


Зовут к себе – ты подойди, присядь, послушай…
Ты слышишь? «Жить нам надо, чтобы жить…»
Ветвей стихи омоют бедну душу:
«И ничего не надо, чтобы пить
Красоты из природы… Милый пуша,
Смотри и слушай – только всё Любить…
Боготворить всё то, что слышат твои уши…
Боготворить всё то, что видишь – в душу лить…


И ничего не надо больше – экий право…
Куда ты всё бежишь, визжишь, кричишь?
Сядь к деревцу – почувствуешь, как здраво
В тебя заходит жизнь, когда молчишь…»
Вот ветер древо закачал – тебе любава
Когда ты всё вокруг боготворишь…
С листвою вместе улетаешь , ты красава,
Туда – в извечном, где покое ты сидишь…


Когда занюхивал в психушке я цветочки
Меня такие посещали мысли там…
Что вот, когда гуляю в нашем я садочке
То к Божеским иду я берегам…
Любуясь этим миром, в носик почки
Ветвей из тополей несу устам…
И берегу я тишину у нежной ночки
И уважаю даже наш тупой бедлам.


Когда иду я к жизни – значит к Богу -
Не разрушаю, не травлю себя когда…
Люблю, что в туфель я вставляю ногу
И выхожу я в наши города!
Люблю поэту я, когда внимаю слогу
И гоним облак мы по небу, с ним, стада!
И с ним прильну к осеннему я стогу
И станет вешней и осенняя вода!..


И это есть религий всех основа
И даже выше всех религий – это суть!
Движенье к жизни оживит скота любого.
Движенье к жизни – гадость оттолкнуть.
А был Христос, иль не был – право слово…
И на осле, или на двух въезжал мабуть…
И говорил ли Мухаммед нам про окова,
Что среди гурий на том свете упадуть?


Да всё это совсем-совсем не важно
Спасал Христос, или совсем наоборот
Тащил в геенну всех нас грешных – рыло кажно…
(Ну, все же пакостные сволочи, майн гот…)
И сколько каждому с душою, что загажна
Молиться, каяться – схватиться, чтоб за плот?
И сколько причащаться после бражной,
И блудной жизни должен каждый скот?


Любовь основа! И ни вправо и ни влево.
Всё остальное, право слово – чепуха!
И знаешь ли молитвы, друг мой Сева…
Иль даже в церковь не носил ты потроха?!
Совсем не важно, что не знаешь ты напева
Церковного, молитвенна стиха.
Важней намного, что спасаешь, где посева
Гнездо у птички – не случилось, чтоб греха…


Не вылезать из церкви можно и молиться
И днём и ночью, в общем, много раз…
И вместе с этим злиться, злиться, злиться,
Что грешники одни, как бы ни пас!
И вместе с тем естественно гордиться
Что хоть один, мол, уродился Я средь вас
Которого не тянет, чтоб напиться
Иль там покрыть одну-другую в этот час.


Должны, конечно, быть ориентиры
Куда идти и с кем и где и как.
Не перепутать, чтоб дворцы, чтоб и сортиры
Что можно запросто по юности, простак.
Ведь, как назло одни по юности кумиры:
Бандиты, или шлюхи – полный бак!
И так и хочется в отстойнейшие дыры
Чтоб всем приличным, чтоб устроить здесь кабак.


Но всё же главное здесь это наша совесть
Которая грызёт и рвёт и жжёт.
И сердце главное, которое, как новость
Вдруг появляется откуда-то и бьёт.
И в юности неведомая повесть
Когда ты слабнешь – откровенный идиёт
И сердце бахает, как будто бы подкова
А грудь-то слабая и не перенесёт…


И больше ничего уже не можешь
Всех мерзостей уже не совершать…
Хватаешь только воздух в гадкой дрожи
И слабнешь так, что только ниспадать.
И ощущаешь это Божье всею кожей
Что ты не тот – кому на всё плевать…
Что ты откуда-то от Света… И не гоже
Тебе нежнейшему, себя так брать-карать…


Оно ж грешить – сие тебе дороже.
Ну, пилишь сук ты на котором сам сидишь.
Любая мерзость вся обратно же по роже
И сразу печень отпадает раз хамишь.
И если всё своё плохое вместе сложишь
То ты поймёшь, что там ты не паришь…
Так дёрганья какие-то… Ну, чо же…
Ну, не твоё, когда харкаешь в Божью тишь.


Твоё, когда сидишь ты под сосёнкой
Любуешься на облачную взвесь…
Покой идёт твоей родной сторонкой
Покойно, когда в Родине ты весь…
В твоей чудесной жизни – в жизни тонкой
Лишь добрые дела, чтоб всем донесть.
О них мечтаешь ты и слышишь в трели звонкой
И это есть от Бога к тебе весть…


Твоё, когда заполнен добрым делом
Кому-то, что-то отдаёшь задаром ты…
И вечный кайф! И бреннейшее тело
Сорадуется с Богом!.. И мосты!..
Мосты к тебе от Бога! Действуй смело!
Здесь прав всегда и помыслы чисты!
Иди в аптеку, чтобы попочка не прела!
И угольком лечи всем животы!


Иди в магазин, покупай старушкам хлеба.
Спроси ещё – им, где ещё и как помочь.
Ты не поверишь, но придет подарок с неба
В заледенелую, промозглейшую ночь.
Смотри уж сам, какая, где потреба:
Беги, неси, спасай, чтоб беды прочь!
Ты видишь, строят храм – Бориса, Глеба?!
Пожертвуй, чтоб маяк светил всем в очь!..


И главное – твоё сие, послушай!
Твоя здесь Родина, и дом уютный твой!
И сердце не долбит, что давит уши
И вместо солнышка, в тебе, не волчий вой.
Всё хорошо!.. Ты прав!.. И греют душу
Любые проявления зимой!..
И летом в зной с своей несносной тушей…
Но вечереет, разливается покой…


Когда ты прав пред совестью – отрада!
Когда не жжёт, не разрывает, не грызёт.
Сегодня сделал всё, что мог – и значит лада…
И значит завтра у меня души полёт!
И значит, выйду на крыльцо т я и услада!..
Пичужку слышишь?! В ушко так поёт:
«Пинь-пинь… Пинь-пинь…У нашенского сада
Произойдёт до Бога жизни мёд!..»


7


Такие мысли посещали в психбольнице,
Когда я между клумбочек ходил
Где из кустов мне пинькала синица
Я голосок её медвяный просто пил…
Как хорошо всё те же видеть лица
Всем улыбаться словно я дебил!
Средь ангелов, мой нежный, находиться
Да я был счастлив из последних даже сил!


Как трудно всё же писить против ветра
Когда весь мокрый словно идиёт.
Идтить против рожна в четыре метра
Которым тебя лупят словно скот…
Причём ты лупишь сам себя, глотая летра
Сам топишь в ужасе свой мелкий, утлый плот.
И вот, тебе не то, что километра
До суши метров не проплыть, чумной удод.


А здесь я встретил Анну Ванну, Б-б-б-б-боже правый!
«Как хороши Вы Анна Ванна, Боже мой!..
От Вашей красоты рассудок здравый
Бежит и помрачается луной…
А что про нас… И так нас путает лукавый
Не адекватны мы и так иной порой…
А тут ещё и Вы – души Любава…
Вы нимфа под таинственной сосной!..»


«Больной Семёнов – говорит она – мой милый,
Приём таблеток обязателен для всех.
И если не хотите, чтобы силой
Укол вам вставили в ваш мужественный мех…»
Приняв таблетки, вовсе не унылый
Я вновь в аллею шасть – и вот, успех!
Навстречу Ирочка – рассказы её вилы
Про то, как на власы ложится снег…


«Ах, здравствуй, Ирочка! Как спала, почивала?»
Она мне: «Так же Эдик, как всегда…
Сначала долго не спала я, так лежала…
Боюсь я спать. Ты знаешь это. Да.
Потом, как будто бы, как облачко ниспало…
И я уснула, потеряла я следа…
И помню, у ручья я отдыхала
Листала все мои проклятые года…


Когда явился он, я удивилась
Ведь он же дал мне обещанье не топать…
В ответ он рассмеялся: «Тупорылость!
Нельзя нам верить даже слову – испол-л-л-лать!
Мы не принадлежим себе – не милость! -
Так продолжал он дальше лопотать. -
Во власти мы страстей… Вот так прижилость…
Хотим мы лишь бухать, топтать и рвать».


И паки-паки он схватил меня, как ветошь
И ну меня насиловать опять…
Девчонка мне рассказывала Света
Что я летала по палате словно прядь!..
Но я ж спала – такая вот примета…
Я и в сознании не очень-то летать…
С меня срывается ночнушка и в палета
Соседки по палате так твердять…


Потом влагалище моё… (Вы уж простите…
Сие не очень-то удобно говорить…)
Но было, как труба – благоволите!
Сантиметров так пять в диаметрить!»
Иришка показала: «Посмотрите!
Ну, как вам это всё переварить!
  Потом проснулась я, орала, как хотите…
«Спасите… Помогите! Всех итить!»


Его видала только я – того инкуба.
Девчонки и не видели совсем…
Лишь видели, как тело моё грубо
Швыряли, избивали без систем…
Влагалище моё дуплом из дуба
Светило в них без всяческих проблем.
Там, перед родами расходятся так губа…
Иль эта… Поршень охрененный в чернозем.


Так ветошкой летала по палате
Как будто тряпка половая – право жуть…
Пока сестрёнки прибежали очень кстати,
Укол вкололи, дали мне уснуть.
А утром Анна Ванна: «Хватит врати!
Двойная терапия – в светлый путь!»
И будут вновь привязывать к кровати
Чтоб я об стену не калечилась мабуть».


«Я верю тебе, Ира, успокойся.
Ведь я рассказывал порой, как страшно жить.
Не верят и не надо. И не бойся.
Ну что детишек, что ли вам вдвоём крестить?!
Петух и их уклюнет, как не кройся.
Хоть как тверди, что нет дерьма и не смердить.
Скажи, что океана нет – заройся!
Но он блестит, переливается, искрит!..


Я ведь рассказывал частушечки, как пели
Как чуждый разум паразитом во мне жил.
На мозг летели алкогольные капели
И он гнездо себе из ада, во мне, свил.
Когда я понял, что возможности Емели
Не достают до этих гадских, смрадных сил…
Что это геньи зла во мне сопели
И я пред ними грязь - на их бахил.


Тогда мне стало страшно и прежутка.
Когда себя осознаёшь едой у тех
Пред кем ты крякащая, глупенькая утка
А им тебя ощипывать лишь смех.
Твои все мысли – чем мочатся твари в утка:
То выпить, то подраться – только грех…
То в пол протиположный на минутка…
Вся жизнь лишь грех – а им сие утех.


Да даже ты не баламут – приличный малый
Но это для тебя ещё хужей.
Жизнь не возможна без греха, о мой усталый…
Но только ты не видишь тех гужей –
За что ты тянешь ту повозку из удалых
Чертей и бесов, что насели потужей.
Ты так же злишься и гордишься словно шалый
И проклинаешь всех и вся до миражей.


Но вот, считаешься приличным, что тут делать?!
И чёрт тебе внушил, что ты не плох!
Раз не насилуешь, не режешь бело тело
То мыслями доходишь, что сам бог!
И вот, разнежившись, как фрукт, который спелый
В гордыне солнца своего – всему итог…
Ты только расслабляешься умело
Всегда оправданный ты бога превозмог!


Ведь, чтобы ты не делал, это значит
Ты лучше всех – ну так, как это так…
Твой гнев оправданный! Тем более... Тем паче…
Ты знаешь кто козёл, а кто ишак!
И вот, любая хрень и бред из чачи
Тобой считается величием!!! Простак…
И чем возвышеннее с мозгом неудачи
Тем ты величественней смотришься чудак.


Лишь только мы – совсем больные, видим
Откуда эти мысли в голубя.
Кто, ненавидя в мозг отраву цидит
Толкая в ад до бесконечности тебя.
И нам совсем не до гордыни в этом виде
Как только бы спастись из погребя…
К кому бы только обратиться – пусть обидит…
Лишь только бы к живым из прорубя.


Но я открою тайну. Я здесь слышал,
Что очень помогает: «Отче наш…»
Молитва это… От неё загнутся мыши,
Что в погребе идут на абордаж.
Когда не в мочь, не вмоготу, съезжают крыши…
Когда в аду и мозг весь в раскардаш…
С вилами к горлу подступили, что не сдышишь
Пока ты душу им навечно не отдашь…


Зови Христа. К Нему лишь из всей мочи!
Ты призывай Иисуса из всех сил!
И ад уйдёт, где ужас среди ночи
И хлад в тебя несётся из могил…
Исчезнут эти прокляты сволочи.
Пребудет Свет – в себе ты, что убил…
Пойдут цветы в твои шальные очи
И станет остров, где живёшь ты – светел, мил».


8


«О Эдуард, тебя я понимаю.
Один лишь ты и хочешь мне помочь…
Но ты ведь не был женщиной… Я знаю
Ты не поймёшь, когда на свете только дочь…
И я одна. Всегда одна. Я таю, таю…
Я не могу всю жизнь снегуркой быть – точь в точь.
Быть снежной королевой в цветень, в маю…
И гнать желания любые вечно прочь…


Конечно, дамы есть… (Так скажем прямо).
Что не слабы они на передок.
Они без шума безо всякого и гама
Себе на это место ставят блок.
Но не могу без этого – без срама…
Чтоб в деревеньку, чтоб в мою, не дали ток…
Такою видно родила родная мама.
Дня не могу, чтоб не пошёл с меня исток.


Мужчины же скоты все поголовно.
Или бухают беспробудно спозарань,
Иль слабых женщин избивают овна словно
И возбуждаясь, что сильней, чем эта дрянь.
И в лучшем случае, как царь, так хладнокровно
Перечисляет, что не солоно – ты глянь!
Что не дожарено, не сварено любовно…
Мораль читает бесконечно для славянь…


Я пожила с одним, другим и третьим,
Чтобы понять, что море солоно, как раз.
У всех мужчин одно на этом свете
Гордыня, самолюбованье без прикрас…
Умом гордятся, силой, членом этим
Не знают, что куда засунуть его в вас!
Сыта по горло я действительно в минете
И не желаю больше видеть этот сказ.


Что женщина?.. Она лишь безответна.
Не знает, как ещё горилле угодить.
Она слаба, собою неприметна…
Там, где горилла метит – всем, чтоб цыть!
Бывает, восстают так мимолетно
Кончается же плохо всё для тить…
Здесь надо стервой быть – травить, чтоб всех секретно -
Чтоб наравне с мужчинами здесь быть.


Так отреклась я от мужского населенья,
Чтобы не видеть и не чаять вас во век!
Но плоть глупа – такое есть явленье…
И ищет себе горе человек.
Сначала пальцами искала истеченья
И как-то после заметал желанья снег…
Потом гасила огурцами я влеченье
И это тоже помогало на денек…


Однажды, с огурцом в ночи, такое
Произошло, что и пером не описать…
Услышала я голос: «Поле боя,
Я так давно хочу тебя топтать».
Так начал говорить он - и в покое
И днём, когда работала, как рать…
Шептал он мне на ушко озорное
Мол, скоро я войду в тебя, как тать…


А после стала ощущать уже в постели
Его биенье пульса через член…
И замели мою головку-та метели…
И вот, моя головка дала крен.
А демон напевал инкуба трели:
«О-о-о-о Ира… От тебя я воспален…
Торчу всегда, как будто бы в апреле
Когда щепа на щепку в этот ден».


А дальше стало хуже, только хуже.
Он стал меня при этом избивать.
Одно насилье было дальше: «Чтобы дуже -
Так говорил он – возбуждало, чтобы м-м-м-мать!»
И он меня в своих лапищах туже…
Конечно, были сладострастья, что скрывать…
Но становилось всё больней, больнее в стуже…
Теперь уж он в меня вставлял, чтобы карать.


Так докатилась я до этого дурдома.
Теперь вот, терапия каждый день…
Но он приходит всё равно из чернозёма
И по ночам меня насиловать не лень.
Летаю словно сука  без парома
И девки видят удивлённо эту хрень
Как я, почётная вдова страны Истома
Свечу своим дуплом из дребедень».


«Послушай, Ирочка, её богу я достану!
И «Отче наш…» тебе я принесу…
А ты пока, так подготовься к партизану -
Не подноси ему на блюде полосу.
Вот только лишь почуешь эту манну
Крести вот так, свою небесную красу.
И призывай Христа ты неустанно
В своём дремучем и безвыходном лесу».


9


Иду чуть дальше, а навстречу мне Микола
Чудесный и открытый человек.
Он улыбнулся со своёго мне престола
Он был маньяк - среди людей, как дровосек.
Ну, выбирал Рассейские, где дола
Чтоб покрасивей была девушка и сек.
Ходил за ней и лип, как будто смола
Следил до самого до дома паренек.


А после было примитивно и банально,
Как в фильме ужасов: «Звонят – закройте дверь».
Чуть погодя звонил в квартиру – конь пидальный…
Мол: «Газовая служба». – Уж поверь.
«Утечка газа! – коль вели не тривиально –
Возможен взрыв и множество потерь!»
И лишь когда пошлют его в анально
Он, плюнув, уходил – голодный зверь.


        А так обычно сразу же впускали
И он на кухню, эдак, нежно проходил.
Там вынимал топор, чтоб не орали
И все головушки болезные рубил.
Потом насиловал, что выбрал в адской дали
Ту даму, за которой он бродил…
И кайф был тот, что он последний в том портале
Ну, то есть, даму он со смертью семенил.


Но ужас заключался весь не в этом.
А в том, что Колю выпускали третий раз.
Наубивает снова пачками он летом
И на зиму обратно про запас.
Главврач, у нас была она поэтом
Всегда так молвила такое без прикрас,
Мол: «Чо больница-то резиновая эта?»
И вся округа уж тряслась от всех от нас.


Он подошёл и белоснежно улыбнулся:
«А у меня ведь радость! – молвил так -
Пока в конец я тута не рехнулся
Решили меня выгнать – добрый знак!
Я здесь немного, эдак, как-то сдулся…
Ну, надо форму там набрать, чтоб полный бак…
О как же снова жажду я, чтоб окунулся…
Чтоб город трясся вновь от ужаса – чудак!


Чтоб все опять меня боялись! Жизни сила
Тогда, от них, идёт ко мне – о вечный кайф!
О знал бы ты, как я тогда со всеми мило
Веду себя… Я весь цветущий май!
«Спасибо и пожалуйста» - ну вила!
«Простите, извините!» - очучай!
Нет вежливей меня тогда, дурила…
Когда иду на дело, замечай!»


«Послушай нежный Коля, бедный Коля –
Так начал я, крепясь, чтоб не убить –
Ты был в аду в своей нелёгкой доле?
Ты знаешь, что это такое в жути выть?
Ты ж семимильными шагами дуешь в поле
От ужаса, в котором не остыть.
Противник жизни – он доходит поневоле
К болезням, к мукам, к нежити в мерзить».


Микола усмехнулся горьковато:
«Ты знаешь, как вообще всё началось?..
Я иногда, бывало мельком, скуповато
Заглядывал так в зеркало, как гость…
Ну, надо ж иногда там и ребятам
Чегой-та причесать там… Шерсти горсть…
Убрать чего, иль вытереть… Девчата
Не презирали чтоб… Не пёрла из них злость.


И вот, однажды вроде, что-то я заметил
Как будто бы чего-то и не так…
Моё отображение не светит
Точнее отражается бардак.
Совсем не то, что улыбаюсь я в привете,
Или причёсываю свой торчащий злак…
Моё же отраженье в этом свете
Ну, не стыкуется, чего так хочет зрак.


Допустим, улыбаюсь отраженью!
Но я второе, в злобе смотрит на меня.
И нет предела в целом омерзенью
Оно в меня взирает просто хороня.
Двойник мой смотрит – словно я подвержен тленью.
Он тыщу раз меня убил бы полоня!
Так ненавидит он меня до вожделенью
И как у кобры выделяется слюня.


Так начал он плевать в меня зараза
И яд – он впитывался в кожу, как в песок.
От ужаса я бился до экстазу
Чтобы стереть с себя отравы этой сок.
В меня вселялась после этого проказа
Одни кошмары в мой убогонький мирок.
Неделю после снились ада лаза
Куда я лез увидя в этом прок.


Завесил все я зеркала в своей квартире
И запрещал к ним даже близко подходить!
Ну, и чего?! В общественном сортире
Схватил меня за волосы бандит.
И подтянувши к зеркалу в эфире
Я двойником своим, как сука был избит.
Он пригрозил из зазеркалья в нашем мире
Не обнажу, коль зеркала, то мне не жить.


Я не послушался его такую гадость
Тогда из телевизора, как тать
Он на меня набросился из ада
И начал он тогда меня карать…
Вообще он приучал меня услада
К адреналину – после ужаса летать!..
Когда опасность сгинула и рада…
Кажинной клеточкой поёшь ты исполать!!!


Ещё он к тайне приучал меня – послушай…
Всё тёмное - есть тайна навека…
Откуда? Кто приходит? Губит души
Ножом, пером – кровавая строка…
И все гадают – кто же нам отрежет уши?
Никто не знает, кто он смерть клюка?
И все боятся эту тайну!.. Кто разрушит
Убогонький мирочек дурака?


Однажды вышел он из зеркала и ходит.
С тех пор он ходит рядом словно тень.
Меня он за собой телёнком водит
С евоным интеллектом – я лишь пень.
Я стал фанат кошмаров! Ужас бродит
Со мною вместе, неотступно, каждый день.
Один лишь морок на меня всегда наводит.
Адреналин и тайна – моя сень.


Такая моя радость – чо уж право…
Я иногда меняю ход игры.
Я отменяю топоры – когда любава
Одна – тогда зачем мне топоры?!
Тогда трепещущая жертва-то красава
О как же возбуждает кумары!
Чем больше меня лупит – только браво!
Тем больше сатана мне шлёт дары!


Я знаю, дальше будут только муки
Зато любую деву, как хочу!
Пока трясётесь все вы словно суки
Я от любой красавицы торчу.
Д ещё адреналин, как из базуки
Так шибанёт, что словно я лечу!
Тут надо, чтоб сирены выли звуки!
И от погони пролетел я каланчу!»


10


«Я слушаю тебя, мой друг болезный –
Так начал я Миколе говорить –
И не пойму, зачем же путь твой слезный?
И муки вечные, зачем в себя впилить?
Когда и так вся эта радость, скрупулезный!
Но не такой отстой, что не переварить.
Ну, потому, что несварение, скабрезный
И заворот кишок лишь предстоить.


Одна на свете только есть отрада
Когда лишь добровольна эта связь!
Тогда вся жизнь становится услада
Когда Любовь – небесная здесь вязь!
Тогда от слова каждого, что Лада
Пролепетала – словно нибушко раскрась!
И волосы её, как водопада
В пустыне, где спечётся и карась…


И чем ты больше с ней живёшь – тем только боле
Ты понимаешь – это чудо наяву!
Когда  в любой, что предстоит нелёгкой доле
Ты улетаешь с ней куда-то в синеву!
Движенья жизни, даже в горе, на престоле!
Ты не один! В тебе Любовь! Идёшь в траву,
Когда после пустыни ты на воле
Среди ручьёв и сосен на плаву…


Твоя Любимая – здоровая, больная
Не отражается сие в твоём краю!
Где вечная весна – болезнь шальная
Не портит жизнь, где раюшки-раю…
С такой же радостью, как птица ты стальная
Летишь так за лекарствами в маю!
Который вечный! Власы заметая
Пусть бесится метель – я устою.


Здесь вечный май! Зачем прогноз погоды?!
Какая разница зима там, иль жара?
Кайфуешь от всего и всюду броды!..
И вечный кайф, где вечная пора
Любви!.. Поёшь лишь Богу оды!
Что есть ты! Что живёшь! Вновь день! У-р-р-р-ра!
Любимая нам б только небосводы
И маленький очаг – пускай нора!


Ты говоришь, готовишься к извечным
Непроходящим мукам никогда.
Что может быть и рад быть не увечным
Но карма – не запутаешь следа.
Что может быть и рад ты быть беспечным
Но долг растёт – наркотик в города…
А после отходняк и лишь конечным
Любая остановка – АД всегда.


Я от Любви к Любви лишь возрастая
Я от блаженства лишь к блаженству – это так…
Смотрю в берёзовую даль на сердце тая…
Смотрю в родник и улетаю вечный благ!..
И вместе с листьями осины жизнь листая
Лечу до бесконечности свой зрак…
И радует тем больше жизнь простая
Крылечко где, избушка – травки злак…


Ты скажешь про другое я уж начал…
Да нет, всё это связано вот там…
Любимый переходит в тополь, значит…
Любимая в берёзку, сосны в мам…
И связь здесь неразрывна не иначе -
Идёшь с Любимой просто в Божий храм,
Где ивушка стоит и просто плачет…
Где лес и дол… И к Божьим берегам!..»


11


« И что, входи кто хочешь в эти сени?
Любой так взял и просто так входи?»
Спросил Микола озабоченный, как Ленин…
Возможно, сердце ожило в его груди.
«Я не знаток, конечно, из-за лени –
Так отвечал я – нежный, погоди…
Не падал я ни на какие на колени
Не бил челом заросший в бороди…


Я лишь пришёл в психушку – просто к людям
Из ада беспросветного в ночи.
Врачи сказали аду во мне: «Буде».
И сгинули кошмаров палачи.
Когда чуток так полегчало в мои груди
Галлюцинации позгинули в мочи…
Я начал вспоминать, как жил в паскуди
  И пенисом гордился с каланчи.


Всегда я слышал про чертей, но то ж для смеху…
Ну, чтобы посмеяться, значит, всем!..
Ну, аллегория – там, чёрт залез в прореху…
Иносказание без смысла и систем…
Дремучие там люди на потеху
Крестили всё подряд без всяких схем…
У Гоголя там карты, чтоб ко греху
Не привела игра с чертями… Козырем!


Ну, идиоты, чо уж там в натуре!
Завёл барометр там поп себе – ей-ей!
И вот, всех прихожан к дождю там – к буре
Ведёт ён в поле и челом все бьют в репей.
Ну, дебилоиды!.. А сам нажрамшись дури
(Ну, самогону, чтоб покрепче, дуралей)
Не доходя, всегда так, до своей конури
Всю дверь обоссывает нам еврей!


Ну, типа этого, так жили, не тужили!
Всех презирая, выделяясь среди них!
Когда кругом все идиоты и дебили
Ведь это значит, что ты сам поэта стих!
Смеясь над древними ничтожествами - пили!
Жить надо в кайф! Чтоб с женщинами лих!
Чтобы они тебя в страстях, чтоб погубили!
И ты, чтоб с удом от одной к другой – вжих-вжих!


И вдруг так – вжих!.. Всё это оказалось
Совсем не то ино – сказаниё.
В тебе жило оно и не казалось
Всё то, что в минус, в ад, в отбросы ё-ё-ё-ё…
И эта гадость, что в тебе, уж не скрывалась.
Она в тебе жила, в мозгу – твоё – её.
Ты раб был нечисти – она лишь ухмылялась
И голоса её приказывали всё.


Тот мир был сумасшествия извечный.
Он был всегда – в нём можно только выть.
А я был птенчик, что так выбежал беспечный
И вот, так роет лапками-то ить!
И смотрит горделиво так увечный:
«Эй вы, пни старые! Я всех вас разъетить!»
Сие, наверное, смешно, когда заплечный
Сидит палач и ждёт твою кровь пить.


Мир сумасшествия – я в нём немного пожил
И не хочу обратно я туда.
Когда в тебе примерзейшие рожи
Зовут затрахать, пьяны города.
Диктуют изнасиловать, о Боже,
Детей, чтоб ужаснулись все стада…
А после их убить, а вот и ножик
Сижу, точу и в муть бредут года…


То сумасшествие – оно конца не знало.
Оно совсем не ведало границ.
Чем ниже падать – больше возбуждало
Чтоб только унижать милейших лиц.
И с беззащитными людьми лишь возвышало
Чрез уд меня, когда кто падал ниц!
Тогда та гадость, что во мне, она дышала
И истекала на косиц и на ресниц…


Чем ниже в ад – тем только лишь страшнее.
Нормальный разум это просто не снесёт.
Однажды я почувствовал - тошнее
Уж дальше некуда и крышу унесёт.
Так я попал сюда, иначе б шее
Не увезти тех маленьких крысёт,
Которые разъели б мозг быстрее
Чем лист мимо окошка пронесёт.


Я лишь глотнул от той лихой помойки
Чтобы понять, что солон океан…
И больше мне не надо бритвы-мойки
В стране, где всё, всегда, везде обман.
И значит, древние т народы водостойки
Которые не шли совсем в капкан.
Сие у нас текут усе надстройки
И крыши протекают на дурман.


И это мы дремучие подонки.
Мы идиоты и дебилы и козлы.
Мы возгордившиеся в прелести болонки
Которых в кучку взяли и свезли.
Когда сорвало все форсунки и заслонки?
Когда к нам эту гадость завезли?
Но это ж вечно в юном поросёнке
Всё бродит, рвёт, гормоны на узлы!


И значит, есть и ангелы на свете.
И Боженька на свете, значит, есть!
Коль черти существуют. Ихни сети.
В отходняке они приходят, чтобы съесть.
И бред – совсем не бред на их билете
Разумная идёт оттуда весть.
Ты узнаёшь в идиотическом куплете
Насмешку, мысль гения и месть.


И значит древние – они, когда про Бога
Здесь надобно задуматься всем нам.
Коль говорят – одна ведёт дорога
Одна Любовь к тем чудным берегам…
Коль говорят, молитесь, когда в лога
Вся ваша глупость завела, когда к волкам.
Когда уже сказать не можешь слога
От ужаса к тем жутким упырям.


Да, так сказали древние – молитесь!..
Коль понял ты, что ты пред древними – дурак.
В Спасенье Христианства окунитесь
Где Свет сильнее тьмы – да будет так!
От тьмы навеки вечны отрекитесь!
Любая нечисть приходи, любой ведьмак!..
Все дети Божьи!.. Просто удивитесь,
Как жили без Любви??? Как нежный мак


Которым только бы и надо любоваться!
И воспевать его красу поэтам всем!
И в акварелях всем художникам купаться
Рисуя маки, маки в мире сем!..
Но взяли, выдавили опий и спасаться…
Как будто больше в мире нету тем…
Но лишь кумар и отходняк – в ломах кататься
Замена всему миру – слеп и нем.


12


Лишь удивитесь, как же в мире Благодати
Где отовсюду источает Благодать!..
Вы выбрали убожество поссати –
Ну, вечный кайф, когда с пивком там отливать.
А ежли потерпеть и не бежати
То кайф превысит все оргазмы, что скрывать?!
Какой оргазм?! Когда струёй блистати
Ты будешь метра на три, в-в-в-вашу мать!


Иль целый мир, что шагом не измерить!..
Что полон тайн, немыслимых красот!..
Меняют на рулетку, чтоб похерить
В отверстии анальном – Божий плот…
Похерить всё! Любовь, семью и двери
В сосновый бор, в бруснику, в турпоход
С любимыми людьми, где без потери
Войдут цветы в вас луговые – в душу – вот!..


Ты мир весь променял на блуд с гордыней.
Ну что?! Потешишься, быть может, полчаса.
А дальше что? Потом? Где кроме стыни
Нет ничего – куда б залезть, согреть краса.
И мы, с цветочков выйдем с лебединей
Уйдём туда, где ходит лишь лиса…
Нас завтра будет ждать трава полыни
Любви дорога бесконечна в береса…»


«Ты знаешь, иногда я даже знаю
Что надо жить вот, как-то эдак, так.-
Промолвил друг Микола. – Чтобы в маю
Брести с любимою, где в поле зреет злак!
Быть добрым – это тоже понимаю
Чтобы всегда бензина полный бак.
Чтоб не застрять в тайге – в том диком краю
Где только стужа, волки и никак.


Но жить, как все… В подгонку, по шаблону…
Тебе-то самому не тошно, брат?
Так. По единому извечному закону
Где просто и не вставить даже мат.
Лишь бить челом и лбом об пол в поклону
Быть вечными  рабами в сорок ват
И в рабстве ползать вечно в том полону
И радоваться, что дегенерат.


А я не раб! Лечу я словно птица!
Я делаю, что мыслю и хочу!
И я плевал в плебеев! В ваши лица!
И вместе с своим пенисом торчу!
Пусть буду мучиться потом я. Что ж годится!
За то всех жён у вас уволочу!
И буду ждать, когда опять напиться
Смогу я крови, где от кайфа я кричу!»


«Ты бредишь брат, и сам не понимаешь.
Ты болен - без руля и без ветрил.
Лежишь в проказе – всем всегда воняешь
И думаешь, что всех перехитрил.
Ты говоришь: «Не жить, как все…» И удивляешь!
Ты рекламируешь болезнь и смерть всех сил.
И хочешь жить?! Когда усугубляешь…
Отравою себя ты упоил.


Без Бога жить не можно и представить.
Бог это жизнь, а без Него один распад.
Средь океана всё равно, что продырявить
Свою лодчоночку, чтоб чёрт тебе был брат.
И вот, куда-то плыть, куда-то править…
Куда? Зачем? Кто вцепится в твой зад?
Кто без Любви – себя тот только травить.
Все страсти только яд – ведут лишь в ад».


«Да нет, живёт же нечисть – бед не знает.
Д ещё внушает – без неё, мол, не прожить! -
Так Коля проповедовал. - Листает
Мильярды лет и демон так парить.
Без них, мол, нет развитья! Не узнает -
Что хорошо, что плохо?! Можно ль пить?
Амёба, мол, не разовьётся – не оттает!
Коли не бить, не колотить, не остудить».


«Живут из них лишь те – кто к жизни лезет.
Как ты решил мослы здесь подлечить. -
Так я держал ответ. – Идут к берези
И очищаются, чтоб шибко не смердить.
С любою страстью в душу, в твою, лезут
Твоею жизнию питаются от тить.
Существованьем паразита - этим грезишь?
Глистом быть в вечности, в клоаке и не ныть.


Приманку бросят ребятёнку, чтоб был в злобе -
Соседский мальчик взял игрушку отобрал…
И злобой мальчик заболеет и в хворобе
Они качают из него чудесный бал.
Гордыню всем всучают аж в утробе:
«Ну, посмотри, какой великий ты амбал!»
Великого низводят до микробе
Когда в гордыне у него на всех оскал.


Себе энергию качают – жизни силу
Когда дурашка-человек на страсть клюёт.
С собой привносят хладную могилу
Когда поганую ту страсть болезный пьёт.
Сначала страсть любая просто в  жилу!
Эй, столько радости! Кайфуха только прёть!
Но после, как в мешок воткнули шилу
И кайф ссыпается, пока не изойдёт.


А дальше лишь болезни и непруха
Зависимость от пакостных страстей.
В главе хохочет сумасшедшая старуха
И только боль заместо кайфа упырей.
Так гадят паразиты, друг-братуха,
Могилой заполняя эмпирей…
Пока не гибнет всё, не дохнет от протуха
И дальше только в ад – хоть членом бей.


Да ладно человек, что к Богу рвётся…
Что понимает все ничтожества свои…
Но нету силы, нету воли, и плетётся
За чёртом вслед он, за страстями в полыньи…
Тот человечек обязательно Спасётся
На Бога уповал кто на земли…
Подобное к подобному! Не рвётся
Стремленье к Богу, к правде и Любви!


У паразита незавиднейшая доля
Из ада в ад, до бесконечности, всегда.
Чуть вызволят ничтожество на волю
Той пакостною страстью иногда…
И снова в ад и вечная неволя
Где не отыщет он дороги никогда
Пока серьёзно не надумает без боли
Жить скромно, счастливо, искать Любви следа…


И с этой   нежитью ты хочешь так сношаться?
Не жить, не вылезать из слова ад.
Иль просто взять раскаяться и статься
Тебе и не поставят черти мат.
Всё осознав своё ничтожество – отдаться
На волю Бога, чтобы к жизни, чтобы брат!..
Не раболепствовать, а просто ужасаться
Своим ничтожеством и гадостью юннат.


И бить челом не потому, что Богу надо…
О-о-о-о-о-о… Богу этого ненадобно совсем!..
Смотри, тебе даётся жизнь – телку из стада!
Чтоб ты резвился и носился без систем!
Тебе здоровие даётся, о-о-о-о, отрада!
Рисуй! Пиши стихи! К искусствам всем!
Тебе даётся, о-о-о-о-о, Божественная лада
Чтоб ты к цветочечкам, к травиночкам с конем!


Но в детстве не носился ты брыкая…
Ты только мелочь у детишечек сшибал.
В здоровье ты плевал кабак алкая:
Бухал, курил, крушил и вновь алкал.
К искусству относился не моргая,
Когда гитарой темя расшибал.
А с ладой только извращения - смекая
Кому ещё бы запендюрить член в оскал.


Но это средняя такая, брат, паршивость.
То ангелы в сравнении с тобой.
У всех практически в России эта вшивость
По пьяной лавке пару-тройку на убой…
А ты чего же утворил – там, где игривость?
Там, где Любимая тебя ждала домой…
Ждала единственного в мире всем на дивость…
Ждала на вечную Любовь и на покой…


И неужели же не хочется так крикнуть:
«О Господи, прости Ты дурака!
На всю Любовь, что Ты дарил мне – всё постигнуть!
Я только гадил… Из меня текла строка
Из яда и отравы, чтобы сникнуть
Могла любая жизнь от травки до быка.
И дохло всё от взгляда, чтоб не пикнуть
Так ненавидел всё на вечные века.


О Господи, прости, прости урода…
Дополз в зимовье из последних своих сил…
Меня лечили долго – антипода…
Любовь лечила, и Её я долго пил…
Потом я понял для меня важней свобода
И общество арктических могил
И всех спасителей моих из небосвода
Своей я злобой и отравой напоил…»


13


«Ну ладно хватит. – Оборвал вдруг резко Коля. –
Ты сам-то, что тут делаешь юнец?
Священником работаешь в неволе?
Пасёшь заблудших и загаженных овец?
Иль сам ты сумасшедший на приколе
Чертей и бесов, где всегда и всем конец.
И сумасшествие несёшь в нелёгкой доле
Бред параноидальный и писец.


«Ты прав, Микола, я здесь просто сумасшедший.
Ко мне являлись черти при луне.
И я в беседах с ними, ночи был проведший
И жизнь я проводил в кошмарном сне.
Но я не гений, музу, что нашедший
И как угодно с ней летая на коне,
Чтоб разговаривать стихами! Приобредший
Такой вот бред за много лет в вине.
 

А Ирка Бузова летая по палате
При женщинах, которые там с ней…
И кожа белая ее, с какой же стати
Вдруг синяками покрывается? Окей?!
А твой двойник из зеркала, из знати?
Тебе не кажется, что ты его плебей?
Не будешь если ты молиться, то карати
Придёт по новой он к тебе – ей-ей.


Я всё тебе сказал, а дальше думай.
Как раньше будешь ты умнее всех?!
Иль хватит по частям тебя так хрумать
Быть мальчиком для бесовских утех.
Вообще не надо очень много шума
Чтоб слышали тебя лишь Бог и снег
Когда неслышно падает, как пума…
Молись лишь Богу – твой единый оберег…»


Я отошёл. Такие вот, порывы
Довольно часто прорывались, так, во мне.
Я говорил и говорил, как шелест ивы…
Быть может долго провалялся в наркосне?
Я чувствовал в себе экстаз красивый
Чего-то Светлого в натянутой струне…
Смычок коснулся – скрипки переливы
Вдруг, зазвучали у Купавы в полоне…


Вообще впервые ощутил за мнози лета
Как радость наполняет мой сосуд!..
Бухать я бросил – вот уж вам одна примета…
Гордиться перестал в торчащий уд.
Гордиться перестал, что значит – эта…
«Что самый умный! Идиотов целый пруд!»
Коль всем Спасаться – от цыгана до поэта
То прочь ушёл и злобы целый пуд.


Чем больше понимал, тем становилось
Всё легче, легче, Божечка ты мой!..
Чем больше дряни оставлял и уносилось
Воспоминанье о годах, где только вой.
Я от страстей лишь отходил и Воскресилось!
Душа и слёзы! Жизнь, где не изгой!
И вместе с листиком осины шелестилось…
И на душе чудесно – только пой!..


Я шёл к шиповнику, его цветочки нюхал…
С берёзою я сказки говорил!..
И был я рад и хлебушку краюхе
И женский образ очарованно я пил…
Я понял ЖИТЬ в своём родимом духе
И есть нирвана, кайф нетленный, Божьих сил!
«Жить не кривя лабдаяся в прорухе».
Понять такое сможет и дебил!


Всё счастье в жизни, в жизни бесконечной…
И нету счастья большего, чем жить…
Ну, просто выйти на крыльцо, чешась беспечно,
Окинуть взором, где б росой лицо смочить…
Потом пойти куда-то к речке, безупречно
Полюбоваться, чтобы всю красу испить!
И душу напоить, где цветень млечна
Свои, в душе, цветочечки полить…


Всё остальное просто к жизни дополненье
Очароваться, чтобы сказкой навсегда…
Творишь добро и это творчества явленье
Всё украшает ещё больше! Как вода
Всё оживляет – лишь идёт она в коренья
И тут же видишь жизни ты следа…
В пустыне семечко сто лет в оцепененье
Но лишь вода – росточек хоть куда!


Твори ДОБРО, что деньги на мобиле
Переводи их на Спасение детей!
И Благодать пойдёт к тебе!.. И даже в силе
Окажешься ты  против встать страстей.
И радость будет вечна – в жили-были!
У старика-то со старушкой!.. Только лей
Всю доброту свою в пустынь на многи мили
И Благодать свою обратно только пей…


14


  Я вздрогнул, вдруг услышав голос сзади:
«Семёнов к вам пришли». – Услышал я.
Но не поверил! Кто же в жизни ещё ладил?
Кто мог прийти в те сумасшествия моя?
Никто ж не знал, что я с собой поладил…
Никто ж не думал, что смогу я от буя
Отплыть оттуда - пересохшие, где вади…
И что забьёт в меня, в оазисе, струя!


Пройдя немного, я у лестницы заметил
И даже так слегка оторопел…
Моя жена стояла в ярком свете
И соловей над нею нежно пел…
Ну, как жена?.. Когда я в пьяны сети
Её с собой тащил, с собою вел
И избивая каждый день из адской клети
Не выпускал и в извращениях сопел…


Она терпела долго, бесконечно…
Ведь это только говорится – словно миг
Жизнь пролетела к станции конечной!
О словно бы вчера в штаны – пик-пик!
Такое мог сказать с балдой увечной –
Кто не сидел, кто не служил втоптая лик…
Кто наркотою не страдал, где сутки – вечность…
Где нет конца мучениям, мусик.


Такое мог сказать беды не знавший
Кто не изведал временной тупик никак.
Когда часы остановились и ты павший
И весь от маковки до пят – один лишь брак…
Когда до бесконечности поправши
Её святую душу, вурдалак,
Решил я их убить ошизевавши
Она с детьми сбежала чудом – кое-как…
 

Сейчас она стояла и смотрела
Царица Мать Небесная в меня…
И здесь моя душа уже не пела
Воспоминанья завалили хороня.
«Сюда пришла ты указать мне, чтобы зело,
Что я на самом деле поросня?
И никогда уж не взлетит духовно тело
С пародонтозной и с помойною слюня?»


«Ну, что ты, Эдик - так мне Наденька сказала. –
Пришла я повидать тебя сейчас.
Совсем недавно про такое я узнала…
Что вот, ты здесь… Ты болен в этот час…
Я принесла тебе, здесь, фруктики с причала…
Торгуют азиаты там, как раз…
И яблок навезли сюда не мало
Да и черешенки и груши про запас…»


«Эй, хватит! Хватит! Ишь раскуковалась.
Ты, что со мною вместе хочешь жить?
И снова унижаться, чтоб ни малость
И ползать на коленях и просить?..»
«Но ты же был больной… Да не связалось…
Был дождик бесконечный – моросить…
Да, так вот было… Так вот, оказалось…
Ну, что ж теперь всегда от стужи выть?»


«Ты, то есть, всех уже здесь расспросила!..
Мол, буйный иль не буйный, мой родной?!
  Ну, что же это очень даже мило…
Хоть буду знать, что не совсем уж я больной».
«Ты хочешь мне сказать, что я дурила?
Что пить бросать ты и не думал – весь шальной?!
Тебе по нраву чёртова кобыла,
Что увезёт тебя обратно на убой?»


И Наденька уставилась пытливо
В мои глаза и в душу до глубин…
В моей душе Божественная нива
Зашелестела, закачалась вдаль осин…
И стало  просто и легко… И прядь игриво,
Что выбилась на шейку без причин
Качалась ветерком, да так красиво
Что перед локоном бы рухнул исполин…


Я улыбнулся: «Да не бойся, беса вынул.
И растоптал его ногами – эту мразь.
Я жить хочу! Пустыню я покинул
И больше не хочу лицом, чтоб в грязь.
Я больше не хочу, чтоб кол осины
Вонзали бесконечно в мою вязь…
Быть хуже всех! Всегда! Не жизнь, а мины.
Все ж остальные лучше! Мрак раскрась…


Всем хорошо! И мне лишь только плохо.
Умней меня - последний идиот.
Сие не выносимо, моя кроха
Когда с презреньем на тебя плюёт енот.
Быть хуже всех, до горького, до вздоха.
Быть хуже всех, как проклятый урод.
Бухгалтер, что сидит заросший мохом
В сравнении со мной – души полёт!


Придёт домой, раскочегарит керосинку,
Поставит жариться сальцо там, чтоб с лучком.
Когда посмотрит он в окошко на осинку
То вспомнит Зинку… И мечта уйдёт в истом…
Последний чмошник смотрится картинкой
В сравнении со мной – всегда притом!..
Ведь мне лишь ад, лишь ад, где я соринкой
Валяюсь, чтоб топтали все чело».


«Ну ладно Эдик, нежный мой и милый
Ты успокойся в этой жуткой стороне.
Бог выше нас, мудрее – белокрылый…
Спасёт Он всех, кто здесь завяз в кошмарном сне.
Мы снова с тобой будем в вечер стылый
Сидеть у камелёчка при луне…
И ты совсем не будешь там унылый
Когда главу свою положишь ты ко мне.


Нас Бог Спасёт! Он только цветень право…
Он только Свет и нет ни грамма тьмы!
И вот, не надо мудрствовать лукаво
  Ему приписывать – чем все страдаем мы…
Кто подойдёт, где к Богу переправа
Перевезёт Он всех на райские холмы!
Ну, пожелай же ты на Родину, отрава…
Ну, пожелай же ты Любви среди зимы…»


Весна – 2013г. – Лето – 2014г.