«Комдив»
Игорь Болотников сидел на диване, закрыв глаза. Со стороны казалось, что он спит, но это было не так. Он мог сидеть неподвижно часами, но его мозг в это время усиленно работал.
Больше всего на свете Игорь любил размышлять и анализировать. Возможно это, а еще редкостная невозмутимость, позволяли ему избегать неприятностей. Когда же Игорь спешил, это всегда заканчивалось глупыми и досадными ошибками. «Умственная жвачка» имело и другое значение – она помогала убить время, переживая периоды безденежья и вынужденного бездействия. Сидя или лежа неподвижно, человек тратит меньше энергии, а значит реже нужно питаться и меньше надо сжигать дров. В этом был практический смысл Молодость, полная лишений, наложила на Игоря неизгладимый отпечаток. Вначале он терпеливо ждал, когда закончится учеба, с этим моментом он связывал радикальные изменения своей жизни к лучшему. Он был не одинок в подобных мыслях – брат Гена считал точно также. Но время шло, до окончания учебы было далеко, а жизнь выдвигала все новые вызовы. Наблюдая за жизнью сверстников, Игорь переполнялся обидой и завистью. Они всегда веселы, беззаботны, все дается им без видимых усилий, а он прозябает в тоске и одиночестве, работает за гроши и не видит просвета ни в чем. Геннадия тревожило то же самое, но он находил утешение в общении со своими друзьями. У Игоря же таких друзей не было. В конце концов, он пришел к выводу, что для спокойной жизни нужно свести к минимуму физическую активность, стать аскетом. Полностью достичь этой цели не удалось, но жизнь изменилась к лучшему. Его больше не заботило, что у него чего-то нет, что жизнь бедна яркими событиями, и он сидит на мели. Он жил как-то механически, учился, работал, общался с окружающими. Со стороны он, вероятно, напоминал робота.
Но внезапно все изменилась. Новая работа требовала активности и быстроты в принятии решений. Отсиживаться больше не получалось. Но даже теперь, приспособившись к новым реалиям жизни, он не стал другим. Игорь как бы наблюдал всё со стороны, стараясь держать душу на замке, оставаясь по возможности равнодушным ко всему происходящему вокруг. Делать это становилось все труднее. Когда он шел устраиваться на работу, то и не думал, что она так сильно изменит его жизнь. И вот, в двадцать лет, он стал командиром дивизиона, под его командой три человека, все старше его. Как ими командовать? Будут ли его слушать? Игорь находил в себе массу недостатков: пассивность, трусость, нерешительность, лидерские качества у него отсутствовали – всю жизнь он был ведомым.
Работа изменила Игоря, в чем-то в лучшую сторону, в чем-то нет. Он стал сильней, решительней, уверенней в себе, научился выстраивать отношения с самыми разными людьми. При этом у него был широкий кругозор, который он постоянно расширял. Выросла и самооценка, но это сыграло с Игорем злую шутку – понемногу им овладела «звездная болезнь». Игорь и раньше считал себя во многом лучше окружающих. Теперь же он считал себя героем, а окружающих безликой толпой.
Лишь две вещи портили его жизнь: учеба и неустроенность личной жизни.
Длительная учеба утомила Игоря, к будущей профессии он не испытывал интереса, бросать же ее было уже поздно. Вторая проблема заботила комдива, потому что она портила его репутацию. Быть одному для него было проще, но молодой одинокий мужчина неизбежно становится объектом для постоянных сплетен. Крайне оскорбительно услышать, что ты имеешь нетрадиционную ориентацию или физически болен. Нот не будешь же объяснять каждому, что ему и одному неплохо. Оставалось лишь махнуть на все рукой.
«Жизнь чиновника»
На мой взгляд, жизнь человека похожа на штурм горной вершины, где сам пик – это самое яркое событие в жизни. В моей жизни было много ярких событий, наверное, они будут и в будущем, но, похоже, свой пик я уже преодолел.
Учась в институте, я думал, что с его окончанием, моя жизнь станет намного лучше. Похоже, я ошибался и теперь, наверное, отдал бы все, чтобы повернуть время вспять. Чтобы снова протирать штаны, лежа на топчане, кутаться в одеяло в холодном доме, когда нет дров, идти по городу с жалкими грошами в кармане.
Хотя и говорят, что счастлив тот, у кого туго набит кошелек, я был счастлив, когда был на мели. Теперь же я чувствую себя глубоко несчастным, прежде всего, потому что со мной рядом нет моих старых друзей, общаясь с которыми можно было «отвести» душу. Иван погиб в авиакатастрофе, Шамиль уехал неизвестно куда, Александр Корсаров перебрался в столицу. Остались, правда, Тимофей Арбатский и Борис Рощин. Но Борис успешно реализовал свои планы и с ним так просто не пообщаешься, он все время занят. К Тимофею же часто не поездишь, так как я живу далеко от города. Нечасто удается увидеть Игоря. Хорошо, что у него все в порядке.
Я работаю в администрации, некоторое время назад, отец, работавший вместе со мной, стал главой района. Оказавшись на высоком посту, он ничуть не изменился, оставшись таким же бессеребренником: у него нет ни крупных счетов, ни дорогой недвижимости, ни даже иномарки. Неизменно приветливый и отзывчивый, при этом компетентный специалист и волевой человек, он пользуется большим уважением окружающих. Впрочем, есть и тайные недоброжелатели, и похоже они не дремлют. Их нужно найти и как-то обезвредить.
Сейчас я живу в родительском доме, отношения с отцом и матерью у меня самые хорошие, казалось бы, дома я могу забыть обо всех своих неприятностях, но так получается, что именно дома меня ждут самые большие неприятности. Причина им – моя жена Настя. История моей женитьбы сплошной фарс с элементами трагедии, в котором повинны и я сам и мои родители. Случайное знакомство, закончившееся в загсе, сломало мою жизнь. Если бы мне несколько лет назад сказали, что меня ожидает, я бы просто не поверил. Теперь же моя жизнь похожа на бег по минному полю – никогда не знаешь, где тебя ждет очередной скандал или выволочка.
Моя жена считает меня тряпкой и не скрывает этого от окружающих. Якобы я ничего из себя не представляю, ни на что не способен, мои взгляды и интересы сплошной бред, а досуг подходит разве что пенсионерам.
Что-то сдерживает меня и я пока не в силах разорвать эти «отношения». Что – я и сам не могу ответить на этот вопрос. С Игорем у ней весьма натянутые отношения, а вот с нашими родителями напротив, хорошие, благо на публике моя жена умеет маскироваться.
Недавно Игорь высказал мысль, которая сильно встревожила меня: Настя общается с людьми, которые являются явными недоброжелателями отца, наверняка она выдает им то, о чем посторонним знать не следует. Весьма возможно, что Игорь прав, но проверить его слова не так-то просто. Оставлять это без внимания нельзя, если интриги достигнут цели, последствия могут быть печальными. И дело тут не в любви к власти и деньгам, а в принципах. Отдавать власть очередным «пузанам» нельзя. Как бы пафосно это не звучало, нельзя допустить, чтобы они начали растаскивать и без того хилый бюджет, проворачивая свои делишки и подрывать еще более хрупкое доверие к власти. Здесь будут задеты судьбы множества людей и их судьба во многом в моих руках.
«Герой дня»
Это была странная и довольно нелепая картинка. Первоначально она была фотографией, на которой были изображены два милиционера возле служебной машины. После обработки графическим редактором ее трудно было узнать. Машина превратилась в некое подобие корабля пришельцев, а милиционеры в инопланетных монстров в костюмах из резины и металла. В руках вместо обычного оружия у них было чудовищное нагромождение стволов, а под ногами лежали окровавленные трупы. Ниже картинки была статья под кричащим заголовком «Похождения экипажа смерти».
Тимофей досадливо поморщился и отвернулся от монитора. «Творения» журналистки Марии Шабановой портили ему настроение. Жаль, что эта мадам не попадается ему во время смены. Посадить бы ее в обезьянник, набитый отбросами общества, а лучше привлечь к ответственности за клевету. Впрочем, доказать ее виновность будет не так-то просто – у нее много влиятельных друзей, к тому же в чём-то она права – за время работы в милиции Тимофей действительно застрелил нескольких преступников.
Для этого у него были все основания, он действовал в пределах закона. Но родственники и друзья убитых подняли шум, за дело взялись бульварные писаки и вот результат – их опусы, очерняющие Тимофея и его напарника появились в желтой прессе, давая повод обывателям почесать языки, проклиная оборотня в погонах, а заодно и всю милицию. Все это конечно, скверно, но не более.
В доме как обычно грязно и пыльно. Вещи разбросаны, одежда висит на всех вешалках и вбитых в стену гвоздях. На окнах затрапезные занавески. Свинарник.
Арбатский выключил компьютер и прошелся по комнате. Часть одежды развешал, а то и просто растолкал по шкафам, смахнул пыль с тумбочки и остановился возле «лёжбища котиков». Первоначально это была двуспальная кровать, со временем ее так завалили одеялами и пледами, что стало неясно, что же это такое.
Сейчас здесь, под ворохом одеял и одежды спала Наталья – жена Тимофея. Взглянув на часы, Тимофей подсчитал, что она спит уже восемь часов. Скоро надо будет опять ложиться, а она еще и не вставала.
- Сколько можно?! – беззлобно усмехнулся Тимофей- Спит и спит!
Наталья спала очень часто, зачастую даже не раздеваясь. Будить ее было почти бесполезно. Но сейчас, будто услышав Тимофея, Наталья проснулась. Высунувшись из-под одеял, она сонно захлопала глазами и спросила: « Времени много? Мишка где?» Мишка – это их сын, скоро ему будет четыре года.
- Шесть часов. А Мишка на кухне играет. Вставай уже!
Наталья, откинув одеяла, свесила вниз ноги.
- Надо бы поесть! Что-то есть захотелось.
- Давай поедим!
Пошли на кухню. Хорошо отдохнув, Наталья стала гораздо активнее. Обычно же она была на редкость флегматична и малоподвижна, к тому же последнее время она заметно располнела. Ели круглую картошку, заедая ее печеночным паштетом. Любителей готовить в семье не было, поэтому еда была максимально простой, очень часто на столе оказывались растворимое пюре или лапша быстрого приготовления. Тимофея это не смущало, Наталью тоже. Маленький Миша уже сейчас предпочитал «Роллтон» и «Доширак» другим продуктам, а из сладкого признавал лишь шоколадную пасту.
Ужин не занял много времени, за столом не разговаривали. Не дожидаясь когда жена и сын выйдут из-за стола, Тимофей взялся за мытье посуды. Еще живя один, он привык сам обслуживать себя, теперь приходилось убирать за всеми: Миша был еще мал, а Наталья занималась домашними делами крайне неохотно.
Арбатский давно привык к этому. Пусть жена и ленивая, зато не шумит и не требует к себе повышенного внимания, плохо, лишь то, что сыном она занимается мало. Впрочем, он уже сейчас пошел в мать: почти такой же флегматичный и малоподвижный. Часами он играл с кубиками, что-то рисовал, проводя необычайно четкие, прямые линии. В детском саду он мало и не слишком охотно общался с другими детьми, в то же время на вопросы взрослых отвечал охотно и достаточно обстоятельно для своего возраста, благо, голос у него был громкий и слова он произносил правильно.
Сейчас у Миши появилось новое увлечение – кубик Рубика. Собрать его он пока не мог и обратился за помощью к матери.
- Мама, помоги! Я не могу!
Наталья посадила его на колени и взялась за кубик. Ее терпения надолго не хватило.
- Сынок, я не знаю, как его собирать. Поиграй лучше с зайцем!
Заяц был игрушкой-неваляшкой, вроде ваньки-встаньки, с ним Миша любил проводить следующий эксперимент: из двух дощечек делал подобие весов, на одну половинку ставил зайца, а затем с помощью маленьких кубиков пытался уравновесить весы.
Миша слез с колен и принес зайца. Наталья стала раскачивать игрушку во все стороны. Тимофей, молча, наблюдал за происходящим.
- Не хочет зайка спать!- сказал он Мише.
- Он солдат, людей охраняет!- ответил Миша, -ему надо автомат.
Наталья подобрала с подоконника палочку от мороженого и кусочек пластилина. Палочку разломила на три части и склеила их в форме автомата.
- Тимофей, есть еще пластилин?
- Есть. На, держи!
Через мгновение заяц ощетинился стволом, прицепленным к одной из лапок.
- Все, теперь он настоящий солдат! Играй!
- Спасибо, мама! – Миша, взяв игрушку, поспешил в комнату.
Наталья зевнула.
- Тебе завтра на работу?
- Да.
- А мне послезавтра. Что-то неохота. Скорей бы отпуск.
- Ты и так спишь все свободное время, совсем в спячку впадешь.
Наталья фыркнула, сдерживая смешок.
Удивительно, но на работе она была совсем другой. Будучи фельдшером на скорой помощи, во время дежурства она была активна и подвижна, сама носила ящик с препаратами, безо всякого страха отправлялась в самые грязные «шанхаи» откачивать пьяниц и наркоманов, кровь и грязь ее совершенно не пугали.
Это импонировало Тимофею. В его жизни было много опасных ситуаций, когда он мог лишиться жизни, поэтому было особенно приятно, что рядом с ним человек, который может его понять.
О прошлом Арбатский старался не вспоминать. Многочисленные лишения, перенапряжение сил, тревоги и переживания, наполняли этот период жизни. Сложностей хватает и сейчас, но, по крайней мере, теперь у него есть дом, семья, работа, которая ему нравиться. Конечно, не очень-то приятно закончив институт работать патрульным милиционером. Но Тимофей считал, что он находится на своем месте.
«Рассуждения Игоря Болотникова»
Игорь боялся двух вещей – развала охранного предприятия и бардака в своем дивизионе. И для того и для другого имелись предпосылки. Финансовое положение охраны последнее время было не блестящим, а на объектах, которые охраняли люди Игоря, возникли проблемы.
Сидя на совещании у начальника, Игорь не мог отделаться от тягостных мыслей.
Кроме Игоря в тесном кабинете присутствовали еще трое: сам начальник – директор предприятия и двое командиров дивизиона.
Слева от Игоря сидел мужчина в черной форме. В его волосах заметно проступала седина, хотя ему не было и сорока. Это был командир дивизиона «Штурм» Аркадий. Справа и немного в стороне сидел командир дивизиона «Восток», Алексей Иванович, более известный как Дед. Деду было уже за пятьдесят. Лицо покрывали глубокие морщины, глаза выцвели, но бодрость его еще не покидала.
Директор – невысокий, бритый наголо, сидел за столом. Обычно жизнерадостный, излучающий оптимизм, сейчас он был заметно подавлен.
- Вот, почитайте! Сами под себя копаем!
На столе лежала развернутая газета. Комдивы подошли ближе, Аркадий взял ее в руки и встал в середину, чтобы Деду и Игорю было удобно читать. Статья была довольно большая, и читать пришлось долго. Под заурядным заголовком, была весьма неприятная информация.
Некая журналистка сумела взять интервью у охранников, по одному из каждого дивизиона. Сообщать сведения о предприятии и его деятельности, было запрещено, однако все трое раскололись, рассказав о себе и своей работе. После интервью шел вывод, из которого следовало то, что охранное предприятие, чуть ли не тоталитарная секта, а все в нем работающие, мягко говоря, не совсем адекватны.
- С тобой, Игорь, все понятно. У тебя проболталась баба. Тут еще можно понять. А вот у тебя, Аркадий, Кролов все выложил. Ты его все расхваливал… - язвительно обратился директор к подчиненным.
- Кролов – самый надежный боец. Не знаю как это могло случиться… - севшим голосом ответил Аркадий, сжимая газету.
- Ну а ты что скажешь, Алексей?
- Растрепался Флягин, у него давно язык без костей. – негромко ответил Дед.
- Вы хоть понимаете чем это все грозит?! У нас и так с клиентами туго, а тут последних растеряем, с нами работать не захотят. Обанкротимся к чертовой матери.
Комдивы молчали.
- Значит так: еще раз доходчиво объясните всем как надо себя вести в таких ситуациях. Доходчиво! Я думаю, вы меня поняли. А теперь идите.
Раздосадованный Игорь, вышел на улицу. Около года назад в дивизион приняли новых людей. Теперь в каждом было по восемь человек. Управлять стало гораздо тяжелей.
Игорю от директора досталось меньше всех, но переживал случившееся он гораздо острее коллег. Так уж вышло, что единственная в охране женщина была именно в его дивизионе. За глаза Аню называли лошадью. Она была выше любого из бойцов мужчин. Но как часто бывает, в большом теле был слабый характер. Она была чересчур доверчива, не сдержана в проявлении эмоций и излишне сентиментальна. Игорь замечал, что Аня проявляет к нему интерес, но он оставлял это без внимания. На работе не должно быть ничего личного.
Предстояло провести «разбор полетов» и Игорь отправился на объект. Для него не было ничего удивительного в том, что его подчиненная выдала важную информацию, учитывая ее характер, этого можно было ожидать. Беседа будет пустой формальностью, которая ничего не изменит. Но кроме этого были и другие причины, по которым комдив отправился на объект. Последнее время там стали возникать крупные проблемы. Дивизион «Витязь» охранял четыре объекта: три школы и детский сад. В саду было все спокойно, а вот школы стали для Игоря источником постоянной головной боли.
Там он старался появляться во время уроков, чтобы не привлекать к себе внимания. Войдя в фойе, он осмотрелся по сторонам. Аня скучала возле раздевалки, прислонившись спиной к двери, но увидев Игоря, сразу метнулась к нему.
- Игорь, привет! – воскликнула она и полезла обнимать комдива. Его это не обрадовало, он осторожно приобнял Аню, одновременно оглядываясь, чтобы это никто не увидел. Если увидят – не оберешься сплетен, а их уже и так хватает.
Во-первых, за Игорем уже закрепилось прозвище «Киборг», намекающее на его равнодушие и бесчувственность.
Во-вторых, ходили упорные слухи о его связи с Аней, что тоже не добавляло комдиву авторитета. Пресечь подобное не было возможности, оставалось лишь не давать повода для новых домыслов.
- Привет! – сказал Игорь, отступая от подчиненной на шаг, - Как обстановка?
- А? Что? – рассеяно, спросила Аня и наконец, сообразив, ответила, - Опять чуть драка не приключилась, еле растащила.
- Расскажи подробнее.
Подробности комдива не обрадовали. Жесткая стычка старшеклассниц из-за парня была чревата дальнейшими обострениями. Учитывая подростковый максимализм и общую недалекость, это могло привести к непредсказуемым последствиям. Для Игоря выяснение отношений из-за парня или девушки было чудовищной дикостью. Такое поведение присуще животным, а для людей просто позорно! И ведь никто не стесняется этого, а наоборот – с гордостью рассказывают об этом. Скотство! Таких людей и людьми назвать-то трудно!
- Смотри за ними в оба. Если что-то случится нам этого не простят!
- И так смотрю…
Ни на минуту нельзя расслабиться. Придется брать разрешение проблемы на себя. Сплошная трагикомедия – педагоги наплевали на подопечных и внутришкольные проблемы решает начальник охраны. И ничего не поделаешь – случись что, спросят с него, что недоглядел.
Игорь раздраженно выругался сквозь зубы. Нервы последнее время стали подводить его.
- Игорь, что случилось? – Аня взяла его за руку.
- Всем на все наплевать…
- Успокойся, что-нибудь придумаем! Не переживай так, я тебя не подведу!
- Да, знаю. – раздражение сменилось глубокой задумчивостью
- Ты отдохни! Я, если что, позвоню тебе.
- Хорошо. Будь внимательна. – Игорь развернулся и торопливо пошел к двери.
Уже на улице он вспомнил о главной цели своего визита, но возвращаться не стал.
Некоторое время Игорь стоял неподвижно, глядя на деревья, росшие возле школы. Листья почти распустились, маня своей свежестью. Комдив осторожно провел пальцем по листку и на мгновенье закрыл глаза. Сколько всего хорошего есть вокруг! Сейчас бы выехать за город и полежать на траве, послушать пение птиц и шум ветра. Вместо этого приходится вдыхать пыль большого города, растрачивая последние нервы в решении чужих проблем. Нужно успокоиться, ведь предстоит побывать еще на нескольких объектах.
«История Тимофея Арбатского».
Прошлое не отпускало Тимофея ни на минуту. Вся его жизнь была сплошным потоком приключений, о которых можно было снять увлекательный приключенческий фильм. Только вот просмотр этого фильма не доставил бы Тимофею никакой радости.
Судьба Арбатского могла стать похожей на жизнь его младшего друга Геннадия. Был бы у него свой дом или хотя бы комната и вполне возможно все сложилось бы по-другому. Отсутствие жилья стало главным источником бед, на борьбу с которым он потратил всю энергию и силы своей юности, вместо того, чтобы направить их на что-то более важное в глобальной перспективе.
Начиналось же все очень прозаично. После окончания школы Тимофей приехал в город. Он тщательно готовился и сумел поступить в вуз на вечернее отделение. Родители сняли для него комнату неподалеку от института. Теперь нужно было только учиться. С этим проблем не возникало, одна за другой пролетели две сессии. Нельзя сказать чтобы учеба давалась Тимофею легко, но он прилагал все усилия и его успеваемость не хромала. В свободное время он предпочитал отсыпаться или ездить домой. Наверное поэтому у него не было близких друзей среди однокурсников, занятых более интересными занятиями. Арбатский был серой мышью, его не трогали, но и его расположения никто не искал. Он был как бы, между прочим, и такое положение его устраивало.
Из дома регулярно поступали деньги, он платил за комнату, покупал вещи и продукты, вел ничего не значащие разговоры с окружающими. Голову переполняли мысли – часть претворялась в реальность, часть нет. Казалось, что все хорошо, остается лишь небольшими штрихами улучшать свою жизнь. Но тут грянул гром.
Отец Тимофея запил и это самым пагубным образом отразилось на благосостоянии сына. Приток денег из дома уменьшился почти до нуля, стало нечем платить за комнату. С вечернего отделения удалось перевестись на заочное и срочно устроиться на работу. Каких-либо навыков у Тимофея не было, и он устроился сторожем на стройку. Зарплата была маленькой, и снять приличную комнату возможности не было. Можно было вернуться домой, но Тимофей не стал этого делать, решив держаться подальше от пьющего отца. Впоследствии, он не раз жалел о своем решении, потому что довольно скоро отец стал пить меньше, а потом и вовсе перестал. Тимофею же за это время пришлось пройти тяжелые испытания.
Дешевое жилье было лишь в спальных районах, кишащих алкашами, уголовниками, наркоманами и прочими неприятными субъектами. Среди грязи и опасностей Тимофей жил и учился. Мало-мальски ценные вещи он тщательно прятал, занимался в основном на работе, а в съемную комнату старался приходить только на ночь. Не раз ему приходилось сталкиваться с местной шпаной, желавшей избить и ограбить его. Хотя Тимофей был невысокого роста и не отличался большой силой, он никогда не пасовал и не уступал без боя. Скоро местные гопники перестали на него нападать, кое-кто даже стал с ним здороваться, перекидываясь парой слов. Много проблем было с хозяевами квартиры, которые оказались наркоманами, донимали шумные соседи. Арбатский жил в постоянном напряжении. Он плохо спал, ел что попало, в свободное время бродил по городу, не обращая ни на что внимания, чтобы только скоротать время до очередного дежурства. Одной работы для изменения жизни к лучшему было мало, и Тимофей устроился на вторую – стал курьером. Эта работа лишь казалась легкой – пробегав весь день по городу, Тимофей валился с ног от усталости. Отдыхать не было ни времени, ни возможности. Отказывая себе почти во всем, он откладывал деньги. Необычайная выносливость и работоспособность позволили Арбатскому выжить в экстремальных условиях.
Летом третьего года пребывания в городе, Тимофей купил себе дачу рядом с городом. Впрочем, дачей это сооружение можно было назвать с натяжкой, скорее это был приспособленный для жилья сарай. Арбатский не унывал. За комнату теперь не нужно было платить, сохраненные деньги он тратил на обустройство нового жилища. На себе возил утеплитель, рубероид, инструменты. За лето привел участок в порядок, снял урожай картошки, который перевез опять же на себе, в купленный в городе погреб.
На даче Тимофей прожил до поздней осени. Лишь когда отключили свет и воду, он уехал в город. Снова пришлось снимать комнату, но теперь у него была новая работа – устроился экспедитором и комната была снята в гораздо более благополучном районе. Остались в прошлом пьяные дебоши, уличные драки и гнетущее чувство отчаяния. Можно было немного расслабиться, уделить больше внимания учебе и обдумать планы действий на ближайшее будущее.
План по большому счету был один – приобрести жилье. Сделать это было непросто – не было денег. Арбатский не придумал ничего лучше, чем продать свою дачу подороже, затем купить другую, получше, отремонтировать ее, а затем опять продать и так снова и снова. Почти все деньги которые удавалось заработать, Тимофей откладывал на счет. Он привык обходиться минимумом и теперь для него это стало нормой.
Учеба также продолжалась, но она не вызывала особых затруднений и протекала как бы между прочим.
Так прошло еще около трех лет. Тимофею удалось приобрести участок земли на окраине города. Документов на землю не было, поэтому цена оказалась небольшой. На участке было некое подобие дома, вероятно в прошлом это был щитовой домик, который затем попытались утеплить. За участком высился земляной вал, ограждавший частный сектор от золоотвала, там же было небольшое болото, заросшее тальником. Прямо над домиком проходила высоковольтная линия. Постоянный треск был своего рода фоновой музыкой. Арбатский называл свое жилище берлогой. А между тем на него надвигались новые испытания.
«Земля порока»
Комдив Болотников одернул форму и быстро поднялся по крыльцу. У входа его приветствовал подчиненный – охранник Семен Кащеев, известный в дивизионе как Кащей. Прозвища в охране были обычным делом, все к ним давно привыкли и использовали как позывные.
Своей внешностью Кащей походил на американского солдата или наемника из низкопробных фильмов. Долговязый и жилистый, со светлыми волосами, тонкими, но резкими чертами лица, Кащей был самым подготовленным охранником дивизиона. При раздаче оружия ему досталась пневматическая копия американской винтовки М-16, что делало его образ еще ярче.
Пневматическое оружие хотя и имело низкие характеристики выглядело внушительно, поэтому рядовые охранники вооружались именно им. Тем более схваток с хорошо вооруженным противником не предполагалось.
- Как дела, Семен?
Кащеев , закинув оружие за спину, негромко ответил:
- Хреновато, Игорь. Помнишь я рассказывал про училку, которая путается с учениками? Так вот, это история продолжается.
Игорь досадливо хмыкнул.
- Значит нимфоманка не унимается. Ну а что другие учителя, директор?– спросил он.
- Да мочились они на это с высокой башни! – ответил Кащей, добавив пару непечатных выражений.
- Это опасно.
- И не говори. С одной стороны нас это вроде не касается, а с другой… Раз не реагируем, то будут думать, что и мы в деле. Репутация, однако.
Вопрос репутации себя и подчиненных для Игоря был первостепенным. Кащей прав – превращение школы в гнездо разврата не радовало. Если эта история получит известность в обществе – добра не жди.
- Смотри! – Семен схватил Игоря за руку.
По лестнице торопливо спускалась учительница-нимфоманка – невысокая худая блондинка с тонкими чертами лица. Несмотря на довольно молодой возраст, она смотрелась довольно потаскано, глаза навыкат и резкая носогубная складка не прибавляли ей красоты. Фигура также была посредственна. Такие комдиву не нравились, но многие мужчины от такого типажа были без ума. На мгновенье ее плотоядно- озабоченный взгляд пересекся с тревожно-колючим взглядом Игоря.
- Она и ко мне цеплялась, но я отфутболил ее, мышь такую. Что они в ней находят?
Нимфоманка и впрямь не блистала красотой.
- Доступность, Семен. Много ли пацанам надо?
- Ну разве что…
Игорь был настроен гораздо агрессивнее, чем во время визита на первый объект и быстро нашел решение.
- Самое главное поймать ее с поличным. Я надавлю на директора, чтобы ее уволили. Если что, я сниму людей с объектов и придем к директору вместе, устроим небольшую демонстрацию. Надо только застукать ее!
- Но как? Мне ее не выследить!
- Тебе следить не придется. Это сделают другие. Есть у меня человек здесь…
- Стукач? Ты не говорил об этом.
- Не стукач, просто сочувствующий, наш друг. Разве сдать что-то плохое это стук?
- Нет, пожалуй. Но почему же он ничего не сообщил тебе?
- Видимо решил, что я и сам это узнаю. Попрошу его выследить нимфоманку и дать знать. Затем сообщаю тебе, ты врываешься, фотографируешь и вяжешь ее.
- Придется выбить дверь. Боюсь, быстро я это сделать не сумею.
- Выкрутим часть шурупов из замка, чтобы открылась с одного удара.
-Хорошо. Твой человек не подведет?
- Думаю не подведет.
- Тогда надо приступать и побыстрее.
Ситуация усложнялась, но Игорь не терял присутствия духа, хотя обычно, трудности легко выбивали его из колеи. Сев в машину, он набрал нужный номер. Ответа не было, но комдив знал, что сигнал принят и его агент скоро выйдет на связь.
Агентурная работа была давней задумкой Игоря, предполагавшего таким образом, следить за обстановкой на объектах. В силу ряда причин и среди прочего посредственной коммуникабельности его самого, создать агентурную сеть не удалось. В этой школе у Игоря был всего один агент – пятиклассник Сережа. Его удалось увлечь разговорами о разведчиках и перевоплощениях.
«Представь, что ты среди чужих, ты должен выяснить важную информацию и не попасться. Ты становишься то одним, то другим. Это сложно, но интересно и увлекательно».
Неприметному Сереже такие разговоры нравились, но его смущало, что придется «стучать».
«Ты не стукач. Стукач тот, кто выдает все от подлости или из зависти. А ты сообщаешь мне, чтобы остановить чьи-то нехорошие замыслы, жить надо честно и порядочно, чтобы никто никого не гнобил. К тому же, мы команда, я всегда помогу тебе в беде».
Сережа, наконец, пошел на сотрудничество. Правда, о происходящем он сообщал нечасто.
Телефон вскоре зазвонил, и комдив нажал на кнопку приема.
- Игорь Андреевич, вы мне звонили? – послышался голос Сережи.
- Да, Сергей. Есть очень важное задание.
- Какое?
- Ты один сейчас?
- Да. Все уехали.
- Отлично. Ты знаешь учительницу по английскому и чем она занимается?
- Знаю. – коротко ответил агент.
- Ты должен выследить, когда она закроется в кабинете с кем-нибудь из пацанов и дать знать мне.
- А дальше?
- Дальше действую я, твоя работа на этом закончена.
- Я понял. А вам звонить сразу? Как сказать?
- Звони тотчас, наберешь меня и скажешь «я сегодня задержусь». Запомнил?
- Да.
- И последнее. Мой номер запомни и ни в коем случае никуда не вписывай, держи его в голове.
- Я так и делаю.
- Прекрасно, Сергей! Желаю удачи!
- До свидания!
Что ж, кажется, недолго нимфоманке осталось развлекаться. Игорь не сомневается, что маленький шпион выполнит задание, а его бойцы поставят жирную точку в этой грязной истории.
«Самурай Макс»
Моя жизнь последнее время была очень тоскливо. Казалось, незримые тиски сжали тело и душу, не давая продохнуть. Дома царила обстановка полнейшей напряженности и натянутости, во всяком случае, мне казалось именно так.
Мои отношения с Настей были на грани распада. Что же произошло такого за последний год?
Я все же смог построить свою жизнь по установленному шаблону – вначале стал работать по профессии, затем женился.
Были ли чувства? Как не странно – были. По крайней мере, с моей стороны, пусть неяркие, но все-таки были. Но скоро они сменились неприятным удивлением и раздражением, затем мрачным равнодушием. Настя была куда активней меня, ей нравилась шумная жизнь, где она была в центре внимания, в то время как я предпочитал быть в тени. Грубые развлечения разнообразили ее жизнь, и мы все более отдалялись друг от друга. Скоро наши отношения стали пустой формальностью. Хотя явных скандалов не было, дом стал ареной незримой борьбы. Теперь в родительском доме я старался бывать как можно реже. Мать и отец, не понимая в чем дело, часто удивлялись моему плохому настроению.
Единственным человеком, который поддерживал меня, был мой племянник Максим Луканин. Он был немного младше и тоже работал в администрации. В его крошечном доме, я проводил почти все свободное время. На работе Макс был неприметным исполнителем, а в свободное время предавался своим странным увлечениям.
В свое время он начитался литературы о самураях и ниндзя, кодексе бусидо и поняв это по-своему, постарался воспроизвести это в реальности. Он приобрел в оружейном магазине пару самурайских мечей – короткий и длинный и часами упражнялся с ними, кроме того, он метал ножи и сурикены. Закаляя себя, он выбирался на велосипеде в лес и часами там бегал и прыгал, лазил по деревьям, переплывал озеро в одежде и с оружием.
Еще одним его хобби было погружение под воду. Сделав водолазный костюм, Макс погружался на дно озера.
Единственным домашним животным Макса был небольшой селезень, которого он подобрал еще утенком, когда тот неизвестно как провалился в уличный туалет.
Обстановка дома Луканина была подчеркнуто аскетичной. Простые шкаф, стулья, металлическая кровать составляли всю его мебель. Никаких украшений, никаких безделушек.
Максим сидел на стуле, поглядывая в окно. На нем были черные штаны и куртка, какие носят охранники, но без всяких нашивок и знаков, на голове была черная бандана. В руках он держал свой меч. На клинке были обнаружены зазубрины и это очень опечалило Макса, он думал как бы ее устранить.
- Надо напильником подправить! – посоветовал я.
- Металл слабый. Взять бы настоящий меч!
- А возможно ли?
- Вряд ли. Да и стоит заоблачно.
Максим вложил меч в ножны и унес в шкаф. С этим мечом связана одна довольно скандальная история. Увлечение Макса бусидо, которое он понимал весьма превратно, наложило на него специфический отпечаток. Луканина стало периодически «заносить». По отношению ко мне он стал себя вести себя как вассал к сюзерену, разве что не принес клятву верности. Мои проблемы он зачастую воспринимает как свои и пытается их разрешить. Иногда это доходит до крайностей.
Однажды подруга Насти отпустила при нем нелицеприятную фразу в мой адрес. Макс вежливо, но твердо, потребовал извинений. В ответ посыпалась ругань. Самурай в свою очередь, вытащил свой меч и сказал, что если не последует извинений, он отрубит ей голову.
Сказано это было настолько убедительно и при этом спокойно, что девушка тотчас попросила прощения.
Уже после, она таки пожаловалась своему парню и тот со своими друзьями попытался разобраться с Максом. У них ничего не вышло, один из них был ранен, остальные разбежались.
Ситуацию с трудом замяли, но в милиции Луканина предупредили, что в случае повторения подобного он окажется за решеткой. С тех пор он стал вести себя тише. Окружающие хотя и считали его за глаза сумасшедшим, старались не связываться с ним, установив, таким образом, шаткий мир.
- Вот еще что, Максим, как обстановка в городе? Не плетет ли кто интриги? – спросил я, вспомнив слова Игоря о том, что моя жена как-то связана с недоброжелателями отца.
Луканин ответил немедленно.
- Интриги, конечно, плетутся, но пока, кажется без успеха. Недавно в лесу я заметил кое-кого, они там выпивали, вроде как пикник. Так вот, они очень возникали по поводу здания конторы.
Вот еще проблема. Старое здание обанкротившегося завода хотели передать церкви, но отец как глава администрации не дал на это разрешения, так как одна церковь у нас уже была. Вместо этого в здании разместили нескольких погорельцев и гастарбайтеров, работавших в жилищно-коммунальном хозяйстве. Эта акция вызвала много пересудов, которые кем-то явно подогревались. В нашей семье к религии относились достаточно прохладно, считая это личным делом каждого. Официально поддерживать какую-либо конфессию отец считал неуместным, в то время как большинство чиновников, крупных и средних, считало хорошим тоном предавать свои религиозные предпочтения широкой огласке.
- Не упускай их из вида!
- Разумеется. – сказал Макс и подумав, добавил странную фразу, - Если что-то обострится, я смогу их обезвредить.
«Выход Тимофея Арбатского»
За год до окончания университета Тимофей устроился экспедитором в крупную торговую сеть. Здесь достаточно хорошо платили и условия жизни заметно улучшились. Но эмоциональная обстановка в компании была непростой. Генеральный директор мелочно вмешивался в деятельность даже рядовых сотрудников и за малейший промах сурово наказывал.
У Тимофея подобное вызывало сильную неприязнь, и он старался не попадаться генеральному на глаза. Однако у него были «глаза и уши» в виде службы безопасности и многочисленных доносчиков. Настоящим цепным псом была его секретарша Майя. Худая как щепка и невероятно злая, она регулярно появлялась на холодном складе, куда остальные обитатели офиса предпочитали не ходить.
Несколько задержек привлекли внимание секретарши к Арбатскому и ему почти незаслуженно, а главное несоразмерно с проступками, досталось от генерального. Зарплата за месяц, существенно уменьшилась, будучи урезана штрафом.
На неприятное удивление Тимофея, директор лишь рассмеялся и добавил любимую фразу: «Это же бизнес».
Арбатского подобное очень разозлило. Он решил отомстить за несправедливость. Напарник Тимофея, водитель Юрий, так же был зол на директора и активно поддержал коллегу. В прошлом он работал в офисе, а водителем стал после сорока, ему не раз доставалось за нерасторопность и в какой-то момент это переполнило его терпение.
Объектом мести Тимофей и Юрий выбрали сам бизнес своего обидчика. Их усилиями на складе появились мыши и тараканы, которые все портили и щедро подкармливаемые, размножались с невероятной быстротой. Также, Тимофей провел небольшую диверсию в вентиляции и в ветреную погоду в офисе, расположенном рядом со складом, раздавался душераздирающий вой.
Жизнь теперь напоминала будни шпионов в глубоком тылу врага. Арбатский выполнял свои обязанности, получал за это зарплату, но при этом не забывал о главной цели. Скоро он забыл для чего вообще он это делает. Служба безопасности не могла вычислить вредителей, а бытовые насекомые скоро появились и в торговых залах к большому неудовольствию покупателей.
Секретарша Майя постоянно рыскала в поисках «диверсантов», но тщетно. Скоро Тимофей нашел способ вывести ее из игры.
Однажды ему пришлось появиться в офисе. Было время обеда и людей в в помещениях было немного. Арбатский заглянул в отдел информационных технологий. Отдел был пуст, но компьютеры были включены и часть из них даже не блокирована. На одном из них, программист, рассеянный пижон и богемщик, оформлял сайт компании. Тимофей, пользуясь случаем, решил также в этом поучаствовать и внес свои коррективы. Его усилиями директор из Троицкого превратился в Троцкого, а «краса нашей компании Майя» - «крысой компании». Незамеченным, Арбатский ушел, а наутро грянул ужасный скандал. Растяпа программист, как и его коллеги, не заметили изменений за что и поплатились своими креслами. Не выдержав позора, уволилась и Майя. Тимофей праздновал победу, хотя понимал, что жертвами стали и случайные люди, не сделавшие ему ничего дурного. Впрочем, и тут он нашел оправдание – мажорам, прожигателям жизни и им подобным туда и дорога, ты тут вкалываешь, а они по клубам развлекаются…
Служба безопасности усилила поиски, но не преуспела в этом, однако многочисленные камеры, в том числе и скрытые, заставили Тимофея действовать предельно осторожно.
Вместо Майи приняли другую секретаршу, Веру. Она всем улыбалась, но друзей и подруг не заводила, на складе ее также не было видно.
Однажды возле склада по неизвестной причине подрались двое сотрудников компании. Дерущихся с трудом растащили, при этом из их карманов выпало множество вещей. Большую часть вернули хозяевам, но часть так и не нашли. В луже, рядом с метом драки, Тимофей Арбатский нашел флэшку. В ту пору, они были достаточно редки и дороги, поэтому он решил прибрать вещицу к рукам. Тщательно высушив находку, он вставил ее в компьютер и внимательно изучил содержание. На первый взгляд, там не было ничего интересного. Какие-то документы, таблицы, диаграммы. Однако при более тщательном изучении, Арбатский понял, что завладел информацией огромной важности. Конкуренты компании могли бы выложить за нее немалые деньги, но выходов на них не было, а искать их было довольно рискованно.
Была ранняя весна, Тимофей был занят подготовкой к защите диплома и государственным экзаменам, ему стало не до диверсий, тем более после окончания учебы, он собирался распрощаться с этой работой.
Как-то раз, когда он отправился в университет, его окликнули. Арбатский оглянулся и увидел секретаршу Веру. Его это сильно озадачило. Неужели она что-то узнала? Не выдавая волнения, Тимофей подошел и поздоровался. Вера привычно улыбаясь, спросила куда он идет. Узнав, что на учебу, предложила подвезти.
К этому времени у Арбатского уже была своя машина – очень старый грязно-оранжевый «Опель» с двумя коричневыми полосами на боках и цифрой восемь на капоте. На машине Тимофей ездил редко, хотя ее техническое состояние было хорошим.
- Что ж, подвези.
Арбатский ожидал увидеть очередную японскую малолитражку, но вместо этого Вера подвела его к совершенно необычной высокой и короткой машине в которой было всего два места.
- Это еще что такое?! – подумал он, но тут же заметил три мерседесовских луча. «Смарт» - крошечная, но стильная и мощная для своих размеров машина.
Вот только остойчивость у нее неважная. – снова подумал Тимофей.
Машина легко тронулась с места.
- Тимофей, как тебе работа? Не надоела?
- Работать можно, но как получу диплом – уйду.
- Тебя все устраивает?
- Нет, не все, но идеальных мест не бывает.
- Троицкий несколько раз о тебе плохо отзывался…
«Куда она клонит?» - озадачился Тимофей, - «Что-то здесь не так! Что за шпионские разговоры?»
Но на шпионку Вера была не похожа, если Майя всячески подчеркивала свою «стильность» даже при весьма убогой внешности, то Вера выглядела неярко – обычная одежда, сравнительно мало косметики, простая прическа. Правда при этом она гораздо обаятельней, улыбается, а в глазах нет ни злости, ни заносчивости. Но расслабляться нельзя!
- Не обо мне одном. Шефу трудно угодить, да и вряд ли стоит.
- Ты так считаешь?
- А ты считаешь иначе?
- Я предпочитаю избегать острых углов, у меня нет ни особых друзей, ни врагов.
- Почему нет друзей?
-Офисные друзья как собутыльники, пока ты им нужен они друзья, но как ситуация изменится – они предадут на раз-два.
- Понимаю.
- Ну а если говорить о Троицком, то угождать ему и не стоит. Его и уважать-то особо не за что. – выдала вдруг Вера.
Арбатский был ошарашен и еле-еле скрыл это под маской равнодушия.
- Почему же ты не уволишься?
Вера остановила машину на обочине.
- Еще не время.
- Да?
- Тимофей, сегодняшняя наша встреча случайна, но мой интерес к тебе совсем не случаен. Я знаю, как ты относишься к Троицкому, поэтому и обратилась к тебе. Я знаю, что ты меня не сдашь.
- Ты права, я не заложу – медленно вымолвил Арбатский, - Но… Тобой двигают куда более практические цели. Не так ли?
- Считай, что так. Хотя не стоит считать меня настолько бездушной и меркантильной. Я предлагаю тебе присоединиться ко мне.
- Ты делаешь предложение, от которого невозможно отказаться, как говорят гангстеры. Но чем я тебе могу помочь? У меня нет ни полномочий, ни доступа к чему-либо.
- Тимофей, союзники нужны везде и всякие. Твое содействие не будет безвозмездным.
- Даже так. Лишь бы меня не продали с потрохами.
- За это не беспокойся.
- Очень надеюсь. На кого работаем?
- На конкурентов Троицкого. – улыбнулась Вера.
Тимофея охватило чувство полнейшей безысходности, нет ничего хорошего в том, чтобы быть пешкой в чужой игре. А вдруг это вообще ловушка?
- Ну что ж, придется тебе поверить, особого выбора у меня нет. Зато есть то, чему твои хозяева явно обрадуются.
- Что же это?
- У тебя есть ноутбук?
- Да. – Вера потянула из-под сидения сумку с небольшим ноутбуком.
Надо тоже ноут купить – подумал Тимофей, - Дорого, конечно, но вещь стоящая.
- Что там у тебя?
Тимофей подал флэшку.
- И что там есть? О, неожиданно! Где ты ее взял?
- Неважно. – ответил Арбатский, не поворачивая головы.
- Не скажи! Столько важных данных на одной флэшке, такое ощущение, что все это специально собирали, чтобы кому-то передать.
Об этом Тимофей не подумал. Еще одна группа вредителей? Коллеги Веры? Или просто алчный и беспринципный человек, решивший подзаработать? Пока это неизвестно.
- Я не знаю кем был тот человек. Флэшка выпала у него из кармана во время драки.
- С тобой?
- Нет, не со мной.
- А как он выглядел?
Арбатский как мог описал бывшего владельца флэшки, однако это не помогло – Вера не смогла вспомнить этого человека.
- Получается, есть какая-то третья сила. Узнать бы. А флэшка очень кстати. Нас за это хорошо отблагодарят.
С этого времени, Тимофей стал членом сети, организованной конкурентами Троицкого. За подбрасывание мышей и тараканов, прочее мелкое вредительство, он теперь получал содержание от новых хозяев.
За флэшку ему дали приличную сумму и вообще финансовое положение заметно улучшилось. Время, между тем, шло и вставал вопрос как выйти из опасной игры. На этот вопрос Тимофей не мог найти ответ.
Служба безопасности не дремала, донеслись слухи о том, что нескольких вредителей вычислили. Они были уволены, а затем жестоко избиты, один человек и вовсе пропал.
Тимофей и не думал, что столько народу пытается подорвать бизнес Троицкого, но, несомненно, то, что он решил бороться с ними не стесняясь в средствах.
Арбатский долго считал себя в безопасности, но после того как таинственно исчез Юрий, ему стало страшно. Как и в первые годы пребывания в городе он стал, замкнут и подозрителен. Лицо осунулось, его часто покрывала щетина, сбривать которую не было ни малейшего желания. Сон нарушился и ночами Тимофей сидел на диване, бессмысленно уткнув взгляд в стену.
Он вооружился до зубов – пневматический пистолет, заряженный рубленными гвоздями, трехгранный мушкетерский кинжал, пара газовых баллончиков. Когда депрессия немного отпускала, он с яростью и до изнеможения бил наполненный опилками мешок, подвешенный им возле своего жилища. От перегрузок из носа шла кровь. Арбатский размазывал ее по лицу и пытался успокоиться. В ход шло все подряд – валерианка, пустырник, алкоголь, антидепрессанты, энергетические напитки, но ничего не помогало. Он больше напоминал зомби, нежели живого человека.
- Из-за чего все началось?! Из-за жалкого штрафа! А теперь я схожу с ума – думал Тимофей. Он не боялся смерти как таковой, привыкнув давно к опасности, но быть убитым из-за угла или быть замученным ему не хотелось. Это было слишком позорно.
- Я не умру! – убеждал себя Тимофей, - Умрут они. Троицкий, начальник службы безопасности и все его прихвостни.
Меж тем, нашелся Юрий, он был мрачен и зол, не отвечал на расспросы. О том, что произошло с ним, можно было только догадываться. Веру удавалось увидеть нечасто, лишь, когда она передавала ему деньги. Видя состояние Тимофея, она как могла, пытаясь его успокоить. Но скоро исчезла и она.
Арбатский почти физически ощутил дыхание смерти. Он не вышел на работу и запил. Хотя запоем это едва ли можно было назвать. Выпив бутылку водки, он сидел за столом. Перед ним лежали пистолет и кинжал.
Тимофею казалось, что за ним вот-вот придут. Он это чувствовал. И за ним пришли.
Дверь была открыта, когда в нее постучали. От стука она начала открываться. Тимофей поднял пистолет.
Вошел Юрий. Некоторое время они молча смотрели друг на друга.
- Ты за мной?
- Я к тебе. Зря все выпил – вчера ночью Троицкий разбился, с ним зам и эсбэшник. Все всмятку.
- Неспроста. – машинально сказал Тимофей.
- Ага. Помогли. Ну, туда им и дорога.
- Кто помог?
- Не знаю. Нашлись добрые люди.
- Тебя эсбэшники похитили?
Юрий подошел ближе и сел на стул.
- Они не похищали. Просто напали и избили. Чудо, что не покалечили. Я побоялся идти домой, думал они туда придут, детей порешат. Прятался. Потом надоело. Вернулся, узнал, что ты не вышел, а потом узнал, что Троицкому конец.
- Где Вера?
- Не знаю. Думаю просто затаилась. Но теперь мы можем жить спокойно.
- Если конечно сможем. – задумчиво отметил Тимофей.
- Сможем, не сомневайся. Мы выиграли.
«Ненастоящий герой»
Игорь любил рассматривать себя в зеркало, благо он выглядел хорошо. Постоянные тренировки сделали его настоящим атлетом, а приятное лицо и аккуратная прическа делали его внешность гармоничной. В нем не было грубости как во многих физически крепких мужчинах и в то же время не было и слащавости, так свойственной большинству общепризнанных секс-символов.
Игорь почти всегда носил форму и тщательно следил за тем, чтобы она была всегда свежей и хорошо проглаженной. Непременным атрибутом была белая рубашка. Но почти идеальный внешний вид плохо вязался с внутренним содержанием комдива. Последние два года он старательно работал на публику, стараясь произвести самое благоприятное впечатление. Во многом это удалось, но Игорь понимал что строит «воздушные замки».
Лежа на диване, он предавался таким мыслям: «Все лезут в герои, начиная от покойного Ивана и кончая Максом Луканиным. Для меня герой это даже не тот, кто совершает подвиги, а тот, кто готов их совершить – яркий, разносторонний и смелый человек, который выделяется из безликой массы людей. Взять Ивана. Он был личностью, был узнаваем окружающими, у него было много разных увлечений, в которых он преуспел, он умел общаться с людьми, был развит физически и духовно. Правда, он был бабником, но даже это его не портило, потому, что не выглядело по-животному.
Или Борис Рощин, он в придачу ко всему ко всему еще и успешен. Тщеславен, конечно, временами чрезмерно расчетлив, но на фоне всех его достоинств это не критично.
А вот еще Тимофей. Его громкая слава говорит сама за себя, к нему можно относиться по-разному, но для кого положительный, для кого отрицательный, он герой. Еще одно подтверждение того, что добро должно быть с кулаками, а закон должен защищаться всеми возможными средствами, даже самыми жестокими.
И на их фоне Игорь. Его отрицательные черты так и лезут наружу, если б не огромная удача с работой, он до сих пор был бы полунищим сторожем и ничего в жизни не смог бы изменить. Он и так никуда не ходит и ничем не занимается в свободное время лежит на диване или греется на солнышке, сидя у своего дома. Не пьет, не курит, не гуляет. Однажды его назвали овощем, это было до крайности неприятно.
Воспоминание о плохом вывело комдива из душевного равновесия. Он поднялся с дивана и стал одевать форму. Надо ехать на учебу, решать вопрос с дипломной работой.
Как это все надоело. На работе, правда, скоро ситуация улучшится – учебный год подходит к концу. Надо еще успеть поймать нимфоманку, хочется верить, что подчиненные не ударят в грязь. Иначе в грязи окажется сам командир.
Неплохо было бы съездить домой. У Гены проблемы, его жена редкостная мразь, но он все не хочет с ней порывать. Почти наверняка она еще и изменяет ему. Гена хоть и понимает это, но по привычке тянет.
Комдив не торопясь оделся и отправился пешком на учебу. Хорошо ночью был дождь и нет пыли, а то не хочется появляться в университете в затрапезном виде.
При появлении Игоря среди стоящих в коридоре студентов появилось нездоровое оживление, совсем его не обрадовавшее. Стараясь оставаться невозмутимым, Игорь подошел к нужной двери и потянул за ручку.
- Здравствуйте. Можно к вам?
С преподавательницей, у которой он должен был писать диплом, было связано много слухов и все на одну тему. Она одевалась чересчур вызывающе, что привлекало живейшее внимание мужской половины студенчества и зависть женской, особенно тех, кто имел заурядную внешность.
Впрочем, сама она, считала это следствием низкого культурного уровня и не думала менять свои предпочтения. Вот и сейчас она была в коротком платье с глубоким вырезом, соломенного цвета волосы рассыпались по плечам. Встреть Игорь ее в другом месте, он никогда не подумал бы, что перед ним преподаватель вуза.
- Вы ко мне? По поводу?
Видимо Игорь, совершенно не похожий на студента, озадачил ее своим появлением.
- Я должен у вас диплом писать.
- Решили приступить пораньше? Впереди ведь целый год. Садитесь!
Поскрипывая ботинками, Игорь прошел к стулу и осторожно опустился на него.
- С темой я уже определился, общий план тоже есть. Вот, посмотрите!
- Уже? Быстро вы. Но все же, не спешите. Игорь Болотников, если не ошибаюсь?
- Да, это я.
- Хорошо. Я просмотрю ваши записи, будем корректировать по необходимости. Оставьте свой номер и электронный адрес. Но в любом случае приходите в приемные дни.
- Я могу идти? – Игорь поднялся со стула.
- Торопитесь на пост? – женщина слегка улыбнулась.
- У меня нет поста, я командир дивизиона.
- Комдив Болотников?
- Да.
- Звучит впечатляюще! Идите, комдив. И не забудьте прийти снова!
- До свидания! – Игорь, развернувшись на носках, вышел из кабинета.
Кажется, еще одна проблема начала решаться. Хорошо, что его так благосклонно приняли. Но настроение все равно какое-то неровное. Надо развеяться, но как?
Отвратительное безденежье в прошлом, но его последствия ощущаются до сих пор. Он не знает куда идти, потому что раньше практически никуда не ходил. Как-то раз Игорю сказали, что все его проблемы оттого, что он один. Определенная доля правды в этом есть, но не более того.
Комдив повертел головой по сторонам. Казалось бы вон сколько женщин и девушек, подходи и знакомься, но вот как раз этого он делать не умеет. Прыщавые подростки умеют, а он, атлет и красавец, нет. Да и если сумеет, много ли это даст? Общаться с большинством не о чем, а знакомиться ради того, чтобы затащить в койку для Игоря неприемлемо. Чувства? А это уже ненаучная фантастика. Комдив в них отродясь не верил, во всяком случае, для себя.
Остается пойти в недорогой ресторан. Плохо, что придется «сверкать» формой, но тут уж ничего не поделаешь. Искать подходящее место долго не пришлось. Правда, заведение было достаточно дорогим, но Игорю было уже все равно. Он сел за столик и заказал пару фужеров вина. Все-таки жалко денег. Лучше бы купить на них какую-нибудь вещь, книгу хотя бы или рубашку. А выпивка эфемерна…
Игорь прохладно относился к алкоголю и пил редко. Особого удовольствия от употребления спиртного он не получал. Пил как-то машинально, ничем не закусывая. «Все же у меня никакого вкуса» - думал Игорь, - «но это уже неважно». Музыка и люди в полутемном помещении не вызывали ничего кроме равнодушия, они веселы и довольны, а комдиву от выпитого стало лишь грустнее. Он быстро допил остаток вина, расплатился и вышел.
Солнце было почти на линии горизонта, в городе было тише, чем обычно, дул освежающий ветер, слабо шелестели листья и даже машин было непривычно мало. Как хорошо! Даже домой не хочется. А с другой стороны, что здесь делать? Бесцельно утюжить улицу? Нет, надо возвращаться.
Игорь медленно поплелся по тротуару, от выпитого его заметно развезло. На память пришла неприятная история – поминки Кука, нелепая стычка, стрельба. Хорошо, об этом никто не узнал, а то бы ему за такое поведение могло грозить снятие с должности, а то и увольнение.
- Эй, Игорек! – раздалось сзади.
Комдив резко развернулся. К нему подходила Жанна, сожительница покойного Ивана. Игорь видел ее считанные разы, но все же узнал ее. Ему было известно, что она очень симпатизировала Гене и кажется, это было взаимно.
Внешне Жанна мало изменилась, даже не располнела. Хорошая фигура, приятное лицо, хотя и с несколько резким выражением. Одета в джинсы и синюю блузку. Казалось бы все, как и раньше, но в ней не чувствуется прежней энергии, она какая-то заторможенная. Может это из-за гибели Ивана, может из-за крушения надежд, а может самому комдиву это мерещится с пьяных глаз.
- Как неожиданно! – обратился к ней Игорь, - Давно не виделись!
- Да. Целую вечность. Как ты? Как Гена?
- Все в порядке – ответил Игорь, явно разя винным запахом, - А Гена… Живет потихоньку.
- Как он со своей?
Игорь одернул форму и замявшись, ответил.
- Да плохо. Как кошка с собакой. Она ему изменяет, похоже.
Жанна виртуозно выругалась.
- Прибила бы потаскуху! Такого мужика не ценить. Эх… Гена слишком порядочен, а не стоит быть таким со всяким быдлом.
- Это точно! – пафосно выдохнул комдив.
- А он к ней что-нибудь испытывает? – в голосе Жанны прозвучали тревожные нотки.
- Не думаю. Во всяком случае, теперь.
Она снова выругалась.
- Игорь, убери ее от Гены любыми способами.
- Я постараюсь!
- Не хочу, чтобы он был несчастен, он этого не заслуживает. Не могу смириться, что какая-то гнида ему жизнь портит.
Игорь закивал головой. Вместе они перешли дорогу. Жанна остановилась.
- Я на остановку. Передай Гене привет.
- Передам. Возможно, еще сама увидишься с ним.
Жанна покачала головой. В глазах застыло выражение глубокой тоски.
- Знаешь, мне кажется, что со мной что-то случится. Я не вижу будущего.
- Что с тобой? Может я смогу тебе помочь?
- Вряд ли. Даже не знаю как объяснить. Да и неважно это, не парься. Будь что будет.
- Ну как знаешь… Если что, обращайся, всегда помогу.
- Спасибо.
- Спасибо, Игорь. Ладно, пойду.
- Удачи!
Жанна стремительно двинулась по улице и скоро скрылась за углом дома. Игорь остался стоять на месте, погруженный в невеселые мысли.
«Назад дороги нет»
Работа вполне устраивала меня. На нее я шел с неизменным душевным подъемом, чего нельзя было сказать о возвращении с нее.
Прием людей и работа с документами мне нравились, у меня был отдельный кабинет с хорошо оборудованным местом и если бы не проблемы дома, я мог бы с полной уверенностью сказать, что жизнь удалась.
Но где-то в глубине души мне до сих пор хотелось вернуться в прошлое. Казалось, что где-то там я сделал неправильный выбор, выбрал не тот путь.
Во время обеда ко мне зашел Максим Луканин. Вид самурая был неузнаваем, на нем были аккуратный серый костюм и хорошо начищенные ботинки.
- Уже поел? – спросил он.
- Ага. Что, много работы?
- Так себе. Что-то ты опять невеселый.
- Нет повода. Жизнь какая-то пресная.
Луканин выглянул в окно, что-то долго там высматривал и вдруг сказал:
- Жизнь - театр, мы – актеры.
Я отреагировал мгновенно.
- Значит, нам достались плохие роли.
- Мы их можем изменить.
А ведь и впрямь можем! Что, к примеру, мешает мне изменить жизнь? По сути – ничего. Уеду обратно в город, поселюсь у Игоря, найду работу и буду сам вершить свою судьбу ни на кого не оглядываясь. А здесь и без меня проживут. Пропади оно все пропадом!
Очевидно, думая об этом, я изменился в лице.
- Чего это ты? О чем подумал? – оживился Макс.
- Да над твоими словами задумался.
- Это хорошо! Все наладится!
Домой я шел в необычно приподнятом настроении. Скоро все будет по-другому. Скоро, очень скоро!
Настя была удивлена моим хорошим настроением и похоже, неприятно.
- Ты что, выпил?
- Ага. И закусил. – бросил я и прошел в свою комнату включил телевизор. Там шли новости, которые, впрочем, мало интересовали меня.
В городе произошел крупный пожар, были жертвы. Я довольно равнодушно смотрел сюжет, но когда перечислили погибших, я помертвел от ужаса.
Во весь экран высветилась фотография Жанны, перечеркнутая черной полосой. Голос за кадром сообщил, что она бросилась в горящее здание завода, чтобы закрыть какую-то дверь и погибла в дыму.
- Вот дура! - раздался голос Насти. Я повернул голову и заметил, что ее холодноватое лицом скривилось в усмешке.
- Тебе этого не понять. Не дано. – мрачно отметил я.
- Куда уж мне до вас, героев – братца твоего, Макса, а теперь этой смертницы! Да вам просто плевать на все, только о себе думаете. А я обычная, я жить хочу, как все нормальные люди, я звездной болезнью не болею!
Я вскочил на ноги, выключил телевизор и пошел на улицу, бросив напоследок:
- Нормальные! Шкуры паршивые. Подыхать будешь, вы перешагнете и дальше пойдете.
Настроение, еще недавно хорошее, опять испортилось. Жанны больше нет. Не хочется мириться с этим! Во мне будто что-то оборвалось, лопнула еще одна нить, связывающая меня с прошлым. А их и так мало. Что же мне делать, куда деться от всей этой безысходности?! Жизнь такая, что из нее охота выскочить!
Я бестолково пометался по двору, наконец, немного, успокоившись, я пошел к Максу. Но того как назло не оказалось дома и мне пришлось возвращаться.
Начинало темнеть. Я прошел в комнату и увидел, что Настя куда-то собирается.
- Куда это ты? – довольно невежливо поинтересовался я.
- Тебе-то что? Ты в такие места не ходишь. А я не бабка старая чтобы дома сидеть.
Ни во что меня не ставит, вот зараза! А ведь я любил ее, не очень сильно, но все-таки. У нас теперь все что угодно, только не семья. И явных виновников нет. Каждый виноват по-своему. Невнимание, глупая бескомпромиссность, самоуверенность разрушили отношения. Настя не очень-то переживает по этому поводу. Хотя чего ей переживать – живет на всем готовом, не работает, делает что хочет. А я стал посмешищем в глазах окружающих. Явно, конечно, надо мной не смеются, но кости за спиной промывают исправно.
Прекратить бы это, но мне кажется, что даже официальный развод ничего не изменит. Настя будет чувствовать себя победительницей, а я фактически признаю все, что на меня свешивают.
Единственный выход – уехать, но это ударит уже по отцу, испортив его репутацию. Дескать, какой у него ничтожный сын. Прямо не знаешь, как быть.
Выйдя в интернет, я узнал подробности гибели Жанны.
… Пожар был внезапным, произошло замыкание в старой проводке. Работники без проблем покинули загоревшийся цех, на улице собралась толпа. Как назло заклинило ворота и пожарные, хотя и прибыли почти сразу, не могли попасть на территорию. Кто-то вспомнил, что в подвале осталось несколько газовых баллонов. Эта новость вызвала панику, часть людей стала уходить с территории, оставшиеся начали обсуждать, как можно предотвратить неизбежный взрыв. Для этого нужно было, как минимум закрыть двери в помещение с баллонами.
Но лезть в горящее здание желающих не было. Жанна активно высказывала свое недовольство этим, ей возражали, что у всех есть семьи и дети и они не могут рисковать собой.
Жанну это вывело из себя, вперемешку бранью, она обрушилась на коллег.
- Трусы! Вы за свою шкуру трясетесь, а детьми только прикрываетесь! А мы все можем взлететь на воздух!
Еще раз осыпав окружающих матом, Жанна бросилась в горящий цех. Ее пытались остановить, но тщетно. Как выяснилось потом, она добралась до комнаты с баллонами, откатила их в угол и закрыла дверь, но назад выбраться ей уже не удалось.
Что двигало ею? Желание спасти чужую собственность? Почти невероятно. Жанна относилась к обеспеченным людям крайне враждебно и скорее бы позлорадствовала, если бы с ними или их собственностью что-то произошло. Скорее всего, она поступила так, находясь в состоянии глубокой депрессии, оставшись в одиночестве и разочаровавшись в привычном образе жизни. Она была восприимчива к разного рода крайностям и видимо формулировка «достойная смерть лучше никчемной жизни», вызвала у нее живейший отклик.
От горечи я едва сдержал слезы. К счастью рядом никого не было, и моего состояния никто не заметил. Выключив компьютер, я лег на диван, бесцельно уставившись в стену.
«Взлет Тимофея Арбатского»
Под шумок Тимофею удалось выйти из шпионской сети. О нем никто не вспомнил. Остались позади государственные экзамены и защита диплома. Не теряя времени, Арбатский устроился в прокуратуру. С этой работой у него связывались все мечты об успешном будущем. Еще бы! Работа не тяжелая, чистая, хорошая оплачиваемая. Но одной детали он все же не учел – грязь внутреннюю. Тимофей быстро понял, что его коллеги на редкость двуличны. В глаза, друг с другом и окружающими они были обходительны, а за глаза с непонятным упоением обливали тех же людей грязью. У Арбатского это вызывало неприятное удивление, но были вещи и похуже.
Чтобы стать своим, нужно было всеми силами доказывать свою приверженность коллективу, ставить его выше своих ценностей и своих близких. Выражалось это главным образом в совместных кутежах, разве что на относительно высоком уровне – в ресторанах и клубах.
Тимофея подобный расклад абсолютно не устраивал, подобные развлечения ему не нравились, к тому же они требовали денег, а они были нужны для решения жилищных проблем.
«Берлога» не устраивала его, там было тесно и холодно. Но денег на покупку полноценного жилья пока не было, несмотря на все усилия Тимофея.
Скоро он стал чувствовать себя лишним в прокуратуре. Отношения с коллегами стали натянутыми и Тимофей решил уйти.
Однажды, скорее, в шутку, ему предложили перейти на работу в милицию. Работа обещала быть грязной и не слишком оплачиваемой, но неожиданно для себя, Арбатский ухватился за эту идею.
Приняли его не слишком охотно. Он был другим. Но уже с первых дней Тимофей проявил себя с лучшей стороны.
Со своим напарником Владимиром Утиным, Тимофей легко нашел общий язык и тот оказался под его влиянием.
Первое время он старался не выделяться, но примерно через два месяца после начала работы, произошел случай, который изменил положение Тимофея и отношение к нему.
Все началось с задержания ночью группы пьяных подростков. Двое из них вели себя особенно агрессивно, стращая лейтенанта расправой со стороны их отца, крупного милицейского чина.
Тимофей не воспринял их угрозы всерьез и утром, закончив смену, был удивлен внезапным вызовом «на ковер».
В кабинете кроме знакомых Тимофею лиц, был незнакомец средних лет, с весьма агрессивными замашками.
Грубо осведомившись кто он, незнакомец набросился на Тимофея с грубой бранью. Это и был отец задержанных подростков.
Перемежая речь фразами типа «да ты вообще кто такой» и «я тебя урою», он наступал на Арбатского, не слушая его оправданий. Окружающие молчали. Видя что оппонент упорствует, крупный чин подошел вплотную и со словами: «Я вижу ты ничего не понял», ударил Тимофея головой в лицо. Арбатский не удержался на ногах и упал. Лицо залило кровью, но страха и боли он не почувствовал. Захотелось вскочить и наброситься на чиновного обидчика с кулаками. Хотя тот был гораздо крупней, Тимофей не сомневался в конечном успехе. Для своего небольшого роста, он был достаточно крепким, а стычки с гопниками научили его не бояться драки. Но проблема была в том, что быстро одолеть такого противника не удастся и их растащат. А разделаться нужно было наверняка.
Тимофей вспомнил об оружии – на поясе висела кобура с его личным травматическим пистолетом, а в штанине был спрятан мушкетерский кинжал. Пистолет был предпочтительней. Не вставая с пола, Арбатский выхватил его и навел на противника. У того полезли глаза на лоб от неожиданного поворота событий.
В наглую рожу – раз! Ниже пояса – два! Куда попала третья пуля он уже не понял. После третьего выстрела пистолет заклинило. Тимофей вскочил на ноги и выдернул кинжал, но тут окружающие пришли в себя и остановили его. Впрочем, и трех пуль крупному чину оказалось достаточно, уже позже Тимофей узнал, что оппонента парализовало и он впал в амнезию.
Арбатский думал, что его уволят и будут судить, но ничего подобного не произошло, настолько эта история потрясла всех.
После этого к нему стали относиться иначе, уже никто не пытался встать у него на пути.
О случившемся узнали журналисты, имя лейтенанта прогремело в прессе. Тимофей стал обретать известность.
Через некоторое время после злополучного события, Арбатский наткнулся на объявление о продаже полусгоревшего дома. Удивительно низкая цена привлекла его внимание. Созвонившись с хозяином, он отправился смотреть дом.
Тот действительно сильно пострадал от пожара. Сгорела крыша, стены обгорели изнутри, но все же дом можно было восстановить, тем более он находился в удобном месте.
Тимофей взял ссуду, снял все деньги со счета и купил дом. Стены удалось отремонтировать, а вот на крышу денег уже не осталось.
Арбатский решил обратиться за помощью к родителям. Последние годы он общался с ними нечасто, особенно в период нахождения в шпионской сети, помогать им почти не удавалось и он чувствовал себя виноватым. Но мать и отец встретили известие о покупке дома с огромным энтузиазмом.
- Молодец, Тимофей! Ты смог добиться своего, теперь у тебя будет свой настоящий дом, а мы поможем тебе всем, что в наших силах. – сказала мать.
Отец, уже давно бросивший пить, не скрывая волнения, заметил: «Я очень виноват перед тобой, но теперь все будет, как следует!».
Тимофей был приятно удивлен этим.
Отец, работая на железной дороге, по льготной цене купил стройматериалы и помог сделать крышу. Теперь дом был полностью готов для проживания. Это была уже не «берлога», а полноценное жилище.
Мечта, которой он жил в течение нескольких лет, сбылась.
«Железные люди»
Раз в месяц в охране проводились совместные тренировки дивизионов, носящие характер состязания.
В качестве знака поощрения, победившему дивизиону выдавался красный вымпел, занявшие второе место довольствовались, синим вымпелом, а проигравшие получали кусок мешковины на длинной палке, который между собой называли рогожкой.
На красный вымпел надеяться не приходилось, дивизион Игоря не блистал подготовкой и речь шла лишь о том, чтобы избежать рогожки. Дивизион «Штурм», вымуштрованный Аркадием, побеждал почти во всем, «восточники», руководимые Дедом также старались изо всех сил.
А вот подчиненные комдива Болотникова в этот раз были не на высоте. Игорь был сильно подавлен и практически смирился с поражением.
Предстояло последнее испытание – забег по сильно пересеченной местности. Нужно было, чтобы к финишу пришли все, выбившихся из сил надо было тащить на себе.
«Штурмовики» легко вырвались вперед и скоро ушли в отрыв, «восточники», среди которых было много пожилых, поотстали.
От быстрого бега у Игоря сбилось дыхание, но он держался и не сбавлял скорости. Рядом, сильно топая, бежали его бойцы. Земля была неровной, но из-за травы рытвины было трудно заметить. Время от времени кто-нибудь падал. Игорь смотрел на это сквозь пальцы, бойцы все же поднимались и темп движения удавалось сохранять. Но вот начала сдавать Аня, скоро она совсем остановилась.
- Не могу больше! – тяжело выдохнула она.
- Ты что?! Соберись, осталось совсем немного! – пытались подбодрить ее товарищи, но тщетно.
- Надо тащить! – заметил Кащеев.
Такая перспектива никого не обрадовала.
- Мы же ее не упрем! – возмутился Еремин, самый старший по возрасту боец.
- А что делать?! Потащим по очереди. – прекратил спор Игорь.
Аню подхватили под руки и потащили вперед, она при этом едва передвигала ноги.
Настигавшие «витязей» «восточники», видя такое, осыпали людей Игоря градом насмешек и попытались обойти.
Расстояние сократилось, но не более того - дивизион «Восток» пришел к финишу последним.
Закончив забег, Игорь, едва не упал, он задыхался, его заносило в стороны, а тело болело от перегрузки. Ему хотелось лечь или хотя бы присесть, но держась из последних сил, он не сделал этого. Подчиненные же, не думая ни о чем, попадали на землю. Лишь Кащеев прижался к дереву и не последовал общему примеру.
- Вы друг за друга горой. – сказал Игорю подошедший Кролов, среднего роста, бритый мужчина в очках.
Кролов был тем человеком кому Игорь особенно доверял, хотя они и были в разных дивизионах.
- Да уж… Нельзя бросать друзей в беде. Но нести… - Игорь устало замолчал.
Аня отдышавшись, подошла к командиру.
- Игорь, прости, пожалуйста! Как ты? Тебе плохо?
- Все нормально.
- Точно?
- Разумеется.
Как бы трудно не было, свою слабость показывать нельзя, надо стараться быть примером для подчиненных. Пока, правда, это плохо получается.
- А мы опять с рогожкой. – приблизился еще один желающий поговорить в синем камуфляже дивизиона «Восток».
Это был небезызвестный Василий Устрев, в прошлом помощник Шамиля Шабанова. После совершенно неожиданного отъезда шефа, он остался на мели и с подачи Игоря был принят в дивизион. Детективное прошлое весьма пригодилось ему, хотя бы в плане физической подготовки и выносливости и теперь Василий был на хорошем счету, хотя ничем особенным себя не проявил.
- Рогожка всего лишь кусок мешка. – заметил Кролов, - вы боролись до конца и краснеть не за что.
- Но ведь последнее место…
- Оно заслужено в борьбе.
- Ну да, да…. – пожал плечами Устрев.
Разговор перешел на общие темы и включившись в него, Игорь забыл о всех проблемах, пусть и ненадолго. Тепло, светит солнце и уже это должно радовать. Рядом люди которые уважают и ценят комдива. Беспокоится не о чем, но в глубине души почему-то неспокойно, будто что-то все же не так. Но что? Непонятно.
«Живая легенда»
В памяти Тимофея отложились слова из песни скандально известного исполнителя:
«Кто-то ищет выход, кто-то ищет клад,
Кто-то любит бабки, а кто-то автомат,
Кто-то бежит, а кто-то стреляет,
Кто-то находит, а кто-то теряет»
Дальше шла откровенная нецензурщина, но это было уже неважно. Тимофей вполне искренне считал, что изменить мир к лучшему можно при помощи автомата, где-то применяя его, а где-то лишь давая понять, что он пойдет в ход. Внешне, Арбатский воспроизвел своеобразный образ борца со злом, с явными оттенками прошлого. Он был равнодушен ко многим радостям жизни, почти не пил, не курил, не посещал увеселительные заведения, не любил дорогих вещей, при этом, однако, уделяя внимание внешней атрибутике: форме, оружию и громкой риторике. Этакий синтез чекиста 20-х и современности.
Со стороны его образ смотрелся цельным, но внутри была масса противоречий. Многочисленные стрессы и лишения, покоробили душу Тимофея. Его равнодушие ко многим вещам, объяснялось зачастую их отсутствием в жизни. Нехватка денег вынуждала его брать некачественные продукты, одежду и технику, со временем, даже при наличии денег, это стало для него нормой. С затаенной завистью он смотрел на красивых женщин, которых в его жизни не было, при этом, он вполне осознанно вступил в брак, видя, что его будущая жена не блещет внешними данными и не испытывая к ней глубоких чувств.
Тимофей ни в коей мере не пытался играть какую-то роль, он жил и действовал так, как считал нужным, далеко не всегда задумываясь о последствиях. Возможно, именно это и привлекло к нему внимание общества. Его знакомство с журналистами, начавшееся после стычки с крупным чином, продолжилось и развивалось. Тимофею очень льстило внимание, он с удовольствием общался с прессой, рассказывая о себе и комментируя происходящее вокруг. Пользуясь возможностью, он набрасывался на коллег, большинство из которых презирал, хотя внешне это почти не показывал. Они были алчны, тупы и до садизма жестоки. Мелкие сошки отрывались на гражданах, «важные птицы» - на тех и других. Они покупали дорогие вещи и машины, отдыхали за границей и строили коттеджи, поражавшие своей безвкусицей, с важным видом они выступали перед камерами и считали себя хозяевами жизни. Почти все шли в органы чтобы поправить свое материальное положение, а вовсе не из идейных соображений.
Имя Тимофея замелькало интернете и на страницах газет, запоминающиеся речи и фразы, своеобразный образ, сделали его известным. Коллеги и руководство относились к нему крайне настороженно, но никоим образом не задевали его, считая его опасным психопатом, способного на самые радикальные поступки.
Особенно не любили Тимофея те, кто по роду службы, не носил формы, потому что именно их он обвинял в самых частых нарушениях закона.
Казалось бы при такой ситуации ему впору было опасаться за свою жизнь, но он и не думал этого делать.
Журналистам на вопрос боится ли он за свою жизнь, Тимофей отвечал отрицательно. «Чтобы со мной не случилось, я останусь в памяти людей, поэтому я ничего не боюсь». И он не считал свои слова пустой бравадой.
Вместе с тем, его жизнь понемногу утрачивала смысл. Раньше он твердо знал чего хотел и шел к этому, теперь же никаких целей у него не было. Карьерного роста не предвиделось – ставить Тимофея на руководящие должности означало подписать смертный приговор множеству бездельников и нарушителей, наводнивших органы, в его беспощадности и последовательности никто не сомневался, поэтому максимум, что его ждало – это перевод в участковые, где все тонуло в рутине. К личному развитию Арбатский тоже не стремился, вся энергия была уже растрачена, семья также не воспринималась как поле деятельности. Оставалось лишь жить одним днем, в ожидании событий, которые резко изменят его жизнь.
«Подслушанная беседа»
Игорь нечасто навещал родителей. Во-первых, привык к одиночеству, во-вторых, не любил ездить на большие расстояния.
В этот раз он все же переборол себя и преодолев путь в сотню с лишним километров, оказался на пороге родного дома.
С момента его отъезда прошло пять лет, но это казалось для Игоря вечностью. Его прошлое тонуло в тумане, школьные годы почти не отложились в памяти, даже своих одноклассников он почти не помнил. Юность осталась в памяти теснотой маленького дома, книгами, тетрадями, светящимся монитором, беспокойным сном на продавленном топчане и непередаваемым вкусом растворимой лапши.
Он много учил, но учился посредственно, много спал, но никогда не чувствовал бодрости, много ел, но почти постоянно был голоден. От него требовали активности и он с величайшим трудом заставлял себя что-то делать.
Последний его раздражитель – учеба, подходила к концу, на работе, усилием воли, он сохранял контроль над ситуацией, все остальное время он пребывал в апатии.
Дома никого не было, но у Игоря имелся ключ. Бесцельно послонявшись по комнатам, он решил отметить свой приезд каким-нибудь полезным делом. Дома было чисто и убрано, еда на ужин приготовлена. Это озадачило Игоря, но тут он споткнулся об кольцо крышки подполья и решил спуститься вниз.
Возле обшитой досками стены стояло ведро с известью, рядом на газете лежала кисть. Видимо мать собиралась белить подполье, но не успела. Игорь закатал рукава и приступил к побелке. Работа не заняла много времени и одежду в целом удалось сохранить в чистоте.
Довольный собой, комдив, уже собирался вылезти из подполья, как наверху послышался шум. Игорь замер у крышки, которая была предусмотрительно задвинута.
В комнате появилась Настя и одна из ее подруг.
- Этого еще принесло. – бросила Настя
- А где он?
- Уперся куда-то, у них фамильная черта болтаться где-нибудь.
- В смысле? По бабам что ли? – со смехом спросила подруга.
Настя фыркнула, сдерживая смех. Затем раздался слабый звон посуды, очевидно, что-то ставили на стол.
- Скажешь тоже – по бабам. Это не по их части. Хотя у Генки была баба на стороне.
- А говоришь не по их части.
До Игоря донесся звук разливаемого чая.
- Да она сама ему навязалась, учитывая какой он. Его друга жена вроде. Сам Генка отрицал, типа, ничего не было. Мол, как можно, Ваня друг, никогда до такого не опущусь и так далее. Ваня, конечно и сам был кобель хороший, по бабам ходил, дрался постоянно, так-то смелый мужик был, царство небесное…
- Убили за баб?
- Нет, на самолете разбился, где-то в Африке.
- А, понятно.
- Ну, в общем, Ваня на жену заколотил. Ему нравились другого типа, поженственней что ли, а эта вообще гопница была и по виду и по поведению. Генке такие и нравятся, они ничего не просят, и сами его тянут за собой, лишь бы он с ними сплетничал и спал, больше ничего не надо.
- А Ванька, не знал что ли?
- Знал, я так думаю. А что ему, жалко, что ли?! Делали вид, что никто ничего не замечает.
- Семейка… - подруга рассмеялась и грубо выругалась.
Вскоре разговор продолжился.
- Слушай, тебя ведь ничего с Геной не связывает по сути, почему ты не уйдешь от него?
- Мне и так хорошо.
- В смысле?!
-Что хочу- то и делаю, во всех Болотниковых есть одна черта – они очень лояльные ко всему, если их не доводить до крайности, с ними можно делать что угодно. Пошла я, например, куда-нибудь – никто не допытывается где я и с кем. С одной стороны это раздражает, все это равнодушие, никому не понравится когда тебе не уделяют внимания, а с другой это очень удобно – от одних можно получать одно, от других – другое. Удобно. А большинство мужиков ведь воспринимают нас как вещь, которая им принадлежит. Мне как-то не нравится быть чьей-то вещью, я сама выбираю с кем мне быть и как.
Очевидно, у подруги не хватило ума «переварить» столь длинную тираду. Она несколько раз пыталась перебить и, наконец, выпалила:
- Да лучше нормальный мужик, чем такие слюнтяи, которым ты побоку. Пусть он мне все запрещает, но я буду как за каменной стеной, буду знать, что меня любит.
- Настя не столь глупа, как иногда кажется. – подумал Игорь, - какая хитрая, хочет и рыбку съесть и не уколоться!
- Каменная стена – это могила, тоска, однообразие! Ты не понимаешь этого? Хороших мужиков мало. Реально хороших, а не просто тех, кто льет тебе в уши и заваливает подарками. Сегодня он клянется в любви, а завтра изменяет, сейчас он дарит золото, а завтра придет пьяный и даст тебе по морде. Потом будет ползать в ногах и молить о прощении. И ты простишь, потому что тебе так удобнее, когда все делают за тебя.
- Ну, ты не гони, не все ведь такие.
- Не все, но многие. Ты – их собственность, а ты только считаешь их собственностью, на деле они ведут себя, так как хотят.
- Ну и к чему ты это клонишь?
- Да к тому – уже с явным раздражением ответила Настя, - что надо все обращать себе на пользу, а не ждать от других. Используй ты других и давай лишь то, что удобно и не жалко.
- Блин, я ничего не поняла!
- Поймешь со временем. Ладно, не напрягайся, пойдем на улицу!
Игорь сидел как мышь, учуявшая кота. Он не двигался даже когда Настя и ее подруга ушли.
- Надо же, я думал она просто вредная и наглая, а все куда сложнее. Расчет. Живет у нас, мы ее содержим, она не работает, путается, очевидно, с другими мужиками, что-то от них получает и вертит ими как хочет. А наши и не замечают этого. Пустили паразитку в дом, так она действительно будет вертеть всеми. А кажется такой простой! И как мы ее не раскусили!?
«Тимофей Арбатский. Конец игры»
Тимофею нездоровилось, несмотря на теплую погоду. Хотелось полежать, вздремнуть, чтобы прийти в себя, но впереди было почти полсмены. Работа вымотала его и он уступил место за рулем Утину. Собственно именно он и был водителем, но в обычной обстановке Тимофей предпочитал управлять машиной сам, делая исключение лишь в случае присутствия вблизи начальства.
За сегодня он уже три раза открывал аптечку, но таблетки не помогали, его знобило и Арбатский кутался в куртку, пытаясь согреться. Утин скучал. Он то утыкался в телефон, то бестолково глядел по сторонам. Никаких происшествий за смену не было.
- Что-то совсем печаль! – сказал он наконец
- Не зацикливайся на этом. Чем больше думаешь, тем сильнее липнет.
- Давай поедим, что ли? Пока все тихо.
- Поешь, если хочешь, мне не хочется. Тут магазин во дворах есть, пойдем, сходим, может мне от ходьбы полегчает.
Утин и Арбатский, оставив машину, отправились за едой. Погода портилась, поднялся ветер, начал накрапывать дождь. Как назло дорогу преградила канава.
- Проклятье! Только ее здесь не хватало!
Пришлось прыгать, Утин не доскочил и упал в канаву. Тимофей подал ему руку, но вытянуть не смог. Чтобы не бросать товарища, он спрыгнул к нему.
- Должен же у нее быть конец. Пойдем вперед!
Дождь пошел сильнее, под ногами чавкала грязь. Утин проклинал свою неловкость и в красках расписывал, как смеются над ними жители близлежащих домов, видя в окна их прискорбное положение. Тимофей молчал. Что толку обсуждать то, на что уже невозможно повлиять. Надо не останавливаться и выбираться отсюда пока они совсем не промокли и их не хватились.
Канава скоро стала мельче, у одной из стенок валялся треснувший ящик.
- Давай вылезать!
Тимофей встал на ящик и опершись на стенку канаву, вылез на поверхность, вытянув затем Утина.
- Наконец-то! Вот и поели, теперь все в грязи как свиньи! Пойдем обратно.
Неожиданно, краем глаза он увидел странную картину.
Из подъезда дома вышел парень и хотел идти дальше, как к нему подскочили двое неизвестных. Ткнув ему в лицо какой-то предмет, один из них стал его обыскивать.
- Смотри! – тихо сказал Арбатский, потянув за рукав Владимира.
- Это что такое? Наши что ли?
- Может быть, пойдем-ка! Только тихо!
Подойти удалось метров на двадцать, Утин и Арбатский прижались к ограждению помойки, наблюдая за происходящим.
Парень был совершенно подавлен и стоял белый как мел. В руке одного из неизвестных появился маленький пакетик с каким-то порошком.
- Наркота! – шепнул Утин.
Впрочем, Тимофей уже понял, что происходит. Парня самым наглым образом подставляют, подбрасывая ему наркотики.
Подобное, Арбатский считал гнуснейшим делом. А тут, похоже, пахнет сведением счетов.
- Ну что, пацан – все. – сказал один, злорадно скалясь. Арбатский наконец узнал обоих. Говоривший – некий Девятов, оперативник. Его отец в прошлом крупная «шишка» в органах, полковник. Теперь он на какой-то должности в мэрии. Тимофей был наслышан о Девятове. Несмотря на положительные характеристики, это был редкостный мерзавец. «Прославился» он тем, что виртуозно избивал и запугивал задержанных и подозреваемых. На это закрывали глаза и считали его результативным работником. Наличие семьи и ребенка еще больше повышали его репутацию. Не секрет, что к семейным людям отношение у руководства обычно лучше, чем к холостым. Его приятеля Арбатский тоже узнал, хотя и не вспомнил имени. Он числился стажером в следственном комитете.
Чем виноват парень? Скорее всего – ничем, ну или точнее сказать, криминала за ним нет. Тимофей насмотрелся многого и хорошо разбирался в людях. Может он и ошибается, но это еще не повод подбрасывать человеку наркотики и «закрывать» его на таком основании.
Девятов – просто мразь, двуличная тварь, которую надо остановить. За ним, конечно, большие связи, но Тимофей был человеком, которого не так-то просто было запугать. В крайнем случае, в ход пойдет «последний довод королей» - свинцу безразличен социальный статус, он действует на всех одинаково.
Утин, меж тем, не терял времени даром, снимая происходящее на камеру телефона.
- Вперед! – Тимофей, слегка толкнул Утина.
Девятов и его приятель уже повели парня к машине, как навстречу выступили их оппоненты.
Арбатский не знал с чего начать в такой ситуации, поэтому его слова прозвучали пафосно и неубедительно.
- Девятов, игра окончена!
Оборотень даже не удивился.
- А, Арбатский. Смотри не подавись. Ты думаешь ты такой крутой? А зря, Арбатский, зря. Ты сам не знаешь куда влез. Иди-ка лучше отсюда, а то тебя найдут на свалке. По частям.
- Проклятый оборотень! Думает, что он всемогущ! Хотя у него и впрямь столько связей, что «закрыть» его будет непросто. – пронеслось в голове Тимофея.
- Ты меня знаешь – если надо я вас всех перестреляю. Отдавай документы и оружие!
Лицо Девятова сменило выражение, он выругался сквозь зубы и шагнул вперед.
- Стой! – Арбатский передернул затвор автомата.
- Ты и впрямь придурок. Хотя это даже лучше.
В следующее мгновенье Девятов резко вскинул руку.
- Пистолет! – подумал Тимофей, ничего не успевая сделать.
Звука выстрела он не услышал, его затмил сильный удар в корпус. Руки и ноги разом ослабли, он потерял равновесие и упал на одно колено, ствол автомата коснулся земли.
Утин выронив телефон, схватился за кобуру, но окрик: «Руки!» - заставил его его замереть.
- Враг должен умереть! Огонь, огонь, огонь! – скомандовал сам себе Тимофей и собрав все силы, поднял одной рукой автомат, направив пляшущее дуло на Девятова. Тот среагировал немедленно, отпрыгнул в сторону, раздался выстрел. Ответом была автоматная очередь. Оборотень, сраженный в прыжке, упал мешком на асфальт. Его подельник тотчас рванул прочь. Тимофей хотел выстрелить в него, но рука ослабла, и автомат вновь уткнулся в землю.
- Тимофей, ты жив? – спросил подошедший Утин.
- Жив еще. Погляди куда меня ранило.
Утин склонился над ним, но тут же отпрянул.
- Весь бок разнесло! - в ужасе воскликнул он.
- Это плохо. – машинально отметил Тимофей и попытался встать на ноги.
Попытка не удалась, он потерял равновесие и упал лицом вниз. Кое-как сел.
- Володя, подгони машину.
- Ага. – Утин неловко побежал.
Парень, пораженный случившимся, неподвижно стоял на месте.
- Посмотри, он мертв? – обратился к нему Тимофей.
Тот шагнул вперед и уверенно сказал: «Труп»,
- Помоги мне встать. Как тебя зовут?
- Сергей. – ответил он, подавая Тимофею обе руки.
Он кое-как встал, попытался отдышаться, но не мог – дыхание перехватило.
- За что они тебя? Знал их?
- Догадываюсь. У меня с одной девушкой были отношения, потом расстались. Кажется, это ее брат. Был. Еще отец ее обещал со мной разобраться.
- За что?
- Не знаю. Я ей ничего плохого не сделал, она сама сказала, что расстаемся. Вот, сегодня, они все в этом доме живут.
- Надо же… Не бойся, пока я жив, тебе бояться нечего. Я Тимофей Арбатский.
Парень молча кивнул.
Куртка и штаны потемнели от крови. Тимофея начало тошнить. Он расстегну кобуру и уже хотел передать Сергею свой травматический пистолет, но подумав, не стал этого делать – вдруг решат, что они в сговоре и он дал пистолет заранее.
Меж тем, подъехал Утин.
Вдвоем с Сергеем, они отвели Арбатского к машине и посадили на заднее сиденье.
- Дайте я посмотрю, я на врача учусь.
- Это хорошо! Как раз вовремя! – обрадовался Утин.
Осмотрев безучастного Тимофея, Сергей сказал:
- Сломано два ребра.
- А пуля где?
- Похоже, вышла.
- Опасная рана?
- Ну, так, средне. Главное, чтобы ребра не сместились, сейчас перевяжу.
Тимофей с полным равнодушием смотрел на приборную доску машины.
- Вот беда, меня впервые так сильно ранили. И, наверное, постараются добить. Надо сохранить кинжал, пронести его в больницу. Если что – метну его. Правда, я не очень хорошо метаю…
Утин протянул бутылку с водой. Арбатский слегка отхлебнул и произнес:
«Холод сковал тело мое сотней цепей».
- Бредит! Тимофей! – дернул его Утин.
- Доложи о случившемся, быстрей!
- Сейчас. – Утин взял в руки рацию
Двор как будто вымер, лишь по асфальту ехал короткий черный джип.
- Зеваки! – злобно фыркнул Утин.
Джип остановился рядом с трупом, из него выскочили мужчина и женщина средних лет.
- Это еще кто? – озадаченно спросил Утин, - Эй, вы, отойдите от покойника! – он зашагал к джипу, размахивая рацией.
Женщина вдруг с плачем и криками бросилась к мертвецу, а мужчина, к машине.
- Неужели… Семейка оборотней! – догадался Тимофей, - Вот и началось!
В руках мужчины появился автомат, с дикой бранью он двинулся к патрульной машине.
- Убью! – вскинув автомат, Девятов-старший, выстрелил.
Утина и Сергея как ветром сдуло.
- Арбатский! Выходи, козел!
Одна за другой, пули прошивали машину, в которой оставался Тимофей. На него сыпалось битое стекло. Где же Утин, почему не стреляет?! Надо выбираться – иначе конец.
А где автомат? В глазах потемнело, но не от боли, а от ужаса. Магазин автомата был разбит пулей. Есть еще пистолет. Пули, правда, резиновые, но хоть что-то…
Арбатский выдернул пистолет и прямо на ходу, выбираясь из машины, сделал несколько выстрелов. Противник, обронив оружие, упал.
Неужели все?! Он оглянулся в поисках напарника. Утина не было видно.
Ранен, убит?! Краем глаза, Тимофей заметил, как Девятов встает с асфальта, лицо перекошено от злости, вместо автомата в его руке теперь был длинный широкий нож. Наивно было пытаться остановить его травматикой. Протянув руку, Арбатский взял за ствол разбитый автомат.
Главное – не сдаваться! Враг совсем рядом! Он в ярости. За доли секунды Тимофей рассмотрел его. Чуть выше среднего роста, заметно располневший, с большими залысинами и прокуренными усами. Лицо круглое, мясистое, но черты какие-то острые, чем-то похож на крысу. Он привык добиваться своего: побеждать соперников – наверняка в молодости дрался за девушек, хорошо зарабатывать, используя для этого любые возможности, вкусно есть, выпивать, покупать дорогие вещи. Он явно заботился о своей семье, пусть даже в ней отпетые выродки и его можно понять – Арбатский влез в его жизнь и начал топтать все самое дорогое, поэтому он пойдет до конца.
Тимофей стиснул зубы и шагнул навстречу, замахиваясь для удара.
Вот он, апофеоз его жизни! Его решающая битва с теми, кого он всей душой ненавидел. Это не Девятов перед ним, а живое воплощение зла: жестокости и алчности, невежества и заносчивости, грубости и подлости. Это и те гопники, с которыми он дрался в юности, это и Троицкий со своими амбалами из службы безопасности и недобитый оборотень, ударивший его. Кто кого? Эти «настоящие» мужики, «каменные стены», «состоявшиеся люди» или он, тот, кто бросает им всем вызов, желая жить по-другому?
Он шел вперед с непреклонной решимостью, глаза сухо блестели, ветер раздувал волосы и развязавшиеся окровавленные бинты. Вперед, безо всякого страха. Враг должен умереть, чтобы земля стала чище, чтобы всякая зажравшаяся тварь знала свое место!
Несколько шагов! Тимофей уже не слышал слов обезумевшего противника. Вот он вскидывает руку с ножом, а другую тянет к Тимофею. Вперед! Тимофей схватил автомат обеими руками и, размахнувшись, обрушил на Девятова. Раздался неприятный хруст и оборотень, покачнувшись, упал под ноги Арбатскому. Машинально, Тимофей наступил на поверженного врага ногой и неожиданно для себя громко закричал.
Вот и все! Пусть у них какие угодно связи, никто теперь не страшен Тимофею. Этот труп с расколотым черепом будет постоянным напоминанием всем врагам Тимофея, что связываться с ним не стоит. Это не просто победа в схватке, это знаковое событие, которое бывает лишь раз в жизни!
Он опустил оружие и шатаясь, пошел к истерзанной пулями машине. Навстречу спешили Утин и Сергей. Вид Утина был совершенно невменяем, глаза широко раскрыты, рот перекошен, в руке пистолет.
Раздался дикий крик. Тимофей не понял, кто кричит и в следующий миг был ошарашен тем, что Утин направляет пистолет в его сторону.
- За что?! – прошептал он.
Ответом были выстрелы. Арбатский ждал боли, но ее не было.
Утин пробежал мимо. Тимофей повернулся и понял, что произошло. Владимир стрелял совсем не в него. Жена Девятова, схватила пистолет и попыталась выстрелить Арбатскому в спину. Скорей всего, стрелять она не умела и можно было остановить ее грозным окриком, но обезумевший от обилия смертей, крови и стресса, Утин, просто застрелил ее.
Пометавшись среди мертвецов, сержант подбежал к Тимофею.
- Они запомнят этот день! Думали им все можно! – Утин яростно пнул труп Девятова-старшего, - Гори в аду, тварь!
- Доложи о случившемся. – загробным голосом сказал Тимофей.
Перед глазами все плыло, серое небо сливалось с серыми домами, минутная эйфория сменилось тягостной апатией. Пора обдумать произошедшее с точки зрения закона и реакции общества, а не своего внутреннего мира, но сил на это у Арбатского уже не оставалось.
«Неприятное кино»
Был выходной день, я сидел один дома. С утра немного прибрался, а затем вышел во двор покормить кур.
Мы держали их два десятка, отгородив для выгула небольшой участок возле курятника. С самого детства я любил наблюдать за жизнью этих птиц, часами смотрел как они ищут корм, копаются в земле или просто отдыхают. Мать с отцом посмеивались надо мной, жена отпускала издевательские шутки. Меня, однако, это не задевало. Курицы хорошо успокаивали нервы, глядя на них, я расслаблялся.
Насыпав в кормушку зерна, я вышел из куриной ограды и присел на лавочку, наблюдая за птицами. Так я просидел довольно долго, в голове не было никаких мыслей, припекало солнце, я прислонился к забору и уснул.
Долго спать не пришлось – меня разбудил появившейся во дворе Макс. Он раскраснелся и вспотел, костюм испачкан грязью, ботинки в пыли. Похоже он проделал долгий путь и сильно выдохся. Я вопросительно посмотрел на него, не иначе что-то срочное.
- Гена - важные новости!
Что может быть важного? Кто-то умер или убит? Пожар, пропажа?
- Говори. – довольно вяло сказал я.
- Настя тебе изменяет! – выдал Макс
- Вот невидаль, это я знаю. С кем-то же ей надо свои нужды справлять. – равнодушно прокомментировал я.
Неприятная тема, конечно, но во всяком смысле это точно не новость. Я даже могу предположить с кем она это делает и скорее всего не ошибусь.
Макс молчал, стоя передо мной и я продолжил:
- Это все разговоры, вот если бы были доказательства.
- Они есть.
- Да? – я сразу оживился, до конца не поняв, что происходит, - А где?
- У меня. Пойдем, включим компьютер, надо телефон подключить.
Я поднялся с лавки. Что-то новое! В душе я уже понимал то, что мое благостное равнодушие скоро сменится гораздо более негативными эмоциями, но все же следует узнать, что же разузнал Макс.
Время пока запускался компьютер показалось вечностью, я ерзал на стуле, Макс возился с кабелем, подключая телефон.
- Все готово, смотри.
Увиденное настолько потрясло меня, что не досмотрев видео до конца, я потребовал его выключить. Грубо говоря, это была натуральная порнография с участием моей жены и одного из ее друзей. Я думал, что меня трудно вывести из себя, оказалось это не так уж сложно. Ролик вызвал горькую обиду, ощущения того, что меня натолкли лицом в грязь. Одно дело когда догадываешься или даже знаешь и совсем другое когда видишь воочию.
- Вот дерьмо козлиное! – заругался я, - Шалава проклятая!
Макс неподвижно стоял возле стены, склонив голову.
- Я мог бы прикончить их, чтобы они ответили за все своими ничтожными жизнями.
Луканин сказал это абсолютно серьезно, перегруженный специфической информацией, которую он понимал лишь очень приблизительно.
Не исключено, что у парня хватило бы духа смахнуть головы Насте и ее хахалю и принести их мне, эффектно швырнув к ногам или вытащив за волосы из мешка.
А теперь, чего доброго, видя мое недовольство, он выйдет за порог и покончит с собой, посчитав, что прогневил сюзерена. В тоже время дурацкий пафос подействовал на меня отрезвляюще и я взял себя в руки.
- Не говори ерунды, Макс. Если люди ведут себя аморально, это не повод их убивать. Просто от них надо держаться подальше, чтобы самому не замараться. Но что выследил – спасибо. Теперь все ясно и назад дороги не будет.
- Да, это так. Наверное.
- Осталось лишь дождаться виновницу.
- Что ты с ней сделаешь?
- Выгоню, после такого иного варианта нет.
Воцарилось тягостное молчание, о случившемся можно было говорить очень долго и с тем же успехом можно было молчать, тем более ничего уже не менялось. Вначале я решил, что неплохо выложить ролик в Интернет, на популярные социальные сети, но затем подумал, что этим нанесу вред лишь себе. Неспроста ведь, скажут, стала изменять, значит, мужик, то есть я, ущербный. И физически и на голову. А она, ну конечно не права, но все же с кем не бывает. Как же я поведу себя когда увижу Настю? Молчать или наоборот кричать и ругаться? Решить я не успел, потому что в этот момент Настя вошла в комнату. Макс открыл было рот, видимо желая предупредить, но не успел.
Настя была явно в приподнятом, можно сказать даже в благостном настроении.
- А вы чего уставились?- снисходительно обратилась она к нам.
Макс весь напрягся, но молчал. Я, минуту назад, думал, что, увидев неверную жену, я взорвусь, но теперь все мысли спутались и ничего связного сказать не удавалось.
- Вот, посмотри! Узнаешь? – я запустил видео.
Настя взглянула на экран, ее передернуло, раздался энергичный матерный выпад и она вихрем выскочила из дома.
Мы безучастно переглянулись. Все было кончено.
Тимофей Арбатский. Перезагрузка.
Владимир Утин сошел с ума, Тимофея Арбатского уволили. История с оборотнями наделала много шума. Большинство было на стороне Тимофея, хотя и обвиняя его и тем более Утина, в излишней жестокости.
Меньшинство проклинало экипаж, кто-то даже грозил Арбатскому смертью. В последний раз, давая интервью он заявил: «Если бы эта история повторилась, я бы поступил точно так же, жалею я лишь только об одном, что еще множество оборотней спокойно ходит по земле. Жаль, что до них не удалось добраться. Боюсь ли я смерти? Нет. Я всегда смотрел ей в глаза и если так сложится – посмотрю еще раз».
Ажиотаж стих так же быстро, как и возник, перед Тимофеем возник вопрос, как жить дальше. Повторять пройденное не было желания, к счастью, громкая слава, уже заходящими, последними лучами, осветила Арбатскому дальнейший путь.
Он вынул деньги из кубышки и отправился на автосервис. Грязно-оранжевый «Опель» переставили на литые диски и перекрасили в те же самые цвета, сохранив даже цифру восемь на корпусе. Слабая тонировка еще больше прибавила своеобразной харизмы.
На собеседовании он держался легко и даже иронично, так же, как и при общении с журналистами. Его узнали, долго расспрашивали о жизни и в конечном итоге, приняли на работу. Тимофей стал руководителем группы.
Перед новыми подчиненными он произнес монолог, своего рода программу действий и поведения: «Моя главная цель – выполнить поставленные высшим руководством задачи. Каждый из нас должен сделать все, на что способен, пусть каждый старается изо всех сил. Я же, со своей стороны, сделаю все, чтобы эти задачи были адекватными и для их выполнения не требовалось сверхусилий. Эту позицию я буду жестко отстаивать перед вышестоящим руководством, потому что в любой работе главное – это люди, ее выполняющие. Я избегаю всего, что с работой не связано и не люблю пижонства. Работаем от звонка до звонка. Время вышло – немедленно расходимся. Работаем в команде, отстающих поддерживаем, друг друга не топчем. Важен общий результат, а не личный. А теперь за дело».
Арбатскому показалось, что он легко и безболезненно перешел к новому этапу своей жизни. Удивительно, но его прошлое будто отрезали, будто и не было «самого жесткого патрульного», не было его высказываний и комментариев событий. Общество быстро забыло своего недавнего героя.
В свободное время Тимофей начал писать мемуары. Начать он решил с жизнеописания своих предков, там было довольно много интересного.
Прадед Тимофея, Михаил Александрович, родился перед русско-японской войной. Его отец был офицером лейб-гвардии гусарского полка. Хотя времена поручика Ржевского безвозвратно миновали, замашки гусарских офицеров почти не изменились – устав, лошади, кутежи, женщины и вино.
Отец Михаила вел именно такую жизнь, умудряясь не разоряться. Михаил же учился в кадетском корпусе и если бы не революция, его судьба сложилась бы вполне традиционно – он стал бы офицером царской армии. Но февраль, а затем октябрь семнадцатого, перевернул все с ног на голову. Арбатские бежали за границу, но в спешке Михаил отстал от семьи и остался в России без всякой поддержки. Несколько недель он бродяжничал , пока его не поймали чекисты. Кому-то из них пришла в голову идея перевоспитать подростка и его отдали в семью рабочего. Михаилу пришлось туго, но он смог приспособиться к новому положению и даже стал работать на заводе учеником слесаря. Скоро все забыли о его прошлом и он влился в состав пролетариата. Он стал настолько «своим», что сразу после гражданской войны отслужил в красной армии и поступил на службу в милицию.
Противоречивые двадцатые подошли к концу, свернули НЭП, началось «закручивание гаек», что не могло не повлечь и охоту на ведьм, поиск реальных и мнимых врагов. Кто-то вспомнил, что Михаил из «бывших», почти сразу его перевели из Ленинграда в центральную Россию.
Шла коллективизация. Необходимая по сути, она проходила со множеством нарушений и перегибов, обострившими криминогенную обстановку в стране.
Михаил активно включился в дело. Раскулачивал, гонялся по лесам за бандами, ставил к стенке. Он не был фанатиком, пафосные речи и передовицы газет вызывали у него только иронию, в то же время он понимал, что общая идея укрепления государства даже такой ценой, оправдывает все средства, а враги должны быть уничтожены. И это был не садизм, а всего лишь соображения безопасности. Смерть побежденных нужна для спокойствия победителей – эти слова Чингисхана прошли проверку временем.
Участием в коллективизации Михаил доказал свою преданность. Его повысили, назначив начальником отдела милиции на западе Ленинградской области.
Прошло еще десять лет, началась война. С первых дней Михаил рвался на фронт, защищать родину, но фронт скоро сам пришел к нему. В поселок ворвался авангард какой-то немецкой части. Немногочисленные милиционеры вступили в бой и почти все погибли в неравной схватке. Семья Михаила в последний момент, лесами ушла на восток.
Тимофей своего прадеда представлял по последнему бою, таким он видел его во сне – дед ходил по горящему зданию, почему-то в современной форме, с двумя револьверами в руках и периодически стрелял из окон. Во дворе стоял маленький немецкий танк и стрелял в ответ из пулеметов.
Сын Михаила, стал писателем, написал довольно много произведений, часть из них была издана приличными для своего и просто огромными для нынешнего времени тиражами. Материальное положение также было благополучным, в то же время внешние атрибуты успешности почти не повлияли на известность его как писателя и его имя теперь знакомо лишь литературоведам, да и то не всем.
Отец Тимофея и вовсе ни в чем не преуспел в жизни, разве что выпив, с гордостью заявлял окружающим о своем благородном происхождении, хотя на его слова никто не обращал внимания.
О себе Тимофей написал много, хотя и не все, что можно было написать. Куда больше внимания он уделил своим взглядам на происходящее и анализу случившегося.
«На определенном этапе, я был необходим. И обществу и неким силам наверху, иначе как объяснить, что мне сходили с рук такие вещи, за которые другие поплатились не только погонами, но и свободой. Вполне возможно, что мои разговоры с журналистами, держали в тонусе и заставляли развиваться, многих коллег и непосредственное руководство.
Со временем, однако, появился традиционный вопрос – что делать? С присвоением очередного звания меня должны были либо перевести на другую должность либо повысить по карьерной лестнице.
Переводить было довольно сложно, с учетом того, что я чрезмерно «засветился», повышение же, неминуемо означало крах для очень многих людей, превративших службу в источник благосостояния. Я бы обязательно продолжил ворошить осиное гнездо коррупции и нарушений, не связывая себя корпоративной моралью.
Просто так убрать меня, очевидно, не было возможности или было рискованно.
Скомпрометировать было непросто, «пришивание» мне даже самого позорящего поступка, едва ли бы привело к тому, чтобы в это поверили. Уничтожить физически также было затруднительно, а главное, вызвало бы нежелательные пересуды и могло принести организаторам большие неприятности.
Наилучшим вариантом финала была «гибель при исполнении». Человека уже нет, но его образ можно продолжать использовать, постепенно покрывая мифами. Вопрос, таким образом, был только во времени и в какой-то момент сложилась ситуация, близкая к желаемой, но развязка была совсем иной, она оказалась не эффектной, а грязной и кровавой, к тому же поднявшей, в очередной раз, проблему оборотней в погонах и коррупции. Сумасшествие Утина облегчило задачу – нас вывели из игры. Одобрять убийство оборотней было нельзя, ведь до этого их считали образцовыми сотрудниками и уважаемыми людьми, выходит вышестоящее руководство попросту проспало их перерождение, а точнее, не заметило подлинной сути. Но и осуждать наш экипаж было рискованно – это привело бы к утрате доверия к руководству органов, которые покрывают оборотней. Поэтому о нас просто забыли. Утин закрыт в психушке, я уволен и обидой за это можно при случае, объяснить любые мои высказывания, задевающие систему правопорядка».
Работа над мемуарами подвигалась быстро, Тимофей показал материалы знакомому журналисту, тот высоко оценил работу и обещал способствовать в опубликовании, но тут произошло событие, которого никто не ожидал.
Из психбольницы сбежал Владимир Утин.
Арбатский несколько раз навещал старого товарища, хотя пускали к нему неохотно. Утин казался почти всегда адекватным, но жаловался на кошмарные сны.
- Они мучают меня во снах, Тимофей, они живы! – говорил Владимир
- Кто – они, Володя?
- Девятовы. Они приходят ко мне и смеются надо мной. Говорят, вы ничего с нами не сделали, зато сам ты в психушке, а твой друг на улице. Как я хотел добить их тогда, но не сделал этого. Надо было сделать контрольные выстрелы!
- Володя, их нет, не бойся. Они давно в земле.
Утин горько вздохнул.
- Тимофей, я конечно дурак, но все же… Постоянно одно и то же. Я не могу терпеть, они загонят меня в гроб.
Арбатский говорил с врачом. Тот отвечал, что подобное пройдет через какое-то время, Утина активно лечат. Тимофей скептически качал головой.
И вот Владимир сбежал. Арбатский узнал об этом, когда к нему нагрянули оперативники. Искали Утина, думая, что он в сговоре с Тимофеем собирается убить уцелевших Девятовых. У вероятных мест появления Утина, расположили засады. Но все напрасно. На его след удалось напасть только следующим утром, но поймать не удалось. Вскоре он сам объявился возле больницы и сдался. Хронология событий была такова.
В обед Владимир набросился на санитара и вырвался из больницы. Там он ограбил прохожего, забрав часть одежды и мелочь.
К вечеру Утин разыскал кладбище где были похоронены Девятовы. Там он напал на сторожа и угрожая ножом, выяснил расположение могил. Сторож был связан, а Утин взяв в подсобке лопату и топор отправился к захоронению. Там он разбил надгробия, вырыл за ночь все три гроба и вскрыл их. Срубив несколько толстых веток осины, Владимир вытесал колья и забил их в трупы.
К этому времени сторож развязался и вызвал подмогу. Вместе с милицией, они попытались поймать Утина, но бывший сержант смог бежать.
Поиски продолжались, но следующим утром, он вернулся в больницу. На него посыпались удары и пинки разъяренных врачей и санитаров, но Утин держался стойко, сказав лишь, что теперь его мучители горят в аду и он может спать спокойно. На вопрос, почему он вернулся, Владимир ответил, что теперь его дом психбольница, и он без страха принимает свою судьбу. Становилось ясно, что там он останется надолго и можно было лишь посочувствовать бедняге – после побега условия содержания лишь ужесточатся, а «лечение» едва ли будет направленно на выздоровление. Увидеть Владимира уже не удалось, жизнь же самого Тимофея продолжалась, но в его душе остался неприятный осадок и чувство вины перед товарищем.
«Ночь в огне»
Наступил жаркий июль. Земля высохла без дождей и каждый вечер я один или с родителями, поливал огород. Это занятие мне нравилось, наполняя полную лейку воды, я тщательно поил огурцы, помидоры и капусту, затем, уже из шланга, поливал все остальное. Огород был маленький, и поливка не занимала много времени.
Настроение было умиротворенным, после развода мне стало гораздо лучше, хотя официально он еще не был произведен. Куда делась и чем занимались сейчас Настя мне было неизвестно, да и неинтересно. По сведениям Макса она находилась в городе.
На днях отец сообщил довольно неприятную новость – к нам собирался приехать вице-губернатор области. Цели поездки были сугубо личными, но это было даже хуже, чем, если бы он приехал официально.
Достаточно известная в нашем городе семья праздновала свадьбу. Глава семьи был личным другом вице-губернатора и настроен негативно к моему отцу и проводимому им курсу. Вице-губернатор во многом разделял его взгляды и мог поспособствовать снятию отца с должности.
Зная это, мы ничего не могли противопоставить. Борис Рощин, имеющий знакомых в областной администрации, сообщал, что пока обстановка спокойная, но это могло в любой момент измениться. Отец, внешне держался спокойно, занимаясь повседневными делами. В городе меняли трубы отопления, в ходе проведения работ выяснилось, что сделать надо гораздо больше, чем планировалось, слишком много труб пришло в негодность. Но вот денег на это в бюджете не хватало, пришлось запрашивать в областной администрации, что конечно не вызвало там восторга.
Максим Луканин собирался в город, там у него жила девушка. С его слов, она была художницей и кроме того занималась историческими реконструкциями, на чем они, собственно, и сошлись. Рассказывая об отношениях, он был чрезвычайно сдержан, в то же время, отмечая серьезность намерений. Я рассказал о предстоящем приезде вице-губернатора и о сгущающихся над нами тучах. Зная потенциальных оппонентов, меня больше раздражали именно их личности и подходы к жизни, терпеть поражение от подобных субъектов было ужасным оскорблением. При этом я понимал, что бороться с ними чрезвычайно сложно и шансы невелики. Возможно это был явный пессимизм, но, к сожалению, это было свойственно для меня.
- Жаль сейчас не война. – отметил Макс, - тогда бы можно накрыть их всех разом, а нет человека – нет и проблемы.
- Если бы война, то не факт, что нас не убрали бы точно так же. – возразил я
- Тут как повезет, любая схватка может иметь несколько возможных финалов, но это не причина ее избегать. Путь воина таков, что он всегда заканчивается смертью. Я считаю себя воином. Главное, чтобы смерть не была позорной и напрасной.
Опять философские выверты. Псевдосамурайская мораль против суровых реалий. Неужели Макс с мечом в руках собрался противостоять хозяевам жизни.
- Как ты себе это представляешь? Вспомни ту стычку, а ведь это пустяки по сути.
Макс не задумываясь, ответил:
- Для каждого противника своя тактика, победить можно практически любого, если найти подходящий способ.
Это уже философия, вести такие разговоры можно сколько угодно, только это все пустой номер, ничего не изменится. Я не стал продолжать, замяв разговор.
Макс уехал вечером в пятницу, у него начался отпуск, я тоже хотел поехать в город, навестить Игоря, но стало известно, что утром должны привезти дрова и мне пришлось остаться. Родители тоже уезжали – отец в район по работе, мать навестить тетку. Ждать дрова долго не пришлось, но они оказались сырыми и суковатыми. К тому же резко потеплело, ярко светило солнце и я выбился из сил. Несколько раз отдыхая, я закончил только к вечеру. Мать к этому времени вернулась и затопила баню. Я помылся, лег на диван и сразу отключился. Уже спящего, мать накрыла меня одеялом.
Меня разбудили голоса на кухне и свет. Отец и мать что-то шумно обсуждали и похоже куда-то собирались идти. Стрелки на будильнике показывали начало четвертого. Я вскочил с дивана и стал сворачивать белье, за этим меня и застали родители.
- Разбудили? Извини, тут такое дело… - сказал отец
- Дом Петровских горит, то ли на свадьбе так перепились!? – пояснила мать
Я продолжал одеваться.
- Там и вице-губернатор был, похоже, баллон с газом рванул. Мы с матерью проснулись, шум такой, хотя до туда километра два. Мне позвонили, сказали пожар, видимо много жертв.
- Так помчали!
- Я и собираюсь, хочешь – давай вместе, собирайся только быстрей, время нынче дорого!
Скоро мы с отцом вышли на порог, по привычке я взял с собой пистолет, вызвав у отца иронию.
- Мало ли чего… - пояснил я
- Часто ли тебя спасала эта «пушка», Гена? Впрочем, если ты без нее не можешь – бери, только не маши ею, а то поймут не так.
- Хорошо. На машине поедем?
- Так дойдем, размяться не вредно.
Городок спал, несмотря на шум взрыва, фонари ярко горели, хотя и были далеко не на всех столбах, где-то лаяли собаки. Я чувствовал себя хорошо ночью и двигался быстрым шагом, вдыхая прохладный воздух. Где-то там впереди суета, огонь и смерть, а здесь тишина и ощущение вечности, холодные звезды и луна, которые отслеживают весь ход нашей жизни и ведут нас от начала до конца. Что видел я в жизни? Не придется ли мне горько жалеть о растраченных годах и упущенных возможностях?! Сколько я живу, меня всегда это тревожит, но ничего изменить не удается, все получается наполовину, через раз, как движение пьяницы. Опять думаю, что надо собрать всю волю в кулак, расставить, наконец, приоритеты , отрезать пути назад и перестать сомневаться. Жизнь одна и лучше прожить ее осмысленно, с ощущением правильности своих действий, чем в постоянных тревогах и сомнениях. Вот только смогу ли…
Отец молчал, не заговорил он и увидев впереди суетящихся людей и столб дыма. Люди, обычно, в таких случаях ругаются, удивленно или испуганно, но отец не проронив ни слова, шел вперед.
Я ожидал увидеть огненный шторм, но пожар был не столь уж велик, из окон коттеджа вырывались небольшие языки пламени, крыша была практически целой, разве что дыма было довольно много. Возле коттеджа стояло две пожарные машины, несколько пожарных направляли в окна струи воды из шлангов. Тут же стояла милицейская машина, хотя самих правоохранителей было больше десятка. Подтягивались и зеваки, но пока их было немного.
Отец подошел к машинам и поздоровался со стоявшими там начальником отдела милиции и командиром пожарного расчета. Я остался позади.
- Давно загорелось? Как обстановка?
- Минут сорок назад, может час. Мы почти сразу подтянулись. Вначале был взрыв, баллон рванул.
- Сильный взрыв?
- В том-то и дело, что очень сильный. Может даже не один. Рухнули перекрытия на обоих этажах.
- Жертвы есть?
- Похоже погибли почти все кто был внутри. Спаслось только трое.
Я оглянулся. При свете фар и пламени увидел счастливчиков. Уцелели бессловесная жена хозяина, его придурковатый младший сын и неизвестный мне мужчина, которого перевязывали возле одной из машин.
- Где вице-губернатор? – спросил отец
Пожарный удивленно посмотрел в ответ, милицейский майор, бывший в курсе дела, озадаченно взялся за подбородок.
- Видимо там. Машина-то вон она.
- Надо войти внутрь.
- Не можем, дверь завалило обломками, к тому же там горит. – пояснил пожарный, - вряд ли кто-то живой остался.
- Все равно. Надо попасть внутрь и достать всех.
- Опасно. Мы сунулись было, обломки посыпались, Петьку чуть не завалило. Позже еще попробуем.
Очевидно, скоро в наш городок нагрянет множество совершенно ненужных гостей, погибших явно не меньше десятка и среди них вице-губернатор. Начнется разбор полетов и как обычно найдут стрелочников. Так уж принято у нас. Нетрудно догадаться, кто им окажется.
Число зевак быстро увеличивалось, они оживленно обсуждали происходящее, снимали все на камеры телефонов и лезли вперед. Слышались агрессивные выкрики, многие были явно навеселе.
- Убрать посторонних. – решительно сказал отец.
Майор что-то крикнул своим, и милиционеры растянулись в жидкую цепочку, отделяя толпу от пожара.
- Сейчас еще подтянутся. Я вызвал еще людей.
- Хорошо. Скорей бы.
Мне все становилось все более тревожно. Агрессивная толпа действует угнетающе, непонятно с чего вдруг они так шумят, хотя если присмотреться, крикунов не так и много. Другое дело, что их никто не пытается урезонить. Это плохо. Они лезут к горящему коттеджу непонятно зачем. Чего они хотят? Утащить что-нибудь со двора? Но это делается тихо. Может в доме были их знакомы или близкие? Это, кстати, очень возможно. А может им хочется показать себя во всей красе, проявить «крутость», открыто выказывая неподчинение властям. Я расстегнул кобуру и приблизился к отцу.
Крики нарастали.
- У них воды нет, они пустые приехали!
- Только клопов давят!
- Нарочно плохо тушат!
Из толпы выскочил высокий парень в одних шортах, явно с большого бодуна. Путь ему преградил милиционер с автоматом. Но пьяный не собирался отступать, размахнувшись, он ударил его в лицо. Сержант упал, выронив оружие. Парень немедленно схватил его и громко заорал вперемешку с матом: «Мочи ментов! Волки позорные!»
Я рванул пистолет, майор и пожарный шарахнулись от неожиданности. Не растерялся только отец, бросившись к преступнику со всех ног. Тот уже держал оружие двумя руками, готовясь стрелять. Отец, сдернул с головы кепку и кинул ее в лицо противнику. Тот подался назад и секундного замешательства хватило, чтобы отец сбил его с ног и отнял автомат. В следующий миг раздалась автоматная очередь, толпа отпрянула. Отец держал одной рукой автомат, направив ствол в небо. Майор первым пришел в себя и с руганью накинулся на упавшего сотрудника, которому уже было возвращено оружие.
- Спокойно! От этого никто не застрахован. Быстрее задержите преступника!
В толпу кинулось трое штатских, очевидно местные оперативники. Надеюсь, они поймают хулигана.
Происшествие повергло меня в полное уныние, некоторое время я бесцельно бродил возле пожара с пистолетом в руках, пока отец не одернул меня. Лишь после этого я убрал оружие.
Толпа ничуть не уменьшилась, но теперь все вели себя тихо и уже никто не лез вперед. Пожарные снова полезли внутрь коттеджа и вытащили несколько трупов, которые сложили в ряд возле забора. Остальные, очевидно были под обломками и до них добраться будет непросто.
Я заметил, как командир расчета подошел к отцу и что-то сказал ему. Тот сокрушенно покачал головой и увидев меня, сделал знак подойти. По напряженному выражению лица, было понятно, что произошла какая-то неприятность.
- Что такое?
- Твоя бывшая жена погибла. Если хочешь, можешь взглянуть на нее. Возьми полотенце, накрой ее. – отец протянул мне большое цветное полотенце, которые часто продают уличные торговцы.
Я машинально взял его и зашагал к забору. Какова, однако, судьба! Глядя на мертвую, я не испытывал ни злости, ни радости. Наша жизнь не сложилась, но это все же не повод желать человеку смерти или радоваться ее наступлению. Покойся с миром. Я в последний раз взглянул на почерневшее от копоти лицо Насти и накрыл его полотенцем. Затем резко повернулся и не оглядываясь пошел прочь.
Случившееся все же ужасно. Не только гибелью людей – все мы смертны, а тем, что это принесет несчастья и многим живым. Уже утром сюда примчат журналисты, а днем вся страна начнет обсуждать, кто виноват и что делать. Как обычно, опасность надо возложить персонально на чью-то глупую голову, максимум на несколько голов. Виновные должны быть, даже если в реальности они ни в чем не виноваты. Наверняка уволят милицейского майора, начальника пожарной охраны, уволят отца, на которого и вовсе свешают всех собак, за компанию в расход пойду и я, а может и еще кто-нибудь. Зато общественное мнение будет успокоено.
Шагая по улицам к дому, я продолжал напряженно думать о произошедшем. Как это произошло? Тут меня словно встряхнуло – я вспомнил фразу Макса «Жаль сейчас не война, тогда бы можно накрыть их всех разом, а нет человека – нет и проблемы». Макс! А почему бы и нет? Ведь он был в курсе всего и вполне возможно, решил воспользоваться моментом. Конечно, он не профессиональным диверсантом, но его навыков было вполне достаточно. Немного везения и дело, что называется «в шляпе». Незаметно вернулся в городок, проник в коттедж и открыл вентили баллонов. Возможно, сделал некий детонатор, а может, обошелся и без него. Люди и дворовые собаки, даже бойцовские не были для него проблемой, встреться они ему, Макс не раздумывая бы прикончил их мечом или иным оружием, коего у него было немало. А когда дело было сделано, так же незаметно, покинул райцентр. Настоящий ниндзя.
Макс не расскажет ничего, только если его кто-то видел, удастся подтвердить мою версию. Как бы там не было, будет очень плохо, если Макс причастен к пожару и еще хуже, если об этом узнают.
«Закат»
Выходные дни для Игоря были настоящим кошмаром, он оказывался один на один со всей пустотой своей жизни. Заняться, кроме незначительной работы по дому, было нечем, поэтому комдив старался покинуть свое жилище на максимально продолжительное время. Вот и сегодня он проводил время, бродя по городу. Несмотря на наличие денег, максимум, куда он заворачивал, это в кафе и бары, пропустить фужер-другой вина. Это уже становилось дурной привычкой. Игорь чувствовал одиночество, его близкие были далеко, видел он их редко и никаких изменений не предвиделось. Ему советовали жениться, но он отрицал это, считая, что чужой человек никогда не станет ему близок настолько, как его кровная семья, все равно останется незримая грань, отделяющая его от второй половины. А раз так, то и не стоит пробовать. Во всяком случае, сейчас. С годами можно, там взгляды меняются, на первый план выходят совсем другие приоритеты.
На работе было спокойно. Наступило время летних каникул. Перед самым их началом, Семен Кащеев таки схватил с поличным школьную нимфоманку, к немалой радости своего командира. Директор, не упорствуя, избавилась от столь «ценного» сотрудника. Игорь довольно потер руки. Все же не стоит его сбрасывать со счетов, дивизион «Витязь» держит ситуацию под контролем. Набрать бы еще людей, получить новые объекты, чтобы в обществе стало хоть немного лучше, меньше стало нарушений и грязи.
Вокруг столько пижонов и прожигателей жизни обоего пола. Как далеки они от Игоря, как мало им надо для счастья, в моральном плане, конечно. А сколько обывателей! Этим и того меньше – сошелся с кем-то, наплодил детей, купил машину и жизнь удалась. А ему еще советуют кого-то искать. Кого искать?! Офисную «красотку», чью жизнь занимают лишь пафосный отдых или домашнюю курицу, с которой кроме как о детях и домашнем хозяйстве поговорить будет не о чем. Ну уж нет, лучше одному!
Гуляя по городу, Игорь оказался на узкой улице возле бизнесцентра. Напротив, непонятно почему не снесенный, стоял брошенный, уже начавший разрушаться деревянный дом. Дикость, учитывая, что это не окраина, где такие развалины могут стоять годами, а то и десятилетиями.
- Эй, коллега! Зажигалки не будет? – окликнули его сбоку.
Комдив повернулся. Возле черного «Вольво» стояло трое мужчин в костюмах. Чьи-то телохранители, очевидно. Подобное он видел только в кино. Интересно, кого же они охраняют втроем. Видимо очень крупная шишка или многим дорогу перешел.
Зажигалка у него имелась, хотя он не курил. Добротная, металлическая с выбитыми на корпусе звездами. Игорь протянул ее одному из телохранителей. Тот закурил и кивнув, вернул обратно.
- Ты из ЧОПа «Звезда»? Серьезная контора. Правда, у вас запрещают развлекаться?
Телохранители показались Игорю вполне нормальными парнями, а не тупыми громилами, коими он их всегда представлял и он решил поддержать разговор.
- Ну, смотря как развлекаться. Чересчур активным, алкашам и бабникам к нам дороги нет, тут отбор такой, чтобы человек жил работой, дорожил тем, что служит именно в этом месте.
Самый молодой из телохранителей рассмеялся.
- И как, удается?
- Удается. Заходи к нам, посмотришь, что все мы нормальные люди, а не мрачные фанатики.
- Интересно. А платят хорошо?
- Относительно. Хватает.
- Ты сам давно там?
- С самого начала, командую дивизионом.
- Ого! Силен. Готовят вас как надо, слышал.
- Это да, теперь похуже, но все равно неплохо. А вы кого охраняете?
Собеседники лишь пожали плечами.
- Тебе его имя вряд ли о чем-то скажет, но человек серьезный. Вон он, уже идет. Ладно, друг, удачи тебе!
Пожав на прощание руки, Игорь пошел прочь, не успев толком рассмотреть серьезного человека. Но не успел он отойти и на десяток метров, как раздался непонятный громкий треск. Комдив от неожиданности шарахнулся в сторону. Что это?! Обернувшись, он увидел, что большая шишка лежит на асфальте, телохранители стреляют по брошенному дому из пистолетов. В одном из окон также сверкали вспышки выстрелов. Стреляли, похоже, из автомата.
Игорь, машинально выхватил свой пистолет и бросился на помощь телохранителям. Те, поняли его намерения, один знаком, указал ему пригнуться. Комдив не думал о грозящей опасности, быть под огнем ему не приходилось, но грохот выстрелов его не смутил. Ситуация, меж тем, становилась все более опасной. Пули сыпались градом и скоро Игорь заметил, что в живых остался только он один. Только теперь он понял, насколько далеко все зашло. В его руках было не полноценное оружие, а его жалкий травматический аналог и стрельба была заведомо безвредна для противника. Тем не менее, комдив вел огонь, мешая киллеру как следует прицелиться. В какой-то миг, Игорю показалось, что его оппонент женщина, хотя это не имело уже никакого значения.
Дав навскидку выстрел, Игорь попытался подхватить пистолет одного из телохранителей, но едва он коснулся оружия, как почувствовал удар и резкую боль в спине. Земля вдруг поднялась перед ним, и комдив упал лицом вверх, раскинув руки, пистолет отлетел в сторону. Перед глазами заплясали красные пятна, шум города превратился в неясный гул, а затем и вовсе пропал.
- Я умираю. – подумал Игорь, как-то буднично, - говорят, что вначале пропадает звук, потом гаснет свет, а затем ты уже видишь себя со стороны.
Вот и отжил, его время вышло. Ни страха, ни паники, ни разочарования…
Но смерть не наступала, напротив, красные пятна исчезли, вернулся слух, а в спине чувствовалась боль и сырость, очевидно от крови. Только теперь до Игоря дошел ужасающий смысл произошедшего. Рана не была ни смертельной, ни даже тяжелой. Похоже, пуля поднырнула под бронежилет и глубоко рассекла кожу на спине. Отсюда и болевой шок. И вот он, командир «Витязя» лежит на асфальте как падаль, «умирая» от несмертельной раны на потеху осмелевшим зевакам. Весь этот офисный планктон, наверное, снимает его на камеру, а потом выложит все в Интернет, на потеху другим бездельникам. Какое ужасное унижение!
Игорь пошевелил руками и ногами, затем перевернулся на бок. В нос ударил характерный запах крови, ее натекло довольно много, да сколько еще впиталось в одежду. Подобрав свой пистолет, комдив с трудом встал на ноги. Зевак, набежавших отовсюду было не так много, как можно было представить. Тут же стояли ведомственные машины, мелькали милиционеры, кто-то держал в руках камеру.
«Оживление» Игоря ошарашило собравшихся, на него удивленно уставились. Комдиву было все равно, шатаясь, он пошел прочь. Дорогу ему преградил неизвестный мужчина.
- Стой, стой!- закричал он, размахивая руками.
Игорь машинально поднял пистолет, нагнав на мужчину страха.
- Ты что?! Я ведь свой.
И впрямь не чужой. Рука с оружием опустилась.
- Извини. Сам видишь, в каком я состоянии.
- Бывает. Пойдем, перевяжем тебя.
Дальнейшее Игорь запомнил плохо, с него сняли бронежилет и одежду, перевязали, кто-то расспрашивал его, он что-то отвечал, наконец, его отвезли в больницу.
Когда зашивали рану было очень больно, особенно когда прокалывали иглой кожу, но Игорь терпел. Мысли отсутствовали полностью. Когда ему сказали, что операция окончена, он сам слез со стола и пошел одеваться. Куртка и рубашка, разорванные пулей и залитые кровью, полетели в мусорку. Бронежилет, также испачканный изнутри, оставался цел. Выбора не было, комдив стал надевать его.
Пожилая медсестра на входе, одернула Игоря: «Что ты делаешь?! Все разотрешь, что зашили».
Игорь раздраженно возразил: «Что же я – голым пойду!?».
- Не кипятись. – тетка, начала рыться в шкафу и вытащила стилизованную под тельняшку майку, какие продают в электричках и на столах барыги.
- На вот, одень. Хоть что-то.
- Спасибо!
Обколотый обезболивающими, комдив бодро зашагал по улице. На душе скребли кошки. Похоже, грош цена Игорю Болотникову, он оказался колоссом на глиняных ногах. Хорошо еще, что он так легко отделался, рана зарастет, останется шрам, причем не столько на теле, сколько в душе. И шрам вовсе не украшение, а боль раны и позор унижения. Что можно было сделать, чтобы избежать произошедшего? Наверное, ничего. Разве что убежать при звуках выстрелов, опозорив не только себя, но и свой дивизион. Видимо, альтернативы не было.
Несколько успокоившись, Игорь продолжал идти к дому. Солнце склонялось к горизонту, оставляя на стенах и окнах домов красноватые отблески. Народу в выходной день было много, совершенно некстати, они разглядывали комдива. Бледный атлет в бронежилете, с кобурой на ремне, явно привлекал внимание. Вот только самого Игоря хихиканье женщин не радовало, а только раздражало, им всем весело, благо, не приходится попадать в опасные передряги, а уж о репутации вообще мало кто думает, прямо заявляя, что плевать на мнение окружающих.
Эффект обезболивающих почти прошел, комдив стал выбиваться из сел. А вокруг довольные и счастливые люди, они отдыхают, им хорошо. Полное торжество одних и абсолютное бессилие других. Главное, хотя бы не упасть, дойти до дома, а что будет дальше уже неважно… Хуже точно не станет.
«На стыке эпох»
Мои худшие опасения подтверждались. К нам, как мухи на падаль, спешили журналисты и проверяющие. В прессе всех видов уже активно обсуждалось произошедшее, детали старательно муссировались, во всем пытались найти подтекст. Активно действовали чиновники, областные и не только. В их тоне, разговорах и опусах чувствовалось какое-то злорадство. По-большому счету всем им было плевать на жертвы, и все истерические возгласы были не более чем правилом хорошего тона. Главным же было создать зрелище, найти виновных и шумно втоптать их в грязь, заработав себе разнообразные дивиденды. Для одних повышение по службе, для других рост рейтинга, для третьих просто деньги.
Я не раз наблюдал подобное в новостях. Чрезвычайная ситуация, паникующие люди, лепечущий оправдания градоначальник, грозный федеральный чиновник и вездесущие журналисты. А затем летят головы, все вроде довольны, но в душе понимают, что ничего не изменилось и история повторится, если не здесь, то в другом месте.
Местные решили не сдаваться. На голове отца прибавилось седых волос, но когда он перед камерами сказал орущему на него московскому чиновнику, ледяным от ненависти голосом: «Ведите себя достойно или я заставлю вас это сделать», все поняли, что тут привычного сценария не будет.
Про Макса вообще не вспомнили. Он до сих пор оставался в городе и на связь не выходил. В какой-то момент, я начал сомневаться в его причастности, тем более явных следов диверсии в коттедже не нашли. С другой стороны, поверить, что имела место нелепая случайность, я тоже не мог, уж очень все было подозрительно. Много раз я простраивал ситуацию, пытаясь увязать воедино все известные данные. Было выяснено, что внутренняя стена коттеджа была построена неправильно, будь она сделана по технологии, взрыв не нанес бы ей фатальных повреждений. А так она рухнула, вызвав обрушение перекрытий, что и стало главной причиной гибели людей. Мог ли знать это Макс? Почти невероятно. Также в подвале был и второй баллон, на нем вентиль был закрыт, значит, его и не заметили. А ведь он значительно усилил силу взрыва. Похоже случившееся результат стечения обстоятельств. И это скорее хорошо, чем плохо. Уцелей погибшие, они могли поднять еще большую истерию и с большей вероятностью докопаться до истины. В текущей реальности, история имеет все шансы остаться несчастным случаем, а не терактом. Каково же Максу жить с таким грузом на душе? Для меня он бы стал невыносимым. Но Луканин человек иного типа, очень возможно, что он вообще не испытывает угрызений совести, думая, что поступил правильно.
Смогу ли я посмотреть ему в глаза, пожать руку? Наверное, смогу, но в душе словно появилась трещина, отделяющая меня от этого человека. Он старался принести пользу, но явно преступил грань, по сути, став хуже тех, против кого он выступал. Человеческая жизнь все же имеет цену, в духовном, разумеется, отношении и так легко отнимать ее не следует. Я далек от религии, непротивления злу и в целом довольно сухой человек. Мир жесток и вся наша жизнь борьба. Но как только борьба превращается в превентивное истребление, весь ее смысл теряется, ты сам становишься злом, опасным уже не только для врагов, но и для друзей.
На третий день после пожара я возвращался домой после работы. Настроение было неважным, подпорченное обилием проверяющих и представителей желтой прессы. Вначале я не различал журналистов, но скоро научился выделять «желтуху». Эти выдумывали настолько нелепые истории, что и подумать страшно.
Возле нашего забора, на бетонном блоке сидела девушка. Я не узнал ее сразу, но, подойдя поближе, понял, что это спутница Макса. У нее были светлые волосы и холодные голубые глаза, Луканин рассказывал, что она была этнической шведкой, хотя мне в это не верилось. Озадачивал вид девушки – одежда была сильно помята, один рукав порван, на лице синяки. Заметив меня, она поднялась с блока и когда я подошел, поздоровалась. Похоже произошло нечто плохое. Я напряг память, вспоминая имя девушки. Вроде бы Яна, если не ошибаюсь.
- Гена? – спросила она.
- Да, это я.
- Макса больше нет.
Я ошарашено уставился на нее. Как это нет?! Почему-то сразу подумал, что получила продолжение история с пожаром. Неужели кто-то докопался до участия Макса во всем этом и отомстил ему? Даже не верится.
- В смысле? Он погиб?
- Да. – Яна отвернулась, но почти сразу справилась с собой и продолжила, - Мы попали в аварию, когда сюда ехали, в маршрутку врезалась машина.
- Как ты думаешь, это случайность?
В глазах девушки загорелись зловещие огоньки.
- Что значит - случайность?
- Давай зайдем во двор.
- Пошли.
Мы зашли в ограду и сели на крыльцо. Оглянувшись, чтобы вокруг никого не было, я вкратце рассказал о своих предположениях, в любую минуту ожидая взрыва негодования. Однако Яна слушала молча и лишь когда я завершил, негромко сказала: «Может быть. Но авария точно не была покушением, во-первых сама ситуация явно случайная, во-вторых не было гарантий, что с Максом удастся покончить. Ну а в-третьих, если бы о его роли узнали, уже бы поднялась истерика».
Наверное, она права. Всплыви роль Макса, никто не стал бы мстить ему по-тихому и уж тем более таким сомнительным способом. Уж точно бы постарались добраться до меня или отца, донесли бы до прессы. А так все тихо.
К произошедшему можно относиться по-разному. Кто-то, наверное, скажет – божья кара. Но я был атеистом и склонялся к тому, что это очередная трагическая случайность. Слишком много случайностей? Возможно. Но точно никакой мистики. Прояснить уже ничего не удастся – главного участника нет в живых, эксперты не нашли следов поджога и едва ли найдут, свидетелей тоже не нашлось.
- О чем ты задумался? – спросила Яна.
- Да так.… Уже ничему не удивляюсь, как будто, так и должно быть.
- Я поняла, о чем ты. Может даже это и лучше. Иначе что – биться о землю и рыдать? Макса этим не вернешь. И других не вернешь.
- Не знаешь как быть дальше.
- Думаешь я знаю? А придется жить, искать новые смыслы. Не стреляться же и не вешаться теперь. Тогда плохо будет другим моим близким.
Яна права. Жизнь продолжается и пока мы живы надо что-то делать. Я вывел машину и отвез Яну в город. В пути больше молчали, договорились лишь о ее приезде на похороны.
В душе была такая путаница мыслей, что я не мог их упорядочить. Становилось одно – прошлого никак не вернуть, уходят люди, меняется жизнь, остается лишь пытаться адаптироваться к новым реалиям.
Вернувшись, я обнаружил на крыльце отца, задумчиво смотрящего вдаль.
- Садись. – предложил он.
После небольшой паузы отец заговорил.
- Я сам не так давно узнал об аварии. Это нам в довесок к пожару. Мне кажется, что все это не случайно. Покойный явно был причастен к тем делам. Я про Макса. Ты наверное думаешь, что он был вроде моего агента, такой штатный чиновник для особых поручений?
Стремительно переварил сказанное. Макс – агент отца, выполнял особые поручения, выслеживал, собирал данные, в какой-то момент его попросили об исключительных услугах, а затем убрали, чтобы замести следы. Об этом я раньше не думал. Будь я на месте отца, это еще могло иметь место, учитывая «вассалитет» Макса. И то лишь в теории. Подобное – мина под самого себя, ни я в теории, ни отец в реальности на такое бы не пошли.
- Нет. Я так не считаю, даже в голову раньше не приходило.
- Журналюгам пришла. Вначале заверещали, а потом резко замолчали. Поняли, что для нас такой проект стал бы убийственным, да и не в таких уж плохих отношениях я был с погибшими. Даже врагами их не назвать, так соперники, противники. С одной стороны неприязнь, а с другой уважение. Это ближе к спорту, чем к войне.
- Да я понимаю. Но поняли ли другие?
Отец скривился.
- Вроде бы. Гулять эта «утка» будет долго, но не более того. Об истинных причинах, можно будет лишь гадать.
- Ты считаешь это сделал Макс?
- Он мог это сделать. Решил нам всем помочь такой медвежьей услугой. Его поведение настораживало. Хорошо когда друзья преданны тебе, но когда это переходит разумные пределы – быть беде. Вот она и случилась. А смерть самого Макса просто нелепость, я был в милиции. Оказалось какой-то пацан решил покататься с друзьями на машине отца, сильно разогнался и на перекрестке машину занесло, столкнулись с маршруткой. Согласись – на ликвидацию не похоже, Луканин и еще двое людей, один, кстати, друг того пацана – жертвы разгильдяйства. И не более.
- Жизнь испытывает нас на прочность. Что же будет дальше?
Отец махнул рукой.
- Все то же самое. Проблем будет предостаточно, главное держать удар как можно дольше.
- А с этой ситуацией?
- Кто знает. Может меня снимут. Толпа требует крови.
- Какая толпа?
- Наше общество. Почитай новости, комментарии к ним. Но не факт, что снимут, может и оставят. Жизнь покажет, но в любом случае она теперь будет совсем иной.
У отца крепкие нервы. Есть чему поучиться, в критической ситуации и при затяжном стрессе он не теряет присутствия духа и способен действовать адекватно. Надеюсь это увидели и наверху и он сохранит должность. Надеюсь…
Эпилог.
Среди жидкого леса расположилось кладбище. За эту неделю его площадь заметно увеличилась, надписи на памятниках с одинаковой датой смерти, навевали тоску. Сегодня хоронили погибших в аварии, отправился в свой последний путь и Максим Луканин. К удивлению, проводить его пришло довольно много людей – коллег и соседей. Я с грустью смотрел на погибшего, от волнения трудно было говорить. Как бы там не было, он был преданным другом, и двигали им благие намерения, которыми, однако, выстлана дорога в ад. В руки покойному вложили его меч, а голову повязали белой полосой, обозначавшему непреклонную решимость. Никаких религиозных атрибутов не было. Среди старых берез Макс обрел вечный покой. На могилу поставили стальную пирамидку, сверху на нее надели венок. Вот и все.
Отец положил руку на памятник и покачав головой, ушел поддержать родных других погибших в аварии, которых хоронил в это же время. У могилы остались только трое: я, Игорь и Яна.
Игорь прислонился к дереву, отрешенно смотря вокруг. После недавней истории, когда он получил рану, его настроение совсем испортилось. Хорошо, что он приехал сюда, где его ждут близкие, готовые его поддержать. Нельзя оставлять человека один на один с тяжелыми мыслями, пусть почувствует, что он не одинок.
Яна присела на корточки, взгляд сосредоточен, губы плотно сжаты. Такой человек всегда сохраняет присутствие духа. Мелькнув в нашей жизни, она скоро исчезнет, но знакомство с ней кое-чему научило меня. Возможно, я заметно изменюсь, скорее всего, так и будет.
Все мы молчали, когда сзади раздался негромкий голос.
- Смерть друзей всегда трагедия, но живые должны двигаться дальше.
Я оглянулся и увидел в нескольких шагах от себя незнакомого мужчину в светлой рубашке. Не сразу я узнал в нем Тимофея Арбатского, лишенного усов. Он поздоровался со мной и Игорем за руку, Яне учтиво кивнул.
- Не думал, что застану вас в столь грустный момент.
- Такова жизнь. – заметила Яна
- Да, это уж точно, никогда не знаешь, что тебя ждет.
- Пойдем с нами, Тимофей. Помянем Максима.
- Идемте. Надеюсь, нас самих поминать будут не скоро. – Арбатский слегка улыбнулся.
- И я надеюсь. – задумчиво сказала Яна, - Тот кого выбрала смерть, живых ей не отдаст, он тенью скользит рядом с нами и охраняет нас.
Это из песни. Хорошие слова. Мы развернулись и пошли к выходу. Жизнь продолжается.
12 января 2014
Геннадий Болотников и его друзья
© Copyright: Владислав Ковалёв 2, 2014
Свидетельство о публикации №114062006707
Свидетельство о публикации №114062006707
Рецензии