Календарь поэзии. 11 августа

11 августа  - день памяти Максимилиана Волошина

Максимилиан Александрович Волошин родился 28 мая (16 мая по старому стилю) 1877 года, в Киеве, в семье юриста, коллежского советника. Его предки были запорожские казаки и обрусевшие в 18 веке немцы. После смерти отца в 1881 году Максимилиан со своей матерью, Еленой Оттобальдовной (урождённой Глазер, 1850—1923), жил в Москве. В 1893 они переехали в Коктебель, ставший для Волошина «истинной родиной... духа». Обучался в московских гимназиях (1887-1893), в 1897 закончил гимназию в Феодосии. В 1897-1900 годах (с перерывом) учился на юридическом факультете Московского университета. В Париже он также брал уроки рисования и гравюры у художницы Елизаветы Сергеевны Кругликовой. Позднее годы учения Волошин считал «вычеркнутыми из жизни» — ни гимназии, ни университету «не обязан ни единым знанием, ни единой мыслью» («Автобиография»).
Высланный из Москвы за участие в студенческих беспорядках, Максимилиан Волошин в 1899 и 1900 годах путешествовал по Европе (Италия, Швейцария, Франция, Германия, Австрия, Греция). Музеи, библиотеки, средневековая архитектура и памятники древности — Волошин как «впитывающая губка», «весь — глаза, весь — уши». Стык столетий — 1900-й год он считал годом своего духовного рождения: странствуя с караваном верблюдов (в составе экспедиции по изысканию трассы Оренбургско-Ташкентской железной дороги) по среднеазиатской пустыне, он получил возможность взглянуть на Европу «с высоты азийских плоскогорий» и почувствовать «относительность европейской культуры».
Полтора десятилетия постоянных переездов: Париж, Берлин, Москва, Петербург, Коктебель и снова Париж. Волошин познакомился с бельгийским поэтом-символистом Эмилем Верхарном (в 1919 вышла книга его стихов в переводах Волошина), французским скульптором Огюстом Роденом, бельгийским драматургом Морисом Метерлинком, поэтами-символистами Валерием Яковлевичем Брюсовым, Андреем Белым, Александром Александровичем Блоком, Юргисом Казимировичем Балтрушайтисом, художниками «Мира искусства», печатался в альманахах «Северные цветы», «Гриф», журналах «Весы», «Золотое руно», «Аполлон» и в других. Эти годы жизни поэта были отмечены «блужданиями духа» — от буддизма и католичества до теософии и антропософии немецкого философа-мистика Рудольфа Штейнера, — а также сменяющими друг друга романтическими переживаниями (в апреле 1906 года женился на художнице Маргарите Васильевне Сабашниковой и поселился с ней в Петербурге. Их сложные отношения отразились во многих произведениях Волошина).

23 марта 1905 года в Париже стал масоном получив посвящение в масонской ложе «Труд и истинные верные друзья». В апреле того же года перешёл в ложу «Гора Синайская».
22 ноября 1909 года между Волошиным и Николаем Степановичем Гумилёвым состоялась дуэль на Чёрной речке. Секундантом Гумилева стал Евгений Александрович Зноско-Боровский. Секундантом Волошина был граф Алексей Николаевич Толстой. Причиной дуэли была поэтесса Елизавета Ивановна Дмитриева, с которой Волошин сочинил весьма успешную литературную мистификацию — Черубину де Габриак. Её он просил о ходатайстве для вступления в антропософское общество, их переписка длилась всю жизнь, вплоть до смерти Дмитриевой в 1928 году.
Максимилиан Александрович написал цикл «Киммерийские сумерки». С 1910 года он работал над монографическими статьями о Константине Фёдоровиче Богаевском, Анне Семёновной Голубкиной, Мартиросе Сергеевиче Сарьяне, выступал в защиту художественных групп «Бубновый валет» и «Ослиный хвост» (хотя сам стоит вне литературных и художественных групп)
Натура щедро одаренная, Волошин совмещал в себе разнообразные таланты. В 1910 году вышел его первый сборник «Стихотворения. 1900-1910». Волошин предстает зрелым мастером, прошедшим школу «Парнаса», постигшим сокровенные тайны поэтического ремесла. В стихах о Коктебеле, вошедших в циклы «Киммерийские сумерки», «Киммерийская весна» (Киммерия — древнегреческое название восточного Крыма), поэт обратился к греческой, египетской, славянской мифологии, библейским образам, экспериментировал с античными стихотворными размерами, заставляя сквозь аскетические краски крымских пейзажей услышать дыхание древних цивилизаций. Волошину принадлежат венки сонетов «Corona astralis» («Звездная корона») и «Lunaria» — безупречные образцы редкой в русской поэзии формы (состоит из 15 сонетов; каждый стих ключевого сонета является первым в одном из 14 сонетов и одновременно — последним в предыдущем сонете; конец последнего сонета повторяет начало первого, замыкая венок). «Corona astralis» посвящена Е. И. Дмитриевой (поэтессе Елизавете Ивановне Васильевой), с которой связана еще одна грань волошинского дарования: он явился соавтором блистательной мистификации — Черубины де Габриак.
13 февраля 1913 года Волошин в Политехническом музее прочитал публичную лекцию «О художественной ценности пострадавшей картины Репина». В лекции им была высказана мысль, что в самой картине «таятся саморазрушительные силы», что именно её содержание и художественная форма вызвали агрессию против неё.
Особое место в культуре серебряного века заняла художественная и литературная критика Волошина. В своих эссе он не разделял произведения и личность художника, стремясь дать «цельный лик» мастера, сотворить легенду о нем. Разбросанные по периодике многочисленные статьи Максимилиана Александровича о современном искусстве он объединил в книге «Лики творчества» (в 1914 вышел 1-й том, посвященный французской литературе и театру, но начавшаяся война помешала осуществить замысел многотомного издания).
Одновременно с художественной критикой Волошин сам занимался живописью. Темперой, а позднее акварелью писал изысканные по колориту крымские пейзажи, большей частью работая по памяти. С годами акварели превратились в ежедневное занятие, играя роль своего рода дневника. Как художник Волошин участвовал в 1914 году в строительстве антропософского храма «Гетеанум» в Швейцарии (рубил барельефы, работал над эскизом занавеса).
Летом 1914 года, увлечённый идеями антропософии, М.А. Волошин приехал в Дорнах (Швейцария), где вместе с единомышленниками более чем из 70 стран (в том числе Андрей Белый, Ася Тургенева, Маргарита Васильевна Волошина и другие) приступил к постройке Гетеанума — храма святого Иоанна, символа братства народов и религий.
В 1914 году Волошин написал письмо Военному министру России Владимиру Александровичу Сухомлинову с отказом от военной службы и участия «в кровавой бойне» Первой мировой войны.
Отвращение Максимилиана Волошина к начавшейся войне нашло выражение в сборнике «Anno mundi ardentis 1915» («В год пылающего мира 1915», 1916). Октябрьская революция и Гражданская война застали его в Коктебеле, где он сделал все, «чтоб братьям помешать / Себя губить, друг друга истреблять». Принимая революцию как историческую неизбежность, Волошин видел свой долг в том, чтобы помогать гонимому, независимо от «окраски» — «и красный вождь, и белый офицер» искали (и находили!) в его доме «убежища, защиты и совета». В послереволюционные годы резко изменилась поэтическая палитра Волошина: на смену философическим медитациям и импрессионистическим зарисовкам пришли публицистически страстные размышления о судьбах России и ее избранничестве (образ «неопалимой купины»), картины и персонажи русской истории — сборник «Демоны глухонемые» (1919), книга стихов «Неопалимая купина», в том числе поэма «Россия». К истории материальной культуры человечества поэт обратился в цикле «Путями Каина».
В 1920-е годы Волошин существовал в контакте с новой властью, работал в области народного просвещения, охраны памятников, краеведения — выступал со стихами, лекциями, ездил с инспекционными полномочиями по Крыму и тому подобные мероприятия. Неоднократно выставлял свои акварели (в том числе в Москве и Ленинграде). Получил охранную грамоту на свой дом, стал членом Союза писателей, ему была назначена пенсия. Однако стихи Волошина после 1919 года в России практически не печатались.
9 марта 1927 года был зарегистрирован брак Максимилиана Волошина с Марией Степановной Заболоцкой (1887—1976), которая став женой поэта, разделила с ним трудные годы (1922—1932) и была его опорой. После смерти поэта она сумела сохранить его творческое наследие и сам «Дом поэта».
Едва ли не главным творением Волошина стал коктебельский дом поэта, построенный им в 1903 году на берегу моря. Просторный дом с художественной мастерской и башней для астрономических наблюдений усилиями хозяина превратился в место паломничества литературно-художественной интеллигенции. Здесь бывали Марина Ивановна Цветаева, Николай Степанович Гумилев, Алексей Николаевич Толстой, Осип Эмильевич Мандельштам, Владислав Фелицианович Ходасевич, Замятин, Михаил Афанасьевич Булгаков, С. В. Шервинский, А. П. Остроумова-Лебедева, Моисей Семенович Альтман и многие другие. В 1920-х годах число приезжавших в летние месяцы достигало нескольких сотен.
Искрометные коктебельские мистерии — турниры поэтов, шарады, живые картины и пр., прогулки на Карадаг, собирание камешков и ловля бабочек — Волошин был душой всех начинаний. В подпоясанном парусиновом балахоне и сандалиях на босу ногу, с массивной головой Зевса, украшенной венком из полыни, представал гостям демиург Коктебеля, хозяин «земли могил, молитв и медитаций» (стихотворение «Дом поэта», 1926), «киммерийский царь».
Максимилиан Александрович Волошин скончался 11 августа 1932 года, в Коктебеле (ныне Планёрское), в Крыму, после второго инсульта. Похоронен на горе Кучук-Янышар вблизи Коктебеля.
После смерти Волошина аура Дома поэта поддерживалась его вдовой Марией Степановной, верными ему завсегдатаями и незримым присутствием самого Волошина, оставшегося здесь навсегда: слева от дома холм Кучук-Енишар, где похоронен поэт, справа — Карадаг, на скалистом обрыве которого «судьбой и ветрами изваян» его профиль. (Г. М. Ряжкова)
Творчество Максимилиана Александровича имело и имеет большую популярность. Среди людей, на которых повлияли его труды, были Марина Ивановна Цветаева, Даниил Дмитриевич Жуковский, Наталия Даниловна Ануфриева и многие другие.

***

Коктебель

Как в раковине малой — Океана
Великое дыхание гудит,
Как плоть ее мерцает и горит
Отливами и серебром тумана,
А выгибы ее повторены
В движении и завитке волны, —
Так вся душа моя в твоих заливах,
О, Киммерии темная страна,
Заключена и преображена.

С тех пор как отроком у молчаливых
Торжественно-пустынных берегов
Очнулся я — душа моя разъялась,
И мысль росла, лепилась и ваялась
По складкам гор, по выгибам холмов.
Огнь древних недр и дождевая влага
Двойным резцом ваяли облик твой, —
И сих холмов однообразный строй,
И напряженный пафос Карадага,
Сосредоточенность и теснота
Зубчатых скал, а рядом широта
Степных долин и мреющие дали
Стиху — разбег, а мысли — меру дали.
Моей мечтой с тех пор напоены
Предгорий героические сны
И Коктебеля каменная грива;
Его полынь хмельна моей тоской,
Мой стих поет в волнах его прилива,
И на скале, замкнувшей зыбь залива,
Судьбой и ветрами изваян профиль мой.

6 июня 1918



* * *
Любовь твоя жаждет так много,
Рыдая, прося, упрекая...
Люби его молча и строго,
Люби его, медленно тая.

Свети ему пламенем белым -
Бездымно, безгрустно, безвольно.
Люби его радостно телом,
А сердцем люби его больно.

Пусть призрак, творимый любовью,
Лица не заслонит иного,-
Люби его с плотью и кровью -
Простого, живого, земного...

Храня его знак суеверно,
Не бойся врага в иноверце...
Люби его метко и верно -
Люби его в самое сердце!
8 июля 1914

* * *



Мысли поют: "Мы устали... мы стынем..."
Сплю. Но мой дух неспокоен во сне.
Дух мой несется по снежным пустыням
В дальней и жуткой стране.

Дух мой с тобою в качанье вагона.
Мысли поют и поют без конца.
Дух мой в России... Ведет Антигона
Знойной пустыней слепца.

Дух мой несется, к земле припадая,
Вдоль по дорогам распятой страны.
Тонкими нитями в сердце врастая,
В мире клубятся кровавые сны.

Дух мой с тобою уносится... Иней
Стекла вагона заткал, и к окну,
К снежной луне гиацинтово-синей
Вместе с тобою лицом я прильну.

Дух мой с тобою в качанье вагона.
Мысли поют и поют без конца...
Горной тропою ведет Антигона
В знойной пустыне слепца...

Февраль 1906, Париж




Облака

Гряды холмов отусклил марный иней.
Громады туч по сводам синих дней
Ввысь громоздят (всё выше, всё тесней)
Клубы свинца, седые крылья пиний,

Столбы снегов, и гроздьями глициний
Свисают вниз... Зной глуше и тусклей.
А по степям несется бег коней,
Как темный лёт разгневанных Эринний.

И сбросил Гнев тяжелый гром с плеча,
И, ярость вод на долы расточа,
Отходит прочь. Равнины медно-буры.

В морях зари чернеет кровь богов.
И дымные встают меж облаков
Сыны огня и сумрака — Ассуры.
1909