Святая ложь

Очень любила рассказы своей бабушки, веселые и грустные, с ее собственным взглядом на вещи, со своим восприятием жизни, с интересной оценкой событий. Много их хранит моя память.
Одни истории бабушка рассказывала длинными вечерами возле теплой печки, другие летом, на покосе, когда мы отдыхали, с аппетитом уплетая немудрящий хлебно-молочно-огуречный обед. (Как же это было вкусно на свежем воздухе!).
Но особая печаль была в рассказах о годах войны. Сколько лет прошло, а она все жива в памяти россиян – Великая Отечественная.
Лушанка – так звала ее мать – была веселая, смешливая. Замуж вышла рано. И когда грянула, ошеломила, оглушила война, осталась Луша с тремя детьми на руках, самой старшей было десять лет.
И потянулись тяжелые военные будни. Самой войны – взрывов, пожарищ, фашистов – они не видели (это было Зауральское село). Но разве это не она – когда голодают дети, не просто голодают, а пухнут от голода? Разве не она – когда тридцатилетние женщины похожи на семидесятилетних старух? Когда через дом – похоронки.
Да, и в деревню пришел голод. И чтобы добыть хоть какой-то еды, Луша со своей малолетней дочерью пилили дрова. За день работы – ведерко свеклы. Не хлеб, не картошка, - свекла! Но и этому были рады. А еще находили в поле перемерзшую после зимы картошку, пекли из нее лепешки, от которых болел живот и мутило на уроках (дети продолжали учиться).
Шел третий год войны. Многие женщины работали вместо своих мужей, стойко перенося все тяготы войны и твердо веря, что работают во имя Победы. Лукерья Федоровна работала слесарем-инструментальщиком в МТС. Исхудали женщины до того, что было трудно не только работать, но даже просто себя носить. За станками качало. Но они работали по 14 часов в сутки. А их руки! Кости и вены, обтянутые кожей.
После смены упасть бы на месте и спать, спать... Но надо преодолеть два километра до дома. А там... там дети, которые уже столько дней не ели досыта.
...Горько думая, что сказать им, троим, мать медленно приближалась к дому. Но сколько ни тяни, дорога кончается. Войдя в дом, упала мать на железную кровать и зарыдала. От безысходности, жалости, усталости. Слезы те горючие падали из самого материнского сердца!
Из юношеского максимализма, что ли, я никогда не принимала выражение «святая ложь». Но чем было вот это?
К плачущей матери подошел самый маленький, четырехлетний Алик, погладил по голове и сказал:
- Мам, ты думаешь, я есть хочу? Да не-е, я к тетке Милодоре сходил, она меня молоком напоила.
...Его не стало потом. Голод и холод сделали свое страшное дело. И никогда теперь не узнать, была то правда или святая, не по-детски мудрая ложь.
Безвременно и жутко взрослели те дети. Как несправедливо мало и неоправданно много выпало на их долю. Мало, слишком мало добра, тепла, радости. Безмерно много тягот, работы, голода, холода – войны.
Фронт и тыл... Посмотрите на свою руку. Работает, берет, дает – ладонь. А принимает на себя удары и ссадины тыльная сторона.
Как было на войне? Солдаты завоевали победу, женщины и дети ее выстрадали. Дорого она стоила – двадцать семь миллионов жизней и на фронте, и в тылу, сотни стертых с лица земли деревень, тысячи разрушенных городов. Но это не уменьшало счастья от того, что пришла она, такая долго- и трудножданная Победа. Снова плакали женщины. От счастья.
Но не все дожили до этого дня. Шли солдаты, оставляя на дорогах войны товарищей. 9 мая 1942 года в братской могиле под Харьковом остался муж Лукерьи Федоровны – мой дед...
Люблю и помню рассказы моей бабушки. В них жизнь, которой мы не знали, война, которая через шестьдесят лет цепко держится в памяти людей. Вспоминаю их и мечтаю, чтобы наши внуки никогда не узнали черных дней. Чтобы не плакали матери, не теряли детей.

Мой дед
И снова май. Девятое число.
День памяти. А утро так светло.
Давным-давно промчалась та гроза,
Но грусть у мамы с бабушкой в глазах.
Но только нету деда моего.
Не знала я, не видела его.
Бежал солдат в атаку по траве.
Он знал, что ждут его дочурки две.
И сын его тихонько подрастал...
А он в траву подкошенный упал.
И нету с нами деда моего.
Я никогда не видела его.
Был также май. Девятое число.
Весна шальная. Все вокруг цвело.
Но обняла солдата тишина,
И для него закончилась война.
Пусть я не знала деда моего,
Но помню светлой памятью его.