Калипсо

Скорей, машинист, что мочи есть, мчи
Свой Спрингфилдский поезд сквозь солнца лучи.

Лети, как стрела, пока не примчал
Состав на Нью-Йоркский Центральный вокзал.

Я спешно сойду, побегу в вестибюль,
Ведь там должен ждать тот, кого я люблю.

А если встречать он меня не спешит,
Сойдя на обочину, стану плакать навзрыд.

Единственный он ведь взор радует мой,
Сама доброта, совершенство само.

В любви признаваясь, он руку мне жмет,
И эта причуда ему так идет.

Леса зеленеют, видно мне из окна,
У деревьев любовь, пусть другая она.

Но банкира в вагоне, что грузен и стар,
Не полюбит никто, кроме его же сигар.

И будь я страны или церкви главой,
Припудрив лицо, я сказал бы: «Постой».

Поскольку сильнее, важнее любовь
Сана любого и всех чинов.

Calypso
(W. H. Auden)

Driver drive faster and make a good run
Down the Springfield Line under the shining sun.

Fly like an aeroplane, don’t pull up short
Till you brake for Grand Central Station, New York.

For there in the middle of the waiting-hall
Should be standing the one that I love best of all.

If he’s not there to meet me when I get to town
I’ll stand on the side-walk with tears rolling down.

For he is the one that I love to look on,
The acme of kindness and perfection.

He presses my hand and he says he loves me,
Which I find an admirable peculiarity.

The woods are bright green on both sides of the line,
The trees have their loves though they’re different from mine.

But the poor fat old banker in the sun-parlour car
Has no one to love him except his cigar.

If I were the Head of the Church or the State,
I’d powder my nose and just tell them to wait.

For love’s more important and powerful than
Ever a priest or a politician.