На суку качался повар

                В синем небе пели птицы.
                Начинался месяц май.
                По елецкому маршруту
                Шёл – позванивал трамвай.
 
                А в трамвае этом ехал
                Непонятный пассажир.
                Брит, в очочках и тверёзый.
                И пинжак на ём без дыр.
 
                Подошел к нему громила,
                Ламца-дрица-гоп-цаца,
                И своею вострой финкой
                Заколбасил молодца.
 
                Шел трамвай девятый номер.
                В ём мужик очкастый помер.
                Тянут-тянут мертвеца.
                Ламца-дрица-гоп-цаца!
               
                Народный песняк

 
Дело было вечером,
Делать было нечего.
 
Гриша спал, Толян икал, 
Николай яйцо чесал.
Леонид ловил чертёнка.
Федя в грязь лицом упал.
 
А Вован, допивши четверть,
Вдохновенье испытал,
Растянул меха тальянки
И как мерин заорал. 
               
И сверкая мутным глазом 
(Вову кто-то стукнул тазом),
Портя воздух слегонца,
Затянул песняк народный   
Про трамвай и мертвеца.
 
А ему  из - за сарая
Вторит девушка Аглая,
Где за пачку макарон
Подставляет пиписон.
 
Кофтой слёзы утирая,
Басом взвыла тетя Рая,
И у этой  тети  Раи
Морда красная такая!    
 
Только повар дядя Лёва
Никому не подпевал,   
Потому что он украдкой
Сало краденое жрал.
          
Продавщица  Акулина   
Подхватила гоп-цаца,
Выковыривая козы
Из опухшего лица.
 
Тут Макарыч встрепенулся,
Как испуганный марал.
И разинувши хлебало,
Ламца-дрица ! заорал.
 
Даже местный псих Антошка,
Когда песню  услыхал,
Бил по дедушке ухватом
И гундосо подпевал.
               
Только повар дядя Лева
Эту песенку не пел,
Потому что втихомолку
Сельдь украденную ел.
               
Широко и величаво
Песня льётся на простор.
Нету хора задушевней,
Чем родной народный хор!
 
И летит песняк задорно
Над елецкой стороной.
И десятки псов бродячих 
Подхватили  этот вой.
 
Только повар дядя Лева
Этой песне не внимал,
Потому что втихомолку
Куру краденую жрал.
 
А когда затихло пенье
На окраине Ельца,
То поющие всем скопом
Удавили стерьвеца.
 
На суку качался повар
В тихом дворике Ельца.
Разве мог предвидеть Лёва
Столь печального конца?

                ***