Три дня июля

I

                Но кто поймет бесцельный путь?..*

Здесь нет иных дорог – лишь прямо и вперёд.
Куда они ведут, зачем – не всё равно ли,
Раз некого спросить про нужный поворот,
И за спиной рюкзак, впрямь, как дитя в подоле.
Здесь всюду человек оставил след: в мостах
Над топями болот, в пыли тропинки летней,
Но странника следы, что в этих был местах
Изрядно поросли быльём десятилетий.
Спроси меня рыбак: что делаю я тут,
Спроси шофёр, косарь, – отвечу, не убудет. –
И что б я ни сказал – едва ль меня поймут,
Но даже не поняв, надеюсь, не осудят...

II

                В этом – родина.

Есть лес, есть сто дорог, есть долгий летний день.
Места хранят свои названья и приметы.
Есть Чухраи, Смелиж, Нерусса, Непорень –
Вошедшие в стихи скитальца и поэта.
Чем подкупил тот бор, иль этот перевоз
Его, не только их видавшего бродягу, –
Чем? – чтоб уже потом, в тюрьме он перенёс
Из памяти извлёк их души на бумагу?..
И нет ответа... Но – спаси и сохрани,
Земля моя, свои урочища и сини. –
Есть Непорень, Смелиж, Нерусса, Чухраи –
Глубинка, глухомань, слеза к слезе России...

III

                Вон там, за поймой, синей чем море,
                Леса простёрли свои ковры...

Нельзя начать пути, не разменяв версты.
Попахивает пыль дымком лесных пожаров.
В последний раз мелькнут, засветятся кресты
С разверстой высоты трубчевских крутояров.
И впереди теперь – ни церкви, ни креста, –
Лишь колгота болот, деревья и деревья,
Расхристанный большак, дремучие места,
Деревни, где погост не меньше, чем деревня...
Попутный козелок немного неуклюж,
Стараясь тень свою объехать, и подобен
Трамваю, чей маршрут проходит через глушь,
Не выбиваясь из наезженных колдобин.

IV

                Как ослепительны эти молнии зноя
                На покачивающейся незаметно воде...

Лес оборвется вдруг и сразу, как лоскут
От ветхого тряпья, и в новую прореху
Увидишь полукруг деревьев, что растут
Над озером склонясь, и синь нисходит сверху.
Как просто всё: вода чуть плещется, до дна
Прозрачна и светла в изгибах плавных линий. –
"Красиво..." – не сказать, но выдохнуть должна
Гортань, забыв слова, лишённые различий. -
Природа создает, не покладая рук
Саму себя, и слаб язык, пытаясь снова
Изобразить хоть часть того, что есть вокруг,
Не избежав пустых речей и многословья...

V

                Зачем мне сокровища?..

Безмолвие воды обманчиво, под стать
Дыханью облаков, безветрию, покою,
Как тихо... Ничего не сможет помешать
Июльской тишине, лежащей под рукою. –
И ничего не взять с собою – ни стволов,
Шумящих над тобой, ни глади и ни вида
Окрест – как звук, что нем вне языка и слов,
Запавший навсегда в решетку алфавита.
И озеро мертво, увы, пытаясь жить,
Как зеркало, светясь за резедой льняною,
Преображая то, что можно отразить,
И «а, б, в, г, д» качается волною...

VI

                Вся дорога – страницы листа,
                Не прочитанные никогда...

Скрывается закат за гладкие ряды
Осиновых стволов, за чёрный лес и топи,
И незнакомый путь, лежащий впереди,
Похож, как дважды два, на все лесные тропы.
Там – куст лещины, там – лог долгий и сырой,
Там – заросли ракит, умытые в извёстке,
Там – дерево лежит с отпавшею корой,
Как молчаливый страж и знак на перекрёстке,
А там – сосновый бор расстелит половик
Зазубрившихся игл и шишек под собою...
И тянется тропа, и свой скрывает лик
В упавший ствол, в изгиб, в просыпанную хвою...

VII

                ...вонзались в тишину, как жало,
                Неуловимым звоном комары.

Лес кажется вблизи не выше головы,
Когда в глазах рябит канва еловых щёток,
И комариный рой взмывает из травы,
Черничника, кустов на каждый шаг и шорох.
И писк съедает влёт колеблемую высь
И воздухом течёт в колдобины и ямы,
Он всюду и – нигде: попробуй оторвись
От этих бестий с их звенящими крылами.
И здесь, в лесной глуши, где всякое «ку-ку»
Подбадривает слух и расслабляет веко,
Зуд комара, за день навязший на слуху,
Созвучен тишине и речи человека.

VIII

                Мы – только нить в широкошумной ткани
                Стволов и листьев, топей и болот.

Глаз устает искать различия в скупой
На новый цвет листве, в зелёном полутоне,
И заросли, поврозь не схожие с собой,
Сливаются в одно, как горсть песка в ладони.
И нет ни ветерка, ни гомонящих птах,
Способных снять зарок с оглохших перепонок, –
Ещё покой разлит в деревьях и кустах,
Что дышат тишиной, как дремлющий ребёнок, –
Лишь облака плывут по срезу бирюзы,
Ища в своём пути не пристани, но – края,
И бабочка летит, как вестница грозы,
В сухой песок пыльцу по капле отряхая...

1994.

*Эпиграфы взяты из стихотворений Даниила Андреева