Календарь поэзии. 04 июля

Советский поэт-романтик Павел Давыдович Коган родился 4-го числа в июле месяце 1918 года в Киеве. Когда Павлу было четыре года, его родители переехали на постоянное жительство в Москву.

С тех пор Павел рос в Москве, воспитывался и получал сначала среднее, а потом и высшее образование. Он мечтал уже тогда о далеких странствиях, приключениях и путешествиях, исходил пешком всю центральную часть России. После того, как Павел Коган окончил среднюю школу, он учился в 1936-1939 годах в знаменитом ИФЛИ (Институте Философии, Литературы и Искусства). Тогда он и начал писать свои первые стихотворения. Вскоре сочинения молодого поэта приобрели огромную популярность в среде московской молодежи, несмотря на то, что ни как отдельные книги, ни в периодических изданиях его стихи не печатались. Тогда-то и появилась в 1937 году популярная студенческая песня под названием "Бригантина" на стихи Павла Когана, которая обрела свою вторую жизнь уже в 1960-е годы.
Женой поэта стала Елена Моисеевна Коган, впоследствии ставшая участницей ВОВ, писательницей, известной под псевдонимом Ржевская, и почётной гражданкой города Ржева.
В 1939 году Павел Давыдович Коган поступил учиться в Литературный Институт им. Максима Горького и стал участником поэтического семинара, который вёл Илья Львович Сельвинский. Павел Давыдович выделялся среди прочих студентов своей группы прекрасными способностями и большим талантом к поэтическому творчеству. Павлу Когану всегда не сиделось на одном месте, находясь в постоянных поисках работы более «серьезной», поэт оказался в 1941 году на территории Армении. Он входил в число участников геологической экспедиции, здесь как раз и застало Павла Когана начало Великой Отечественной войны. Поэт мог взять по состоянию здоровья бронь (у него был хронический бронхит) и отсиживаться в тылу, но он ушёл добровольцем на фронт и стал военным переводчиком. Павел Давыдович Коган 23-го числа в сентябре месяце 1942 года попал в перестрелку вместе с возглавляемой им разведгруппой на сопке Сахарная Голова, что находится под Новороссийском и был убит – к этому времени поэт был уже в звании лейтенанта.

***

На кого ты, девушка, похожа?
Не на ту ль, которую забыл
В те года, когда смелей и строже
И, наверно, много лучше был?
Ветер.
Ветер.
Ветер тополиный
Золотую песню расплескал...
И бежит от песни след полынный —
Тонкая и дальняя тоска...
На кого ты, девушка, похожа?
На года, надолго, навсегда
По ночам меня тоской тревожит
Горькой песни горькая беда.


***

О пошлости (Павел Коган)

У каждой ночи привкус новый,
Но так же вдребезги храпят
И спят, откушав, Ивановы,
В белье, как в пошлости, до пят.
А я один. Живи в пустыне.
Иди, главы не нагибай,
Когда бараньим салом стынет
Их храп протяжный на губах.
Куда идти, куда мне деться!
От клизм, от пошлости, от сна!
Так выручай, простое детство
И лермонтовская сосна.
И не уйти. Меня за локоть
Хватает мир их, и, рыгнув,
Он хвалит Александра Блока,
Мизинец тонко отогнув.
Я бью наотмашь, и мгновенно
Он внешне переменит суть,
Он станет девушкой надменной,
Пенснишки тронет на носу.
И голосом, где плещет клизма,
Пенснишки вскинув, как ружье,
Он мне припишет десять "измов"
И сорок "выпадов" пришьет.
Я рассмеюсь, я эту рожу
Узнаю всюду и всегда,
Но скажет милая: "Быть может",
И друг мне руку не подаст,
И будет утро... На рассвете
Мне скажет Александр Блок:
"Иди, поэт, ищи по свету,
Где оскорбленному есть чувству уголок".
Иди, доказывай алиби,
Алиби сердца, или вот -
Вполне достаточный калибр
Мелкокалиберки "франкот".


***

Снова месяц висит ятаганом (Павел Коган)

Снова месяц висит ятаганом,
На ветру догорает лист.
Утром рано из Зурбагана
Корабли отплывают в Лисс.
Кипарисами машет берег.
Шкипер, верящий всем богам,
Совершенно серьезно верит,
Что на свете есть Зурбаган.
И идут паруса на запад,
Через море и через стих,
Чтоб магнолий тяжелый запах
Грустной песенкой донести.
В час, когда догорает рябина,
Кружит по ветру желтый лист,
Мы поднимем бокал за Грина
И тихонько выпьем за Лисс.


***
Ты снова, комнатка моя,
Плывешь сквозь захмелевший вечер.
И снова шорохи таят
Надежду о далекой встрече...
О, как намного выше нас
Надежды наши и мечтанья!
И так приходит тишина,
Огромная до пониманья.
И как я ей безумно рад
И глубину ее приемлю,
Они прекрасней во сто крат —
Глаза, увидевшие землю!
И комната моя плывет
Сквозь захмелевший далью вечер,
Сквозь голубой февральский лед
До дорогой далекой встречи.


***
Надоело говорить и спорить,
И любить усталые глаза...
В флибустьерском дальнем море
Бригантина подымает паруса...

Капитан, обветренный, как скалы,
Вышел в море, не дождавшись нас...
На прощанье подымай бокалы
Золотого терпкого вина.

Пьем за яростных, за непохожих,
За презревших грошевой уют.
Вьется по ветру веселый Роджер,
Люди Флинта песенку поют.

Так прощаемся мы с серебристою,
Самою заветною мечтой,
Флибустьеры и авантюристы
По крови, упругой и густой.

И в беде, и в радости, и в горе
Только чуточку прищурь глаза.
В флибустьерском дальнем море
Бригантина подымает паруса.

Вьется по ветру веселый Роджер,
Люди Флинта песенку поют,
И, звеня бокалами, мы тоже
Запеваем песенку свою.

Надоело говорить и спорить,
И любить усталые глаза...
В флибустьерском дальнем море
Бригантина подымает паруса...