Люблю мечтать в тиши ночной,
Ведь ночью так мечтается!
И не понять, сон, явь — порой
Всё так переплетается.
Но почему-то грёзы все,
Хоть разно начинаются,
В мечтах моих и в сладком сне
Похожими кончаются.
Всегда со мной в них рядом ты,
Заботливый, внимательный.
И счастливы мои мечты,
Хотя не притязательны...
Мы путешествуем с тобой,
Свободные, спокойные.
Вот едем в город мой родной
Дорогою довольные.
Вот у подруги мы в гостях,
Тебе у них понравится —
Всё просто, никаких напряг,
Легко там отдыхается!
По утру съездим с тобой в Храм,
За грешных нас помолимся,
Да навестим ещё отца,
Могилке мы поклонимся.
Тебе мой город покажу:
Каналов, рек гранит.
Всем этим очень дорожу,
Пусть их Господь хранит.
Тебя по улице родной
Я с грустью проведу.
И отчий дом, уже не мой,
Лишь взором объведу.
Потом на озеро с тобой
В сосновый бор поедем,
Озёрный ласковый прибой
Для нас совсем не вреден.
Песок, дух сосен смоляной
И вязь корней сплетённая.
Водохранилищной волной
Нам счастье принесённое!
А вечером попьём чайку
И мирно спать заляжем,
Чтоб завтра рано по утру
Отправиться нам дальше.
Наш путь лежит прямо на Тверь,
Губернскую столицу,
Туда поедем мы теперь,
Чтоб навестить сестрицу.
У них гостим пару деньков,
По городу гуляем,
Идём вдоль волжских берегов
И радость излучаем!
А дальше в Редкино наш путь,
Что ближе чуть к Москве,
Где сможем чудно отдохнуть,
Там всё знакомо мне!
Живёт там Сонюшка моя,
С мальчишками и Костей.
И очень любит, когда я
К ним приезжаю в гости.
На «Красной» на горе живут
Сваты Эльвира с Толей.
Рыбалка, банька, всё есть тут,
Живи, гуляй — приволье!
Я счастлива, ведь ты со мной!
Но суть не только в этом:
Ты стал знаком с моей семьёй
И мне приятно это!
Хочу, чтобы моя семья
Твоею тоже стала.
И обогрела чтоб тебя,
И душу обласкала.
А я... гордилась бы тобой,
Таким спокойным, милым,
Каким бываешь ты со мной,
Уверенным, любимым.
Такие вот мои мечты,
Реальные вполне.
Будь только счастлив в жизни ты,
А я буду втройне!
Февраль 2011 г.
Воплощённые мечты
© Copyright: Елена Гвоздева, 2014
Свидетельство о публикации №114070505269
Свидетельство о публикации №114070505269
Рецензии
Класс, ага. Чтобы, знаете, всё не делано, а вот так, настолько сильно и глубоко ощущаешь "здесь и сейчас", и вот, например, безлюдное озеро-водохранилище.
У Цветаевой всё воспевание времяпрепровождения среди безлюдья, мощной природы, тогда, вроде того, особенно сильно, особенно полно чувствуешь; такая сейчас, вот над сегодняшними авторами многими, мощная цветаевская тирания, гаконец осточертевает, и вот Бродский, например, издевается: что над безлюдной природой с водохранилищем, что о прошедших превосходных веках
Ты забыла деревню, затерянную в болотах
залесенной губернии, где чучел на огородах
отродясь не держат -- не те там злаки,
и доро'гой тоже все гати да буераки.
Баба Настя, поди, померла, и Пестерев жив едва ли,
а как жив, то пьяный сидит в подвале,
либо ладит из спинки нашей кровати что-то,
говорят, калитку, не то ворота.
А зимой там колют дрова и сидят на репе,
и звезда моргает от дыма в морозном небе.
И не в ситцах в окне невеста, а праздник пыли
да пустое место, где мы любили.
И.Бродский
Я хотел бы жить, Фортунатус...
...
Там была бы эта кофейня с недурным бланманже,
где, сказав, что зачем нам двадцатый век, если есть уже
девятнадцатый век, я бы видел, как взор коллеги
надолго сосредотачивается на вилке или ноже.
Там должна быть та улица с деревьями в два ряда,
подъезд с торсом нимфы в нише и прочая ерунда;
и портрет висел бы в гостиной, давая вам представленье
о том, как хозяйка выглядела, будучи молода.
Я внимал бы ровному голосу, повествующему о вещах,
не имеющих отношенья к ужину при свечах,
и огонь в камельке, Фортунатус, бросал бы багровый отблеск
на зеленое платье. Но под конец зачах.
Время, текущее в отличие от воды
горизонтально от вторника до среды,
в темноте там разглаживало бы морщины
и стирало бы собственные следы.
И.Бродский "Развивая Платона"
Там была бы Библиотека, и в залах ее пустых
я листал бы тома с таким же количеством запятых,
как количество скверных слов в ежедневной речи,
не прорвавшихся в прозу, ни, тем более, в стих.
Там стоял бы большой Вокзал, пострадавший в войне,
с фасадом, куда занятней, чем мир вовне.
Там при виде зеленой пальмы в витрине авиалиний
просыпалась бы обезьяна, дремлющая во мне.
И когда зима, Фортунатус, облекает квартал в рядно,
я б скучал в Галерее, где каждое полотно
-- особливо Энгра или Давида --
как родимое выглядело бы пятно.
В сумерках я следил бы в окне стада
мычащих автомобилей, снующих туда-сюда
мимо стройных нагих колонн с дорическою прической,
безмятежно белеющих на фронтоне Суда.
И.Бродский "Развивая Платона"
*
Тоже, ещё, на ассоциациях вся поздняя цветаевская поэзия,
Дверь скрипит. На пороге стоит треска.
Просит пить, естественно, ради Бога.
Не отпустишь прохожего без куска.
И дорогу покажешь ему. Дорога
извивается. Рыба уходит прочь.
Но другая, точь-в-точь
как ушедшая, пробует дверь носком.
(Меж собой две рыбы, что два стакана).
И всю ночь идут они косяком.
Но живущий около океана
знает, как спать, приглушив в ушах
мерный тресковый шаг.
И.Бродский "Колыбельная Трескового Мыса"
Агата Кристи Ак 14.07.2014 21:19 Заявить о нарушении
У Цветаевой всё воспевание времяпрепровождения среди безлюдья, мощной природы, тогда, вроде того, особенно сильно, особенно полно чувствуешь; такая сейчас, вот над сегодняшними авторами многими, мощная цветаевская тирания, гаконец осточертевает, и вот Бродский, например, издевается: что над безлюдной природой с водохранилищем, что о прошедших превосходных веках
Ты забыла деревню, затерянную в болотах
залесенной губернии, где чучел на огородах
отродясь не держат -- не те там злаки,
и доро'гой тоже все гати да буераки.
Баба Настя, поди, померла, и Пестерев жив едва ли,
а как жив, то пьяный сидит в подвале,
либо ладит из спинки нашей кровати что-то,
говорят, калитку, не то ворота.
А зимой там колют дрова и сидят на репе,
и звезда моргает от дыма в морозном небе.
И не в ситцах в окне невеста, а праздник пыли
да пустое место, где мы любили.
И.Бродский
Я хотел бы жить, Фортунатус...
...
Там была бы эта кофейня с недурным бланманже,
где, сказав, что зачем нам двадцатый век, если есть уже
девятнадцатый век, я бы видел, как взор коллеги
надолго сосредотачивается на вилке или ноже.
Там должна быть та улица с деревьями в два ряда,
подъезд с торсом нимфы в нише и прочая ерунда;
и портрет висел бы в гостиной, давая вам представленье
о том, как хозяйка выглядела, будучи молода.
Я внимал бы ровному голосу, повествующему о вещах,
не имеющих отношенья к ужину при свечах,
и огонь в камельке, Фортунатус, бросал бы багровый отблеск
на зеленое платье. Но под конец зачах.
Время, текущее в отличие от воды
горизонтально от вторника до среды,
в темноте там разглаживало бы морщины
и стирало бы собственные следы.
И.Бродский "Развивая Платона"
Там была бы Библиотека, и в залах ее пустых
я листал бы тома с таким же количеством запятых,
как количество скверных слов в ежедневной речи,
не прорвавшихся в прозу, ни, тем более, в стих.
Там стоял бы большой Вокзал, пострадавший в войне,
с фасадом, куда занятней, чем мир вовне.
Там при виде зеленой пальмы в витрине авиалиний
просыпалась бы обезьяна, дремлющая во мне.
И когда зима, Фортунатус, облекает квартал в рядно,
я б скучал в Галерее, где каждое полотно
-- особливо Энгра или Давида --
как родимое выглядело бы пятно.
В сумерках я следил бы в окне стада
мычащих автомобилей, снующих туда-сюда
мимо стройных нагих колонн с дорическою прической,
безмятежно белеющих на фронтоне Суда.
И.Бродский "Развивая Платона"
*
Тоже, ещё, на ассоциациях вся поздняя цветаевская поэзия,
Дверь скрипит. На пороге стоит треска.
Просит пить, естественно, ради Бога.
Не отпустишь прохожего без куска.
И дорогу покажешь ему. Дорога
извивается. Рыба уходит прочь.
Но другая, точь-в-точь
как ушедшая, пробует дверь носком.
(Меж собой две рыбы, что два стакана).
И всю ночь идут они косяком.
Но живущий около океана
знает, как спать, приглушив в ушах
мерный тресковый шаг.
И.Бродский "Колыбельная Трескового Мыса"
Агата Кристи Ак 14.07.2014 21:19 Заявить о нарушении