Агнец Божий вертикали власти

      Моё первое выступление на областном совещании  в качестве начальника отдела  Гомельского областного филиала крупной организации было бомбой замедленного действия. Рванула она на следующий день в Минске. Чиновник из центрального аппарата, который присутствовал на нашем совещании, собрал подчиненных, и в ярости топая ногами, кричал: «Кто такая Ульяницкая? Кто ее согласовал? Почему без меня?» Об этом  мне сообщил начальник транспортного управления, которому я подчинялась по отраслевому принципу, попросил выслать  текст моего выступления, и впредь согласовывать все выступления с ним. Оказалось, что моя программа действий по выполнению плановых заданий содержала критику тех позиций, за которые отвечал вышеуказанный чиновник. Твёрдо веря в справедливость: «Бог не выдаст, свинья не съест», я выслала текст выступления... Вскоре чиновника уволили, а я осталась, выступления мои так никогда никто и не согласовывал. Транспортное управление  стало моей колыбелью и цитаделью.
       Моё продвижение по карьерной лестнице диктовалось не столько честолюбием, сколько интересом, возможностями самореализации. Стать начальником отдела  меня уговаривали директор и заместитель. Купилась я на слова зама: «Вот пришлют сверху блатного,  и будешь работать за двоих на свою зарплату, а он будет ноги вытирать».   С перепугу согласилась, но пересев на соседнее в кабинете кресло, ощутила тяжкий груз ответственности, которую никто не рвался разделить со мной.  Около месяца была отделом в одном лице, затем работать "за себя и за того парня" приходилось постоянно - отдел был кузницей руководящих кадров,  а кто-то  находил местечко потеплее.  Но работа захватила, было интересно учиться, и учить, дорастать до первого миллиарда…         
      Пока не настал период, когда планы  по поступлению денежных средств от продаж были утверждены Министерством финансов  на пятилетку завышенными от реальных в разы. Транспортникам нужно было прирастать миллиардами к миллиардам, а рынок уже устоялся.  Те, кто утверждал, быстро "канули в лету", а планку снижать  не позволяли. Началась кадровая вакханалия. Возглавил нашу организацию временщик, чиновник из Минфина и стал подбирать кадры под себя. Господствовал принцип: «одному кнут, другому пряник». Ресурсы под выполнение планов предоставлялись одним, а три шкуры драли с тех, кому взвалили непосильную ношу.
Вместе с директором  я ехала в командировку  на республиканское совещание  с участием представителя Минфина. Дорога до Минска занимает до пяти часов, директор был немногословен, иногда уточнял какие-нибудь цифры у меня, или по телефону, чувствовалось его напряжение. Я смотрела по сторонам на пробегавшие мимо пейзажи, и наслаждалась затишьем перед бурей, день обещал быть трудным. Молилась и записывала впечатления:

Всё катушками поле укатано,
А низины стоят –  не скошены,
Урожай сохранят элеваторы,
А остатки метелят дождики.

Человек – не таков:
Где посажен, жить.
Но не каждый готов
В гору путь совершить.

Степень зрелости – чистота души
Лишь усилием достигается.
23.07.2010
            Из докладов  новоиспеченных работников центрального аппарата явно вырисовались объекты  для битья: наш Гомель и Могилев, "в шоколаде" были Минск и Минская область. Статистика отвечала заданной цели, изобилуя белыми пятнами, я быстро просчитала аргументы для защиты, и пожалела, что сижу далеко от директора. Потому, что началась игра в пинг –понг: отчет директора филиала быстро прерывался и он попадал под перекрестный огонь  вопросов, задаваемых с целью уязвить, сбить с толку, показать несостоятельность, выслужиться перед «щавликом» из министерства. Директор могилевского филиала заявил об уходе на пенсию,  был дерзок, и прямолинеен. Наш директор держался молодцом, все цифры держал в памяти, сказывался многолетний опыт руководящей работы,  экономическое образование и высокий уровень профессионализма. Однако  он с трудом сдерживал гнев, когда обрывали его попытки защищаться или вносить предложения…
     Дальше шёл разбор по направлениям работы, вот бы где прозвучать во всю силу профессиональному подходу, но никто и  не собирался слушать, требовалось только одно: решить "кого сдадим на мясо".Начальнику транспортного управления вопрос был задан прямо в лоб. Мой коллега из Витебска сидел с меловым лицом - в рейтинге он был первым снизу, мы внутренне склонились перед  мужеством женщины, принявшей удар на себя, отказавшейся сдавать свою команду под предлогом отсутствия нужных цифр. Только металл в голосе выдавал её внутреннее напряжение. Сводки мы все держали в руках…
После совещания я смогла забежать к «своим» ненадолго, от чая и добрых слов теплели лица, хотелось пообщаться, продлить радость встречи, но директор рвался домой, на  любимую дачу. На обратном пути говорили мало, в словах директора сквозила горечь, я насколько смогла, выразила сочувствие.

Там внизу, на подводной лодке,
Полный штиль, волны в борт не бьют,
Для глубин нужен опыт, чёткий
Ритм, пусть тяжелый, труд.
Риск просчитан, известен, оплачен,
Есть приказ, и ясна задача.

Наверху же шторма бушуют,
Налетает за шквалом шквал.
Вдруг увидишь волну большую
Там, откуда её не ждал.
Нависает угроза смерти,
Норовит, как скорлупку смять.
Опыт, знания, уж поверьте,
Не отправят волну ту вспять.

Сильных духом море растило –
Крепких верой Господь хранил,
Когда волны о камни били,
В рыбьих недрах спасал от них.
Неспокойное наше время,
Когда волны со дна встают,
И подлодки всплывут со всеми,
За бронею своей не спасут.

Против силы всегда есть сила,
Сокрушает броню и плоть,
И вовеки  будет, как было:
Крепких верой хранит Господь!
29.07.2010г.
  Спустя несколько дней, я вручила директору это стихотворение, и заявила, что если ради его спасения понадобится моё кресло, я готова опуститься на ступеньку ниже.
Однако, по возвращению в свою вотчину, этот сильный и цельный, вызывавший моё искреннее уважение по многим позициям человек, всё чаще превращался в деспота, выбиравшего себе очередную  жертву для истязаний,копируя не лучшие образцы республиканских методов управления. "Суд Линча" заканчивался увольнением очередного руководителя среднего звена, что позволяло получить отсрочку приговора самому директору филиала, он дотянул до пенсии, но искромсал сук на котором сидел - свято место заполнялось, как правило, теми, кому еще нужно было дорастать до занимаемого кресла. Не многие стремились.
        Мой черед настал через  полтора года. Директору после долгой заминки, наконец - то  продлили контракт, позволяющий доработать год до пенсии. Все внутренне расслабились, и решили ждать репрессии  по итогам полугодия. Только у страха своя логика, его страх ещё не отпустил, и первый залп прогремел в апреле. Для меня громом среди ясного неба. Мы опять  ехали  с директором вместе  в машине на совещание в  представительство по г. Гомелю, разговаривали о делах дачных... Может я и не вправе была рассчитывать, что многолетний опыт работы и, казалось,  уважительного отношения  с его стороны, галантность, которую он демонстрировал женщинам по праздникам, должны обернуться лично для меня предупреждением: «Иду на Вы!». Наивная… на совещании директор разъярился, и щедро стал сыпать угрозами, прозвучал и мой приговор с отсрочкой исполнения до июля, как нож в спину… Причём директор заявил, что на этот раз для всех будет не понижение в должности, а увольнение без права работать в любом подразделении нашей организации.              Это был коллектив, в котором я десять лет назад стартовала с нуля и за полгода вышла в лидеры, ушла наверх в филиал, но всегда больше была наставником, чем начальником.  Я сидела  рядом в президиуме и сотня человек из зала наблюдала за моим молчанием. Даже в этой ситуации авторитет директора я поставила выше своего.  Молчали  мы и на обратном пути, только казалось, что ручеек крови стекает между лопаток, к глазам подступали предательские слёзы…  Своему отделу я сообщила итоги совещания без комментариев и подробностей, и стала ждать, до конца ещё не веря в то, как со мной обошлись. Я ещё не понимала, что крест, поставленный на мне, означает мою виртуальную смерть, а дальше по известному сценарию. Только и директор ещё не знал, что сценаристом моей судьбы ему не бывать…
    Вызова к директору так и не последовало.  Начальник отдела кадров передала указание  предоставить объяснительную записку для выговора  в течение двух дней.  Я старалась быть объективной, скорее из  упрямства, понимая, что никто не будет оценивать мои выкладки на многих листах… Очень старалась  обуздать  эмоции, но дописывала  отчёт на грани потери сознания, давление зашкалило, впору было вызывать «скорую». Никак не хотелось попадать в больницу в последние дни перед отъездом мужа, поэтому он забрал меня с работы и отвёз  в поликлинику, где после укола меня с большой неохотой отпустили домой на больничный.
    Я провалилась в спячку и  по-началу с радостью выслушала совет невролога: сон  - лучшее лекарство. Больничный плавно перетекал в отпуск и майские праздники, а я продолжала  хотеть спать сутками. А когда только  с двумя передышками смогла  подняться на четвёртый этаж, и буквально осела на скамейку совсем без сил, стала бить в колокола. В ходе обследования  стало известно о моей беременности, и  тут  паниковать стала мой невролог: я не буду выдумывать диагноз для больничного, беременность – не болезнь,  я вот тоже с температурой веду приём, можете жаловаться главврачу, я вообще не знаю, как Вас лечить. Так я и попала на консультацию к профессору, помню его слова: «Сильнейший стресс, который не вылился в агрессию, или слёзы, укладывает организм в долгую спячку. Довольно альтруизма на работе. Если Вы откажетесь от ребёнка, я за неделю поставлю Вас на ноги». Услышав мое твердое: «Я – христианка, и буду сохранять ребенка, без вариантов»,  - заявил,  что мне следует подготовиться к  месяцам жизни с  непреодолимой тяжестью и усталостью. А если совсем будет невмоготу работать, единственное, что он может для меня сделать  -  дать заключение, с которым меня на недельку-другую положат в психбольницу, только я там не должна принимать никаких лекарств, это - как передышка. А возможно придётся вообще уйти с работы…  Я горько улыбнулась нарисованным перспективам, и поблагодарила доктора за доброту.
    От него всё-таки пошла к главврачу поликлиники с вопросом: должны же быть в 21 веке безопасные исследования для беременных, хотя бы биохимический анализ крови?! И когда мой гемоглобин оказался на таком уровне, что, по словам врача: «падать в обморок можно каждые пять минут», вопрос с больничным был решен. Мне его продлили, назначили препараты железа, опекать меня взялась зав. отделением, замечательный доктор.
Вечером я поехала в церковь на репетицию хора, мне очень хотелось петь. Я собиралась посидеть в сторонке, тихонько подпевая, но регент пригласила меня присоединиться ко всем. Я еще опускалась на стул в перерывах между песнями, но после двухчасовой репетиции чувствовала себя значительно лучше. Стала посещать все репетиции, сёстры помогали мне учиться петь, молились за меня, дома я не расставалась с песенником, пела в любую удобную минуту, выбирая самые светлые и радостные песни из раздела прославления. Спустя неделю, закрывая больничный, врач задала мне вопрос: «Поделитесь секретом, блеск в глазах явно не только от витаминов?»  Мой рассказ о церкви и песнях во славу Господа не стал для неё открытием, скорее подтверждением. Мы поговорили о  лечебных хорах в Германии, я поделилась историей моей родной тёти, которая стала петь в хоре, и ей не пришлось делать операцию, Господь исцелил от рака груди.
     На работу я вернулась с маленькой тайной под сердцем и большой надеждой, которая продлилась  совсем недолго. Обследование показало, что пару недель назад  ребенок перестал развиваться, заключение было неутешительным, меня торопили лечь в больницу, пугали заражением крови. Муж примчался из Москвы на несколько дней, и пока он был рядом, мне легко было верить в чудо. В понедельник я вышла на работу, в четыре часа дня муж уезжал в Москву, как только автобус выехал за город, я поняла, что больницы не избежать. «Скорая» забрала меня из дома.  Повторилась прошлогодняя история  - я потеряла ребенка, а ведь в прошлом году врачи уверяли, что всё будет хорошо…
      После выхода из больницы я в немногих словах сообщила директору о случившемся, и о том, что муж давно зовёт меня в Москву, но пока мне нужно окрепнуть физически, и подрастить себе замену (в очередной раз мой отдел был укомплектован новичками).  Он ничего не возразил, вопрос моего увольнения завис. Началась пора отпусков. Личную информацию о себе я могла доверить 2-3 коллегам,  для всех остальных видима была моя опала с затянувшейся агонией.
      
        Агнец Божий

Он с наслажденьем бьёт,
Я - подставляю щёку,
Застыла в изумлении толпа:
Как в этот век расчетливых, жестоких
Моя святая простота глупа.

Врач скажет мне: «Довольно альтруизма»
И не найдёт лекарства для меня.
Где мне искать для поддержанья жизни
Огня любви, желания огня?

Я в храм войду, наполню сердце песней,
И, логике житейской вопреки,
Мой дух воскреснет, и любовь воскреснет,
И станут вновь шаги мои легки.

Я под удар опять подставлю щёку.
Мне ль отступать, любовь познав, назад.
И в этот век расчетливых, жестоких
Ты замахнёшься… Будешь ли ты рад?
17.06.12г. 
         Я не знаю, что испытывал директор,личные контакты надолго прекратились.Кульминацией стал день моего рождения. Мне исполнилось 45, и я разослала всем начальникам отделов по внутренней почте приглашение собраться в обеденный перерыв в актовом зале. Секретарь предупредила меня, что директор уезжает, поздравлять, и вручать подарки, поручено заму. Ничего удивительного, и я вошла в  кабинет  директора по обыкновению с тарелками фруктов и сладостей в обеих руках, кабинет остался открытым. Директор «поздравил» меня криком: «Убирайтесь, и забирайте всё, мне не нужны подачки»… Всё происходило в присутствии ещё одной сотрудницы.  Я оставила угощение на столе у секретаря, и пошла в актовый зал.  Без защиты Духа Святого  невозможно объяснить, как в этот момент после минутного замешательства в душе воцарилась тишина, и не исчезла радость. Происходящее превышало рамки моего сознания - он потерял лицо коллеги, мужчины и человека. За десять лет работы в этом коллективе меня подставляли, и предавали не раз, определённый иммунитет выработался. У меня не было наставников, и немного было помощников. Я не придавала  большого значения разговорам за спиной, но с открытой агрессией с оскорблениями в свой адрес столкнулась впервые в жизни.

Я знаю цену дружбы и любви –
Меня так часто в жизни предавали,
Легко так обещания давали,
Потом не исполняли, а могли.

Я знаю цену дружбы и любви –
Я благодарна всем, кто мне поможет,
Я не достану меч вражды из ножен –
Не прорастает дружба на крови.

Пусть, как овца, одна я  в волчьей стае,
Но растерзать меня  вы не смогли –
Со мной Господь – Христос меня спасает,
Он отдал цену дружбы и любви!
16.10.10

      Как и следовало ожидать, в актовый зал пришли  не все, кто-то забегал потом в кабинет, кто-то не появился. Я благодарна за искренние поздравления и пожелания, мы хорошо посидели, но я ощущала, что это мой прощальный обед. Хотя работала еще ровно два месяца.  За это время четче проявились некоторые отношения, или я их стала больше замечать. Так, на мою просьбу глянуть индекс райцентра в другой области, секретарь, в недавнем прошлом начальник отдела, сорвалась: «Ну счас, всё брошу…», потом опомнилась.
     С директором мы встречались по понедельникам на планёрках, на совещаниях, он больше не переходил дипломатические границы. Критику в адрес работы отдела я, по обыкновению, старалась замыкать на себе, но давалось это всё тяжелее.

Я – старый мол.
Всё бьются, бьются волны:
То ярости, то злобы, то вражды.
Спокойно берег спит, пока мне больно,
Не ведая ни страха, ни нужды.

Я – старый мол. И я несу потери:
Крошатся камни, оседают в ил.
В затишье снова чайки налетели –
Я подержу крикливых,
Сколько хватит сил.
03 11 2012

       Я приурочила заявление об увольнении по собственному желанию ко дню приезда мужа в отпуск (23.11. 12) и сразу как - будто  выскользнула из-под груза проблем,  всё происходящее  и предстоящее переместилось в область прошлой жизни наконец-то и для меня...

Я – солнечный зайчик, не жить мне в тени.
Я – солнечный зайчик, поди, догони…
Казалось, прижали тяжёлой пятой,
Смешные! Я – сверху.
Кто крикнет: «Постой!»
Спрошу я: «Где искренность, верность и честь?»
Останусь я с теми, в ком солнышко есть.
09 11 2012 

    Каждый день как последний. Последний рубеж – последнее совещание. Мне уже сообщили, что моё заявление подписано, но выступление моё не отменили. Хотя я давно уже была голым королём.

Я –  голый король, не лелею надежду,
Что станут сатрапы меня уважать.
Я наг, средь надменных, в расшитых одеждах,
Как, глядя в толпу, мне хотелось бежать…

Позволь лишь слабину – и бросится свора,
Забывшая ранги, манеры и споры.

Я, в маске спокойствия, шествую гордо –
И падают ниц по законам игры.
Я роль исполняю достойно и твёрдо.
К ногам короля возложите дары!
13 11 2012

      Я поборола желание попрощаться, выступила предельно кратко, поздравила с отменой Минфином невыполнимых плановых заданий, пожелала успехов в новых реалиях. Генеральным директором и замом стали опять профессионалы, бывшие транспортники. Генеральный обещал не обижать больше Гомельскую область, которая столько лет была в загоне. Выступление прошло в полной тишине, даже те, кто знал о моём уходе, предпочли не подавать виду.
       В последний мой рабочий день я узнала, что директор уехал в командировку, мы больше не виделись. Попрощалась лично я только с ребятами из своего отдела, их я брала на работу сама, старалась всему научить, оградить, до последней возможности оттягивая свой уход. Но понимала, что как когда-то погиб мой огромный портфель страхового агента после моего ухода (многие клиенты доверяли не организации, а лично мне, или предпочитали иметь дело именно со мной), так не смогу передать  даже треть портфеля начальника. Как не передать родословную, не научить писать стихи, не передать черты характера, внутренний мир и веру.
    Со всей страной сразу не без сожаления я  попрощалась уже после окончания моего последнего рабочего дня, разослав по ведомственной почте благодарное письмо и подборку стихов в подарок. За мной всегда был крепкий тыл, наша республиканская команда транспортников, не раз выручали  мы друг друга в трудную минуту. Кандидатуру моего преемника  в Минске утвердили только после того, как я ответила, что уход – это моё  личное решение.     Избегая пустой шумихи вокруг своего имени, казалось, я лишала себя многих приятных минут общения с близкими людьми. Но за те два месяца, что я ещё была в Гомеле, по-настоящему близкие позвонили сами, многие не верили, что я ушла совсем и в никуда, ходили упорные слухи, что я работаю у конкурентов, раздавались звонки с просьбой взять к себе. Отрадно, что многие вспоминают с благодарностью.

Есть у власти  вертикали –
По ступенькам все взлетали?
Били крылья за спиной? –
Власти груз совсем иной.
В кабинетах много света
И решеток нет при этом…

Есть у власти эшелоны –
Погрузив семью в вагоны,
Отбывали в энный час,
Новый получив приказ.
Шли и дети по этапу
Вместе с мамой, вместе с папой.

Есть у власти коридоры –
Очереди, разговоры.
А досужая молва,
Часто ты была права?
Ты права была отчасти:
Власть судить дано лишь власти.

Есть у власти кулуары –
Кто-то в тройке, кто-то в паре.
Ты не просто друг -  соратник,
Разделил со мной путь ратный,
Сослуживец и союзник –
Крепче стали эти узы.

Мы с тобой одной когорты –
Ближе к фронту, а не к спорту.

      Покривлю душой, если скажу, что не оставался в душе осадок. Был, до того момента, когда  в церкви я опустилась на колени и обратилась в молитве, чтобы Господь помог мне простить  до конца. Ночью я увидела  во сне в кабинете директора себя, спокойно принявшую приглашение присесть и поговорить, и его: маленьким, тщедушным, почерневшим, с горбом на груди. Я видела его духовный облик - личину Страха потерять работу. Да, над этим страхом я одержала победу давно, но помню его железобетонные тиски и звериный оскал.

И зло не одесную –
Бушует где - то там.
Пусть зря не торжествует –
Господь победу дал!
Не угасить надежды -
Господь  велик во мне.
Я в Царстве безмятежных
Живу в иной стране.
15.05.2010г.

    Ибо Царствие Божие не пища и питие, но праведность и мир и радость во Святом Духе.
(Послание римлянам гл. 14,17)