Часть 1. Вступление

Я люблю такую погоду. Когда серый дождь, когда слабые порывы ветра, когда птицы смело делают вид, что вся эта морось им нипочем – и так же отчаянно взмывают вверх. А что им, крылатым?
Я люблю импрессионизм во всем. И эти серые.. совсем не суровые –  просто серые будни так отлично ложатся на кисть, на палитру, на бумагу, на… Как хорошо все врезается в память, да? Еще вчера можно было сидеть на крыше, пить красное вино, хвастая друг перед другом фиолетовыми от терпкой хмельной жидкости языками. Еще вчера можно было бежать, раскинув руки, и с опаской подходить к бортику – десятый этаж. Слишком просто не удержаться.
А сегодня – сегодня всё уже история. Я не люблю истории.  У меня их так много, знаешь. Накопленных в маленькой коробочке моей светлоглазой головы. Они часто вспоминаются в дождь, в такую меланхоличную морось, философскую до последней нежной капли.  Как волны любого моря: накатывают – и уходят. Уходят. Уходят. Отпускай свои истории, их слишком тяжело носить,  слышишь?
Я все думаю обо всем и ни о чем. Четко ощущая каждой веной, как броуновски мелькают мысли. Им хочется то ли в полет, то ли в негу забытья – не знаю. Я лишь даю им твердое право – быть. И потому они, вольные, и уходят быстрее. Со свободной не хочется бороться.
Свобода пустых комнат. Свобода пустых квартир. Свобода пустых жизней. Когда кто-то скажет тебе, что твоя свобода пуста, пусть идут мимо, слышишь?
 Я люблю такой дождь. Я люблю оставлять его в своих стихах. Как и все остальное – собирать терпеливо, словно мед с цветов – и закатывать в баночки. Целый ряд банок с горьким и сладким, пресным и соленым медом жизни. Я люблю поднимать глаза – и смотреть на этот ряд. И листать его липкие страницы, ощущая, как мед течет между пальцами. Или кровь? Я говорила тебе не хранить истории? В банках они обрастают деталями. Сами по себе. Даже если тебе никогда больше не захочется их открыть.