О Нравственности

С лица земли стирают  грех
Содомом  и Гоморрой.
Законы  нравственности  всех
Касаются,    бесспорно:

Кого - дамокловым мечом,
Кому – горох об стену,
Чьему–то  горлу - поперёк,
Кому -  несовременны.

Бал  плоти  правит  сатана.
Но  Дух  - материален.
И выживает  та  страна,
В которой Бог – реален.

Для иллюстрации
«Последний день  Помпеи».  Карл Брюллов.

19.08.2014

- - - -
Отрывок из статьи Сергея Избора "Кумиры падают",
опубликованной в журнале
Отдела религиозного образования
и катехизации
Санкт-Петербургской епархии
«Верующий разум» №5/2016  и на Проза.ру ссылка:
http://proza.ru/2017/08/13/19

История изобразительного искусства убедительно доказывает, что зрители последующих поколений открывают для себя в великих полотнах новые эмоциональные переживания, на которых не делал акцент автор, и которые не усмотрели критики.
Например, историк и теоретик искусства Петр Гнедич писал: «Оппоненты обвиняли Брюллова в том, что у него слишком ярко подчеркнута борьба язычества с христианством. Но вся борьба у Брюллова выражена в том, что изображен христианский священник, спасающий церковную утварь, и языческий жрец, на лице которого выражено отчаяние».
Христианские мотивы в картине «Последний день Помпеи» – это не просто противостояние христианства и язычества, это не только трагическая гибель старого мира и предвидение грядущего Страшного Суда. Внимательный зритель откроет для себя тему уничтожения «града нечистивого», напоминающую о Божией каре городов Содома и Гоморры.
Традиционное отношение к античной культуре представляет ее как величественную, благородную и в чем-то безымоциональную. Но артефакты Помпеи свидетельствуют и о другом. В помпейских домах были найдены фрески и мозаики фаллического культа. Все это было опубликовано в 1870–1880-х годах и вызвало культурный шок у ценителей античности. Карл Брюллов, конечно же, воочию видел подобные фрески, о чем свидетельствует его рисунок 1830 года «Сатир, Силен и вакханка».
На полотне «Последний день Помпеи» эта мысль о Божией каре выражена в фигурах языческого жреца и, упоминавшегося ранее, христианина, держащего пылающий факел.
Современный автор А.А. Курбановский символ факела связывает «с огнедышащим вулканом, то есть: он (факел – С.А.) представляет грозного Бога,который подвергает каре неисправимых грешников» .
Но насколько применим такой взгляд по отношению к произведению Брюллова? Не вступает ли он в противоречие с явной симпатией автора к изображенным персонажам – представителям, казалось бы, чуждого христианству миропонимания?
И здесь возникает еще один – и, пожалуй, главный – христианский мотив в полотне Брюллова. Это – идеал духовной красоты человека, который даже перед лицом неминуемой гибели сохраняет свое главное достояние – образ и подобие Божие.
И в этом случае совсем по-другому интерпретируется пылающий факел в руке христианина. Это свет Истины, которая открыта каждой человеческой душе. Необходима только перемена сознания, перемена всей своей сущности, в которой уже не будет места кумирам, рушащимся на фоне пламенеющего зарева.
Александр Сергеевич Пушкин зорко подметил этот момент картины:

Кумиры падают! Народ, гонимый страхом,
Под каменным дождем, под воспаленным прахом,
Толпами, стар и млад, бежит из града вон.

В этих строчках не просто описание бегства людей от стихии – это бегство от ложного, бездуховного мира.
Карл Брюллов в молодые годы вряд ли был глубоко верующим человеком: его отношение к религии целиком строилось на принятой большинством современников модели поведения – Церковь была для них одним из обязательных институтов государственной власти. Секуляризация уже тогда активно пронизывала и творческих людей, и разночинцев, и представителей знати. Но картина «Последний день Помпеи», замечательные росписи Исаакиевского собора – свидетельство обратного: человек, далекий от веры, вряд ли бы создал подобные произведения, вошедшие в золотой фонд христианской культуры.