тишина...

Здравствуй, детка. Я стойко молчал, но уже тревожусь. Где ты, с кем и когда разольешь новых рифм сургуч? Тишина вязкой слизью ползет по небритой роже, душит горло похлеще густых сигаретных туч. Говори, не молчи, огрызнись и пошли все к черту. Можешь врать, будто все феерично: работа, быт... Острым словом-иголкой с размаху пронзи аорту. Подыши на раздетую душу. Замерз, знобит. Мне бы сжать тебя в лапах – все атомы и мембраны. Чтоб предельно понятно и слышно, как швы трещат. Расплескаться в глазах, словно в бреде марихуанном. Чтоб горячечный шепот бессмысленно, невпопад. Ты в моих ощущеньях как шлейфовый терпкий запах, первобытная нежность с оттенками диких роз. Раз уж нам не дано жить с тобой в королевских замках, я б тебя заслонил от руин разоренных гнезд…

…Здравствуй. Знаешь, мне как-то комфортно в своем молчаньи. Это просто – понять по глазам и латынь и иврит. Просто в миг, когда мир мой овцой волокли на закланье, ты был с кем-то и где-то. И веришь? Почти без обид. Все одни на двоих санта барбары и сайлент хиллы мы сложили в архив, затерев до растрепанных дыр. Слишком много прорех, чтоб заштопать их было под силу. У меня здесь война. У тебя – расфуфыренный мир. Ты боишься молчанья, а я о нем тайно мечтаю: тишина без раскатов и выстрелов - призрачный рай. Если б знал ты, как страшно крошится остов мирозданья… Впрочем, лучше не надо. Живи как живешь и не знай.

...Бьются птицы внутри. Мы в спасении нервных клеток от летальных исходов прожили немало веков.
Я дарю твоим снам сотни тысяч щемящих сюжетов. Ты моей тишине - миллион оглушающих слов.