Юлечка

Покидая территорию больницы, Головастик едва не угодил под машину. Железобетонный внедорожник грозил протаранить его и пронести тщедушные останки  вдоль ошалевшего проспекта. За рулем сидел каменный исполин с мизерными глазками. Впрочем, несостоявшаяся жертва зазевалась сама. И было от чего…
Тяжело ступая, с каждым шагом чувствуя внерациональную боль, он добрался до японского ресторана, плюхнувшись в мягкое кресло, под звуки дикой смеси фолка и этнической музыки народов Востока. Официантка тут же натянула полагающуюся случаю улыбочку.
- Медового Джека и суши. Сразу сто грамм. Нет, колы не надо. Принесите лучше лед. Да, отдельно.
Будущее кончилось вчера. Где – то в сонной палате со стершимся номером. Перегородка. Нагромождение подушек. Хозяйственный блок. Испуганно озираясь, слушать удаляющиеся шаги сопровождающей Е.И. Юля, где ты? Юля спит. Он уже собирается уйти, судорожно сглотнув, надеясь – жалко надеясь – на отмену занятия. Но вот она потягивается на своем полутемном, матовом ложе. Ломкая фигурка в косынке. Бойкие резвые глаза костромской козочки. Смышленая. Убийственно – жизнерадостный юмор спасает – такие раньше хороводы водили с венками на льняных волосах. И косынок не было. Были косы. Были розовощекие парни. Несмелые поцелуи тоже… были. А сейчас что – то капает. Мерно, медленно, спокойно. Кап – кап – кап. Кап. Кап. Кап. Кап. Идет обратный отсчет. Но мы не будем об этом, ладно? Давайте просто займемся, например, отечественной историей.
- Привет – как ни в чем не бывало, растягивает свои губы Головастик, прищуриваясь, с частыми морганиями, оглядывая собеседницу.
- Здравствуйте – еще во власти сна, выдыхает Юля – Вы новый учитель, так, что ли?
- Именно так – нарочито – официально подтверждает Головастик, оба смеются, освещая тусклую комнату внутренним фонтаном бурлящей под спудом доброты.
- Ничего, что я тебя разбудил?
- Да нормааально – тянет, стреляя своими карими пушками из – под косынки, лучась смехом, улыбками, топленым молоком его собеседница – Уже надоело спать – то! Все спишь и спишь. Еда, сон. Так и растолстеть недолго!
Растолстеть… Руки, как плеть, валятся на простыню. Голова едва не убегает с худющей шеи. Еда, сон. Растолстеть. Жить. Дышать.
- Ты учишься в девятом классе, да?
Мгновенная рябь по лицу, бровки хмурятся. Воспоминания, задумчивость…
- Ну, в сентябре немного поучилась, а потом – сюда угодила. Впрочем, у нас саратовские школы не ахти какие, сами понимаете!
Не Кострома – Саратов. Чуть – чуть ошибся.
- Отлично – будем к ГИА готовиться с тобой? Что последнее проходили? Учебники какие есть?
- Ой, даже учебники понадобятся! Какой строгий, однако, учитель – последняя фраза произносится нараспев, а глаза так и стреляют, озорные – Вон там, на полочке Данилов пылится. И тетрадка рабочая, кстати, между прочим!
Головастик решает начать с самого начала 20 века. Русско – японская война, которую мы умудрились блестяще проиграть. А раньше – убийство генерал – губернатора Москвы Сергея Александровича. Кое – кто считает его геем. В любом случае, с женой он жил не по любви. Террорист, его взорвавший, пощадил ее и детей. Наутро после инцидента они пришла к императору, с просьбой пощадить убийцу мужа, заменив смертную казнь ссылкой. Получила непреклонный отказ. Маленькая победоносная война того, кого тоже потом взорвут. Разгул террора.
Козьи очи разгораются, воспламеняются живительной силой, которую невозможно скрыть косынкой.
- Надо что – записывать?
И вот уже покорно скребет по бумаге гелиевая ручка, оставляя причудливые закорючки с датами, личностями, терминами. Сорок минут пролетают незаметно. Надо идти.
- Пока… Юлечка – не выдерживает Головастик дистанцию, грубо попирая педагогическую этику и общую мораль прощальным взглядом.
- До свидания – живо, бодро машет она вслед.
Кто тут пациент? Кто?
Не знает он пока еще, что ее выпишут через неделю. Отправят в Саратов… умирать. Через полгода миниатюрный гробик забросают землей на окраине города. Безутешная мать, растившая Юлю без отца, напишет по электронной почте завучу больничной школы слова благодарности. А услышанное в учительской заставит Головастика еще раз отправиться в японский ресторан. И выпить там русской водки. За упокой души. Девочки, которая не сдавалась. И которая, зная все, продолжала кокетничать. С жизнью, смертью, природой, Богом, чем угодно.
- Медового Джека и суши. Сразу сто грамм. Нет, колы не надо. Принесите лучше лед. Да, отдельно.