1. Я Магриб открываю по другому

По возвращению на родину, весь год я наслаждалась нашей матушкой Россией, по-новому открывая для себя обычаи, традиции российского народа, природу – такую неповторимую и разнообразную. Удивительно, но Магриб научил меня видеть то, что всегда было перед глазами, но как-то ускользало, не замечалось.

Каждое время года радовало меня, переполняя чувством благодарности Создателю. Встретившая меня в России осень, осыпала великолепием своих красок, и каждый листочек был так дорог моему сердцу. Белоснежно-хрустальная зима с охапками пушистого снега и снежинками, кружащимися в вальсе, вызывала неимоверную радость. Весна, пробуждающая все ото сна, щебетание птиц, первая листва… Сережки на березах, тополя с серебристо-зеленой листвой, весело колышущиеся от ветра, сочные травы… Лето… Да, все наполняло мое сердце благодарственным светом, но…

Но Магриб вновь позвал в свои владенья,
Позвал неслышно, ненавязчиво. Внутри
Я ощутила Зов, прикосновение
Невидимой космической Руки.

И я лечу к тебе, в твои владения,
Вновь Магриб открываю для себя,
Чтоб ощутить счастливые мгновения,
С арабским миром встречи жажду я.

Уже в третий раз я приземляюсь в столице Марокко Касабланке. Что же ждет впереди? После первого посещения этой удивительной страны я оставила частичку своей души практически в каждом уголке Магриба, из-за чего весь год испытывая неимоверную тоску под названием «Магрибский синдром». Во второй приезд, решив не совершать больше такой оплошности, перед отъездом собрала все невидимые нити, связывающие моё сердце с этой загадочной страной.

И вот я вновь на марокканской земле, на Земле Счастья. Как теперь она встретит меня? И как я встречусь с ней? Что почувствую?

А что чувствует свободно летящая птица, не связанная никакими узами? Да, именно ощущение «свободного парения» испытала я по возвращению на Землю Счастья. Вновь посещая те места, где когда-то оставляла свой след, а потом отвязывала себя, как запутавшуюся в силках птицу, теперь я словно парила над ними, радуясь незримой радостью, улыбаясь невидимой улыбкой. Меня словно не было вовсе, но в тоже время я была. Как можно объяснить это состояние? Возможно я просто растворилась в пространстве Магриба, а оно в свою очередь растворилось во мне. И вот теперь, став одним целым, мы смотрим друг на друга осознанным умиротворенным взором, познавая друг друга изнутри.

Конечно же, какой Магриб без Ахмада – никогда не унывающего и не устающего, находящегося сразу в десяти местах марокканца, олицетворяющего собой всю разнообразную, неповторимую и противоречивую культуру Магриба. В первый же день приезда состоялась наша встреча и… новое знакомство с уже казалось бы известными местами начались.

Два года подряд он предостерегал нас от походов на море за «дальние камни», говоря, что там находится тюрьма и посещение тех мест опасно. В этот же раз он практически сразу предложил прогулку к тем «запретным» камням. Мои опасения он развеял своей неподражаемой хитровато-лучистой улыбкой и словом «хейя!» (пошли). Ну «хейя» так «хейя». Сколько раз в прошлые годы мне хотелось разведать, что же там за камнями, на которых рыбачат местные рыбаки. И вот запретная черта преодолена.

Рыбаки радостно улыбались, показывая свой немногочисленный улов, а мы шли дальше. Народу на берегу практически не было, место казалось полудиким, а на небольшом отдалении от моря находились полуразрушенные домики, которые в прошлые годы я считала тюрьмой.

– Это тюрьма (сиджин)? – спрашивала я.
– Что-то типа того, – загадочно отвечал Ахмад.
– А почему ты ведешь меня туда, – недоумевала я.
– Увидишь, – заливаясь от смеха говорил Ахмад.

Было страшновато, но интересно, тем более, что реакция моего марокканского друга на вопросы внушала некоторое доверие. Мы подходили к новым «запретным камням», дальше которых дороги уже не было. Там море разливалось рекой вглубь материка, открывая потрясающий вид. Местные мальчишки весело резвились на камнях, прыгая с них в изумрудные воды морской реки. Через речку на маленьких деревянных лодочках переплывали рыбаки из соседней деревеньки, выгружая пойманную рыбу, за которую тут же получали деньги видимо от местных хозяев. Они спорили, делили пойманную рыбу между другими рыбаками, кое-что доставалось и вездесущим кошкам. Дети толпой сбегались с камней смотреть на улов и на то, как происходит местная разборка-дележ. Местный «заправила» раздавал рыбакам по 20 дирхам (80 рублей), особо недовольным покрывая их недовольство несколькими рыбками из их же улова. Те махали руками, что-то бубнили себе под нос и уплывали восвояси. А «заправила» тут же брал улов – два больших ведра и через весь «запретный пляж» нес его на продажу.

– Так вот она – настоящая жизнь марокканского народа? – спрашивала я Ахмада.
– Да – отвечал он, продолжая:
– Только здесь можно понять наш дух, а все, что ты видела прежде, лишь шелуха, разноцветные фантики для туристов.

Два года подряд Ахмад был свидетелем того, как писалась моя книга под названием «Магрибские заметки». По приезду я подарила ему экземпляр. Он очень обрадовался, но сказал, что моя книга еще не полная.  Видимо эта необходимость «дополнить» и стала причиной приоткрытая мне «запретных» мест (амАкин мамнУа - ;;;;;;; ;;;;;;;;).

Дальше наш путь лежал вдоль морской реки. Открывался великолепный, нетронутый цивилизацией, вид. Прямо на самом берегу реки на покосившихся деревянных сваях стоял домик рыбака, собранный из подручных материалов, типа бамбуковых палочек и соломы. Мы подошли ближе, поздоровались, пожелав мира хозяину этих местных хором. Он, не отвлекаясь от своих повседневных дел, улыбнулся нам, поинтересовавшись нашими делами, делами наших семей, детьми и всеми родственниками.

– Он что, всегда здесь живет? – спрашивала я Ахмада.
– Практически всегда, ведь ему нужно кормить семью. Здесь он сам себе хозяин: что поймает – то его. Он счастливый человек, – отвечал мой марокканский друг, а я смотрела на этого «счастливого человека» – грязного, обросшего, по пояс мокрого, но счастливого. Да… а мы – «цивилизованные» люди, всегда ли мы счастливы тому, что у нас есть?

Но на этом наш поход еще не закончился. Мы приближались к тем домикам, которые в первые мои приезды Ахмад называл тюрьмой.

– Мы что, пойдём туда? – тихо спросила я.
– Ин ша Алла, – ответил Ахмад. Настало время показать тебе запретные места – ;;;;;;; ;;;;;;;; .

Удивительным образом я понимала каждое его слово, иногда даже забывая, что говорю с ним по-арабски. Такое ощущение, что сама земля способствовала этому пониманию. Более того, Ахмад часто переходил на марокканский диалект (дарижа), но и тогда смысл как-то интуитивно доходил до моего сознания. Конечно это происходило далеко не всегда. Иногда наступал период полного ничего-непонимания. Но в этот момент всё было предельно ясно: мы идем в запретные места, в места, запрещенные для посещения туристов.

Мы входили в район под названием «Минтака Гиза» - беднейший район, расположенный вблизи Мартиля, в тот район, куда доктор Мухаммад (руководитель группы российских студентов) строго-настрого запрещал даже приближаться. Мы шли к нему со стороны моря, ветер доносил до нас «непередаваемые ароматы»: смесь мусора, канализации, рыбы и еще чего-то не менее ароматного… Ахмад искоса наблюдал за моей реакцией, поэтому приходилось идти с невозмутимым выражением лица. Слава Аллаху, обоняние у меня с детства не отличалось особой утонченностью.

– В этом районе живут бедные люди, многие из них не грамотные, поэтому иногда их называют «люди-животные» ( ;;;;; ;;; ;;;;; ) - объяснял Ахмад. Они могут быть агрессивными с незнакомцами, но не потому, что они дикие, а потому, что каждый чужак для них представляет опасность. На самом же деле они очень добрые и дружелюбные люди, готовые поделиться самым последним, что у них есть.

Мы проходили мимо едко пахнущих ручейков-отходов, куч никогда не убирающегося мусора, в которых что-то выискивала веселая босоногая ребятня, мимо коров, коз, мужчин и женщин в ярких национальных одеждах. Никто не обращал на нас никакого внимания, каждый занимался своим делом. Ахмад, словно специально, приостанавливался рассказать мне что-то «особенно важное» возле самой большой кучи мусора, при этом незаметно наблюдая за мной.

Да… Позже он признался мне, что пишет свою книгу о том, как иностранец воспринимает реальное Марокко. Показывая на оставшихся позади рыбаков, он объяснял мне, что подобно им, он ловит слова, мысли, взгляды разных людей и записывает их. Иногда «улов» большой, иногда ничего не удается поймать, но то, что раз за разом «вынимаешь из сетей» превращается в книгу, которая может быть когда-нибудь тоже увидит свет.

– Вот тебе и спасатель с пляжа, – думала я. Загадочный всё-таки народ – марокканцы. Я пишу про него, а он – про меня. И возможно когда-нибудь я смогу прочитать и понять его книгу.

Наше путешествие благополучно завершилось. Забегая вперед скажу, что еще несколько раз мы ходили тем же маршрутом. Ахмад всё так же внимательно наблюдал за мной. Но когда очередной раз я предложила ему поход в «запретные места», он твердо ответил:

- Мы были там  уже несколько раз. Больше там нет ничего нового.
Так завершился один из этапов моего знакомства с другим Марокко, а так же видимо одна из глав книги моего марокканского друга, в которой одним из действующих лиц оказалась я.

Продолжение здесь: http://www.stihi.ru/2014/08/19/8082