Сизиф

Всё прошлое перемесив
Сегодня в дребедень,
Я понял, что катил Сизиф
К вершине каждый день.

Не горя глыбу, не утех,
Не ложь свою, не кровь,
Но самый страшный смертный грех –
Великую любовь.

С надеждой в сердце, чуть дыша,
Отвергнут был Сизиф,
Но вновь признанья «совершал»,
Свой разум не спросив.

Морали он не преступал,
В обман душой не бил –
В слезах Сизифова тропа,
Мечту он утопил.

Наказан. Камень в гору прёт
И должен водрузить,
Чтоб помнил праведный народ,
Как пред богами жить.

Ведь то и дело, он любовь
Вдруг выпустит из рук,
И у подножья камень вновь,
В начале всех потуг.

Сомненья трепет, что свеча:
«Не зря ль в правах кичусь,
Вину переложить с плеча
На высшее из чувств?»

Ведь только камень докатив
И закрепив на пик,
Воспрянет жертвою Сизиф –
И не виновен вмиг.

Рушитель клятв, повадный зверь,
Чума его дери,
С любовью носится своей
По склону до зари.

Но не доводит до конца
Раскаянья, кретин!
Огромный камень он в сердцах
На сердце накатил.

Сперва по склону неспеша,
Потом с натугой, в крик,
Опять с надеждой, чуть дыша,
Как в близкий прошлый миг.

И вот бы миру возвестить:
«Любил! Люблю! Любить…»
Нет! Позволяет отпустить,
И – вниз, воды испить.

И нынче катит каждый день
Сизиф любовь свою.
За ним сомненья, словно тень,
Подобно воронью.

Что преступленье – только след!
След порождает новь.
Страшней – не дотащить на свет
И обмануть любовь.
1993. г. Вена