Два ужаса

               
                1.  КИЛОГРАММ ШОКОЛАДНОГО МАСЛА

         Я сидела у окна за пустым столом. Просто сидела. Тётя Нина не выгоняла, но  и не общалась особо. Мы с сестрёнкой часто забегали к ней на соседнюю улицу. У неё тоже были две  дочки, примерно ровесницы нам.
         Тётя Нина зашла в дом, повесила на обычном месте свой рабочий то ли халат, то ли плащ. И вышла по делам.
         Я осталась ОДНА…   Это сейчас я точно ведаю, что одни мы никогда не бываем.  Разве что без людей.
         Каким-то образом я знала, что в кармане того халата деньги. БУМАЖНЫЕ!  Может,  тётя  достала их там, в коридорчике, посмотрела, и положила назад. А я заметила.
         Скажите, откуда у маленького человека – лет шесть мне было – откуда такая мысль, что МОЖНО! взять чужое?  Деньги!  «Их будет много! И это будет МОЁ. Наконец-то я смогу купить, что захочу и сколько хочу.»
         Я подошла к халату, вложила ручонку…  в ЧУЖОЙ карман и достала скрученную вчетверо денежку – три рубля. Это была огромная сумма, поверьте. Для меня так вообще заоблачная собственность. Да ещё - так просто, без труда. Только поволноваться пришлось, чтоб кто-то не поймал…
         А-а-а-а!  Так ты всё же понимаешь, что это ПЛОХО! Дождалась, когда никого не будет, тайком, со страхом и сердцебиением…

         Итак, с места преступления нужно было быстренько удалиться. По улице я шла с кулачком в кармане и радостным предвкушением. Но каким-то напряжённым. Ощущения полной победы не было. Это как в библии написано: «Некое страшное ожидание суда».  Как у любого вора, видимо.

         Захожу домой. Мама хозяйствовала на кухне. Сажусь на стул с миллионерским сознанием: всё могу.  «Мама, –  спрашиваю, – сколько стоит шоколадное масло?»  Цена долетела из-за печки.  «У-у, целый килограмм можно купить!»
         «Где ты взяла деньги?» - мама появилась с этими словами в поле зрения.  И вид её был не сильно добродушный. Не сильно.
         Почему сразу - ВЗЯЛА? Разве не мог человек так просто поинтересоваться?  Я тогда ещё не думала, что взрослые - догадливые; и не знают, а просто взяли и сообразили.
         
         Всё стало уже неинтересно, страшно, позорно как-то. Мечта растаяла, как масло.
         Мамин вопрос то ли прошипел, то ли прогремел в сопровождении приСТАЛЬного, режущего, исподлобного взгляда.  «У тёти Нины», - это я озвучила свой приговор.
         Исходя из маминой харизмы сейчас последует  лекция с жуткими нотами, угрозы,  может быть, крик и прочая неприятность.  Но мама вдруг... как-то потухше ушла за печку. И оттуда – зияло молчание. Почему-то оно оказалось страшнее крика.  Ноги от ужаса пришлось приподнять от пола. Кожа отделилась от мяса. Волосы тоже были как бы вне головы.

         Наступило глубокое раскаяние. Если бы стояла ругань, то негде было бы просунуться покаянию…
         Не помню, как я вернула деньги. Возможно, тётя Нина не успела и  обнаружить, что трёшка куда-то уходила.
         Любимого масла так и не удалось мне поесть вдоволь. Слава Богу!

         Но событие это сильно проняло меня, каждую клетку организма.  Особенно запомнился ужас и удивившее девочку-воришку мамино страшное запечное молчание…