Календарь поэзии 14 июня

 
14 июня — родился В.А. Солоухин — русский советский писатель и поэт, видный представитель «деревенской прозы».

Владимир Солоухин родился 14 июня 1924 года в селе Алепине (ныне Собинского района Владимирской области) в крестьянской семье.
Окончил Владимирский механический техникум по специальности механик-инструментальщик. Первые стихи были опубликованы во владимирской газете «Призыв».
После службы в РККА (1942—1945, в охране Кремля), Владимир Солоухин начал всерьёз заниматься литературной деятельностью. В 1951 году окончил Литературный институт имени А. М. Горького. Член КПСС с 1952 года. Был членом редколлегии журнала «Молодая гвардия» (1958—1981), редколлегии, а затем Совета редакции журнала «Наш современник».
На Общемосковском собрании писателей 31 октября 1958 года принял участие в осуждении романа Б. Л. Пастернака «Доктор Живаго».
В своей публицистике конца 1950-х — начала 1960-х годов писатель высказывался как русский патриот, указывал на необходимость сохранения национальных традиций, размышлял о путях развития русского искусства. В начале 60-х заинтересовался русскими иконами, стал поборником бережного отношения и внимания к ним, собирателем и специалистом по истолкованию и технике иконописи. Его публикации на эту тему встретили широкий общественный отклик.
Главная тема творчества Солоухина — русская деревня. Владимир Солоухин является видным представителем «писателей-деревенщиков». В 1975 году в журнале «Москва» была опубликована автобиографическая повесть «Приговор», где главному герою (от лица которого ведётся повествование) ставится онкологический диагноз и проводится хирургическая операция. В наследии писателя особое место занимает автобиографическая проза, в которой автор осмысляет историю России XX века («Последняя ступень», «При свете дня», «Солёное озеро», «Чаша»). В них, стоя на православно-националистических позициях, он резко критикует атеистическое, интернационалистское, либеральное и коммунистическое мировоззрение.
Стихи Солоухина были поначалу традиционными по форме, затем его лирика всё больше приближалась к прозе, он отказывался от рифмы и размера, разделяя стихи посредством синтаксических параллелей и повторений слов и частей предложения. Проза Солоухина по своей ассоциативной структуре и по тому, что действие в ней часто отходит на задний план, напоминает прозу К. Г. Паустовского (о творчестве которого Солоухин отзывался с глубоким пониманием); в этой прозе сочетаются публицистическая документальность и настроенность на природную лирику, исконно-крестьянское, основанное на собственных наблюдениях над жизнью колхозников, и размышлениями на искусствоведческие темы, национально-русское восхищение родиной и её культурными традициями и злободневная критика
Владимир Солоухин много путешествовал, его произведения переведены на иностранные языки. Оставил большое поэтическое наследие, среди которого выделяется стихотворение «Три черёмуховых дня». Автор в последние годы жизни читал «Черёмуху» со сцены на всех литературно-художественных мероприятиях, куда его приглашали.
Умер 4 апреля 1997 года в Москве. Отпевание прошло в Храме Христа-Спасителя в Москве. Владимир Солоухин был первым, кто был отпет в храме после его открытия. Похоронен в родном селе Алепине.


Разрыв-трава 

В Иванов день набраться духу
И в лес идти в полночный час,
Где будет филин глухо ухать,
Где от его зеленых глаз
Похолодеют руки-ноги
И с места не сойти никак,
Но где уж нет иной дороги,
Как только в самый буерак.

От влажных запахов цветочных
Начнет кружиться голова.
И будет в тихий час урочный
Цвести огнем разрыв-трава.

Схвати цветок, беги по лесу,
Он все замки тебе сорвет.
Освободит красу-принцессу
Из-за чугунных тех ворот

Ах, эти сказки, эти сказки!
Лежим на печке стар да мал...
Снежки, рогатки и салазки
Подчас на сказки я менял.

И у меня была принцесса —
Девчонка — море синевы!
Не для нее ли я по лесу
Искал цветов разрыв-травы?

Не для нее ли трое суток
Я пропадал однажды там...
А жизнь меж тем учила круто,
С размаху била по зубам.

И разъяснил ботаник вскоре,
Что никаких чудес тут нет,
Взамен цветов имеет споры,
И в этом, так-скать, весь секрет.

И чудеса ушли из леса,
Там торф берут среди болот.
И синеокая принцесса
Газеты в клубе выдает.

Все меньше сказок в мире нашем,
Все громче формул торжество.
Мы стали опытней и старше,
Мы не боимся ничего.

Нам выпал век науки точной,
Права ботаника, права.
Но я-то знаю: в час урочный
Цветет огнем разрыв-трава!

**** 
У глаз у твоих чистоты родниковой,
Над ними, где бьется огонь золотой,
Забудусь я, как над водой ручейковой,
Задумаюсь, как над глубокой водой.

Тебе я кажусь мешковатым влюбленным,
Что молча вздыхает, влюбленность храня.
Зачем я хожу к омутам отдаленным,
Ни разу еще не спросили меня.

Зачем я походкой почти торопливой
Сквозь мусор предместий шагаю туда,
Где красное небо и черные ивы
Полощет и моет речная вода?

Сетей не бросаю, лозы не ломаю,
Не порчу цветов на прибрежном лугу,
Кувшинок не рву и стрекоз не сбиваю:
Сижу и молчу на крутом берегу.

Один на один с глубиною тревожной,
С речным лепетаньем один на один.
«Чего он приходит — понять невозможно,
Мужчина, доживший почти до седин?»

«Ах, все они, знаете ль, тронуты ветром,
Догадки особые здесь не нужны...»
Но стоит! Но стоит пройти километры,
Чтоб кануть в спокойную власть глубины!

По мусорным ямам, по травам спаленным,
Где дремлют кузнечики, тонко звеня...
Зачем я хожу к омутам отдаленным,
Ни разу еще не спросили меня.

О, глубь, о, глаза чистоты родниковой!
Над ними, где бьется огонь золотой,
Забудусь я, как над водой ручейковой,
Задумаюсь, как над глубокой водой.


****

Безмолвна неба синева,
Деревья в мареве уснули.
Сгорела вешняя трава
В высоком пламени июля.

Еще совсем недавно тут
Туман клубился на рассвете,
Но высох весь глубокий пруд,
По дну пруда гуляет ветер.

В степи поодаль есть родник,
Течет в траве он струйкой ясной,
Весь зной степной к нему приник
И пьет, и пьет, но все напрасно:

Ключа студеная вода
Бежит, как и весной бежала.
Неужто он сильней пруда:
Пруд был велик, а этот жалок?

Но подожди судить. Кто знает?
Он только с виду мал и тих.
Те воды, что его питают,
Ты видел их? Ты мерил их?

***
Новые качели во дворе.
Ребятишки друг у дружки бойко
Рвут из рук качельные веревки,
Кто сильнее, тот и на качелях.
Все же
Все почти что побывали.
Все же
Все почти что полетали
Кверху — вниз,
Кверху — вниз,
От земли и до неба!
Шум и смех,
Шум и смех,
Не надо мороженого, не надо конфет,
Не надо и хлеба!
Лишь девчонке одной не досталось качелей.
Оттерли, оттиснули, отпугнули,
А она — застенчива.
Отошла в сторонку, приуныла, пригрустнула,
Смотрит на веселье и смех,
На веселье и смех,
На веселье и смех,
Да делать нечего!
Вечером затихло все во дворе.
Посмотрел я во двор из квартиры своей, из окна.
Все ребятишки по домам разбрелись,
Все ребятишки спать улеглись,
А девочка на качелях
Кверху — вниз,
Кверху — вниз!
(Никто не мешает.) Кверху — вниз.
Качается потихоньку одна.