Наважденье

Было ль, не было ль, но все же,
Очень даже может быть,               
Так история тревожит,
Не могу её забыть.
***
   
   Я рассказывать, отчасти,
Не мастак: в одном селе….
Где и о Советской власти
Не слыхали…
На земле ещё бывают
Заповедные места,
К ним прогресс не долетает,
Приглядишься – красота!

Домик справный, не убогий
Весь в наличниках резных,
Правда, рядом нет дороги,
Нет заблудших - проездных.
День за днем идут в работе:
Раз не сеять, так пахать!
Дед Иван и бабка Мотя –
Жителей так было звать.

Вдалеке живут как боги
Близ соседей не видать;
Перед сном распарят ноги:
- Ах, какая благодать!
Их, как будто, старина
Никогда не покидала,
Вся вперед ушла страна,
Их с собою не позвала.

Но привыкли, скажем, даже
Не скучают, а зачем?
Все что нужно есть в продаже,
Вот, доехать только с кем? 
Дед, как прежде, по старинке,
Посетивши туалет,
Не застегивал ширинку –
Никого ж в округе нет.

В лес ходили за грибами,
Пекли с ними пироги,
Старый был с тремя зубами,
У старухи тоже три.
Дед Иван немного странный –
На пенёчек клал еду:
- В чаще леший, окаянный
Бродит, кличет в дом беду.

- Чтобы сыт он был, зараза!
(Тут добавить мой удел:
Старичок боялся сглаза
И других неясных дел).
Ел чеснок, боясь напасти
И плевал через плечо,
Чтобы сатанинской страсти
Рядом было горячо.
Может, мания, какая,
Но осиновый брусок
Пригвоздил он на сарае
Кое-как, наискосок.

Дед под нос бурчал, бывало,
Чтоб варила вкусных щей,
Чтобы на ночь не стирала
И не вешала вещей.
Если бабка позабудет,
Одолеет, гад, склероз,
То супруг её осудит,
Ставит на ребро вопрос.

Он ругал тогда старуху
За такое поведенье,
Зацепил разок по уху:
- Ночью шаль, как приведенье!
Всюду чудились бесята,
Злою нечистью строщен…
Так прожили лет с десяток
И немножечко ещё.

Как-то в это лихолетье
Суеверия отверг,
То ли с первого на третье,
То ли в среду на четверг
Дед на рынок собирался:
Сотню грамм, чтоб быть храбрей,
И попутчик оказался -
Тоже древний дед Матвей.

Вышли утром, спозаранку,
Палку, взяв наперевес,
Пнули по пути поганку,
Углубились в темный лес.
Но молчком идти не будешь,
Страшно - если рот закрыт,
Ненароком, вдруг забудешь
Весь славянский алфавит,

А Матвей на притчи мастер,
На скабрезный анекдот
И невиданные страсти.
Семенят они вперед.
Про кикимору заводит
Свой рассказ, да и про то,
Как гуляка-леший бродит,
Будто, больше не про что.

Время длится, безответно
Иван слушает рассказ,
Крестит губы незаметно
И вздыхает каждый раз.
Он идет на ус мотает,
Что ему сосед трындит,
Сердце, словно, замирает,
Разыгрался аппетит.

А идти ещё далече
Долог по тропинке путь
Солнце клонится на вечер
Можно бы и отдохнуть.
Вот прервался юмор тонкий,
Сели. Дед слегка прилег,
А в Матвеевой котомке
Оказался пузырек.

Есть чем скрасить скучный вечер
За дымливым костерком -
Он тепло и он же свечка,
Чтобы хлеб не шел комком.
Лапы ели под “подушку”,
А в ногах горячий жар,
Наливался быстро в кружку
Согревающий нектар.

Богатырским сном заснули,
Воздух -  прелесть, старички
Ртом хватали, в ноздри дули,
Закатив под лоб зрачки.
Среди ночи дед проснулся –
Улетел куда-то сон,
Глянул -  мрак и ужаснулся, -
Позабыл, про то, где он.

Что-то колет в поясницу, -
- Грех, на голову мою!
Просто может это снится?
Я тогда ещё посплю!
- Будет так оно надёжней!
Но заснуть он не успел,
Как-то так, неосторожно,
Рядом кто-то захрапел.

Разом распахнулись “зеньки”:
- Растудыт, твою мядаль!
Стал Иван на четвереньки
И пополз куда-то вдаль.
Лбом “поцеловал” березу,
Сел над ней и завопил,
Даже выступили слезы:
- Леший, я ж тебя кормил!

- Что ко мне ты привязался?
Сгинь! Изыди, сатана!
С хрипом голос оборвался,
Стала мокрая спина.
Осенив святым распятьем
Все вокруг, кромешный мрак,
И закончивши занятье,
Он вздохнул протяжно: - Так…

Вдруг во лбу так заломило,
Боль добралась до бровей,
Как виденье осенило:
- Где же мой сосед, Матвей!
Вспомнил он тогда: про вечер
И про дивный крепкий сон,
Про костер, про палки-свечи,
Про ядреный самогон.

Вздрогнул, даже ужаснулся, -
- Наваждение со мной!
И назад к костру вернулся
К углям лег больной спиной.
А наутро, с большой шишкой
Осторожно лоб чесал,
Озадаченный был слишком,
Но Матвею не сказал.

20 02 2014.