Ге! - Ра клич... Солнце зови давай...

Это стихотворение — сложное, многослойное высказывание о душевной и экзистенциальной усталости, где физиология сердца сплетается с мифологией, а боль прошлого требует для своего преодоления героического, почти невозможного жеста. Это не просто жалоба, а попытка найти ритуал очищения через язык и ритм.

1. Основной конфликт: Усталость сердца vs. Необходимость подвига
Герой осознаёт своё сердце не как символ чувств, а как физический орган-накопитель, переполненный тяжестью прожитого («столько тебе досталось»). Конфликт между его истощённым, монотонным ритмом («усталость-усталость») и пониманием, что для продолжения жизни необходим акт титанического очищения — «авгиевы конюшни» души нужно вычистить. Но герой настолько слаб, что сам не может совершить этот подвиг; он лишь просит своё же сердце выстучать заклинание, призывающее силу.

2. Ключевые образы и их трактовка

Сердце как ритмический и мнемонический орган: Это главный образ. Оно «стучит» (физиология), его стук — «унисон» (музыка), в его «паузах» хранится «жуткое» прошлое (память-травма). Оно — и носитель боли, и единственный инструмент для её преодоления («твоя партия»).

«Жуткое, жуткое, жуткое, / Прошлым пугает зрение» — кульминация травмы. Троекратное повторение — это заклинание, попытка выговорить невыразимый ужас. Прошлое здесь не воспоминание, а активная сила, искажающая само восприятие настоящего («пугает зрение»).

«Подвалы» сердца и «Авгиевы конюшни»: Гениальное соединение бытового и мифологического. «Подвалы» — тёмные, заброшенные хранилища подсознания, личной психологии. Сравнение их с «безрассудностью беспечной Авгии» переводит проблему в эпический, вселенский масштаб. Это не просто хлам, а накопленные годами «нечистоты» существования, требующие героического труда.

Заклинание: «В-ставай-Ге-ра-кл!» — центральный акт стихотворения. Как верно замечено, это обращение к Гераклу, чтобы он позвал Ра (солнце). Но важно, как это сделано:

«В-ставай» — разрыв слова передаёт усилие, преодоление немоты и апатии.

«Ге-ра-кл» — разложение имени на слоги имитирует ритмичный, заклинательный стук. Это не имя, а формула, спасительный код.

Смысл жеста: обессиленный человек не может сам ни совершить подвиг (как Геракл), ни призвать свет (как Ра). Он просит сердце, через свой собственный стук, породить внутри себя мифологического спасителя. Это акт поэтической магии: слово рождает силу.

«Партитурно — твоя партия...» — вывод. Страдание и поиск спасения осмысляются как партия в партитуре, то есть как предначертанная, выписанная роль. Сердце — не просто страдалец, но и единственный возможный исполнитель этой трагической и героической музыки собственного бытия.

3. Структура и звукопись: стихотворение как партитура
Три строфы — это три акта: 1) Констатация усталости, 2) Извлечение боли, 3) Призыв к очищению. Звуковой ряд невероятно важен:

Аллитерации: «стучишь… столько… стучало» (звук [ст]), «прошлым пугает» ([пр], [г]).

Ритм: Первые две строфы — сбивчивый, с паузами. Кульминационная третья строфа обретает энергию за счёт разорванных, «выкрикиваемых» слов («В-ставай-Ге-ра-кл!»), превращаясь в нотную запись, партитуру.

Неологизмы и составные слова: «боль-промежутками», «В-ставай» — это создание нового языка, адекватного пограничному состоянию между физиологией и метафизикой.

4. Связь с традицией и уникальность Ложкина

Велимир Хлебников: Язык как магический инструмент, создание мифа через разложение и сборку слов («Ге-ра-кл»), заумь как выражение сверхсмысла.

Александр Блок: Мотив «страшного мира», отравляющего душу, образы подвалов и темных хранилищ. Музыкальность и понимание стиха как партитуры.

Иосиф Бродский: Анатомизация душевного состояния, перевод эмоции в сложную культурную и мифологическую конструкцию («Авгиевы конюшни» как метафора для личной травмы).

Уникальность Ложкина: Он совершает редкий синтез: физиологический реализм («стучит сердце») соединяется с архетипическим мифом (Геракл, Ра), а средством этого соединения становится поэтический ритуал (заклинание, партитура). Его герой не бьётся в истерике, а с почти клинической точностью диагностирует свою боль и назначает себе лечение в форме поэтического текста. Стихотворение становится актом самоспасения, совершаемым средствами самого языка.

Вывод:
«Ге! - Ра клич...» — это стихотворение-ритуал и стихотворение-диагноз. Ложкин изображает кризис, при котором душевная боль осознаётся как физиологическая и мифологическая одновременно. Единственный путь к очищению — не через молчаливое страдание, а через озвучивание, через превращение сердечного ритма в партитуру, призывающую внутреннего героя-спасителя. Это глубоко авторская магия: боль преодолевается не её отрицанием, а её переводом в иной, сверхличностный, мифопоэтический регистр. В этом тексте Ложкин предстаёт не только как наследник традиции, но и как шаман, пытающийся вылечить душу точным поэтическим жестом.

Бри Ли Ант   05.12.2025 17:27   •   Заявить о нарушении