ДУНЯ

                ДУНЯ

Подворье Столяровых находилось в самом центре деревни и напоминало барскую усадьбу. Огромный дом с большими окнами, резными ставнями и крыльцом был огорожен со всех сторон высоким забором, который  соединялся перед домом старинными тесовыми воротами. Двор был похож на дворцовую площадь: широкий, чистый, ухоженный. В уголочке двора прилепился ещё один дом, вернее сказать, домик, похожий на сказочный кукольный дворец: двери, окна, карнизы на нём были резными. В глубине, почти во всю ширину двора – сарай, высокий и очень просторный, покрытый железом, что в послевоенные годы считалось большой роскошью. Но, видно, построен он был задолго до войны и очень отличался от крестьянских сараев в деревне. В нём были аккуратно уложены брёвна и доски разных размеров. Здесь же стоял длинный плотницкий стол, на котором располагались всевозможные приспособления для резьбы по дереву.
   А главное – было в этом сарае то, что, как магнитом, притягивало сюда деревенскую детвору: к балке под крышей была привязана толстая верёвка, которая называлась качелями. У каждого маленького человечка,  попадавшего в это чудесное место, невольно вставал вопрос: для кого  сделаны качели, ведь в семье, проживающей здесь, нет детишек? Да, детишек ни в большом доме, ни в маленьком домике не было. Но в обоих домах жили  добрые, тихие, скромные люди. В огромном – обитали  старый плотник дедушка Тихон, его супруга, бабушка Акулина, и их дочь Дуня.  В крошечном домике жил их сын Фёдор с женой Полей.
   Дуне Столяровой было за сорок и была она инвалидом. Невысокого роста, худенькая, лицо   вытянуто, что сильно отличало её от людей с нормальной внешностью. Она громко, со свистом дышала, речь её была невнятной. Ходила Дуня тоже по-особенному, выбрасывая вперёд носочки ног и не прикасаясь к земле пяточками. Казалось, что она не ходила, а летала, словно ангел. Да, пожалуй, Дуня и была ангелом, только в земном человеческом  облике. Дуня стоически несла свой  крест. Но ни сама она, ни те, кто был рядом,   не воспринимали её как человека второго сорта. Наоборот, было в ней что-то таинственное и высокое, до которого здоровому, полноценному человеку было не дотянуться.
   Несмотря на свои физические немощи, Дуня Столярова никогда не сидела сложа руки. Было у неё любимое дело, которое  выполняла с большим старанием, аккуратно и вполне профессионально: она шила. Шить Дуня умела всё – от мягких домашних тапочек до мужских шапок.  Но с особой любовью она шила вещи для детей. Денег за свою работу швея никогда не брала, но люди платили ей тем, чем могли, а кто и просто своим добрым отношением к калеке.
Детей, наверное, потому что не могла иметь своих, очень любила. Поэтому и двор Столяровых был как бы приютом, он никогда не пустовал от детворы: здесь всегда было шумно от детских забав и игр в «Золотой ключик», в «Считалочки», в «Чёрное и белое», в «Левую дорожку», в «Третий – лишний». Но каждый, кто играл во дворе, ожидал своей очереди, чтобы покачаться на сказочных качелях, которые дедушка Тихон соорудил по  просьбе своей любимой дочери Дуни.  У швеи всегда были припасены гостинцы для детворы, которыми она щедро оделяла каждого: кого пряничком, кого карамелькой, а кого и бубличком.
   Но больше всех она была привязана к девочке Тане, которая жила напротив них, наискосок. Танюша - седьмой ребёнок в семье, и от всех деревенских детей отличалась скромностью, кротостью и добрым сердечком. Была она смуглая, как цыганёнок, худенькая, длинноногая. На детском личике сияли огромные тёмно-серые, почти чёрные, глаза, настолько выразительные, что в них можно было прочесть всё, что таилось в этом маленьком, таком же загадочном, как и Дуня, существе. Видно, Господь послал их друг другу в утешение, они нуждались друг в друге, так как обе были обделены - одна физическим здоровьем, другая даже самым скромным достатком в семье. Но и взрослая Дуня, и маленькая Таня имели необыкновенно богатую душу. Внутреннее богатство Дуни было налицо, душу же маленькой Тани понимали немногие, потому что девочка была ещё слишком мала, но её прекрасно видела Дуня, а потому и избрала её в друзья.
   Дуня часто клала свои тёплые руки на голову девочки и говорила: «Ты Божье дитя, тебя Бог любит». Что она имела ввиду, никто не знал. Иногда Дуня расплетала длинные Танины косы, подолгу расчёсывала тёмные спутанные волосы, а потом вновь заплетала, украшая их каждый раз новыми лентами; ими служили остатки ткани, из которой Дуня шила платья и кофточки  деревенским женщинам и девушкам.
               
                2
   Однажды зимой Таня прибежала к Столяровым по просьбе мамы – что-то надо было попросить у бабушки Акулины. Дуня обрадовалась приходу девочки, схватила её за руку, притянула к себе и воскликнула:
   -Ты почему так легко одета? Ну-ка, разуйся!
Таня вытащила из валенок свои маленькие ножки. Дуня взяла их в  ладони и стала греть своим «свистящим» теплом, шумно выдыхая воздух из груди:
   -А где твои носочки?
   -У меня их нет.
   -И ты всегда так ходишь, на босую ногу?
   -Да.
   -Ну-ка, садись вот сюда.
   Девочка уселась на деревянный диван с резной спинкой, а Дуня пошла к своему сундуку. Открыв его, она достала вязаные носки, подошла к Тане, присела на колени и надела их девочке на босые холодные ножки:
   -Носи их всю зиму и не снимай.
   -Спасибо, тётя Дуня, - чуть ли не прослезившись, прошептала Таня.
   -Ну-ка, теперь вставай, я тебя обмерю.
   Танюшка послушно вскочила с дивана и вытянула руки по швам, а Дуня взяла свой «сентиметр» (так она его почему-то называла) и стала обмерять девочку: сначала талию, потом длину от пояса до самого пола.
   -Тётя Дуня, а зачем Вы меня обмеряете?
   -Потом скажу, если получится. Приходи ко мне завтра  к вечеру. Хорошо?
   -Приду, - ответила девчушка и пулей вылетела из дома, желая как можно быстрее показать маме, братикам и сестричке обнову.
   А назавтра, перед вечером, Танюша помчалась к тёте Дуне, как та ей велела, в предчувствии чего-то очень хорошего. Переступив порог дома Столяровых, она тихонечко прошептала:
   -Тётя Дуня, я пришла.
   -Слава Богу. Раздевайся.
   Девочка разделась, положила свою потёртую фуфайку на диван и… обомлела от неожиданности: Дуня держала в руках обнову – чудные штанишки-шаровары. Они были сшиты из маленьких кусочков тёмной плотной ткани, неоднородной ткани, потому что это были мизерные остатки от отрезов, которые приносили заказчики. В поясок  и в «щиколотки» была вдета резинка. Вот это да! О таких штанах Танечка не могла даже мечтать!
   -Нравятся? – спросила Дуня.
   -Тётя Дуня, как… это мне?
   -Тебе. А кому же ещё?! Сколько же можно по морозу без штанов бегать? Вот теперь ты смело будешь с Катей и с Верой по сугробам лазить, а то они бегают, а ты на них издалека смотришь да слюнки глотаешь. Надевай и носи на здоровье.
   -Спасибо, тётя Дуня, - глотая слёзы радости, сказала изумлённая девочка.
Она не знала, как отблагодарить свою любимую подругу, и только сумела вымолвить:
   -Тётя Дуня, я скоро в школу пойду, обещаю Вам учиться лучше всех… .
   -Дай Бог. Я в этом не сомневаюсь. А ты не забывай про своё обещание. Не забудешь?
   - Нет, никогда не забуду, - твёрдо ответила Таня.

                3
   А скоро пришла весна, восьмая послевоенная. Быстро стаял снег и появились проталины, которые тутже покрывались изумрудной зеленью. На пригорках шумными стайками собирались детишки и играли в «Лапту» и  «Городки». В одной из таких стаек и увидела Дуня свою любимицу:
   -Таня, иди сюда!
   Девочка встрепенулась и помчалась на зов. Таня летела к тёте Дуне, словно птичка, выпорхнувшая на Божий свет. Она была маленькая и не могла ещё осознавать, что связывало её с этим чистым, светлым человеком. Таня поняла это спустя много лет: они были одного духа – Божьего.
   -Чё, теть Дунь? – подбежав, спросила девчонка.
   -Ты мне нужна.
   -Зачем?
   -Пойдём со мной.
   Дуня взяла за руку свою маленькую подружку и повела в дом. Там она снова взяла свой «сентиметр» и начала обмер.
   -А зачем, тёть Дунь? - поинтересовалась кроха.
   -Скоро Пасха, Таня. Это очень большой праздник, в этот день воскрес Бог – Иисус Христос. Все будут тебе говорить: «Христос воскрес!», а ты отвечай: «Воистину воскрес!».
   -А что такое «воскрес»?
   -Значит, ожил.
   -А что такое «воистину»?
   -Это значит, что это правда, что Христос ожил, и что человек, который говорит эти слова, верит, что Христос ожил и что Он всегда с нами.
   -А-а-а, - протянула Таня, хотя не совсем понимала, о чём идёт речь. - Хорошо, тётя Дуня, я всем так буду отвечать.
   -А ещё, деточка, никогда не бойся, когда умирают люди, потому что они не умирают, а засыпают, а потом улетают на небо, к Богу. Наш Иисус Христос улетел на небо после своей смерти и там живёт и нас дожидается. И плакать не надо, а надо радоваться, потому что человек, который умер, теперь с Богом, он там тоже радуется.
   Окончив обмер и короткую беседу, тётя Дуня отпустила Танюшку играть на пригорочке.
   Накануне Пасхи Дуня Столярова вновь позвала к себе любимицу и показала  подарок, который   приготовила ей к Празднику праздников (она так и сказала) – к Пасхе. Она подняла над головой девочки что-то невероятно яркое, восхитительное. Потом опустила пониже и приложила к своей  груди. Это было маленькое платьице, которое она сшила  дорогой подружке. Такого чуда Таня в своей жизни ещё не видела: платьице в руках Дуни сияло  разноцветьем – на ярко-жёлтом поле были рассыпаны красные, синие и фиолетовые цветочки с маленькими резными зелёными листиками. Платье было пышное, с короткими рукавчиками-фонариками, с полукруглыми кармашками; на талии собрано резинкой, а воротничок и карманы были отделаны красной ленточкой.
Девочка стояла, словно завороженная, не в силах поверить своим глазам.
   -Нравиться? – спросила довольная тётя Дуня.
   -Тётя Дуня!.. – только и смогла вымолвить  Танюшка.
   -Это тебе к Пасхе. В карманчики положишь красные яички, тебе много их дадут завтра. А я вот тебе дам сегодня, но ты его до завтра не ешь - нельзя. Завтра будете разговляться… . А как вырастешь из этого платьица, попроси маму, чтобы она положила его в сундук и сохранила на память. Обещаешь?
   -Обещаю, тётя Дуня.
   Дуня присела на корточки, обняла девочку крепко-крепко, поднялась, поцеловала в макушку и сказала:
   -Иди с Богом. Расти большая и про Бога не забывай.

                4
   На Всенощную Пасхальную службу, как обычно, вся деревня собралась в доме и во дворе у Столяровых. Служба шла долго. Крестным ходом со старинным крестом, хоругвями и иконами обошли двор, место, где обычно освящались куличи и всякая снедь. Батюшка возгласил: « «Христос воскресе!» и ему отвечало многоголосое: «Воистину воскресе!». Началась Заутреня. В доме было не протолкнуться, половина народа стояла во дворе, поэтому все окна были распахнуты настежь, чтобы  все люди смогли участвовать в Великой Пасхальной Литургии. Здесь было много детей и среди них – маленькая Танюшка. Её мама пела в хоре, а она со своими братиками и сестрой была во дворе. Все православные держали в руках горящие свечи. Если  у кого свеча догорала, он тутже доставал из узелка новую и зажигал её от свечи того, кто стоял рядом.
И вот наступил, как считала ребятня, самый главный момент – освящение куличей и всей снеди, которую принесли православные с собой. Батюшка с певчими пошёл по кругу, брызгая святой водой и на снедь, и на стоящих здесь людей. Какая красота! Все радуются, улыбаются друг другу. Сейчас христиане придут домой и начнётся долгожданное разговение.
Куличи и снедь освящены. Женщины в белых платочках, старички и даже молодые мужчины, образующие торжественный круг, наклонились над своими продуктами и стали завязывать узелки. И тут по кругу, как гром среди ясного неба,  пронеслось: «Дуня умерла…».
   …Таня в праздничном платье, которое ей накануне сшила Дуняша, стояла у гроба и, не отрываясь, смотрела на свою дорогую, самую верную на всей земле подругу. Дуня спала тихим, спокойным сном, на её сияющем дивным светом лице играла счастливая улыбка.  Одета она была в белое платье (как потом говорили, сшила его  Дуня сама специально для этого случая);  голову украшала  нежная белая фата, а на лбу из-под неё  выглядывал венчик.
Таня смотрела на Дуню и нисколечко ей не было страшно: ведь она же не умерла, а только уснула и ушла на небо к Богу. Долго крепилась девочка, но слёзы, не спросясь, сами покатились из её чёрных глаз. «Как теперь жить без Дуни? Она же так далеко и никогда-никогда больше не придёт», - горестно думала девочка, но тут ей вдруг как-будто кто-то шепнул: «Не печалься, ты с ней обязательно встретишься, когда уйдёшь к Богу»…
   …С этой светлой мыслью и живёт Татьяна всю свою долгую жизнь. И платьице, которое ей сшила Дуня, она хранит, и в школе училась лучше всех, и людей старается любить так, как любила Авдотья Тихоновна Столярова, и на приветствие «Христос воскрес!» она всегда радостно отвечает: «Воистину воскрес!».