Адресат выбыл

(Марии и Роману)
__________________


1.
математика жизни –
дано:
человек-билингв,
человек-амбидекстр,
вечно тянущий за двоих,
человеку не дали белил,
у него болит!
и зияет обугленным краем каждый текст,
каждый лист.

человек подрастает, очерченный по кресту.
по ночам кто-то дышит ему в подреберье –
(человек еще чист, он пока не узнал «ату!»),
человек до боли вцепляется в темноту -
он зовет,
но нет
никого
за дверью.

человек сочиняет молитву, шепча в рассвет,
обжигая губы о холод небесной глыбы:
«отогрей меня!» -
«нет».
небо всегда отвечает «нет».
ибо!

2.
чтоб тебя отыскать, он кричал, пропуская вдох,
он почти захлебнулся молчаньем, почти оглох,
он валялся в ногах, что по полю брести хотели,
где из каждой капли росы улыбался Бог -
и прощал, что ищет Его он (на небе) в теле.

чтоб узнать тебя, он решился на крайний шаг –
наклонился и душу свою разломил по сколу
(и еще ты не знала тогда, что болит душа
лишь тогда, когда есть -
отнюдь не по протоколу).

3.
человек говорит отточено.
у него в кармане два паспорта.
человеку дали пощечину:
я - реальность, здравствуйте!
человек идет на веранду,
хватает стакан воды,
человеку сказали правду -
ну, лады…
человеку суют цветы,
называют могилу, ряд,
человек допивает стакан воды -
пусть говорят...

4.
милая, знаешь, пишу тебе левой рукой,
ты ведь, наверное, знаешь, что он – такой! –
полубезумный, срывающийся в кювет…
милая!
вы там взрослеете или нет?

помнишь, как мы сидели здесь до утра?
Я поняла тогда, что не верю смерти.
мы выбирали серёжки из серебра,
(он говорил, что ты любишь из серебра,
я добавляла, мол, к золоту липнут черти)…

странное дело – нуждаться в слепом тепле
(вбитое, впрочем, инстинктом, как гвозди в доску).
вымотанный,
больной,
засыпающий на руле –
лишь бы когда-то вдосталь!

волны, не зная целости, так ревут,
что пригибаются травы на перевале...
- море моё, как ее зовут? -
«солнечный свет,
ее никогда
никуда
не звали».

(мы зарывали
эти серёжки вместе.
мы зарывались
перед личиной смерти).

5.
милая, милая, ты уж меня прости,
все мы, как рыбы, барахтаемся в сети,
редко кому дано поделить околоплодные,
все наградные возьми, нагрудные, первородные! -
я обещала,
я до конца -

за близнеца.

Знаешь, когда глянцевеет черешня в его губах -
он говорит, мол, сама судьба исправляет баг -
(кровь - не водица!) -
тогда я – и Бог, и Бах,
вся - бесконечный бег, обреченный на…
но
до шестнадцати
продажа билетов запрещена
(он говорит, что цена не моя,
не моя вина).

и, разуваясь в прихожей, звеня ключами,
спешно целует в губы
(а целит в душу).
он не забыл то Слово, что было в начале,
просто его не сказали
(а только сказали: «слушай!»)

6.
и мы срастаемся -
с зудом, как всякий порез,
вновь и вновь порываясь чесать больное.
да, он двоится в зеркале,
даже когда он трезв,
потому что его всегда
будет
двое.