Когда последняя любовница мужчины
младше его на 23 года -
то есть ровно настолько
насколько старше была первая,
которую он имел когда-то
на сексуальной заре
туманной юности.
Мужчина чувствует, что круг замкнулся.
Особенно если обе дамы — тёзки
и внешне немного схожи друг с другом:
ростом, голосом, манерами,
поведением на простыне.
Мужчина чувствует, что круг замкнулся.
Из прошлого пожаловала статуя командора
протянула каменную десницу,
но схватила отнюдь не ладонь.
Ставя последнюю Донну Анну
пред собой на колени
он видит меж её лопаток
проступающий облик первой.
Наяривая ещё агрессивней,
он закрывает глаза.
И лупит ладонью
по скачущим ягодицам.
Но воспоминания
не заглушаются звонкими шлепками,
глухими стонами
и мерными фрикциями.
Существуют только
первая и последняя.
А сотни что были меж ними
превращаются в пропуск,
длинный стержень тире,
который собственно....
Уже в ванной мужчина
успокаивает себя,
что будут ещё и другие.
Роковое число 23
© Copyright: Серсея Ланнистер, 2014
Свидетельство о публикации №114072003347
Свидетельство о публикации №114072003347
Рецензии
Анна! Напишите что - нибудь пейзажное: Ваши воспоминания о Красном море... Какое оно?! Отличается от наших курортов или та же скука, жара и лень.
Анна Вайс-Колесникова 27.07.2014 22:31 • Заявить о нарушении
Анна Вайс-Колесникова 27.07.2014 22:31 • Заявить о нарушении
Много лучше, чем я смогу, об этом море написал Гумилев
Здравствуй, Красное Море, акулья уха,
Негритянская ванна, песчаный котел!
На утесах твоих, вместо влажного мха,
Известняк, словно каменный кактус, расцвел.
На твоих островах в раскаленном песке,
Позабыты приливом, растущим в ночи,
Издыхают чудовища моря в тоске:
Осьминоги, тритоны и рыбы-мечи.
С африканского берега сотни пирог
Отплывают и жемчуга ищут вокруг,
И стараются их отогнать на восток
С аравийского берега сотни фелук.
Если негр будет пойман, его уведут
На невольничий рынок Ходейды в цепях,
Но араб несчастливый находит приют
В грязно-рыжих твоих и горячих волнах.
Как учитель среди шалунов, иногда
Океанский проходит средь них пароход,
Под винтом снеговая клокочет вода,
А на палубе — красные розы и лед.
Ты бессильно над ним; пусть ревет ураган,
Пусть волна как хрустальная встанет гора,
Закурив папиросу, вздохнет капитан:
— «Слава Богу, свежо! Надоела жара!» —
Целый день над водой, словно стая стрекоз,
Золотые летучие рыбы видны,
У песчаных, серпами изогнутых кос,
Мели, точно цветы, зелены и красны.
Блещет воздух, налитый прозрачным огнем,
Солнце сказочной птицей глядит с высоты:
— Море, Красное Море, ты царственно днем,
Но ночами вдвойне ослепительно ты!
Только тучкой скользнут водяные пары,
Тени черных русалок мелькнут на волнах,
Да чужие созвездья, кресты, топоры,
Над тобой загорятся в небесных садах.
И огнями бенгальскими сразу мерцать
Начинают твои колдовские струи,
Искры в них и лучи, словно хочешь создать,
Позавидовав небу, ты звезды свои.
И когда выплывает луна на зенит,
Ветр проносится, запахи леса тая,
От Суэца до Баб-эль-Мандеба звенит,
Как Эолова арфа, поверхность твоя.
На обрывистый берег выходят слоны,
Чутко слушая волн набегающих шум,
Обожать отраженье ущербной луны,
Подступают к воде и боятся акул.
И ты помнишь, как, только одно из морей,
Ты исполнило некогда Божий закон,
Разорвало могучие сплавы зыбей,
Чтоб прошел Моисей и погиб Фараон.
Серсея Ланнистер 27.07.2014 23:44 Заявить о нарушении
Здравствуй, Красное Море, акулья уха,
Негритянская ванна, песчаный котел!
На утесах твоих, вместо влажного мха,
Известняк, словно каменный кактус, расцвел.
На твоих островах в раскаленном песке,
Позабыты приливом, растущим в ночи,
Издыхают чудовища моря в тоске:
Осьминоги, тритоны и рыбы-мечи.
С африканского берега сотни пирог
Отплывают и жемчуга ищут вокруг,
И стараются их отогнать на восток
С аравийского берега сотни фелук.
Если негр будет пойман, его уведут
На невольничий рынок Ходейды в цепях,
Но араб несчастливый находит приют
В грязно-рыжих твоих и горячих волнах.
Как учитель среди шалунов, иногда
Океанский проходит средь них пароход,
Под винтом снеговая клокочет вода,
А на палубе — красные розы и лед.
Ты бессильно над ним; пусть ревет ураган,
Пусть волна как хрустальная встанет гора,
Закурив папиросу, вздохнет капитан:
— «Слава Богу, свежо! Надоела жара!» —
Целый день над водой, словно стая стрекоз,
Золотые летучие рыбы видны,
У песчаных, серпами изогнутых кос,
Мели, точно цветы, зелены и красны.
Блещет воздух, налитый прозрачным огнем,
Солнце сказочной птицей глядит с высоты:
— Море, Красное Море, ты царственно днем,
Но ночами вдвойне ослепительно ты!
Только тучкой скользнут водяные пары,
Тени черных русалок мелькнут на волнах,
Да чужие созвездья, кресты, топоры,
Над тобой загорятся в небесных садах.
И огнями бенгальскими сразу мерцать
Начинают твои колдовские струи,
Искры в них и лучи, словно хочешь создать,
Позавидовав небу, ты звезды свои.
И когда выплывает луна на зенит,
Ветр проносится, запахи леса тая,
От Суэца до Баб-эль-Мандеба звенит,
Как Эолова арфа, поверхность твоя.
На обрывистый берег выходят слоны,
Чутко слушая волн набегающих шум,
Обожать отраженье ущербной луны,
Подступают к воде и боятся акул.
И ты помнишь, как, только одно из морей,
Ты исполнило некогда Божий закон,
Разорвало могучие сплавы зыбей,
Чтоб прошел Моисей и погиб Фараон.
Серсея Ланнистер 27.07.2014 23:44 Заявить о нарушении
Как, хорошо, Анна! Напоминает отдалённо Гумилёва - только лучше... Более чёткая и реальная мысль.
Анна Вайс-Колесникова 29.07.2014 14:01 Заявить о нарушении
Анна Вайс-Колесникова 29.07.2014 14:01 Заявить о нарушении