Гарольд

«- Одному из нас придется покинуть строй –
Сказал командир, и посмотрели все на меня.
 - Бог нам судья, Гарольд. Ты самый слабый из всех,
Дальше тебе нельзя.

Я молча глядел на них. Хоть злобы что ли набрать,
Я сам для себя иссяк.
- Гарольд, ты последний псих!
- нет, Генри, я лишь слабак.

И полк ушел. Минометов звук стирали его шаги.
Я сел на опушке. Чужой средь своих. Куда мне теперь идти.
Подамся в лагерь, иль сдамся в плен. В тылу ведь таких не ждут.
Война – как шанс умереть никем, найти, наконец, приют.

Кругом враги. Но я тоже враг. Я враг самому себе.
Убить человека – такой пустяк, так делают на войне.
Когда ты целишься в манекен, то кажется, ты герой,
Что ты сгусток силы, и без проблем сотрешь одной правой строй.
Но тренировки есть западня, для маменькиных сынков
(так кличут в полку вот таких, как я – чувствительных слабаков)
Бездушное тело не закричит, лишь дрогнет, и целься вновь,
А он был живой и смотрел навзрыд, и струйкой стекала кровь.
И кто из нас был в этот миг убит, не ведает даже Бог.

Тогда мне твердили, что все пройдет, что каждый сквозь это шел.
Проснешься назавтра, кошмар спадет и все будет хорошо.
Тридцатое «завтра». Мой полк ушел, оставив меня одного.

Война любит стойких, а я упал. И руку никто не подаст.
Я в центре вселенной, ничтожный прах, простроченный агрегат.
За мной очень скоро пошлют снаряд, и нет мне пути назад.

День медленно гаснет, я вслед за ним. Где строят мне эшафот?
Командуй судьба, ты есть командир для нищих и для господ.
Быть может приблизить нещадный рок, в ружье есть один патрон,
Но даже себе прострелить висок я, видимо, не силен.
Пусть катится к черту весь белый свет. Я дьявольски обречен.»

Вокруг было пусто. Сто миль на юг тянулся последний бой.
Гарольд есть единственный человек, кто выйдет с войны  живой.
На утро затихнет гроза пальбы, воскреснет мир в тишине.
Единственный выживший будет спать на мягкой густой траве.

21 07 14 – 22 07 14