Алла Коркина, Лариса Хромова. Люблю

ЛЮБЛЮ!

Кишинев. 2000

***
Уходя из жизни писатель оставляет после себя книги, художник - картины, композитор - музыку, которые могут быть востребованы к жизни и через столетия...
Что оставляет после себя актер? Сыгранные роли. В памяти тех, кто видел его на сцене, работал с ним. Остается только память...

Поэтесса и театральный критик Алла Коркина и заслуженная артистка Молдовы Лариса Хромова отдают дань памяти Виктору Бурхарту, народному артисту Молдовы, жизнь и творчество которого не одну яркую страницу в истории русского театра им. А.П. Чехова.

«Верим, - говорят авторы, - что со временем о нем напишут и больше и лучше. Это только начало его жизни в истории театрального искусства Кишинева, Молдовы. Большое видится на расстоянии».

Книга приурочена к 70-летию со дня рождения Виктора Бурхарта, юбилею театра им. А.П. Чехова и юбилею замечательной русской актрисы, театрального критика Ларисы Хромовой.


Фотографии из архива Ларисы Хромовой
__________________________

Редактор: Дмитрий Николаев. Набор и верстка: Людмила Ильина

Издано центром Русской Культуры в Республике Молдова при содействии Русской Общины Республики Молдова.

Издательство "1ШХАША" Кишинев, 2000


ВИКТОР БУРХАРТ

Стройный, молодой, по-мужски обаятельный, он излучал притяжение. Его любили зрители, артисты, друзья, его любили женщины. Он выглядел баловнем судьбы. Казалось, жизнь его будет долгой и счастливой - так много было ему дано. Но... как это у Данте:
"Земную жизнь, пройдя до половины, я очутился в сумрачном лесу..." В сумрачном лесу потерь, сомнений, поиска истины он очутился в самом начале жизни. А "земную жизнь, пройдя до половины" - просто перестал быть на Земле... Так много судьбой обещалось, так все-таки мало сбылось...
В девяностом ему исполнилось бы шестьдесят лет. Так мало он прожил. Как рано ушел. В его уходе есть неотступное, не отпускающее нас ощущение фатальной несправедливости и неизбежности.
Шел 1965 год. В русском театре им. А.П.Чехова появился новый артист Виктор Самуилович Бурхарт и сразу стал лидером.
Он притягивал необычностью внешнего облика. Было в нем что-то от тевтонского рыцаря - осанка, строгость, определенность черт, бледное лицо, которое оттенялось темно-вишневой битловкой, стрижка с зачесанными на высокий лоб волосами, и глаза...
Говорящие глаза, которые оставались горькими даже в минуты радости - с первой встречи и до последних дней. Может быть, в его внешности проглядывало его немецкое происхождение?
А еще было в его облике что-то от лиц старинных портретов. Он и одеваться любил в темной, глубокой по цвету рембрантовской гамме, с неподражаемой артистичностью.
Феномен его личности состоял в том, что при этом он оставался, что называется, "человеком из толпы" - одним из многих. Тогда в кино и в театре появился новый тип героев – вполне демократического и в то же время интеллектуального и этот тип нового актера и человека был полностью воплощен в личности Бурхарта.
Молодость Виктора Бурхарта совпала с периодом перемен в стране - "оттепелью", и она впрямую коснулась его судьбы. Он как бы совпал с обновленным временем.
Шестидесятые годы... "Шестидесятые, где юность наша замерла, как мушка в янтаре..." - как поется в песне.
Кишинев той поры...
Высокий, элегантный человек. Кто-то его окликает. Он оборачивается, сдержанно улыбается. Нет, он не распахнут каждому встречному, но рукопожатие его надежно, улыбка приветлива...
Он органично вписывался в людскую толпу около молдавского театра им. М. Эминеску - тогда там совмещались молдавский драматический театр и театр оперы и балета - на том оживленном театральном перекрестке нашего города, который так не назывался, во был им по сути.
Его сразу стали узнавать на улице, появились друзья, поклонники и поклонницы, оценили коллеги.
Судьба Виктора Самуиловича Бурхарта складывалась непросто. Он родился 12 февраля 1930 года в городе Черняхове Житомирской области, в семье рабочего. Родился в феврале и по характеру чем-то походил на этот месяц - зимний, тяжелый ("лютый" по-украински), но с прорывом в весну, с февральскими светлыми "окнами".
Отец - немец, мать-украинка. Рос, как все ребятишки, окончил семь классов. Грянувшая война была трагедией для всех в нашей стране, но для немецкой семьи возникли еще и свои сложности. В 1943 году он с отцом был увезен на работы в Германию. Отрочество будущего артиста пришлось на самое тяжелое время. И все-таки не эти испытания оказались самыми жестокими и обидными в его жизни.
1945 год... Через всю Германию, побежденную Германию пробираются они с отцом на родину... Но вместо радости возвращения, радости встречи с матерью, новая беда, несправедливость – их отправляют в лагерь.
Как это было, как совпало!
Война, беда, весна и юность.
И это все в меня запало
и лишь, потом во мне очнулось!
Так писал поэт об этой поре. Бурхарт работает на лесоповале в Березняках. Виктор Самуилович никогда никому не рассказывал о своей жизни в лагере, хотя эта пора безусловно отразится на его характере, чертами некоторой внезапной угрюмости, замкнутости, та боль жила в нем до последнего дня.
Только однажды он вспомнит этот долгий путь на попутках через Германию, смахнет слезу и смолкнет...
С 1948 года он трудится рабочим сцены в местном Доме культуры.
Однажды возникает нередкая для театра ситуация - заболел артист и нужно срочно его заменить. Оказалось, что худой, замкнутый паренек с горящими глазами - рабочий сцены - знает всю пьесу наизусть. Режиссер рискнул доверить ему роль, и Виктор выручил театр.
Это был тот единственный случай в судьбе, который выпадает однажды. Он разбудил в юноше художника.
Видимо, Бурхарт остро почувствовал этот момент и поэтому схватился за эту единственную возможность вырваться в какую-то иную, более высокую духовную жизнь.
Как говаривал Пушкин "Случай, донна Анна..." Этот случай определил всю его дальнейшую жизнь. Не сумей он воспользоваться этим подарком судьбы и, может быть, затерялся бы человек, и не состоялся бы актер Виктор Бурхарт.
Но, к счастью, этого не произошло. Уже тогда режиссер заметил в его игре нечто такое, что заставило его работать сними дальше.
Так постепенно он вошел в труппу этого небольшого театра, который стал его единственной школой, школой жизни и искусства. Небольшой театрик в небольшом городке, небольшой, но любимый актерами и зрителями.
Феномен Виктора Бурхарта заключался и в том, что не получив никакого другого образования, кроме семи классов, в том числе и специального актерского, он сделал духовный прорыв от рабочего сцены в актеры - раз и навсегда.
Но мало того - он стал мастером, явив собой, новый тип актера своего времени - сдержанного, интеллектуального, речь которого отличалась большой органичностью и простотой. Дальнейшими университетами стала сама жизнь.
Итак, его профессиональная актерская карьера началась с 1954 года, когда его пригласили на постоянную работу в городской театр Березняков. И началась обычная актерская жизнь с переездами, с переходами в новые театры, в новые коллективы. Его узнают зрители Великих Лук, Орла, Львова
Имя Виктора Бурхарта становится известным в актерской среде.
Кишинев. Сезон 1965 года. Русский драматический театр им. А.П.Чехова еще не имеет своего здания, которое недавно сгорело. За годы отсутствия стационара труппа во многом потеряла свое лицо. Актеры жили исключительно кочевой жизнью. Многие не выдерживали такого режима и покидали театр.
Нужно было восстанавливать не только здание, но и заново формировать труппу. Эту нелегкую миссию восстановления театра взял на себя новый главный режиссер, заслуженный деятель искусств ТаАССР Игорь Петровский. Он приглашает в Кишинев прекрасных артистов, талантливую молодежь. В театре появились звезды - народные артисты РСФСР Ливия Шутова, Николай Провоторов, заслуженные артисты РСФСР Павлина Конопчук, Лидия Тюрина, Николай Семенов. Среди звезд приглашенных Игорем Петровским был артист Виктор Бурхарт.
Потом, когда жизнь сложится так, что режиссер покинет Кишинев, и примет театр во Владивостоке, он долго и настойчиво будет звать любимого артиста в новое дело, за собой.
Виктор Бурхарт не оставит Молдавию, он уже никогда не покинет свой последний театр - государственный русский драматический театр им. А.П.Чехова
А пока первый спектакль нового главного режиссера был и первым спектаклем в Кишиневе артиста Виктора Бурхарта. Шла пьеса чешского драматурга Шубрта "За час до полуночи."
Компания друзей вместе переживших фашистскую оккупацию под Новый год собралась в уютной квартире своей общей подруги Алены.
И вдруг Мирек (герой Бурхарта) объявляет собравшимся, что предатель, выдавший их общего друга фашистам, находится среди них. И праздничный вечер превращается в дознание, в поиск убийцы.
Бурхарт мастерски ведет свой поединок, подвергая подозрению каждого из присутствующих. Он заставляет зал прислушиваться каждому своему слову, вовлекая всех в свои зоны молчания. Внешне в этой роли он был предельно сдержан, гипнотизируя зал умением напряженно мыслить. Его Мирек завораживал не только темпераментом мысли, но и элегантностью и мужской красотой. Мы видели его глубокие, трагические глаза... В этой роли он мог долго молчать и вместе с ним замирал зал. Даже сейчас, когда вспоминаешь это, сердце останавливается от любви и горечи.
Все заговорили о Бурхарте, о его герое Миреке, о новом современном спектакле. Этот новый стиль игры принесли с собой в театр и утвердили новый режиссер и новый актер - Игорь Петровский и Виктор Бурхарт.
В действии пьесы было занято шесть актеров, но оставалось ощущение моноспектакля Бурхарта.
Премьера прошла в Доме офицеров, имела успех не только у зрителей, но и у самих коллег. Это было еще время, когда актеры ходили друг к другу на спектакли, умели разделить с коллегой радость премьеры.
Помнится дружеское присутствие и поздравления известных молдавских артистов Петра Баракчи, Евгении Тодорашку, которая впоследствии вспоминала: "В жизни каждого человека бывают какие-то минуты, которые он запоминает навсегда. Я четко помню, когда первый раз увидела Виктора Бурхарта. В Доме офицеров шел спектакль " За час до полуночи." Его Мирек взволновал меня, заставил напряженно следить за всем, что он делал, захватывая буквально все внимание. Первое впечатление от его без малейшей театральности игры осталось в памяти навсегда".
Успех этого спектакля подсказал идею длительных гастролей небольшой группой актеров. Здание театра еще не было отстроено, да и необходимы были средства для осуществления других постановок спектаклей.
Так актеры отправились в долгую поездку в далекие республики - Армению и Грузию.
Вся группа уместилась в одном автобусе, который проделал не одну сотню километров по головокружительным горным дорогам. Внешне невозмутимый, водитель Иосиф виртуозно вел автобус, проделывая этот рисковый путь. Спустя много лет он признается, что тогда во время той поездки в один из стрессовых моментов, дал себе слово - вернется домой, привезет всех в целости и сохранности, больше никогда не будет рисковать - возить людей. По приезде домой, к удивлению всех, первоклассный водитель, общий любимец актеров, раз и навсегда перешел на грузовик. (Сдержал данное себе слово!)
Итак, бесконечные дороги. Первые дни пути Бурхарт неподвижно сидит на своем месте. Не глядит по сторонам, как другие... Видимо, по-своему переживает напряжение момента. И вдруг происходит перелом - Виктор не без юмора заявляет водителю, что отдает ему в руки свою драгоценную жизнь н свое светлое будущее. И идет спать на заднее сиденье, заваленное чемоданами, тюфяками, театральным реквизитом. И с этого момента меняется атмосфера в автобусе - кто-то запел песню, кто-то стал играть в шахматы, кто-то притулился рядом с Бурхартом.
А за окном автобуса далеко внизу в долинах паслись еле видимые крошечные, как букашки стада овец. Дух захватывало от этой высоты!
С тех пор, несмотря на трудности этого кочевья в автобусе царила атмосфера молодого веселья и радости жизни. Тбилиси, Ленинакан, Гори, Ахалцик, Ахалкалаки... Спектакль " За час до полуночи" принимали тепло, артистов - хлебосольно. Все были молоды, веселы, да и время было светлое, многообещающее.
"Шестидесятые, где юность наша замерла, как мушка в янтаре". Может быть поэтому долгая и нелегкая гастрольная поездка осталась в памяти актеров, как необычное и чудесное путешествие. Которое, кстати, разрешило и материальные проблемы театра.
Актеры вернулись домой ко времени. Здание театра было отстроено. Русский драматический театр им. А.П.Чехова открывает свой новый сезон и начинается плодотворная творческая жизнь, в которой Виктор Бурхарт сыграет более 40 ролей, получит признание зрителей, и звания - сначала заслуженного, а затем и народного артиста молдавской республики. Станет одним из ведущих актеров Молдавии.
После спектакля " За час до полуночи" ему выпало блистательно сыграть роль Анри - тонкого и мужественного героя Сопротивления в пьесе французского драматурга Жан Поль Сартра "Мертвые без погребения" (режиссер В. Соловьев). Театр решал пьесу в стиле героической трагедии. Бурхарт вроде бы оставался самим собой, но преображался до неузнаваемости. В пластике, в походке. Глядя на него, казалось, что он оттуда, из мушкетерской Франции, не хватало только шпаги в руках. Глаза лучились, как после только что выигранной дуэли, а в трагических сценах в его глазах проступала бурхатовская неизбывная тоска, бурхартовская глубина внутреннего мира.
Его Анри-умный, способный на нежную любовь, чувствующий прекрасное, потрясал не только своим поступком, но и муками, которые он проживает в подходе к нему.
Эпизод убийства Франсуа - одно из самых уязвимых мест в пьесе. Необходимость убийства мальчика, еще не совершившего предательства, но потенциально готового к нему, Сартр мотивирует логическими доводами, абстрагируясь от чувств; это делается для того, чтобы в дальнейшем показать бессмысленность жестокого убийства. В спектакле же акцент поставлен на трагических переживаниях Анри, во имя долга свершающего этот страшный поступок.
В каждой роли у него была своя правда, своя боль. Сколько цветов и поклонниц ждало его после этого спектакля!
Получив новую работу, Виктор Бурхарт для себя все начинал с нуля. Что называется, скрупулезно строил здание роли заново по кирпичику. Он по-немецки был пунктуален, кропотлив, даже дотошен. Работал настолько сосредоточенно, что порой казался сумрачным. Шуток на репетициях, которые иногда помогают актерам, не любил, нет.
Почему так важно сказать о его работе на репетициях? Потому что для Бурхарта это был особенно ответственный момент. Ведь у него отсутствовало профессиональное образование, актерская выучка - к сути роли он в основном шел интуитивным путем, единственно ему ведомым. И его профессиональный лакмус - чувство истины - никогда не подводил его. Бурхарт любил повторять слова, сказанные Мейерхольдом: "Рассуждать, говорить - это удел режиссеров, критиков, а актер, он должен - играть..."
Никогда не ссорился с режиссером на репетиции при всем своем самобытном характере. Спорил - да. Но ссорится - нет; не любил. Может быть потому, что режиссеры всегда любили его. И чем талантливее был режиссер, тем легче находил он с ним общий язык.
Приходя на репетиции - раскладывал роль. Папка, ручка, - в этом было что-то даже бухгалтерское. И неизменная фуражка - на папке. Все знаю свое место. Много курил. Что бы он ни делал на репетиции, он всегда был корректен. Конечно, режиссерам не всегда было легко работать с ним. Он делал замечания, у него находилось много сомнений и предложений, но... до определенного момента Как только они с режиссером находили и утверждались в сути роли и деталях - все, по-другому он не играл. Не позволял себе отсебятины. Никогда не изменял найденному стилю спектакля. Это было признаком профессиональной культуры.
Коллеги помнят, что он приходил на репетиции подготовленным и не любил, когда не были готовы другие актеры, возмущался, когда приходилось кого-то ждать. В этом смысле работать с ним было непросто. Терпеть не мог холодных глаз партнера, это выбиваю его из настроения, он начинал злиться. Но он мгновенно преображался, если партнер отвечал ему на его требовательно ждущий взгляд. Этот контакт ему был необходим. Во время спектакля он устанавливал напряженную связь и со зрительным залом. Это была одна из его тайн. Каким образом он заряжал зал, как добивался того, что высекалась искра между ним и наэлектри­зованным залом? Тайна мастера.
Бурхарт обладал качеством, которое отличает истинный талант - он не только понимал, что хочет режиссер, но и знал, как это воплотить на сцене. Разрабатывал замысел режиссера во время репетиции по-своему, суховато. Эта суховатость могла сбивать с толку. Может быть, он боялся спугнуть зарождающееся ощущение нового образа. Могло и создаться впечатление, что поначалу он не верит в себя, в то, что может сыграть данную роль, а, может быть, он вел себя так оттого, что не желал сразу обнаружить все свои возможности?... Еще одна тайна мастера...
Как-то на репетиции спектакля "Маленькие трагедии" А.С. Пушкина у него что-то не заладилось с монологом Сальери. Он как бы про себя проговаривал его, а режиссер-постановщик Илья Тодоров требовал работать в полную силу. Это был тот случай, когда возможен конфликт между актером и режиссером. Но вдруг Бурхарт "отвечает" режиссеру монологом Сальери - гневным, громоподобным и... когда напряженность достигла предела вдруг... аплодисменты. Это Илья Тодоров, смеясь и радуясь, из зала аплодирует артисту Бурхарту. С этого момента они становятся друзьями, каким-то образом понимают друг друга с полуслова, а иногда и без слов.
Даже у протестующего Бурхарта случались моменты высокого творчества!
А в основном на репетициях он работал самым обыкновенным образом - в своей дотошности бывал даже скучен. Но он умел преображаться на спектакле. Что-то происходило с ним и рождалось на сцене нечто качественно другое.
Гете определял вдохновение, как приведение души в рабочее состояние.
И спектакли Бурхарта, наверное, можно определить, как моменты рабочего напряжения его души - моментами вдохновения.
Виктор Бурхарт владел редким умением играть на сцене любовь. Мало кто из актеров умеет это. А он понимал и умел выразить суть этого чувства на сцене - лаконично, но страстно, сильно и выразительно. Мастерки играл роли героев-любовников, покоряя женские сердца.
Будучи не пластичным в жизни - врожденное нарушение вестибулярного аппарата - он порою удивлял своей пластичностью на сцене - не мог, но танцевал. На сцене! Побеждая природу. В спектакле В.Славкина "Взрослая дочь молодого человека" у него даже был отдельный номер.
Эти грани его дарования - умение играть на сцене любовь, пластичность, прекрасная внешность - с особым блеском проявили себя в спектакле по пьесе Фриша " Дон Жуан или любовь к геометрии" в постановке ленинградского режиссера Григория Никулина.
Это было красивое театральное зрелище с роскошными костюмами и декорацией. В этом спектакле была необходима актерская пластичность - режиссер и мизансцены выстраивал, как бы исходя из названия - геометрическими фигурами, образовывая пластичный своеобразный рисунок "восьмерками."
Бурхарт был центром этой феерии. Больше всего запоминался его монолог на авансцене, - какой он был молодой, красивый, страстный! От его внешнего облика исходила магия мужского обаяния. Что-то в нем напоминало героев Жерара Филиппа с их легкостью, внутренним и внешним изяществом, страстью.
Виктор Бурхарт был прекрасен в своих белых одеждах, незабываем. И опять цветы, поклонницы... В этот период Виктор Бурхарт говорил в одном из интервью: "Сыграно много... Очень много. А хочется еще и еще играть. Ведь театр это моя жизнь. Благодаря ему у меня много друзей и коллег, зрителей. Ведь если бы их не было - их любви, внимания - вряд ли что-то можно было вообще создавать".
Но не только актер Виктор Бурхарт, но и театр переживает в это время период расцвета. Аншлаг следует за аншлагом, зритель спрашивает перед спектаклем: "нет ли лишнего билета?" Город знает поименно артистов, переживает как событие каждую премьеру. И это очень важно. Ведь не может блистать отдельный актер, если театр в целом неинтересен. Театр - коллективное творчество, где все зависимы от всех. И те несколько лет новых постановок и аншлагов определят счастливую судьбу артиста в этом театре.
Тот, кто видел спектакль Тенесси Уильямса "Трамвай желание" в постановке Игоря Петровского надолго его запомнил. А роль Стенли Ковальского - еще одна из лучших ролей артиста Виктора Бурхарта. И опять он словно не играл, а жил на сцене. У него и вообще была особая, неактерская манера игры, но в этой роли это проявилось еще в большей степени. Не зря Виктора Бурхарта даже злило слово "играть". Он не играл, а как бы рождал жизнь своего героя из запасников собственной души.
Немецкий режиссер Рейнгард говорил, что задача актера не притворство, а откровение. Именно через эту манеру человеческого общения, лишенного актерского пафоса и мог артист Бурхарт донести до зрителя свое откровение. Бурхарт на сцене никогда не притворялся.
Он внешне оставался почти во всех ролях самим собой. Никакого лишнего грима и при этом - совершенно разные персонажи. Он умел угадывать в образе и играть на сцене суть своего героя и этим быть разнообразным.
Так было и в случае со Стенли Ковальским. Его Стенли - тип пошлого и жестокого фашиста, выросшего на обывательской почве. При всей своей обыденности, а в чем-то и заурядности, он страшен был своей сутью. Актер создает образ отталкивающий, вызывающий отвращение обнаженным проявлением своих животных инстинктов. Решение образа Стенли Бурхартом во многом способствовало утверждение социальной тенденции в спектакле.
Здесь реализм его игры был особого толка - он нес не только социальность своего героя, но и открывал порочные тайники его души. У зрителя создавалось впечатление внутренней готовности Стенли взять своего противника на зуб, на излом, проявлявшего при этом суть хищника.
Первое впечатление от Стенли - обычный человек. Но постепенно его откровенность, обнаженность инстинктов наталкивала уже на мысль о животном, а позже - о жестоком животном, которое при желании не остановится ни перед чем. Бурхарт как бы демонстрировал - вот до чего может пасть человек. Магнетизм его аморальности повергал зал в шоковое состояние.
Артисту Бурхарту удавались роли и европейской и американской драматургии - блистательный Дон Жуан, трагический Анри, страшный Стенли...
Но он удивлял и ролями своих современников. Что такое талант? Это отзывчивая душа, которая чувствует не только свою боль, но и чужую. Не только чувствует, но и умеет выразить ее в своем искусстве, задевая зрителей за живое. Быть зеркалом общественной боли было дано как художнику Виктору Бурхарту.
А чем по-человечески трогал Бурхарт в жизни? Годы спустя режиссер заслуженный деятель искусств МССР Наум Бецис будет вспоминать о нем так: "Я только что приехал в Кишинев и ставил пьесу "Тогда в Тегеране". Жил на частной квартире, без семьи. Волновался за постановку, уставал от неустройства и заболел. Но на репетиции ходил все равно. Куда денешься - надо заканчивать работу. Неожиданно подходит Бурхарт, с которым мы не дружили, лично не общались. Он был ведущим артистом, независимым от меня человеком, я ведь в ту пору только начинающий режиссер -и просто сказал: "Поехали ко мне".
Он был единственным, кто заметил мое состояние. Ему от меня ничего не было нужно. Но он заметил, что мне плохо, накормил, напоил, обогрел человеческим вниманием и... о, чудо! - я выздоровел.
В этом молчуне, уже неблагополучном, одиноком человеке мне открылось такое... Никогда не забуду!"
Отношение к молодым, начинающим у каждого ведущего артиста свое - одним интересно то новое, что входит в театр вместе с новичком, другим не нравится его несовершенство, отсутствие опыта, не хочется учить ремеслу, да и в чем-то самому учиться заново, третьи просто не замечают усилий молодости и требуют внимания только к себе. А вот Виктор Бурхарт? Как он?
Вот как его вспоминает другой режиссер - Модест Абрамов:
"Я встретился с ним в 1971 году. Боже, каким старым он мне тогда показался, а сегодня я старше его тогдашнего. И только сегодня я понимаю, каким он был молодым в год нашей встречи, каким молодым он ушел от нас.
Как мы работали? О, как мы репетировали! Весело и серьезно. Иногда тихо. Иногда шумно. А иногда он говорил: "Здесь нужен какой-то вольт". И я не знаю до сих пор, что значит это слово, но я знал, что хотел сказать артист Виктор Бурхарт этим и мы находили этот "вольт". Момент высокого напряжения.
Я был студентом, он - заслуженным артистом республики, но все время репетиций на сцене мы оба были мальчишками, и еще неизвестно, кто из нас бывал мальчишкой больше.
"Пять вечеров", "Судья", "Дело по обвинению" - как мало мы с ним сделали спектаклей и как много. Жаль, что не успели сделать Шекспира, Чехова...
Я всегда помню о том, что в моем становлении, как режиссера сыграл большую роль Виктор Самуилович Бурхарт. Потому успех "Пяти вечеров" и всех моих первых спектаклей немыслим без него".
Итак, Ильин из "Пяти вечеров" Александра Володина. Он приходил к нам из довоенного времени. Казалось - Бурхарт выходил на сцену прямо с улицы, и мы невольно начинали ему сопереживать, пытались угадать: "Кто он? Что за чудак?"
На сцене появлялся какой-то неприкаянный человек, которых тогда, в нашей послевоенной жизни, было немало. Каждый в Ильине Бурхарта в чем-то угадывал себя. Трагическая и простая судьба -
Как это было! Как совпало!
Война, беда, весна и юность!
И это все в меня запало
и лишь потом во мне очнулось.
Сороковые, роковые...
военные, пороховые...
Война гуляет по России,
а мы такие молодые!...
Да еще неуживчивость характера...
Сколько их было таких - со школьной, студенческой скамьи ушедших на войну и не сумевших потом вернуться на эту студенческую скамью, продолжить учебу, отодвинутых эпохой на задворки, затерянных в жестокой жизни.
Но при всем при этом герой Бурхарта сохранил ранимость, душевную незащищенность, жажду необыденного, настоящего чувства.
Как все это просматривалось в нем. Это был первый спектакль тогда еще студента режиссера Модеста Абрамова, о котором он до сих пор вспоминает с волнением.
Радостно, на редкость увлеченно работалось. Пытались угадать своего Ильина во всем; вплоть до мелочей. Бурхарта не устраивал костюм, который предлагал художник. Актер искал точный внешний облик своего Ильина. Как-то увидел, как актриса в перерыве что-то вяжет - и попросил связать ему свитер из крестьянской шерсти, такой, какой связала бы Ильину его мать. Что-то еще подсказал, в основном попросил "угадать" этот свитер. И точно - как хорошо он вписывался в его внешний облик!
Для Ильина этот свитер, связанный любящими женскими руками, был ниточкой, привязывающей его к довоенной жизни, домашности, он являлся знаком судьбы, чего-то единственно дорогого в его неустроенной, холостяцкой жизни. Этот свитер запомнился всеми. Так и остался он в театре "свитером Бурхарта из "Пяти вечеров."
С этого свитера и началась роль, поиск ее "изюминки" Бурхарт играл человека одинокого в своей гордости, уставшего от неприкаянности, закомплексованного собственными неудачами, но живущего в поисках неосуществленной жизни. Ильин -потерянный из-за войны талант, о котором уже никто и не помнит. Но... есть, оказывается, человек не забывший это! Тамара! Даже не догадываясь об этом, приходит Ильин на последнем витке своей жизни и делает открытие, потрясшее его душу - та, от кого он, стыдясь себя, бежал всю жизнь и скрывался, оказывается и была его настоящей любовью, той жизнью, которую он искал все года...
В образе Ильина было совпадение судеб - героя и артиста, если вспомнить, что юность артиста - лесоповал, Березники, - правда, Бурхарт не стал неудачником, он воплотил свой талант сполна. Тем не менее собственный трагический опыт помог ему понять своего героя. И передать угловатость характера и стремление к правде.
В артисте Викторе Самуиловиче Бурхарте всегда была тайна. И в поведении его Ильина тоже оставалось нечто такое, что оказалось недостижимым, куда зритель пробиться не мог, и с некоторым ощущением его недоговоренности, его тайны уходил после этого спектакля.
А в "Традиционном сборе" В.Розова способ актерского существования Бурхарта просто совпадал с темой тайны его нового героя Максима Петрова, заданной драматургом.
Его герой был по-своему трагической фигурой. Когда он впервые появлялся на традиционном сборе среди своих бывших одноклассников сутулый, жалкий, как бы извиняющийся перед всеми, что он есть еще на свете, становилось не по себе.
В трактовке Виктора Бурхарта Максима страшно веселили попытки его бывших одноклассников угадать его профессию. И тем самым решить "состоялся" он или нет. Его Максим начинал ерничать и что называется, "ловить кайф", когда глядя на реакцию своих одноклассников на свое очередное разоблачение. И сквозь ерничанье - зритель опять видел его цепкий, оценивающий взгляд: ну, как вы меня примете такого?
Потом он отважно поставит рядом с пятерками других себе двойку - себе несостоявшемуся, непутевому пьянчужке, а еще потом окажется, что блестящая, преуспевающая Агния зачеркнет поставленную ей пятерку и поставит ее Максиму.
Ибо ценность Человека не в чем ином, как в нем самом. Простой, совестливый, ясный душой Максим оказался самым порядочным и добрым человеком из всей преуспевающей компании бывших одноклассников, заплативший своей карьерой за возможность остаться человеком. Многим в театре назначение Бурхарта на роль Максима Петрова казалось неоправданным и странным. Ну, зачем ему, блестящему актеру, герою-любовнику, любимцу женщин роль забулдыги? Но Виктор играл эту роль с упоением. В чем разгадка особой заинтересованности, с которой он ее создавал? Что в Максиме притягивало Бурхарта?
Может быть, человеческий максимализм этих двух натур совпадал, которые за ценой не постоят, когда приходится делать выбор. И выбор был сделан. Обоими - Максимом и играющим его артистом. В чем же он?
Французский актер Коклен говорил о том, что "материал" актерского искусства - это лицо актера, его тело, его жизнь. В нем одно "я", - творящее, а другое "я" служит ему материалом. Актер заимствует свое добро всюду, где его находит. Господствует первое "я", которое наблюдает. Физическая оболочка сценического образа определяется внутренней сущностью изображаемого лица. Где нет стиля - нет искусства".
Создавая тот или иной образ, актер пользуется тайниками своей души, теми ее нюансами, которые не каждому глазу и видны, а, может быть, и самому актеру в себе неведомы, то есть в работу включается и подсознание, и весь опыт страдания и груз сомнений.
И, может быть, уже тогда в Максиме Петрове Бурхарта впервые обнаружился и сам Бурхарт, тот, которого мы узнаем только в конце семидесятых.
Как и Максим, сам артист не постоит за ценой, не отдаст продажному времени ни себя, ни судьбы, ни своей независимости. Но вначале спасающая от тоски, от неудач, от вынужденного рабства рюмка, скрашивающая жизнь, потом окажется губительной. Но пока об этом никто не догадывается. И сам Виктор Бурхарт тоже. Внешне все выглядит блестяще.
Всесоюзное имя ему приносит кинематограф. Он снялся на "Ленфильме" в картине " Красный дипломат" в роли Леонида Борисовича Красина.
О самом Красине почти нет литературы, фильм же позволил зрителю перелистать страницы его жизни с разных сторон, показать эту удивительную личность. Кинофильм состоит из новелл, в каждой из которых свой законченный сюжет, свои события, время действия.
Но главный герой один - Леонид Красин. Другие же персонажи, с которыми судьба сводила героя, меняются, проходя перед зрителем, как они проходили в жизни героя: Савва Морозов (Донатас Банионис), Вера Комиссаржевская (Ия Саввина), Максим Горький (Афанасий Кочетков), коллекционер-пушкинист Онегин-Отто (Алексей Баталов), и многие другие.
Авторы фильма максимально приближают каждый эпизод к документу, к подлинности. Эти факты взяты из автобиографии, архивов охранки, мемуаров соратников и друзей, рассказаны теми, кто знал Красина лично. Реальные факты восстановлены максимально точными, скупыми художественными средствами. Каждая из сцен фильма давала редкий по драматизму и зрелищности материал, почти приключенческий по своему сюжету. Таково было время.
Вера Федоровна Комиссаржевская вспоминала о Красине": Ничего таинственного в нем нет, громких слов не говорит, но заставил меня вспомнить героев всех революционных романов, прочитанных мною в юности".
Все это ставило особые задачи перед актером Бурхартом: он должен был не только "играть", сколько соответствовать внутреннему миру своего героя, масштабу его личности.
Фильм снимал ленинградский режиссер Григорий Никулин, который оценил Виктора Бурхарта, еще репетируя с ним спектакль "Дон Жуан или любовь к геометрии" по Фришу.
Уже тогда режиссера восхитило его умение мыслить, молчать, разговаривать глазами, его нелюбовь к вялости мысли, длиннотам текста. Эти качества, необходимые на экране наилучшим образом сработали при создании фильма "Красный дипломат", ведь Леонид Красин историческая личность, отличающаяся высоким интеллектом, тонкой, ранимой душой и немногословным характером.
После просмотра фильма оставалось ощущение документа­льного знакомства с Леонидом Борисовичем Красиным.
Виктор Бурхарт оказался удивительно фотогеничен. Да и глаза - горькие бурхатовские глаза - с экрана говорили больше, чем сам текст. Правда, речь Бурхарта не совпала с образом, и роль Красина озвучивал Иннокентий Смоктуновский.
Кроме этой памятной всем роли, Бурхарт снялся в фильме "Спасенное имя" (роль Морозана), "Никушор из племени ТВ" роль Иошану на "Молдова-филм", и на "Ленфильме" в дилогии "Первые радости" и "Необыкновенное лето" в роли Полотенцева-Водкина, и в других ролях.
А все-таки, снимался он в кино до обидного мало - сказалось проживание далеко, от центра, а когда его заметили, то войти по-настоящему в кино помешала краткость жизни.
Товстоногов считал, что спектакль надо ставить только на одного актера Больше возможности точного попадания и более глубокого раскрытия образа через актерскую индивидуальность.
Виктор Бурхарт как раз и был тем актером, на которого ставили спектакли. Он мог нести эту ношу. Мог и страстно этого хотел.
Кстати, в работе был очень ревнив. Не любил и никогда не играл с дублером. Он хотел быть, и был единственным. Хотя во время репетиций всегда трудно было предположить премьерный результат. Потому что Бурхарт творил только перед зрителем, получая от него какие-то неведомые токи.
И порой в голову не могло прийти, каких высот может достичь этот истинно талантливый артист в последний момент своей работы - в момент творчества перед зрителем.
Его натура парадоксальна. Обыденно входил Виктор Бурхарт на репетицию, чтобы в момент премьеры неожиданно для всех -но не для себя! - стать центром спектакля.
В каждом театре есть артисты, которые олицетворяют вершины его художественных исканий, становятся его сутью и совестью, творческим кредо.
В русском драматическом театре им. А.П. Чехова таким артистом был Виктор Бурхарт.
Каждую роль он как бы выкраивал из ткани собственной души. После Ильина из "Пяти вечеров", Максима Петрова из "Традиционного сбора", был Шаманов в спектакле по пьесе Александра Вампилова "Прошлым летом в Чулимске."
При всей кажущейся разности этих образов, было в них нечто общее. Эти герои Бурхарта пытаются сохранить себя, прячась от жизни, уходя от решения личных и общественных проблем, замкнувшись в гордое одиночество.
Это черта не только характеров его героев, но и в чем-то самого Бурхарта. Наверно поэтому он был так точен в их обрисовке.
Шаманов появляется на сцене в уже поношенной, но модной кожаной куртке, весь его облик нес черты уставшего от жизни человека - сутуловатый, опущенные плечи, длинные, какие-то безвольные руки, тяжелая походка и замедленная, через ироническую улыбку, речь.
В его Шаманове совсем не было раздраженности - наоборот снисходительность сквозила по отношению ко всем. Но себе он чего-то не мог простить и был все время на чем-то своем сосредоточен. Приехав в таежный городок Чулимск, Шаманов пытался сбежать от самого себя.
Видимо, все это и заставило дрогнуть сердце Валентины - не только от сочувствия, но и от любви.
Шаманов был ей интересен своей незаурядностью, которая сквозила во всем, ее тянуло к нему. Ей было его и жаль, она смутно чувствовала его драму. И это сострадание потом вылилось в любовь к нему.
Но сознание, что он не может ответить Валентине на ее чувство с той силой любви, которую она заслуживает своей чистотой и искренностью, заставляет его не только удержаться у определенной черты, но и сделать решительную попытку образумить молодую девушку.
Когда же окажется, что его отречение от любви обернется Валентине Пашкой, стыдом и еще большей болью и страданием - это потрясет Шаманова.
И он вернется к жизни через это потрясение, обновленным и мужественным. Готовым постоять не только за нее, но и за себя - за то брошенное дело, от которого он хотел спрятаться в таежном городке.
Бурхарт в этой роли оставлял надежду каждому сидящему в зале на какое-то почти невозможное возрождение.
Ни его герои, ни сам артист, как покажет время, не смогут спрятаться от жизни.
Она все равно настигает человека, и он оказывается в ней лицом к лицу. И побеждает тот, кому не изменяет мужество. Но особенность ситуации состояла в том, что в тотальном государстве никто не может победить, герои Бурхарта и сам артист заранее обречены. Они только пытаются сохранить свое человеческое достоинство, что им порой и удается, но какой ценой...
В финале этого спектакля растроганный зритель долго не отпускал Бурхарта и всех артистов...
Аплодисменты, аплодисменты, аплодисменты... Это и было наградой актеру.
Награды были и другого порядка - награждения орденом "Знак почета", присвоение званий, республиканские премии.
Первую он получил за роль Давида Баратели в спектакле по пьесе Хухашвили "Судья".
В пьесе грузинского драматурга действие разворачивается на фоне исторических событий жизни нашей страны, от самых ее истоков. Зрителей покорил тот спектакль в постановке режиссера Модеста Абрамова. Зрители безошибочно узнавали в Давиде -судье по профессии - грузина. И не по кавказскому акценту или характерному жесту, нет, грузинский "Судья" Бурхарта узнавался по его духовному складу - в отношении к другу, к сыну, к дому, к своему долгу. Справедливость была для него естественной потребностью. У судьи, каким его играл Виктор Бурхарт, никогда не было готовых решений, но и не было разлада между его собственной совестью и статьей закона. Есть люди с особостренной совестью от рождения. Таков был Давид Баратели в исполнении Виктора Бурхарта.
Республиканской премией он был также отмечен за роль Неспанова в спектакле по пьесе Жуховицкого "Справедливость -мое ремесло. "И в этой роли он опять покоряет зрителей и жюри жизненной достоверностью своего образа, актерским обаянием.
Но самой дорогой наградой для Виктора Бурхарта все-таки всегда оставались любовь и признание зрителей, аплодисменты в конце спектакля.
Его любили многие, хотя ничьей любви он не добивался - ни лестью, ни услужливостью.
Он был добрым, но считал, что никто не имеет права пользоваться добротой других в корыстных целях. И не позволял никому злоупотреблять своей добротой. Вообще, потребительство ненавидел.
Парадоксальность его натуры появлялась во многом -педантичный, но в чем-то безрассудный, не был скупым, но расписывал все расходы. На гастролях вставал рано, сам шел на рынок, сам готовил завтрак и обед, но не только для себя, а и для приятеля, с которым жил на гастролях в одном номере. Чистоплотным был во всех отношениях, не любил ни в чем беспорядка
В добрые времена своей жизни был остроумен, весел, страшно любил розыгрыши. И часто и с удовольствием разыгрывал того же приятеля. Если розыгрыш удавался, хохотал, как ребенок.
При всем его мужском характере, достаточно резком, сохра­нялось и в поздние, грустноватые времена что-то детское. Может быть, это светилась чистота его души?
Умел покорять женские сердца. Арсеналом средств для этого владел в совершенстве. Опыта донжуановских побед в жизни хватило бы не одну роль героя-любовника.
Очередной парадокс его характера - если приглянувшаяся "донна" не поддавалась его чарам, не мстил, не сводил счеты, это восхищало его несказанно и дружеское расположение к ней сохранялось уже навсегда.
Ему мила была игра, живое течение жизни, ее причуды, тайны. Однажды в молодости полюбил женщину, но счастливой взаимности не случилось, он собрал чемодан и уехал навсегда. Это был мужественный мужской поступок, но он переживал его долгие годы и помнил всю жизнь.
В своих чувствах был постоянен - и любил и ненавидел до конца. Блистательный, покоряющий всех Бурхарт... Но глаза., еще вначале мы заметили - ни в какие минуты - радости или увлеченности, его глаза не меняли своего горького бурхартовского выражения. Будто они затаили в себе только ему одному известную боль... Так оно и было.
Какое же из всех самое яркое впечатление о нем как об артисте осталось в памяти? Из более сорока сыгранных ролей вроде бы трудно выбрать. И все же... Конечно, это роль Сальери в "Маленьких трагедиях" А.С. Пушнина, в спектакле, поставленном режиссёром Ильей Тодоровым.
Итак, образ Сальери. Роль необыкновенно сложная, ее играли такие артисты, как Евгений Симонов, Иннокентий Смокту­новский, переиграть таких мастеров, конечно же, трудно, если вообще возможно.
И все же Виктор Бурхарт в трактовке образа Сальери пошел путем больших мастеров. Он не выискивал и не усугублял отрицательные качества Сальери, не выводил на сцену просто мелкого бездарного негодяя, завистника, не упрощал, не шаржировал, а вынес на суд зрителя философский спор Сальери и Моцарта, вывел на сцену одаренного музыканта, которому не хватало человеческой высоты, что и мешало стать гением.
Более ста лет назад Пушкин мучительно размышлял на эту тему и вывел формулу: "гений и злодейство две вещи несовместные".
Эта мысль сегодня как никогда остра и современна.
Бурхарт в роли Сальери передал мучительные сомнения и трагедию музыканта, который мог восхищаться своим коллегой, гением, но считал эту гениальность несправедливой случайностью, чуть ли не оплошностью природы и которому собственная человеческая недостаточность не позволяла стать выше зависти, холодности рассудка, не давала стать гением.
В последней сцене возникало ощущение, что Сальери почти насилует себя, убивая Моцарта. Он менялся в лице, оно становилось мертвенной бледной маской, незабываемы были глаза и руки.
Роль Сальери была для Бурхарта испытанием на высоту. Он понимал это и нашел соразмерные себе внутренние ходы, интонации, ему удалось не изменить своему чувству меры.
И внешне он был точным, убедительным. Вот где бурхартовский облик тевтонского рыцаря помог ему при минимуме грима, и без парика создать образ. Это оставался всегдашний Виктор Бурхарт, но в то же время он нашел новые краски психологического рисунка -отрицательного обаяния мученика гордыни.
Кстати, гордыня - черта характера и самого Виктора Бурхарта. В общении с людьми она не оставляла его, хотя, может быть, иногда это было и формой самозащиты.
Он никогда не терял ощущения собственной неповторимости. У него были тайники души, куда он не пускал никого и никогда -это было его святая святых. Этими чертами своего характера он и наделил образ Сальери. В его Сальери есть гордыня высокого профессионала, которому не дано стать гением. Гениальность -дар природы, выше труда, упорства, земных усилий. Этого не
может понять логичный ум Сальери, он не может смириться с тем, что ему так и не удается постичь гармонию мира и выразить ее в музыке, что как бы играючи дано Моцарту. Этот философский конфликт понимал и сам Бурхарт. В сущности, он был и сам самородок, отшлифованный в процессе театральной работы, стихийный талант. Он был на стороне гения и тем самым осуждал своего героя, показывал бесплодность его схоластических рассуждений.
И хотя в этой роли как никогда приходилось преодолевать отсутствие хорошего образования, он кропотливым, вдумчивым трудом, взял барьер - роль классического репертуара.
Труд этот не кончался никогда. Каждый спектакль артист выстраивал свою роль заново, тщательно готовясь к тем вдохновенным моментам встречи со зрителем, которые так поражали своей неожиданностью.
О подготовительной работе перед спектаклем, которую никто не видел, кроме напарника по гримировочной, вспоминает заслуженный артист республики, его близкий друг Умрихин Анатолий Александрович: "Случилось так, что судьба свела меня близко, в одной гримуборной, с этим незаурядным человеком и талантливым артистом. Поэтому моя память может легко воспроизвести то, как готовился Виктор Бурхарт к каждому спектаклю.
Примерно в 17 часов вечера, на остановке Главпочтамта, с троллейбуса медленно, стараясь никого не толкнуть, сходит сухощавый, средних лет, высокого роста мужчина в длинном серого цвета плаще, на голове черный берет, под мышкой левой руки дерматиновая папка. Размеренным шагом направляется в сторону русского драматического театра им. АЛ. Чехова. Вокруг и в театре тихо и спокойно. До начала спектакля почти два часа. Он понимается на третий этаж, подходит к гримуборной под номером 16, на двери которой среди прочих фамилий первой стоит - В.С. Бурхарт, нар. арт. МССР.
Справа у входа его гримерный столик, на который аккуратно кладутся часы, папка. Тщательно моются руки. Неторопливо выгладывается из папки на стол сигареты "Кишинэу", зажигалка, расческа, текст роли. Из ящика стола достается коробка грима. Теперь время закурить, пристально всматриваясь в свое зеркальное отражение, и подумать. О чем? Вероятно о том, что никогда в своей жизни не позволял себе легкомысленно относиться к своей профессии, что быстротечно время, и, что самое скверное, течет оно незаметно, но предательски безвозвратно, унося куда-то молодость, энергию, силы, желания...
Что многое в самой жизни, да и в театре не так. Сигарета докурена. Аккуратно, не спеша, прикрывается оставшимися волосами лысина. Ведь совсем недавно зачесывались густые плотные пряди. На лицо кладется тон, подчеркиваются гримом глаза. Его принцип - на сцену выходить всегда со своим лицом.
Снова тщательно моются руки. Его принцип - на сцену выходить всегда с чистыми руками. И последнее - вход в костюм роли, окончательное слияние с душой образа.
Это все вместе было для него, как уход от обыденности и жизненной дискомфортности.
19.30. Звенит последний звонок. Начинается чудо преображения. Тоска, словно пелена, спадает с глаз. Лицо одухотворено, тело становится пружинистым. И в это мгновение он абсолютно уверен: вот оно настоящее, а то, что выдавало себя за настоящее, не стоит и ломаного гроша.
Это было мгновение, когда кончался Бурхарт - человек и рождался Бурхарт - артист".
Виктор Бурхар... Вот таким мы его помним.
Вот такой он был. Или другой? У каждого из нас свое представление о нем, но всем нам одинаково дорог он своими лучшими работами.
Среди них образ Ильмара в пьесе Энн Ватемаа "Ужин на пятерых". Эстонский драматург уже в то время предугадывал те трагедии, о которых мы так откровенно говорим только сегодня. Драма его героя состояла в том, что думающему, тонко чувствующему, образованному Ильмару, попавшему после института в шахтерский городок, невозможно было адаптироваться среди новых "хозяев жизни", цель которых одна - заколотить побольше "бабок", вкалывая с утра до вечера, а затем "хорошо заложить за воротник". Не сумев найти себя в новой обстановке, он пытается приспособиться к ней - жить по образу и подобию своих новых друзей. Эта попытка - жить против собственной души, своей совести - привела к тому, что самым близким другом его стала драгоценная бутылка, к которой он обращается не иначе, как со стихами и с нежностью и которую он прячет от своей жены Кадри в самые немыслимые места.
Наступало время, когда люди начинали откровенно жить двойной жизнью, когда на собраниях говорилось одно, а дома, на кухне - совсем другое. Провозглашались красивые, но лживые лозунги. И общество, разрушая нравственные устои, теряя истинные идеалы, постепенно уходило в повальное воровство, в идеалы накопительства, духовность девальвировалось, культура катастрофически падала...
Ильмар и его новые друзья "бурители коричневого золота" вкалывали с утра до ночи, чтоб "деньжонок подвалило побольше", потом - драгоценная бутылочка и вся жизнь. И он втянулся в эту бессмысленную гонку.
Еще Лев Толстой напоминал нам: " Устройство внешних форм общественной жизни без внутреннего совершенствования - это все равно, что перекладывать без известки, но на новый манер разваливающееся здание из неотесанных камней. Как ни клади, все не будет защищено от непогоды, и будет разваливаться ..."
Это было время, когда наше здание "разваливалось..." Естественно, что такая жизнь не могла не привести Ильмара к духовному тупику, из которого он уже не способен был выбраться. И Кадри коснулось разложение. Уступая Марту, она кричит в отчаянии: "Мы все сошли с ума!" Правда, она делает отчаянную попытку спасти хотя бы себя. Прощаясь с Ильмаром, скажет: "Я не могу тебе помочь. Ты, как поезд, который зашел в тупик, а я не знаю, как тебя оттуда вывести. Скоро и я начну пить. Нет, Ильмар, теперь конец". И уходит.
Ильмар остается один. Наедине со своим страшным другом. Искаженный образ мира и есть следствие поразившей общество бездуховности.
Этот спектакль был высоко оценен эстонской и молдавской критикой и был отснят на молдавском телевидении. Но судьба его оказалась такой же печальной, как и судьба Ильмара - великие цензоры от искусства, на следующий день после его показа по телевидению запретили спектакль, и пленка тут же была размагничена. Так умер правдивый спектакль, спектакль сегодняшнего дня.
И с ним ушел целый творческий период жизни Виктора Бурхарта. Шло время. Изменился и внешний облик актера и его возможности. Он еще сыграет Егора в пьесе В. Розова "Гнездо глухаря", но это будет его последняя роль, где еще аукнется со временем его неотразимость, суперменство. Он хорошо сыграет эту роль. Ему еще сопутствует прежний успех у поклонниц, "госпожа удача" еще не покидает его.
Но придет день и он отдаст эту роль молодому актеру. Сам. Сам отказ от роли стал знаком того, что роли героев-любовников, которые так удавались ему, остались позади. Бурхарт отдаст эту роль потому, что уйдет его Время. И он это безошибочно почувствует. И не станет цепляться за роль.
Как важно для актера иметь мужество понять это вовремя и не опоздать уйти.
Время Виктора Бурхарта уходило.,. То молодое, горячее, то, когда многое давалось даром. Нужно было найти себя в новом, непривычном качестве.
Но несмотря ни на что, все понимая, Бурхарт не переставал страстно любить жизнь. По-прежнему его самым любимым цветом был желтый - цвет солнца, цвет одуванчиков, цвет ранней осени... Он по-прежнему оставался человеком большой души. Мелочи жизни, интриги, он называл - кицни-пацки - и призывал жить без них, отодвигая все суетное в сторону. Его знаменитые "кицки-пацки" до сих пор в театре - синоним всего ненужного. Он принимал и любил жизнь без всяких "кицек-пацек".
Даже когда его одолевала сильная хандра, что случалось все чаще и чаще, он бывало говорил": Нет, все же хорошо: солнце светит, одуванчики цветут - хорошо жить!"
Он любил и хотел жить и радоваться солнечному цвету одуванчиков. Но, вспоминая артиста, думаешь не только о счастливом периоде его жизни, когда он молодой и полный сил приехал в Кишинев и стал лидером русского театра, не только о спектаклях, где он блистал и покорял, но и о последних годах его жизни.
Видимо, в жизни каждого человека рано или поздно наступает такая пора, а в жизни творческого человека это особенно трудный момент, когда все его достоинства и просчеты, достижения и ошибки, сходятся в одно - уже не убавить и не прибавить. Судьба состоялась или не состоялась. Все непоправимо, все окончательно.
Это незаметно, но неизбежно наступает время зрелости. И в эту-то пору Бурхарт почувствовал себя одиноким. Не было семьи, не стало и поклонниц, которые ждали его когда-то толпой, у театра и казалось, что так будет вечно, остро ощутил усталость от работы на износ, безрадостность множества, как оказалось ненужных, побед. Сказалось и отсутствие хорошей актерской школы, которая помогла бы сейчас обрести "второе дыхание."
Но главное - театр, которому он отдал свои лучшие годы, не поддержал его - не одарил серьезной, достойной его зрелости ролью. Театр переживал очередной творческий кризис и кто знает,
когда он кончится! К театру охладел зритель. Играть при полупустом зале было невыносимо тягостно. И хотя ты лично, может быть, и не виноват в неуспехе спектакля, но общая атмосфера заброшенности угнетала, ставила нелегкие вопросы, вызывала общее раздражение. Не мог он переносить тот факт, что театр стал неинтересен зрителю, словно это именно он стал пустым местом!
Как все сошлось!
Ко всему Виктор Бурхарт, как актер, конечно же, был честолюбив - наверняка мечтал о роли, которой он смог бы отдать весь свой актерский и человеческий опыт. Может быть, это была мечта о роли короля Лира? Или еще такой же по масштабу? Но их в репертуаре театра не было. И не предвиделось.
"Случай, донна Анна..."
А жажда самоотдачи не отпускала, съедала его изнутри. Помните, как об этом сказано у поэта: « Цель творчества - самоотдача". Без этой цели терялась перспектива жизни.
И вдруг в театре заговорили о постановке Тенесси Уильямса "Кошка к а раскаленной крыше".
Когда-то встреча с этим автором принесла ему ошеломи­тельный успех Незабываемый Стенли Ковальский!
Роль Большого Па в этой пьесе была, безусловно, его прямым делом. Т. Уильяме глубиной проникновения в психологию своих героев, возможностью проникнуть в тайники человеческой души, своей бездонностью, был ему чрезвычайно близок.
Виктор Самуилович живет ожиданием. И вот распределение вывешено на доске объявлений. Он подходит к расписанию, уверенный в назначении, но все равно волнуется, как любой артист, но скрывает это. Видимо поэтому никак не может найти очки и небрежно говорит стоящей рядом молодой актрисе: прочти. Не услышав своей фамилии, Бурхарт переспрашивает: все? Ответ – да. Резко поворачивается, уходит и несколько дней не появляется в театре.
Все его коллеги понимали, что это явная несправедливость, но театр есть театр, не все испытывали чувство вины перед ним за эту обиду. Он стал угрюмее, стал еще реже появляться в театре...
Как все трагически сошлось! После этого случая, ему осталось только доработать сезон, съездить на гастроли - его последний город Чернигов - отпуск и... все.
В этой ситуации был и еще один фактор - Время. Как определить его? Оно всегда многосложно и многослойно. И все -так и есть черты, которые так или иначе определяют человеческие судьбы. А на судьбе Виктора Бурхарта время сказалось впрямую. Оно кинуло его в горнило огромной войны, загнало в лагерь, а потом, после трагических событий своей юности, вдруг открыло целый мир, обращенный к людям. Он вступил на сцену, когда всем казалось - жизнь сдвинулась с мертвой точки, все изменилось к лучшему, навсегда атмосфера в обществе стала легче и светлее, жизнь задышит по-новому.
Но времена "потемнели", незаметно все общество попало в "мертвый сезон", названный позже застоем. Рушился нравственный закон внутри человека...
..."От нас отвернулась истина, потому что человек стал кривее и при прежних физических данных потерял духовную фигуру" (Фолнер) "Истина отворачивалась" не только от всех вместе, но и от каждого из нас...
Что-то происходило со всеми, порой талантливые люди покидали страну, где творчество разрешалось в определенных пределах, как и развитие всякой свободной мысли. Для этого времени характерна и ранняя смерть многих мыслящих, честных людей.
Василий Шукшин, Владимир Высоцкий, Николай Рубцов, Олег Даль. Это разные судьбы, разные масштабы дарования, но, не смотря на их почти всегда естественный уход из жизни, современники понимали - эти смерти несправедливы своей преждевременностью. Они - итог того, что со всеми нами происходило.
Кто-то выдерживал, кто-то нет... А кто-то процветал нахально при полной посредственности дарования.
Василий Шукшин перед смертью с болью вопрошал: "Что с нами происходит?" И сам себе отвечал другим вопросом: "Если это возможно, то зачем все?"
Нечто похожее можно сказать и о судьбе Виктора Бурхарта. Его смерть была явно преждевременной. В ней был трагизм как бы добровольного ухода. Никогда неизвестно, что станет последней каплей, чего не сможет вынести сердце. И осталось чувство вины. Чувство общей вины.
Как забыть лето 1981 года. Актеры все разъехались - отпуск... Вдруг весть - не стало Виктора Самуиловича Бурхарта.
После первого шока медленное и постепенное осознание случившегося, и того, что это было за явление - актер Виктор Бурхарт.
Он никогда и ни в чем не жил с запасом, впрок. В театре здесь, сегодня, сейчас! - и то же самое - в жизни. Когда он умер, всех поразило, что у него ничего не было. Только самое необходимое, купленное бог весть когда, по случаю.
Вся его гордыня оказалась ничем иным, как способом его существования, может быть, единственной роскошью, которую он позволял себе. Он как бы отстаивал право на собственную уникальность, единственность, неповторимость. Это поистине была жизнь, где на первом месте стояло два слова - профессия и дух.
Каждая человеческая жизнь это еще и урок живущим. Уходит человек, и мы видим его в перспективе времени заново. И тут решается главный вопрос - нужен ли он будущему? Ведь все совершается для будущего. А сегодня, когда время в очередной раз так крут, преломилось, когда отзвучало внезапно так много имен еще живущих, действующих, мы спрашиваем себя - нужен ли он нам? Не поздно ли говорить об уроке его жизни? Есть ли высшая справедливость в этой траве забвения, что поглощает все? И думается, что было в его личности много от настоящего, но были и ростки человека, нужного нам сегодня. Не дожил...
Виктор Бурхарт... Говорят - незаменимых нет. Но в своем театре он остался незаменимым. В театре стало "безбурхартно"…

***



Ах, как кожа стареет!
Но душа под кожею – нет!
Нет ни кожи, ни рожи –
Красивая старость – бред!

А как же святые?
Те – не молодые?
Они красивые – хотя и старые.
Они прекрасные – хотя усталые.

Они прекрасные!
Они – безкожие!
Они прекрасные
На ангелов похожие!

Как же трудно сейчас
Им работать за нас
Во кровавом поту
Каждый День, каждый Час.

Как же трудно сейчас,
Им, красивым, без нас…