Должница ночь, рассвету отдаёт долги

Должница ночь, рассвету отдаёт долги,
ночная жизнь немного от растений,
где на вопрос, как принято, - солги,
где наша тень,  на наши рвётся  тени.

Так в тишину уходит тихо фраза
и  крестит слов раскрывшиеся рты,
как провожает хрусталя игрою ваза
в последний путь увядшие цветы.

Запрячет время  в цвет ухода  жалость,
ведь чувствуешь лишь в этот миг,
как от себя, ушедшая усталость,
вернётся, как усталость от других.

Приходит жизнь  к наивной вере,
что поменяем всех, отставших на пути,
и лишь в ладони грубой полусфере,
звучит, как нежность, колокол груди.

И даже то, чего уж не коснуться,
давно что встречно, что не по пути,
застынет там, откуда не вернуться,
но без прощения, откуда  не  уйти.

Что повториться цветом невозможно,
лишь вновь понять  усталость и вину,
и чувствовать, как зверь подкожно,
как ожидание не любит тишину.

И будто грань по краю занавески:
там в холод кутает рассвет поля,
а здесь цветы, взращённые для срезки,
в холодном блеске жизни хрусталя.

За уходящей  снова дверь закрою,
отбросит  темень вновь курантов бой,
и с ними я прощаюсь не с тобою,
а с прошлым, выпитым судьбой.

За светом вечность темноты видна,
где к легкости всё будет очень строго.
Одна судьба и женщина одна,
но не одна к ним тянется дорога.