Где-то средь гор...

Где-то средь гор, что смыкаются чашей,
Озеро в лоне от ветра покоя,
Где разрослись непролазные чащи
Вдоль берегов омертвевшего моря,
Хижина ветхая скромно ютилась.
Жил в ней старик. Он читал Книгу Жизни.
Будучи юношей, впал он в немилость,
Злющим собакам был отдан в добычу …
Страшные твари глумились над жертвой,
Смрадным дыханьем лицо обжигая.
Он у них был в эти сутки не первый,
Медлили псы, отвратительно лая.
Вот подошел самый крупный поближе,
Впился в глаза человеку глазами…
Что он увидел - о том не напишут,
Но почему-то смутился и замер.
Дальше всё было ещё непонятней:
Знак он подал тем, что были поодаль,
Тотчас верёвку разгрызли зубами,
Вылизав язвы от едкого пота.
Словно чего-то пугаясь безмерно,
Пёс вдруг завыл, призывая собратьев
Скрыться немедля, как будто от скверны,
Власть над собой безвозвратно утратив.
Юноша долго лежал, глядя в небо.
Тихо сияли вечерние звёзды.
Пёс всё услышал и выполнил слепо.
Внутренний голос был властным и грозным.
Как он проник в ту Великую Тайну,
Что мудрецы постигают веками?..
Очень возможно, что просто случайно…
Или он тайно возлюблен богами…
Встать попытался, но, сил не имея,
Снова уткнулся во мшистую почву.
Как он собрал то, что вовсе не сеял?..
Но лишь безмолвие правило ночью…
Утром, напившись чуть илистой влаги,
Холод сгоняя под солнечным светом,
Он, собирая остатки отваги,
Начал свой поиск сокрытых ответов.
Путь его долог и полон лишений.
Нет в нём хозяина, слуг, даже Бога.
Лодкой, плывущей навстречу теченью,
Он рассекал все превратности Рока.
Но отыскать колыбель древней силы,
Что отодвинула признаки смерти,
Всё же не мог, где б и как не ходил он…
Знали ли псы, эти сукины дети?..
Был он весь грязный, заросший чрезмерно.
Ел, что придётся и спал, где случится.
И лишь глазами поспорил бы, верно,
С только что матерью ставшей волчицей.
Словно щенков, опекал он надежды,
Веря, что где-то хранятся ответы.
Даже и в плоти, восставшей и грешной,
Видел он проблески Вечного Света.
И вот, однажды, опершись о скалы,
Те, что покоили озеро в чаше,
Он вдруг услышал, как всё зазвучало
Тысячей звуков, поюще-кричащих.
Мир расстелился пред ним, словно скатерть,
Всё было Слово, рождённое Духом,
Тело текло миллиардами капель,
Став на мгновенье глазами и слухом…
Не было чуждых ему проявлений,
Всё был он сам, как творец и хозяин
Мыслей и чувств, и сердечных биений,
Бог, обитающий в собственном храме.
Стало понятно, где сила дремала
Долгие годы, блеснув на мгновенье,
Но своей сути отнюдь не меняла,
Выйдя наружу в лучах озаренья.
Ну, а тот проблеск – он жажде обязан,
Жажде великой живым оставаться.
Всё охватить не дано было сразу,
Силе возможно лишь в духе вмещаться.
………………………………………………………..
Где-то средь гор, что смыкаются чашей,
Хижина ветхая скромно ютилась…
Дверь отворяет лишь духом стучащий.
Так в Книге Жизни о том говорилось…